Поющая Принцесса!!💓

Я застыла на пороге, хлопнув дверью и удивленно приподняв бровь: за роялем, сидя боком и согнув одну ногу в колене, сидел не опоздавший Сацуки, приклонившись пред тетрадью, в бесконечном усердии сдвинув брови на переносицу. Даже от громкого звука, разлетевшегося в почти пустом помещении, он не то чтобы головы не поднял, но и не шевельнулся. Видно было только, как ручка пляшет на бумаге да парень изредка моргает глазами.

- Не надорвись, - посоветовала я и подошла к музыкальному инструменту, положив бумагу и ручку на его черную гладкую поверхность. Шиномия никак не отреагировал. Я продолжила миссию «Достучись до нелюдимого злого демона»: - Я, конечно, понимаю, изводить себя - дело святое. Но ты мне еще должен песню написать. Напишешь - спокойно натирай мозоли на пальцах сколько душе угодно.
Сацуки посмотрел на меня с невероятным раздражением и бешенством, едва ли не пригвоздив меня к полу. Зеленоглазое чудовище в теле человека.
- Повтори: что я должен тебе написать и почему? - спокойно прошипел он на манер змеи, недобро блеснув прищуренными глазами.
Черт! Черт! Черт! Вот теперь мне реально стало страшно. Сейчас вечер, медленно склоняющийся к темной ночи, я нахожусь на втором этаже, в пустой комнате с самым опасным парнем во всей Академии, выход только один - дверь, окно тоже вариант, но экстремальный и на крайний случай, - если я не попаду в столь щепетильную ситуацию, когда сломать себе шею будет не жаль...
Я с особым старанием изобразила внешнее спокойствие в то время, как во мне все органы - а сердце тем более, - выплясывали от страха ритуальные танцы всех времен и народов.
- Я сегодня поговорила с Хьюгой-сенсеем по поводу пробного прослушивания, - начала я издалека, приводя свой актерский талант в боевую готовность. - И... В общем, если вкратце, то и я, и ты будем вокалистами на этом самом пробном прослушивании. То есть сначала я напишу для тебя песню, а ты к ней - музыку, а после поменяемся ролями. Это будет справедливо как для меня, так и для тебя.
Сацуки насмешливо посмотрел на меня и усмехнулся.
- Думаешь, мы успеем за два дня?
- Два дня? - повторила я, передернув плечами, словно желая сбросить с них лишний груз... или информацию в данном случае явно не лишнюю.
- Ты чем сегодня слушала на первом уроке? Ушами или задницей, на которой сидишь? - раздраженно бросил парень, перевернув исписанный лист тетради.
- Попрошу без грубостей! - возмутилась я и тут же поджала губы, отвела взгляд в сторону и стала усердно разглядывать пол. - Черт возьми... - пробормотала я, покусывая нижнюю губу. - Так вот почему учитель так быстро согласился с моим предложением. - Я перевела взгляд на Сацуки, который с искристым глумливым интересом наблюдал за моей реакцией, облокотившись одной рукой на крышку клавиш. - Что?
- Если уже сдалась, то можешь сходить к Хьюге Рюе и отказаться от этой идеи, - отмахнулся он, дернув уголками губ, но не скривив губы в ухмылке.
Недовольно цыкнув, я подсела к парню за фортепиано и повернулась к нему лицом.
- Не хочешь быть вокалистом для пробного прослушивания? - Я пожала плечами и хмыкнула, наклонившись к Шиномии чуть ближе. - Как Джин, исполню твое беззвучное желание в два счета.
И бровью не повел.
- Я вышвырну тебя из окна и закопаю под кустом, - отчеканил Сацуки с бесстрастным лицом, «стальным» взглядом и серьезным тоном.
Мой актерский талант жалко капитулировал лишь потому, что я наивно поверила, что он на самом деле осуществит сказанное... Хотя все возможно. Черт!
Но я из ослиного упрямства решила не сдаваться.
- Если так сделаешь, то я не закончу твою песню. А мне она понравилась с учетом того, что мне редко нравятся собственные творения.
