ПУТЬ ТАНЦОРА

👉Как выходить на джемах и батлах. Правило "Три В" для уменьшения волнения

☄Глава 23☄

– Не расстраивайся, в следующий раз выйдешь на джеме! – успокаивала Лана Миху. Мы шли после тренировки до метро нашей уже ставшей обычной компанией. Ее костяк составляли мы с Михой, Лана, Катя и Колян. Остальные ученики из школы Дракона периодически присоединялись к нам, но идти с этой троицей стало уже традицией.

Катя – невысокая студентка, всегда как будто бы немного смущенная. Она говорила очень тихо, и порой я часто переспрашивал, чтобы понять ее. Катю на танцы привело страстное желание научиться танцевать как Нонстоп – ее любимый танцор с Ютуба, и так же, как я понимал, желание побороть свою робость и природную застенчивость.

Коля являлся персонажем другого порядка. У него была короткая бородка, которая по контуру очерчивала линию подбородка и рта. Он работал программистом в софтверной компании и обладал совершенно удивительной способностью шутить, сохраняя при этом абсолютно серьезное лицо. Его чувство юмора было вполне дружелюбно, он никогда не стебался над другими, и предпочитал подтрунить над самим собой или ситуацией. Коля в свое время тоже насмотрелся танцев в интернете, но главной его мотивацией было желание хоть как-то держать в форме тело, которое сильно затекало после целого дня сидения за монитором на работе.

А вот Лану привело иное. Во-первых, ей было слегка за сорок, и это сильно выделяло ее среди всех учеников. Во-вторых, в отличие от тех, кто недавно загорелся танцами, ее желание научиться танцевать вызревало долгие годы.

В детстве родители отдали ее на музыку, посчитав это более подходящим занятием для девочки. После школы надо было учиться в институте. Потом не отпускала работа, позже родились дети. Так могло бы продолжаться и дальше, но в один момент Лана с ужасом заметила, что скоро исполнится двадцать пять лет с той поры, как она впервые захотела пойти на танцы. Это осознание сильно напугало ее. Она почувствовала, как быстротечна жизнь, как бесконтрольно она утекает, расходуя без остатка все то, что кажется таким необходимым и обязательным. В тот вечер, долго глядя в окно, Лана решила: сейчас или никогда.

Она взяла себе на работу помощницу, детям два раза в неделю по вечерам была предоставлена автономия и возможность самим принимать решения. Теперь вместе с нами Лана ходила на танцы, старательно впитывая все, что говорил и показывал тренер, и даже вела дневник тренировок, старательно записывая новые знания в специальную тетрадку.

Сейчас мы, усталые, шли по узкой асфальтовой дорожке, петляющей между домами, в окнах которых уже мягко горели огоньки. Черные силуэты деревьев бросали резкие тени на белый снег, который искрился, отражая свет фонарей.

– Я сама первое время дико стеснялась выходить в круг, но потом постепенно прошло, – в своей обычной тихой манере произнесла Катя, обращаясь к моему понурому товарищу.

– Угу, – угрюмо отозвался Миха из вежливости и продолжил идти молча, смотря себе под ноги.

А дело было вот в чем. Сегодня мы учились «джемить», то есть, выходить со своей импровизацией в круг. Для меня это хоть и было стрессом, но я потихоньку научился его преодолевать, и если уж не получал удовольствие от процесса, то хотя бы заставлял себя двигаться под внимательные взгляды остальных.

Для Михи, который совсем недавно начал заниматься, дело обстояло совсем иначе. Когда дошла очередь до него, он мертвенно побледнел и словно врос ногами в землю, не желая делать шаг в круг, несмотря на то, что остальные ученики приветливо смотрели и ободряюще аплодировали ему. Даже наш здоровяк Макс, занимавшийся помимо танцев еще и бодибилдингом, не смог сдвинуть Миху, который в этот момент, словно оцепенев, превратился в скалу. В общем, никакие увещевания не смогли заставить моего друга сделать тот самый маленький шаг, который в корне меняет танцевальную жизнь.

Я вспомнил, как сам очень долго не мог на это решиться, и если бы не случай, если бы не Ольга, так бы и стоял у круга и с завистью смотрел на остальных. Это воспоминание наполнило меня пониманием и сочувствием, поэтому я сказал:

– Мне кажется, просто сегодня момент был не подходящий, в другой раз ты бы смог выйти.

