Глава 1
Оливия с энтузиазмом тащит за собой мимо витрин бутиков с заоблачными ценами, чтобы как обычно взвалить на руки кучу ненужного хлама. Подруга знает, что я не ярый любитель шопинга, шкаф трещит по швам от количества ненужного тряпья. Я серьёзно подумываю над тем, чтобы отправить огромную кучу одежды на благотворительность.
Она только пересекает порог, как платье пурпурного оттенка оказывается приложенным к моему телу.
— Бетт, на тебе будет сидеть идеально.
Её золотисто-карие глаза поблёскивают от предвкушения новой покупки, которая, конечно, необходима. В отличие от меня, Оливия без ума от скопления людей на одном квадрате. Гулять по торговому центру и скупать все понравившиеся тряпки несмотря на то, что потребность в покупке отсутствует, она может сутками. Готова поклясться, половину покупок подруга так и не задумалась надеть, я же выражаю благодарность за настоящую дружбу и позволяю наряжать себя подобно манекену. Чего стоит примерка? Ничего. Я ничего не теряю, разве что время. В моей никчёмной жизни слишком много притворства и фальши. Но Оливия является тем самым светлым лучиком и пространством, где могут быть собой, где я — это я; где нет необходимости притворно улыбаться.
В школе Бетти Саммерс — звезда и предмет подражания для местных подростков, гордость преподавателей. Дома она покладистая, примерная, послушная дочь, у которой нет собственного мнения, а также пример для младшей сестры. Беспрекословный устав и свод правил, хуже только в армии. Итого: дома властвуют родители, в школе — преподаватели, среди сверстников — друзья. Ах, да, ещё ни стоит забывать о верной, самой лучшей девушке всеми любимого школьного квотербека, с которым свели устоявшиеся законы. Моя жизнь принадлежит мне лишь на словах.
— Бетт, — Оливия трясёт за руку, вырывая из воронки самобичевания. — Приём.
Я фокусирую внимание на подруге, обе руки которой забиты одеждой.
— Идём, — она широко улыбается. — Я столько всего нашла, тебе понравится.
— Сомневаюсь.
— Да ладно тебе.
Я повержено выдыхаю и проскальзываю в примерочную. Оливии чудесным образом удаётся поддерживать мой гардероб в последних модных тенденциях, за чем не гонюсь самостоятельно.
Минуты делятся на кадры, где натягиваю одежду, дефилирую перед подругой, слушаю комментарии и меняю комплект на новый. В конце концов, на плечиках остаётся одно платье, воскрешая надежду, что с модой на сегодня покончено.
Платье пурпурного цвета с двойным подкладном через плечо, не внушает доверия. Я не поклонница броских оттенков. Правая рука и плечо полностью открыты в то время, как левую закрывает свободная прозрачная ткань до запястья. По верхней линии горловины тянется золотистая кайма с дюйм шириной. Несмотря на нежелание, всё-таки облачаюсь в последний наряди и рассматриваю отражение.
От былой мнительности не остаётся следа.
В голубых глазах появляется живой блеск, щёки приобретают естественный румянец. Я кусаю губы, и они розовеют. Пора признать: внешностью может обмануть даже платье. Мне нравится увиденное. Это всё ещё я, но красивая, натуральная. Мне уютно несмотря на короткую длину до бедра.
— Ты ещё жива? — зовёт Оливия. — Я начинаю волноваться.
Я пробегаюсь пальцами по гладкой ткани.
— Жива.
Глаза подруги округляются, как только покидаю стены примерочной. Она оголяет белоснежную улыбку.
— Оно тебе нравится, верно?
— Да, — я тереблю рукав. Дурацкая привычка при волнении. Я всегда выдаю себя.
— Мне тоже, — помедлив, соглашает она. — Однозначно берём!
Настаёт её очередь примерки, и как только стены узкой комнатушки покидаю я, туда прошмыгивает подруга.