Договорив, я привстала, дотянулась до недалеко лежащих листов и ручки и плюхнулась обратно, положив начатый текст перед собой. При всей этой деятельности заметив на себе странный взгляд Сацуки.
- Что-то не так? - поинтересовалась я.
- Ты ходишь в брюках? - спросил он с «каменной» физиономией.
- Что? - не поняла я, нахмурилась... и глубоко вдохнула, возмущенно глядя на парня. - Ну, извини, что не доставила должного удовольствия!
Он рассмеялся, бросаясь в меня градом искристых насмешек, так и сыплющихся нескончаемым потоком из его ярко-зеленых глаз. Я едва не захлебнулась собственным гневом, чувствуя, как заливается краской и горит лицо... даже кончики ушей.
- Забавно, - проговорил Сацуки, отсмеявшись и успокоившись. - Любишь насмехаться и хамить, а на себе подобное не переносишь. - Он покачал головой и ухмыльнулся, а в глазах еще полыхал веселый огонек. - Чистой воды эгоизм.
- Да знаешь, что!.. - Это единственное, что я была в состоянии выдохнуть.
- Нет, не знаю... Лучше покажи начатый текст песни, и перейдем к делу. - Удивительно быстро он стал непробиваемо серьезным, - сразу видно.
Взяв поданный мной лист, Сацуки внимательно пробежал глазами по нескольким строкам, написанным корявым почерком - да-да, японские иероглифы у меня выходят из рук вон плохо, - отложил текст и стал выискивать что-то в своей тетради. Теперь я смогла, наконец, узнать, что он все время в ней пишет. Это оказались музыкальные ноты. Очень много нот. Точнее очень много разнообразной музыки.
«Потрясающе!» - пораженно подумала я, из-за любопытства придвинулась совсем близко к парню только для того, чтобы уткнуться восхищенным взглядом в почти исписанную тетрадь, пожирая глазами каждую страницу, которую Шиномия переворачивал, целенаправленно что-то ища.
- Ну, ничего себе, - тихо выдохнула я, не в силах больше держать в себе восхищение. - Да из тебя музыка льется рекой. - Я могла поспорить практически на все, что у меня в глазах появился нездоровый блеск.
- Нашел, - произнес Сацуки, проигнорировав все мои комплименты, и подал мне тетрадь.
Я приняла, отсела чуть подальше и стала изучать ноты, тут же проигрывая их у себя в голове и постукивая в такт ногой. Неплохо, определенно неплохо... Да какое «неплохо»! Эта музыка, если ее сыграть вживую, идеально подходила по ритму, по эмоциональной окраске... по всему, что я хотела для песни. Как будто Шиномия уже подумывал написать нечто подобное.
- Ну, что? - спросил зеленоглазый демон, спустя несколько минут.
- Идеально подходит, - покосившись на него и слегка, незаметно улыбнувшись, ответила я, положила тетрадь на крышку клавиш и повернулась к Сацуки. - Но надо сыграть и попробовать тебе спеть эти строки под музыку. Для полной уверенности... Ты играешь на рояле?
- Нет, играю только на скрипке. - Он чуть усмехнулся, словно издеваясь.
- Я не то имела в виду. - Я тяжело вздохнула, - как же с ним нелегко нормально разговаривать! - Поставлю вопрос по-другому: ты умеешь играть на фортепиано?
- Достаточно, чтобы не поморщиться, - выдал Сацуки туманный ответ. - А что насчет тебя?
- Даже не спрашивай. - Я положила ненужные чистые листы и ручку рядом с собой, тетрадь и текст - к себе на колени и открыла клавиши. - С этим инструментом я не заводила крепких дружеских отношений. Могу посредственно сыграть только легкие ноты. Если начну исполнять твою музыку, у тебя уши в трубочку завернутся и замучают по ночам кошмары о том, как я истязаю твои сочинения. Так что лучше не рисковать.
Услышав смешок, я, слегка явно покрасневшая второй раз за вечер, - хотя много меньше, чем в первый, - посмотрела на ехидно улыбающегося Сацуки.
- Все же хотелось бы послушать твое исполнение. - Он попытался убрать улыбку, но лишь выдавил еще один смешок. Мой взгляд стал сердитым, а брови нахмурились. - Не беспокойся, мои уши в безопасности, и я не настолько впечатлительный.