Миха украдкой взглянул на меня, с шумом втянул носом воздух и снова уткнулся взглядом в асфальт, но я знал, что он меня внимательно слушает, и что мои слова весьма важны для него. Поэтому я продолжил:

– Тем более, нет плохого выхода. Есть выход, который не сделан, и есть, который сделан.
– Мне кажется, когда выйду, я дико слажаю и опозорюсь на всю жизнь, – наконец отозвался Миха.

– А лажать можно! Даже по полной! Все равно на самом деле никто не знает, что именно ты хотел станцевать. Я, например, всегда лажаю, и ничего, из партии пока с позором не выгнали, – добавил свои пять копеек Коля, который, видимо, вспомнив свой опыт, желал помочь товарищу.
– Я не знаю толком, что танцевать! Я пока всего две волны знаю! И все!

– Так можно вообще не танцевать, достаточно просто выйти, походить и встать на место. И это будет считаться. Дракон сказал, что допускается даже спотыкаться, помнишь? – спросила Лана и посмотела на Миху. Я видел, что мой друг потихоньку начинает выходить из состояния неудачника, у которого ничего не получилось, поэтому было важно направить его оттаивающие мысли в конструктивное русло:

– Ага, главное сделать «Три В», и все будет в полном порядке.
Под «Тремя В» подразумевалось «Три вещи», которые Дракон рекомендовал делать перед выходом на джеме или батле для создания настроя и преодоления сильного волнения.

Во-первых, необходимо было мысленно пробежать по телу, обнаружить мышечные зажимы и расслабить их. Когда я первый раз делал это упражнение, то понял, что кисти моих рук неестественно напряжены. Я расслабил их, стряхивая напряжение. Потом, обнаружил, что мой пресс также напряжен. Видимо, это защитная реакция организма на стресс. Но есть уловка, позволяющая это обойти.

С организмом можно договориться, если понимать, что он реагирует не на слова, а на изменение физического состояния. То есть, если ты расслабишься, то он посчитает, что все в порядке, и перестанет волноваться, снизит уровень выброса адреналина в кровь. Поэтому мышцы на животе я усилием мысли тоже привел в спокойное состояние. Только после этого с удивлением обнаружил, что мои плечи задраны вверх, словно голова хотела в них спрятаться. Их я тоже вернул на место. Мне стало гораздо комфортнее, хотя и полностью волнение не исчезло.
Во-вторых, после того, как тело пришло в относительную норму, необходимо перевести внимание с хаотично блуждающих мыслей на музыку. Для этого просто достаточно начать слушать ее, убрав барьер между собой и ей. Однажды мне это интуитивно удалось сделать на тренировке у Эли, когда я первый раз импровизировал и просто «уплыл», подчиняясь звучащему треку.

В-третьих, надо просто начать двигаться. Кто-то стартует с шагов, кто-то с небольших движений руками или корпусом. На самом деле, абсолютно все равно, с чего начинать. Главное делать это равномерно и медленно, чувствуя музыку, а точнее, ее нижний слой, который еще называют «фоновым». Когда ты двигаешься как фоновый слой, то невозможно промахнуться мимо бита, невозможно опередить звук или опоздать. И это здорово расслабляет, открывая двери импровизации.

Пока мы подходили в метро, покупали и пополняли проездные, это все я подробно рассказывал Михе. По себе знал, что наличие даже самого простого плана придает уверенности. И Михино состояние действительно поменялось. Мне даже показалось, что ему захотелось попробовать применить эти «Три В».

Вся наша компания держала путь на юг Москвы, поэтому мы вместе зашли в новый вагон, который сверкал лампочками и свежей краской, а из-за его обтекаемой формы и футуристического дизайна казалось, словно он приехал за нами из будущего.

Вечером в вагоне толчеи, как в час пик, уже не было, однако большая часть мест уже была занята людьми, возвращавшимися с работы домой. Поэтому, чтобы не разбивать компанию, мы все вместе пристроились у дверей и принялись обсуждать недавно вышедшее видео Поппин Джона.

За оживленной беседой, за шумом мчащегося сквозь подземные туннели поезда я не сразу обратил внимание на необычный звук, который все сильнее и сильнее стал доноситься до нас.

