Порог.
Старый, полузабытый спортзал, обросший сухими ветками, стоял на отшибе кампуса. Это было брошенное здание, с облупившейся штукатуркой, облезшими стенами и граффити, за которыми прятались не просто рисунки, а манифесты. Когда-то здесь звучала музыка, хлопали ладони, свистела молодость. Теперь — только ветер и эхо. Стены выцвели, потолок провис, бетон под ногами потрескался. Место, будто зависшее между жизнью и сном.
Марк стоял у двери. Нерешительно. Он не мог оторвать взгляд от таблички, висевшей на двери ,все читал и читал.
Если искусство безопасно — это не искусство, а оформление.
Если человек не выходит из зала другим, значит, зря дышал.
Мы — не сообщество. Мы — сплав.
Мы — те, кто выходит за границы.
Не чтобы шокировать. Чтобы очистить.
Искусство должно рвать — нервы, догмы, маски.
Оно должно оставлять ссадины.
Ты не просто зритель.
Ты — участник.
Если смотришь — ты уже в игре.
Улицы — наш холст.
Метро — сцена.
Город — театр, где сцены живые, а последствия — необратимы.
Мы не боимся быть обвинёнными.
Боимся быть неуслышанными.
Добро пожаловать в Порог.
Переступи — и забудь, кем ты был до этого.
Внутри — приглушённый свет и странный, пульсирующий звук, похожий на глухое биение сердца. Он глубоко вдохнул — запах железа, пыли, чего-то электрического и медного. И вот, в конце концов Марк шагнул внутрь.
В центре — импровизированная сцена, где кто-то проверял звук. И там — Ева. Уже не тень из воспоминаний, не образ. А будто раскрывшаяся другая версия себя. Волосы распущены, на ней — тёмные джинсы и короткий топ, обнажающий лопатки и чёткие движения. Она говорила с кем-то, указывая на проектор. Плечи напряжены. Концентрация абсолютная.
— Эй! — выкрикнула она, заметив Марка. — Не стой, как турист. Заходи.
Он шагнул внутрь. К сцене подошёл парень с чёрными вьющимися волосами, в зелёной куртке и наушниках на шее.
— Я Кай, — сказал он коротко. — Здесь звук — моё. И свет. Я их приручаю.
Следом подошёл другой — высокий, с театральным шарфом, в заляпанной куртке. Улыбка широкая, наглая.
— А я Сандро. Типа режиссёр. Типа гений. Можешь звать богом монтажа. А ещё я люблю драмы.
Марк только кивнул. Все здесь были как персонажи — странные, но живые.
И тут из глубины зала появился он.
Влад.
Высокий, точный. В костюме, словно пришедший с совещания в Совбезе, но его холодные глаза выжигали сильнее прожекторов.
— Ну вот и он, — произнёс Сандро вполголоса. — Наш личный айсберг.
Влад не улыбался. Он сразу посмотрел на Марка — долго, оценивающе, почти раздражающе спокойно.
— Значит, это ты, — сказал он. — Новый гость в нашей маленькой лаборатории хаоса.
— Я Марк, — ответил тот, чуть сжав губы.
— Знаю. Вопрос — знаешь ли ты, куда пришёл?
— Порог, — вмешалась Ева. — И он уже вошёл.
Влад повернул голову к ней.
— Ты снова тянешь людей в то, что не можешь контролировать?
— Никто тут никого не тянет. Он сам пришёл. Как и ты.
Кай с Сандро переглянулись. Напряжение повисло в воздухе.
Влад подошёл ближе, бросая быстрые взгляды на оборудование, проекционные панели, наброски, кисти и провода.
— Вы, как всегда, играете в революцию, не замечая, что за вами уже наблюдают. С улицы сняли очередной перформанс Кая — где было видно лицо студента из медфака. И этот человек уже вызван к ректору.
— Это была моя работа. Я за неё отвечаю, — отозвался Кай резко.