- Хочешь с завтрашнего дня издеваться надо мной по этому поводу? - наморщила я носик в брезгливости.
- Что за бред ты городишь, - презрительно бросил в меня Сацуки слова. - Насмехаться над тобой только из-за того, что ты хреново играешь на фортепиано? Я похож на мелочного придурка вроде тех, что шептались в группе A? Полнейшая чушь.
После его речи я поняла, что сморозила настоящую глупость. Мне стало неловко и как-то не по себе. Действительно, что на меня вдруг нашло? Неужели я не могу спокойно общаться с человеком? Ведь это не с ним нелегко нормально разговаривать, а со мной!
- Ладно, - мрачным тоном сказала я. - Я сыграю, как смогу, а ты споешь...
- Нет уж, спасибо. Как-нибудь обойдусь, - жестко оборвал меня Шиномия. - Я могу спеть просто по нотам. Дай тетрадь и текст.
Я вручила ему то, что он попросил, подавленно закрыла клавиши и обратила взгляд на парня. Сацуки с минуту переводил взгляд с нот на начатый текст и с текста на ноты, мысленно накладывая несколько строк песни на небольшую часть музыки.
- Выйдет неплохо, - сделал вывод зеленоглазый демон.

Kurayami no meiro ni samayoi suna ni mamireteta
Tsuki no hi ga utsurou kurai

"Dare yori mo shiawase ni naru yo!" nijimu sora kirari
DAIYAMONDO yori tsuyoku kagayaita!

SHO UINDO goshi ni utsuru kokoro ni Bye-Bye
Mou nidoto mayoi wa shinai yo! Boku no ANBISHON

Я даже не удивилась, когда Шиномия без музыки превосходно исполнил песню. Сказать по правде, я этого и ожидала. Еще с той самой минуты, когда я с ним заговорила, я почувствовала в его голосе силу, огромную силу. Ту самую, от которой закипает кровь, от которой разливается по телу адреналин - и далеко не тот, который я ощутила недавно, - которая заставляет сердце биться в ускоренном ритме, которая намертво врезается тисками в память, не давая себя забыть. И именно с этой силой он пел сейчас песню, выкладывался по полной, несмотря на то, что у нас была всего лишь репетиция.
Да, действительно, я не была удивлена, - я, хоть и ожидавшая чего-то подобного, была потрясена настолько, что приросла к месту и не могла нормально вдохнуть, смотря на парня непроизвольно расширившимися глазами и впитывая в себя каждый звук. Наверное, не передать словами, как мне понравилось его исполнение. И песня, казавшаяся мне нелепой, вмиг полюбилась лишь только потому, что она была спета с душой, с полной отдачей. Хотя это и были всего несколько строк, они произвели на меня неизгладимое впечатление...
- Ты что, впала в кому от передоза еще одной порции восхищения? - услышав насмешливый голос где-то рядом, а потом увидев перед глазами щелкающие пальцы, я мгновенно пришла в себя, да так резко, что, дернувшись назад, чуть не свалилась на пол. Однако не свалилась, вовремя ухватившись за край фортепиано и вернув свое тело в вертикальное положение.
- Что ты только что сказал? - пробормотала я. Да уж, далеко и глубоко выпала я из реальности.
- Я сказал, что ты выглядишь сейчас так, будто недавно была под кайфом? Случаем, ничего такого не принимаешь? - серьезно ответил Сацуки, закрывая свою тетрадь и передавая мне текст песни.
- Остряк, - буркнула я, стрельнув в него из-под челки обиженно-недовольным взглядом. - Мог бы мою реакцию счесть за комплимент, а не забрасывать меня своим черным юмором.
Взяв все принесенные мной предметы, я поднялась.
- И куда собралась? - спросил Шиномия.
Я обернулась и удивленно воззрилась на него, вскинув брови.
- В комнату, - ответила я, чувствуя себя отчитывающейся маленькой девочкой. - Хочу посветить ночь написанию песни.
- Да? - хмыкнул он. - А-то я думал, снова решишь бродить по Академии. - На его губах заиграла хитрая улыбка на тему: «Я все знаю».