Наконец, он стал настолько четким, что я разобрал стук барабанов и оторвался от телефона, где мы пересматривали видео.

По вагону, весело улыбаясь, шагали два дредастых парня, держа в руках продолговатые барабаны, обтянутые светлой бежевой кожей.

В проеме у соседних дверей они остановились, и тот, что был чуть повыше, зычно объявил:

– Доброй ночи, дорогие граждане! Солнечного настроения! А чтобы дорога была приятнее, мы подарим вам музыку!

С этими словами они поставили свои инструменты на пол, и, присев возле них, ловко застучали пальцами по туго натянутой коже барабанов.

Быстрый ломаный ритм начал стремительно распространяться по вагону, пронизывая нас африканской энергетикой песков, жары и первобытных племен. Руки мелькали, нанося удары пальцами и ладонями то по краям, то в самый центр барабанных кругов.

Я задвигал головой и плечами, не в силах сдерживаться, Катя и Лана тоже закивали в такт, а Коля достал телефон и начал записывать импровизированный концерт.

Некоторые пассажиры повернули головы и с ленивым любопытством смотрели на уличных музыкантов.

Они были одеты с небрежной, но стильной расхлябанностью. Широкие расстегнутые цветастые куртки, не менее широкие джинсы-«трубы». На одном из парней красовалась майка с ярким принтом. На картинке был изображен знак дорожного движения, предупреждающий, что остановка запрещена. Только, закрывая косую красную полосу, красовалась надпись «Now or Never». Она словно призывала не тормозить и действовать, и очень подходила к той драйвовой музыке, которой нас щедро одаривали музыканты.

Вдруг я понял, что Миха тоже внимательно смотрит на эту майку, рассматривая знак и перечитывая надпись. Видимо в нем что-то происходило, он шумно задышал, потом вдруг резко сдернул с себя рюкзак, сунул его мне в руки и вышел к музыкантам.

Встав на пяточке свободного пространства перед ними, Миха начал танцевать. Он исступлено гонял волны, ни на кого не смотря, стараясь попасть как можно точнее в ритм. И хоть это выглядело не очень технично, но зато честно и как-то по-настоящему. Я на несколько мгновений даже перестал понимать, что это мой друг. А когда ребята на барабанах ускорились, их удары превратились в частый ливень из быстрых и четких звуков, Миха задрожал всем телом, стараясь передавать вибрацию.

Музыканты широко и весело улыбались, переглядываясь друг с другом и восторженно восклицая, когда моему товарищу получалось отыгрывать их сумасшедший ритм.
Наконец, они остановились: мы подъезжали к станции.

– А ты крутой, – кинул один из барабанщиков раскрасневшемуся Михе, по лицу которого от волнения и нагрузки катились капли пота. – Ну, бывайте! – добавил он, обращаясь уже ко всем остальным, и, кивнув напарнику, выскочил с ним через двери на станцию.
Наша компания собралась вокруг друга.

– Ну, ты дал стране угля, – сказал Коля и похлопал его по плечу.
– А говорил, что ничего не умеешь! Обмануть нас хотел, хитрец, – сказала Лана с мягкой улыбкой.

Неожиданно Миху кто-то схватил за рукав и начал куда-то тянуть. К нашему общему удивлению, этим «кто-то» оказалась хрупкого вида старушка в черной куртке и с платком на голове.

– Милок, давай сюда скорее! Вот местечко свободное, – говорила она

– Да мне хорошо! Я постою, – удивленно отвечал Миха.

– Мой дед так же говорил, а потом весь задрожал – и она сделала нечто похожее на вибрацию, которую Миха делал в танце, – и все, скорая еле откачала!

Буквально через мгновение сердобольная старушка уже впихивала массивного Миху на свободное место. Он перестал сопротивляться и только таращил удивленные глаза.

– А дома настойку пустырника перед сном чтоб выпил! – не терпящем возражения тоном сказала бабушка.

Миха слабо кивнул. Он был по-прежнему красным.

Поезд остановился, и старушка вышла из вагона, предварительно приложив руку ко лбу своего пациента и поцокав языком.

– Вот оно – народное признание! Заботливое и бескомпромиссное. – заключил Коля, назидательно подняв палец вверх.