passeggiare*
— В каком это смысле — гулять? Прямо сейчас?
— Именно. Лето скоро кончится, почему бы не проводить его с чистой совестью?
Я непонимающе оголила зубы.
— Ладно… — неуверенно протянув, встала с постели.
Когда мы вышли, рассеялось моё подозрение. Выйдя из квартиры, спустились по лестнице и вышли.
Дунувший в лицо ветер заставил улыбнуться. Я чуть приподняла голову, подставляя утреннему солнцу шею. Итан захлопнул дверь, прозвенел ключами. Я интуитивно потянулась к его руке, обхватилась за неё.
— Куда идём?
— По округе.
Хотя я и вовсе не видела, что происходит вокруг, мне было приятно ходить и представлять зелень.
Солнце светит, птицы напевают — этого достаточно.
Итан молчал. Я сначала воспринимал нейтрально, но потом заволновалась. Не обиделся ли он?
— Сколько сейчас времени?
— Ровно десять.
Всё. Каждая моя реплика сминалась Торкио в один большой ком. Ему не хотелось со мной разговаривать под страхом смерти. Мы просто шли в одном темпе, не отвлекаясь на разговоры. От напряжённости я не получала никакого удовольствия, потому, насупившись, обиженно выпалила:
— Давайте уже пойдём домой. Устала.
— Бросьте, только полчаса прошло. — плавно произнёс Торкио. Он странно повёл плечом, и только сейчас я поняла, насколько сильно в него вцепилась.
— У меня нет смысла врать.
— Хорошо, давайте присядем.
Юноша, направляя, усадил меня на древесную конструкцию.
Даже в сидячем положении я не выпускала из рук кусок его пиджака. В голове крутилось множество мыслей о начале диалога.
— Почему вы решили перекочевать из Франции в Россию?
Итан хмыкнул, но безэмоционально.
— С чего вы взяли, что именно оттуда?
— Ну, начнём с языка, на котором мы общаемся. Или вы владеете английским?
— Нет, что вы. — он тихо посмеялся. — Английский мне как раз не даётся.
— Так нужно развиваться! Прогресс не стоит на месте, и вы не стойте.
— Звучит весьма… Сумбурно.
— Конечно. Если не вдумываться — всё непонятно.
Опять оставленная без ответа фраза. Торкио будто наклонил голову, мышцы на его руках напряглись.
— Вы, вообще, кем работаете? — опять выводила на разговор я.
— Ну… Скажем, моя деятельность никак не отличается от обыденной.
— Как интересно. А подробнее?
Он вновь усмехнулся, но теперь более дружелюбно и легко. Будто засмущался.
— Неужели вам интересно слушать о второстепенных вещах, происходящих каждый день?
— Вы имели в виду рутину. Да. Мне интересно. Любая профессия заслуживает уважения. И на каждую можно свободно устроиться, не стесняться её. Если человек трудится — нельзя назвать его специальность или заработанные деньги противными и недостойными.
Высказала я это с возмущением, отвернулась от своего собеседника. Запястьем ощутила слабую вибрацию, а потом услышала его голос:
— В этом есть большой смысл. Но, я думаю, чуть позже вы всё узнаете.
— Опять «позже». Вы в разведке, что ли, работаете?
— Нет… — рассмеялся Итан.
— Было бы неплохо. У вас чудесно получается молчать.
— Вы, явно, занимаетесь словесностью.
— Угадали. Я — филолог. Владею тремя языками.
— Вы сами выбрали такую специальность или заставили?
На моём лице вместе с горькими воспоминаниями появилась усмешка.
— Моя мама была против. Я должна была стать врачом. Но пришлось убеждать её в том, что если я устроюсь на нелюбимую специальность — далеко не уеду. Отец… — задумавшись, я замолчала. Сделав пару кряхтящих звуков, качнула головой. — Не будем о нём.
— Извините. — сконфуженно отозвался Итан. — Я сожалею.
— О чём? Он жив и здоров. Только вот спился и оставил нас одних на произвол судьбы, сожалеть здесь можно только спящей совести.
— Ваше стремление достойно уважения. Отчего же ваш отец так поступил?
— Знать бы. В один момент всё обрушилось. Уволился, потом нашёл себе компанию. Весело живёт, наверное.
Разговор превращается для меня в остров чего-то неприятного и мерзкого. Воспоминания о детстве сначала спасали меня, а потом также пугали. Мне страшно было думать об отце, об его превращении в изверга из самого наиобычнейшего, более -менее доброго человека.
— Предлагаю продолжить прогулку. — вывел меня из тоски голос сопроводителя.
— Соглашусь.
Он встал, об этом засвидетельствовала мимолётно качнувшаяся лавочка. Наклонился ко мне протянул руку, подтолкнул второй плечо, помогая. Поднявшись, я вновь обвила предплечье Итана.
Теперь мы поменялись ролями. Парень иногда дёргался, поворачиваясь ко мне, но сил говорить уже не было. Да я и устала в итоге. В момент пришло осознание того, что я приношу ему огромные неудобства. Вдобавок, худшие воспоминания терзали. Опустив голову я просто переставляла ноги в попытке наконец убрать эти отрывки из своей головы.