- Ты это о чем? - настороженно поинтересовалась я, прищурив глаза.
- О том, что из моего окна было даже издалека отлично видно, как ты, пригнувшись, крадешься за кустами и юркаешь в здание, словно мышь. Было забавно наблюдать за этим представлением. - В его зеленых лазерах вовсю разошлись искорки веселья, грозящие высыпаться и спалить пол. У меня же внутри разгорелся целый пожар гнева.
- Ах ты!.. - Я сделала шаг к Сацуки, желая придушить его и заранее зная, что у меня ничего не выйдет, но сразу же остановилась и нахмурилась. - Ты что, следил за мной?
Шиномия задорно цыкнул и вытащил из необъятного арсенала одну из тех своих улыбочек, что жутко меня раздражают.
- Много чести будет, - сказал он. - Просто у меня в ту ночь бессонница была, и я решил сочинить музыку, сидя на подоконнике.
- Вообще-то мне все равно, - равнодушно пожала я плечами и направилась к выходу, забыв даже нормально попрощаться. Но, схватившись за ручку, я обернулась и напомнила: - Кстати, Шиномия, раз тебе не нужно трудиться над музыкой, то напиши для меня текст песни, пожалуйста, и... До встречи. - Мазнув рукой по воздуху, я покинула репетиционную комнату...

Ночь я действительно провела за столом в обнимку с тетрадью, ручкой и вдохновением, которое периодически нужно было хорошенько встряхивать, чтобы не расслаблялось. До рассвета песню я дописала с горем пополам, так как Морфей всеми силами старался утащить меня с собой, а к рассвету я уже мерно спала на тексте, прижавшись к нему щекой. В итоге проснулась, когда солнечные лучи, проскользнув в комнату, засветили мне прямо в лицо.
Зевая во весь рот, я кое-как привела себя в порядок, переоделась, пару раз каким-то образом запутавшись в юбке и столько же поздравив пол с началом нового дня, и отправилась на уроки.
Первое занятие я провела так, словно заблудилась в густом тумане, второе - старалась не закрыть глаза, а фокусировать взгляд на учителе и делать умный вид, на третьем - меня, сонную, отказывающуюся вникать во все происходящее, вконец морально достали...
Посреди третьего урока Хьюга-сенсей, исходя из своих каких-то профессиональных побуждений, изъявил желание послушать игру на пианино, стоящее в кабинете. И не произведение, а этюд, написанный сложными нотами. С серьезным лицом он попросил меня - меня! - сыграть, указав рукой на музыкальный инструмент.
Задавая самой себе лаконичный вопрос: почему, черт возьми, именно я, я встала, села за пианино и открыла клавиши с таким видом, словно внутри музыкального инструмента находилась часовая бомба. Вся группа и учитель уставились на меня в ожидании.
Внутри меня разверзлась настоящая паника. Теперь я понимала, что действительно чувствовала в такой момент Нанами. Конечно, я знала ноты и умела их читать, но моя проблема состояла в том, что я должна была сыграть сложный этюд, зная его наизусть. К тому же из равновесия меня выводили взгляды одногруппников, которые, казалось бы, не понимали, почему я торможу. А я была уверенна: посади учитель кого-нибудь из них, а не меня, он бы не мешкал, а спокойно бы сел и без особых усилий начал звуки складывать в полноценную музыку...
В голове внезапно что-то щелкнуло. Я вспомнила единственный сложный этюд, ноты которого, кипятя мозг, вызубрила и музыку которого, чуть ли не ломая пальцы, научилась играть. Этот этюд мне настолько понравился, что я не пожалела на него ни сил, ни времени. Автором его была Тошихико Сахаши, и назывался он «Drifting Clouds of Solitude».

Перед глазами, как призраки, всплыли ноты. Пальцы заскользили по клавишам. Я нахмурила брови и чуть поджала губы. Начало далось с относительной легкостью, дальше - все сложнее и сложнее. Все-таки я не была специалистом или - куда уж там! - профессионалом игры на пианино или фортепиано, или еще на чем-то подобном. И эта музыка - единственное, что из сложного я могла сыграть. Мой уровень в игре на этих двух инструментах был низким, не касающимся среднего.