— Проблема в том, что отвечать придётся всем, — холодно сказал Влад. — И особенно тебе, Ева. Потому что на твоей репутации уже не один шрам.
— Хочешь напомнить мне? — её голос звучал напряжённо.
— Ты сама помнишь. Метро. Проекция смерти на стене. Люди в панике. Один упал на рельсы. И кто тогда зачищал твою кашу?
Наступила тишина. Даже проекторы на секунду будто замерли.
Марк смотрел на Еву. Та стояла прямо, но в глазах её была тень — не страха, а боли.Кулаки сжаты, ногти впились в ладони.
Влад смотрел на неё с прежним, холодным спокойствием.
— Я стёр записи. Я заткнул прессу. Я привёл твою мать в отделение, Ева. Без меня ты бы осталась в той камере.
— Это был мой крик, — прошептала она. — И я знала, что за него заплачу. Но ты... ты сделал из него шантаж.
— Я сделал из него спасение.
— Нет, Влад. Ты сделал из меня должницу.
— Мы не должны были возвращаться к этому, — тихо сказал Сандро. — Она пыталась всё изменить.
— Но не изменила, — отрезал Влад. — Вы снова собираетесь рисовать по венам города. И надеетесь, что никто не отреагирует?
— Мы хотим говорить, — сказал Сандро, не выдержав. — А не молчать, как все.
— Прекрасно, — усмехнулся Влад. — Только не забывай, что некоторые речи заканчиваются наручниками.
Он подошёл к двери и, перед тем как выйти, бросил:
— Живите на краю. Но не удивляйтесь, если ветер однажды сдует вас вниз.
Дверь хлопнула.
Тишина снова вернулась, на этот раз — тяжёлая, как бетонная плита.
Ева села на край сцены и посмотрела на Марка.
— Добро пожаловать. Ты теперь не просто внутри. Ты — часть узла. А узлы, как ты знаешь, иногда рвутся.
Тишина после Влада повисла тяжелее, чем его слова.
Ева резко развернулась и пошла прочь — быстрыми шагами, будто из последних сил сдерживая крик. За её спиной рассыпались отблески проекций, словно за ней уходило и само пространство. Дверь хлопнула, оставляя воздух в зале дрожать.
Марк смотрел ей вслед. В груди — пустота, неловкость, гнев.
— Она не вернётся сегодня, — сказал Кай, не оборачиваясь. Он стоял в тени, у стены, словно вырезанный из неё. — Влад умеет нажимать на слабые точки.
— Он всегда играет всухую, — добавил Сандро, подойдя ближе. — Власть. Контроль. Порядок. Думает, искусство без анархии — возможно.
Марк смотрел на разбросанные инструменты, потухшие проекции, медь, стекло и сталь. Всё, что ещё минуту назад дышало и пело, теперь казалось мёртвым.
— И что теперь? — тихо спросил он.
— Теперь ты решаешь, — Кай поднял взгляд. Его серые глаза были пугающе спокойны. — Мы здесь, потому что не вписываемся. Мы создаём не ради лайков. Иногда ради боли. Иногда, чтобы выжить.
— Влад всё ещё нужен, — заметил Сандро. — Он вытаскивал нас. Он знает, как работает система. Но он не чувствует, зачем мы это делаем.
— А Ева? — Марк говорил почти шёпотом. — Она...
— Она бежит. Как и ты, Марк. Просто — быстрее.
Кай чуть склонил голову.
— Но если вы оба однажды остановитесь... может, получится нечто большее, чем просто бег.
С потолка капнула вода. Звук эхом разошёлся по пустому залу.
— Ты уже зашёл на порог, — сказал Сандро. — Вопрос только, переступишь ли через него.
Марк провёл рукой по струнам. Бас отозвался глухо, как сердцебиение.
Он ещё не знал, какую сторону выберет. Но знал одно: назад дороги уже не было.