В случае с Оливией, примерка внезапно становится весёлым времяпровождением. Она дурачится, грациозно дефилирует вокруг и строит смешные рожицы. Золотистые локоны подпрыгиваю вместе с хозяйкой, мои же всегда покоятся за спиной, покачиваясь разве что при движении.
Она останавливает выбор на беленьком комплекте, состоящем из шорт с высокой посадкой и короткого топа, я покупаю то самое платье, которое было сунуто самым первым, но не привлёкшем внимание до примерки. Нам ещё не удавалось найти за столь короткое время что-то, что застанет врасплох за долю секунды, в моём случае, за исключением книг. Их я всегда беру не глядя.
— Перекус?
От меня следует согласный кивок.
Оливия вновь заводит разговор, в котором молчаливо участвую. Я следую за ней, но, когда сворачиваю на повороте, терплю крушение, врезавшись в мужскую грудь. Покупки и всё составляющее сумки разлетается по кафелю подобно взрыву. Я тут же падаю вниз, но на помощь никто не приходит. Мужские ноги остаются в прежнем положении, и мне приходится поднять голову, чтобы посмотреть в лицо этого джентльмена. В следующее мгновение отпадают всякие надежды с моей стороны и желания с его. Он не извинится. Я тоже. Некоторые не заслуживают ничего, и сейчас такая четвёрка передо мной.
Вся школа пытается обходить банду стороной, потому что единственное, что можно ожидать от них — неприятности.
— Школьные принцессы, — усмехается моя преграда с карими глазами.
Не обращая внимания на противные ухмылки, собираю разбросанные по полу личные вещи, ощущаю пронзительный взгляд. Под ним кожу начинает покалывать, а щёки — гореть. Я вдруг стаю жуткой неумёхой, у которой из рук несколько раз валится помада. Чертовски вовремя. Оливия, почему-то, не торопится проявить инициативу и помочь. Мне приходится справиться самостоятельно, игнорируя нарастающую нервозность, и выпрямиться.
Я вновь терплю крушение, когда встречаю зеленые глаза, утаскивающие в морскую пучину. Дар речи теряется, когда едва заметная улыбка касается уголка его восхитительных пухлых губ. Каштановые волосы отнюдь не длинные и не короткие, небрежно взъерошены, подчёркивают обаятельные внешние данные. На острых скулах пробивается щетина, о которую хочется потереться щекой. Из-под чёрной футболки ползут чернила татуировок; линии сплетаются в единый рисунок на шее и это всё, что удаётся разглядеть, потому что косуха незнакомца не позволяет изучить его руки и тем более грудь. Мне не свойственно проникаться симпатией к таким, я предпочитаю тихую гавань; почву, при пересечении которой не опасаешься провалиться.
— Можем развлечься, — другой парень награждает меня задиристой улыбкой. — Твой парень слишком занят мячом.
Я морщусь, но не в силах отвести взгляд от его приятеля, чем тешу самолюбие незнакомца. По его губам то и дело пробегает усмешка. Знаю, он не учится в нашей школе. Я не могла пропустить, не могла оставаться за границей его влияния, внимания, потому что сейчас на минимальных настройках чувствительности всё ощущается предельно остро.
Вся школа живёт по правилам местных звёздочек в виде нас, но не они. Эти парни высмеивают и открыто пренебрегают всеми установками. Я не подозревала, что среди них есть ещё один. Четвёртый. Тот самый, под взглядом которого подкашиваются колени.
— Идём, — Оливия просовывает ладошку в мою и помогает сдвинуться с места.
Когда мы отходим на приличное расстояние, она пренебрежительно фыркает.
— Мерзкие типы.
Если правда на её стороне, тогда почему мурашками покрывается каждый участок тела под вниманием одно из них?
Я не задаю вопрос, проглотив и оставив его внутри. Я никогда об этом не узнаю.