К середине руки начали мелко подрагивать. Ладони вспотели от волнения. Тело сильно напряглось. По вискам, щекоча, медленно проскользили две соленые капельки.
Под конец руки резко дрогнули - и музыка оборвалась на неприятном звуке. Пальцы ноюще заболели, вспоминая прошлые потуги и отображая новые. Я не могла ими пошевелить, словно их свело судорогой.
- Извините меня, - шевельнула я губами и, не поднимая ни на кого глаза, быстро вышла из кабинета и зашла в пустующую, предназначенную для танцев репетиционную комнату.
Сев на скамью, я положила руки на колени и, смотря на пальцы, снова попыталась ими пошевелить. Еле заметно поддались. Уткнувшись лбом в ладони, я попыталась успокоиться и расслабиться.
«Правильно учительница говорила, что нельзя так усердствовать. Зря я ее не послушала. Упрямица, - с холодным гневом к самой себе подумала я, выровняв дыхание. - Теперь пианино и фортепиано мне противопоказаны».¬
Я просидела так до звонка. Когда он раздался, я даже не пошевелилась. Выходить из репетиционной комнаты и идти обратно не хотелось по причине банального страха. Не из-за того, что мне было стыдно за свою игру, а из-за того, что я просто выбежала из класса, испугавшись насмешек - единственного, чего не переношу. В такие моменты меня захлестывает настолько сильная злость, что я невольно начинаю плакать. Не потому, что мне обидно, а потому, что лишь злюсь. И останавливаюсь только тогда, когда полностью выплачусь...
- Так... чего я расселась? - пробормотала я, поправляя чуть спутавшуюся челку и переводя удивленный взгляд на пришедшие в норму пальцы. - О, отлично!
Вскочив со скамьи, я направилась на второй этаж в группу A, где, надеюсь, сейчас находилось незавершенное дело, так как тратить следующую перемену на извинения я не собиралась, желая пообедать.
Спустившись и отыскав нужный мне кабинет, я вошла. Шум и говор обрушились на меня сильным потоком, отчего я немного замялась на пороге: отвыкла от такого, потому что моя группа и в поведении, и в разговоре была спокойна. Найдя среди учащихся Хидзирикаву Масато, который сидел за партой, уткнувшись с серьезным и сосредоточенным лицом в книгу, не медля, я подошла к нему.
- Эм, слушай... - протянула, глупым образом попытавшись привлечь его внимание.
Он поднял на меня спокойный взгляд. Микросекунда - и в его холодных синих омутах возникло преуменьшенное раздражение и некая доля неприязни что ли. Внутри меня стремительно пробежало малоприятное колкое ощущение.
- Что? - спросил парень безразличным тоном, никак не сочетающимся с выражением глаз.
- Ну... я хотела извиниться за вчерашнее... Прости. - Я слегка поклонилась так, что несколько прядей волос с двух сторон закрыли мое лицо. - Я наговорила тебе много лишнего. У меня чуть ли не с самого утра было плохое настроение, так что я не сдержалась и сорвалась. Извини за мою необоснованную грубость.
Про последнее я соврала. Грубость была - для меня, по крайней мере, - более чем обоснована. Просто ее причина показалась бы ему глупостью, а, как я уже упоминала, насмешек я не выношу.
- Тебе стало легче? - тем же тоном спросил Масато.
- Что? - От такой неожиданности я даже слегка вздрогнула, выпрямилась и посмотрела на него, наткнувшись на взгляд, полный презрения.
- Незачем извиняться, если ты не чувствуешь своей вины. Терпеть не могу таких людей, как ты, которые делают что-то подобное только ради того, чтобы им стало легче. Для тебя муки совести как нечто надоедливое, но не терзающее... Так что можешь успокоиться - мне не нужны твои извинения.
Он хмыкнул, отвернулся и вернулся к своему прежнему занятию. Я была настолько шокирована, что даже не сдвинулась с места, продолжая тупо смотреть на парня, который явно успел забыть о моем присутствии или же попросту меня игнорировал.