— Вы сильно устали?
— Нет.
— Тогда продолжим наш поход? Всё-таки, тут очень красиво…
«Да что ты говоришь!»
— Мы гуляем по незнаменитым местам. Поэтому… — он вдруг осёкся. — Поэтому тут так спокойно. Может, вы куда-то хотите зайти?
— Нет.
— А ваша учёба?
— Я отчислена.
Мы прямо-таки остановились. Наверняка на меня глядели во все глаза:
— Как это? Совсем?
— Именно. Совсем.
— За что же? Вам же так хотелось… Учиться… Неужели всё зря?
Сглотнув подступающий гнев, я отчеканила:
— У меня жуткая безответственность. Постоянные опоздания привели меня к такому. Чёртова машина, которая сбила меня.
— Машина сбила…?
Явно обескураженный Итан внимательно слушавший мой неохотно выдавленный рассказ, пока обувь динамично соприкасалась с тротуаром.
— Теперь понимаю, почему рука перебинтована. У вас всё в порядке? Сотрясение?
— А теперь кто знает? Я же ушла.
— Ушли?
— Да, я пыталась спасти своё место в университете. Теперь мне спешить некуда. Экзамены сдать не успею. Выздороветь осталось. Пойду улицы мести.
— К чему же такие крайности? У вас прекрасные ораторские навыки.
— Ага. Спасибо. Куда меня с ними возьмут? У меня нет диплома с журфака. Ничего у меня нет. Документы только заберу и всё. И вещи из общаги, которые, наверняка, соседки уже выбросили.
— Ну, не падайте духом. Всё образуется. Когда люди хотят — они получают. Когда захотите — получите. Ваш опыт тому пример.
— Чудесно. Прямо гениально.
— Обычная истина. Не паясничайте.
— А вы не бурчите. Мне ещё нравоучений не хватает. Я их от метери выслушаю, когда позвоню. Она-то думает, что я отдыхаю. Вот умора будет, если мы с ней встретимся.
— Есть такая возможность?
— Да. Испугались?
— За её состояние вполне можно… Вы действительно безответственный человек.
После этой фразы я поморщилась, вскинула голову. Какой бы горькой ни была правда, она такова.
— Уже целых двенадцать часов. Не желаете ли пообедать?
— Желаю. Я даже смогу подождать вас.
— Зачем? — Торкио осторожно освободил руку из моей хватки. — Мы отправимся в кафе. Или даже… Ресторан. И всё же, лучше ресторан.
Он зашуршал. Будет по карманам.
— В каком-таком ресторане? — я прямо застрашилась. — Я… Вы… Нас никто не поймёт, я ничего не увижу, а вы не скажете…
— В магазин же я сходил.
— Так вы знаете язык?
— Нет, к сожалению. Но работаю над этим. Не переживайте, всё будет хорошо.
«Ну, вообще! …»
Моё выражение лица, наверняка, стоит видеть.
— Не удивляйтесь вы так.
— Ага, а что мне делать? Никуда не пойду. Дорого это.
— Нет, вы мне прекрасную компанию составляете.
— Конечно. Слепой и немой. Сцена в ресторане. Компания — на все сто.
Итан посмеялся. Похихикав, вновь взял меня под руку.
— Согласитесь?
— На что?..
— Отобедать.
«Господи, что же такое происходит?»
— Мне некуда деваться.
— Оставьте пессимизм, он вам не идёт. Выход есть всегда.
— Да ладно, ладно, поняла я, идём.
Я буквально ощущала его бодрый настрой.
— Как жаль, что сейчас почти нет клумб. — внезапно вывел Торкио. — Вот, буквально одна.
«Да, очень красивая, я сейчас прямо-таки растаю от увиденного!»
— Какой у вас любимый цветок?
— Всегда разный.
— А если подумать?
«Если подумать — я сейчас от страха умру. Для чего эта информация?»
— Георгина.
Мы остановились. Я перестала ощущать на себе взгляд молодого человека. Ветер взъерошил мои волосы, прошёлся по щекам. Я спрятала больную руку в карман.
— Минуту.
Не успела я одуматься, ощутила исчезновение опоры. Вместе с ней исчезло и тепло. Теперь ветер обдувал меня полностью. Появился страх и испарился уют, которого прежде я не ощущала. Представление фигуры, одиночной стоящей посреди дороги, вселяло в меня неуверенность.
Затем быстрый топот, шуршащее дыхание. Прикосновение чуть грубоватых пальцев к запястью чуть расслабило меня, потому что данное движение было знакомым.
— Вроде бы он. Или что-то невероятно похожее. — я ощутила прохладный гладкий стебель, а затем и сам бутон. Объёмный, пушистый, тоже прохладный. Приятный, тонкий шлейф аромата я вдыхала с особой осторожностью. Заверченные в трубочки лепестки приятно касались проводящей по ним ладони.
— Очень трогательно. Надеюсь, нам за такой вандализм ничего не сделают. — чуть приподняла уголки губ я.
— Если и сделают, то разве это не будет красиво? — поднял вопросительную интонация Торкио, вкладывая в руку цветок.
______________________________________________
*прогулка