Мы занимаем излюбленный столик у окна, и я, не изменяя себе, играю с листьями папоротника, которым обставлен практически каждый свободный уголок в помещении. Лампа в стиле лофт, нависает над головой и отбрасывает тёплый свет на поверхность деревянного стола и точно такие же окружающие. Стены отделаны мелким кирпичом и уже давно имеется предположение, что это их первоначальный вид, а не декорации. За что особенно люблю это место, так за отсутствие диванчиков. Мне не хочется делить личное пространство с Колином. Я предпочитаю держать расстояние, желательно, не меньше мили, но пока такое только в мечтах. Тут прекрасная кухня, демократичные цены и уютная атмосфера.
Оливия делает заказ, любезничая с официантом. Иногда её способность быть такой сахарной заставляют задуматься и обзавестись сомнениями в искренности.
— Бетт? — зовёт подруга.
Мне приходится вернуться в реальность.
— Ты выбрала?
Равнодушным взглядом смотрю на меню и жму плечом.
— Возьми на своё усмотрение, я не особо голодна.
Лучше сказать, что пропал аппетит, а ещё лучше прикусить язык.
Я погружаюсь в размышления и, безусловно, в воспоминания о недавнем столкновении. Ничего не могу поделать, мысли как ураган, врываются в сознание и захватывают власть. Мои громоотводы не работают, и даже не пытаюсь привести их в чувство. Накатывает прежний волнительный трепет, который испытывала, изучая линии на теле незнакомца. Подушечки пальцев на руках искрятся, изнывают от желания прикоснуться. Я никогда не дотрагивалась до кожи, под которую въелась краска. Какова она? Можно ли ощутить выпуклые линии? Шершавость? Или она такая же мягкая, как и моя? Готова поклясться, что никогда не узнаю об этом. С пониманием накатывает разочарование.
В лицо прилетает смятая салфетка.
— Да что с тобой?!
— Ничего, просто задумалась.
Оливия бросает недоверчивый взгляд, но не устраивает допрос с пристрастием, чему бесконечно благодарна.
Я отлучаюсь под предлогом помыть руки и уже спустя минуту разглядываю собственное отражение.
Завожу руки за спину и поднимаю белокурые локоны, собрав в хвостике на затылке. Вот же я — идеальный пластилин, лепи всё, что заблагорассудится. Одежда. Причёска. Макияж. Всё должно быть идеально. От этого тошнит. Единственное, что имею — миловидность, по которой люди любят судить. Очередная безмозглая куколка, разодетая в дорогие вещи. Возможно, сама помогаю сложить о себе данное мнение, но есть ли смысл кому-то что-то доказывать?
Каждый раз задаю себе вопрос: когда всё это закончится? А следом звучит ответ: потерпи год.
Мне всё же хватает ума ополоснуть руки и направиться к выходу. Но уйти так и не получается. Я замираю в проходе, и за это дверь отвешивает подзатыльник, подтолкнув вперёд.
Зелёные глаза упираются в мои с противоположной стороны, где расположился мужской туалет. Мой ступор заставляет его губы дрогнуть в уголках. Который раз. Сверчки начинают весело стрекотать над проявленной мною заторможенностью. Что ж, я тоже хотела бы ударить себя, если бы это было возможно.
Ну же, Би, оживи, — умоляет внутренний голос.
И он работает.
Я отвожу взгляд и направляюсь к столику с Оливией, испытывая сумасшедший жар, провоцирующий сухость в горле. Что, чёрт возьми, со мной творится? Один взгляд незнакомца лишает дара дери? Я, кажется, читаю много романов, и в скором времени библиотека может войти в запретный список. Мысленно ругаю себя и призываю собраться, взять под контроль чувства и эмоции, стать той Бетти, которую знают в школе. Побороть ту, что боится шевельнуться.
К счастью, всё внимание подруги сосредоточено на мобильнике. Она не поднимает глаза, а я жадно глотаю воду.
— Шон спрашивает, где мы, — говорит Оливия. — Он с Колином.
Присутствие Колина каждый раз побуждает желание заказать водку.
Двойную порцию.
— Хорошо, — а что остается?