Шум, стихнувший в кабинете на несколько секунду, снова возобновился.
Отойдя от шока и ступора и обреченно выдохнув, я развернулась и покинула кабинет. Вернувшись в свою группу, где все вопросительно и недоуменно посматривали на меня, я плюхнулась за парту и, подперев голову рукой, понуро уставилась на ее поверхность. На душе было паршиво. Хидзирикава сказал правду. Я ведь действительно извинилась не из чувства вины, а из чувства личной необходимости, даже стараясь говорить поддельно искренне...
«Какой же я отвратительный человек», - нахмурившись и прикрыв глаза, подумала я.
- Тебя ведь зовут Мизуки Изанами?
От неожиданности я подпрыгнула на стуле и резко развернулась: передо мной стоял никто иной, как Хаято... вернее Ичиносэ Токия. И не надо говорить, что Хаято и Токия, - два разных человека! Черта с два я поверю в эту чушь про братьев - не настолько наивна!
- Э... да, - недоумевающее ответила я, смотря на него с ожиданием. - Ты что-то хотел?
- Я по поводу твоей игры, - ответил он, пропустив вопрос.
- С чего это вдруг? - внутренне напряглась я и чуть отодвинулась назад на стуле. - Решил выразить сочувствие или нечто противоположное этому?
- Нет. - Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня не только отстраненно-холодно, но и в какой-то мере заносчиво. - Ты вложила в музыку душу, хотя она и звучала едва ли не предельно напряженно. Как у тебя это получилось?
Сказанное им вряд ли можно было назвать комплиментом. Но, возможно, из моего ответа он хотел извлечь для себя пользу. Именно в таком направлении звучали его слова. Подобное невозможно почувствовать, но можно уловить. Поэтому я замялась на пару секунд, прежде чем ответить.
- Я, конечно, не задумывалась, как я сыграла этюд - с душой или без. Но, раз ты упомянул об этом, то... - начала я, тщательно подбирая слова для дальнейшего. - Здесь нет ничего сверхъестественного: я просто люблю эту музыку. Когда ты поешь или играешь, выкладываясь по полной только потому, что ты сам получаешь от своего исполнения удовольствие, то песня или музыка уже приобретают свой изысканный, уникальный «вкус». Если же ты поешь или играешь лишь по надобности, ничего при этом не вкладывая, музыка или песня автоматически становится пустыми, пресными, неэмоциональными... Э-э-э... я что-то не так сказала?
Данный недоуменный вопрос был вызван шокированным видом Ичиносэ Токии, полностью утратившим прежние выражение лица и вид.
«В чем, собственно, проблема? Он спросил, - я ответила. Я же ведь ничего нового не сказала, изъяснившись по-своему. Об этом Хьюга Рюя твердит, чуть ли не на каждом уроке; конечно, изъясняется на профессиональном уровне, но все же...» - кометой пронеслись мысли в моей голове.
- Нет..., - Токия вмиг сделался прежним, прикрыл глаза и, чуть нахмурившись, потер переносицу, -... ничего. - Вернулся на свое место.
Мне оставалось только прибывать в полном непонимании от произошедшего.

«Как странно... Чего это он? - Я растянулась поперек парты, вытянула вперед руки и уставилась на спинку параллельного стула. - У него что, проблемы с выражением эмоций в песнях?.. Если бы они отсутствовали, то и смысла бы такой вопрос задавать не было бы. - Закатив глаза, я дунула на челку и приняла вертикальное положение, подперев щеку рукой и постукивая двумя пальцами по гладкой поверхности в ожидании звонка. - И вообще..., какая мне разница? Не хватало еще загружать свой мозг чужими проблемами, когда есть свои!»
Еще пара минут медитации, пара-тройка любопытных взглядов в сторону пришедшего Шиномии, который с каким-то пренебрежением, - видно сразу, - совершенно ему не свойственным, что-то писал в новой тетради, - и прозвучал долгожданный мною звонок, поскольку сидеть без дела было откровенно неуютно...

Последний, четвертый, урок окончательно усыпил мое сознание и анимировал и без того больные пальцы, - сегодня была лекция. Мне под конец стало настолько хреново - в полном смысле этого слова, - что я даже не откликнулась на просьбу учителя ненадолго задержаться, а просто прошла мимо, направившись в столовую. Голод напомнил о себе внезапно именно на этом уроке, а живот извергал требовательные громогласные урчания, отчего я периодически утыкалась глазами в стол, замечая на себе взгляды и слыша тихие смешки недалеко сидящих от меня людей...
Стоя в очереди, я проклинала весь мир и старалась удержаться на ногах, так как сон неумолимо тянул меня в свои сладкие пучины легкого кратковременного забвения.
Взяв поднос с заказанной едой, я, не особо выбирая, уселась за стол, за которым царил самый настоящий кавардак - громкие через раз слышимые возмущения, заливистый смех и веселая болтовня.
Как только я поднесла вилку ко рту, «хаос», который накрыл меня при посадке, неожиданно резко стих. Я, затолкав в рот кусочек желанной пищи и начав пережевывать, сфокусировала сонный взгляд на соседях по столу. Узнав в них тех, с кем мне довелось крепко познакомиться, кроме парня с копной огненно-рыжих волос (Сацуки, понятное дело, здесь не присутствовал), едва не подавилась.
- Всем доброе утро, - сомневаясь в собственных словах, бормотнула я с набитым ртом. После чего в полной мере принялась за столовские «дары».
Мое поведение выглядело беспардонно, но в сложившимся состоянии меня бы ничто не расшатало: глаза норовят то и дело захлопнуться на долгие часы, а широкий, громкий, подавляемый внутренне зевок рвется наружу.
- Э... Нами-тян, ты в порядке? - мягко спросил Нацуки, развеивая тишину за столом.
Я глубоко задумалась, полноценно копаясь в собственных ощущениях, и, через пару-тройку секунд придя к выводу о плохом настроении, и, натянув улыбку, ответила:
- В полном. - Хотя до этого «полного» мне ползти и ползти, даже, уверена, чашка купленного крепкого кофе не прибавит скорости. - А что?
Я вновь переключила внимание на знакомых и тут же наткнулась на Хидзирикаву Масато, который единственный из всех не смотрел вопросительно на меня, а со спокойным, игнорирующим видом пил чай, как самый настоящий аристократ. Я не стала заострять на нем внимание, разумно полагая, что в столовой и что, находясь в плохом настроении, вряд ли можно сгладить возникший конфликт...
- Темные круги под глазами, - сказал Сё, сочувственно глядя на меня.
- Бледное лицо, - прибавила Томотика, - и вообще помятый вид.
- Короче говоря, - встрял Дзингудзи, изящно вертя в руке чашку и ехидно поглядывая на меня прищуренными глазами и также улыбаясь, - ты выглядишь ни как леди. Ночка выдалась тяжелой?
Я дернула бровью и приторно-сладко в ответ ему улыбнулась, раздражаясь.
- Не то слово. Писала текст песни для своего партнера. - О да, я сегодня решила сделать над собой колоссальное усилие - никому не хамить! А-то своими несдержанными эмоциями уже наломала дров, оскорбив человека, с которым, возможно, могли бы сложиться дружеские отношения.
Дзингудзи, как ни странно, хмыкнул, наверное, на возникшую в его голове мысль, но промолчал. Тут рыжеволосый парень резко поднялся со своего места, со скрипом отодвинув стул, отчего я, не ожидавшая, непроизвольно вздрогнула и уставилась на него, протянувшего мне руку и улыбающегося пошире Чеширского Кота.
- Меня зовут Отоя Иттокиотэ! Можно просто Иттоки! - громко провозгласил он. - А тебя?
- Мизуки Изанами, - опомнилась я от легкого шока. - Не стоит так официально, - кинула взгляд на приветственно протянутую руку.
- А? - от внезапности моей просьбы растерянно моргнул Иттоки. - А... х-хорошо. - Почесав затылок и смущенно улыбнувшись, парень плюхнулся обратно. - Кажется, вы все с ней знакомы... - пробормотал он.
- И думаю, что сие выйдет нам боком, - ухмыльнулся блондинистый юбочник.
Я на его слова тихо фыркнула, возобновив прерванную трапезу; Сё с Нацуки обменялись недоуменными взглядами; Нанами и Томотика вопросительно посмотрели на Рена, а Масато - а что Масато? - он продолжал игнорировать теперь не только меня, но и тему разговора...
- Ты чего, Рен-кун?! - пораженно, негневно взвился Иттоки. - Разве можно говорить такое при девушке?!
- При ней, - указал на меня большим пальцем Дзингудзи, - да.
Я сердито глянула на него и холодно проговорила:
- Перестань изображать уязвленную гордость только по причине природной гадливости.
- Кто бы говорил... - язвительно протянул Рен.
Все, за исключением Хидзирикавы, пялились на нас, и у всех лица выражали непонимание насчет вспыхнувших недолгих пререканий.
- У меня такое ощущение, что ты чего-то мне не рассказала, - намекая и щуря лиловые глаза, недовольным тоном сказала Сибуя.
Не успела я открыть рот для ответа, как Курусу подскочил с места и оперся локтями о стол, подавшись вперед.
- Кстати, Мизуки, а как вчера прошла репетиция с Сацуки? - понизив голос, спросил он, а в его ясных небесно-голубых глазах плескался нездоровый интерес, смешанный со страхом.
- Что? - от изумления широко распахнул светло-зеленые глаза Нацуки. - Мой суровый братишка - твой партнер?
- Шиномия-сан, у вас есть брат? - удивилась Нанами.
- Ага, - тепло улыбнулся Нацуки. - Брат-близнец. Он очень добрый и милый, когда не злится.
«Что-то я очень сомневаюсь в его словах», - подумала я и заметила, что мои мысли совпадают со скептичной реакцией Сё, который сел обратно и чуть отодвинулся от соседа по комнате, смотря на него, как на умалишенного.
- А... а когда злится? - неуверенно спросила рыжая.
- А когда злится... - Нацуки сделал неприятную паузу, - то меня уже нет поблизости, - и весело рассмеялся.
Мне было жаль смотреть на помрачневшую Нанами, побледневшего Сё. Томотика же на это как-то странно посмотрела на меня, Дзингудзи ухмыльнулся, а Иттоки, по всей видимости, перестал вообще что-то понимать из-за быстрой смены тем разговора.
Блондинистый шляпник, из состояния побледнения перейдя в режим гнева, подскочил со стула и, схватив Нацуки за ворот, стал его потряхивать.
- Не пугай Нанами, балбес, смеясь над собственными словами!
- Сё-тян, ты такой милый, когда краснеешь от гнева, - пропел зеленоглазый, расплываясь в мягкой улыбке.
- Хватит нести чушь! - сверкая парой кристально-голубых драгоценных камней, пуще прежнего вскипел Сё, напрочь забыв про заданный мне вопрос.

- Какая громкая парочка, - пробормотал Дзингудзи, с укоризной глядя на них.
Я не могла с ним не согласиться. Отношения Нацуки и Сё не выглядели как дружеские и, вероятно, далеко от этого ушли. Но, видно, Курусу этого еще не понял или просто не заметил, а Нацуки не торопится переходить на новый уровень, говоря речи, подобные этой, с нескрываемой нежностью и теплотой; он даже улыбается Сё по-особенному...
- Мизуки...
От тембра голоса за спиной я, выдернутая из размышлений, подпрыгнула на месте и резко развернулась.
- Черт, Шиномия! - выругалась я. - Ты бы еще набросился для лучшего эффекта!
Не удивительно, что с появлением демона за нашим столом стало так тихо. Я даже представила, как Курусу, словно загнанный маленький зверек, пятясь, медленно усаживается на стул, а Нанами с нескрываем страхом смотрит на подошедшего.
- Через десять минут в той же репетиционной комнате, - оповестил он и, положив на стол лист, удалился.
- Таким голосом только о неизбежной казни сообщать, - пробурчала я ему в след и, взяв лист, ознакомилась с его содержанием.
Спустя пару секунд я, попрощавшись в тишине со всеми, направилась в свою комнату только для того, чтобы взять виолончель и прийти в репетиционную комнату во всеоружии.