Бракоразводный процесс. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

Шагнув вперед, она протянула ему руку с теплой улыбкой.

— Здравствуй, Тэхен, — сказала она тихо. Обескураженный ее внезапным появлением, он ответил не сразу. У Тэ было очень живое, открытое лицо, и сейчас Нини без труда читала на нем все чувства, которые он испытывал: узнавание, удивление, озадаченность и смущение и, наконец, сердечная теплота. Наверное, женщина, разбившая сердце мужчины, едва ли заслуживает такого участия, подумала Нини. Но и сердечная боль присутствовала в сумбуре эмоций, овладевших ее бывшим женихом. Он улыбнулся сперва недоверчиво, чуть наигранно, но пристальнее глянув Нини в глаза, рассмеялся от души, обнял ее и поцеловал в обе щеки.

— Дженни,— сказал он,— ты отлично выглядишь.

— И ты тоже, Тэхен.

Ей хотелось о многом с ним поговорить, но кое о чем лучше промолчать. Сказать ему, что она сожалеет о том, что так вышло? Но тогда все может возвратиться на круги своя, и он уже не обретет утраченный покой. Не лучше ли оставить что-то недосказанным? Пусть прошлое принадлежит прошлому.

Ей показалось, что Тэхен угадал ее смятение, угадал и успокоил теплым, добрым взглядом, простым и понятным, совсем не таким, как у его старшего брата.

— Ты поймешь меня, Дженни,— сказал он тихо,— если я поблагодарю тебя за то… за самую большую милость с твоей стороны?

Она кивнула, проглотив комок в горле, прекрасно поняв, что он имел в виду.

— Пойму. И тебе, Тэхен, большое спасибо за твое великодушие.

Позади них послышалось дипломатичное покашливание.

— Ты знакома с Лалисей?

В голосе Тэхена звучала гордость человека, обладающего сокровищем. Как бы в ответ на его слова появилась невеста. Он наклонился и запечатлел на ее губах короткий, но полный значения поцелуй.

— Знакома,— улыбнулась Нини.— Она и пригласила меня сюда. Надеюсь, ты ничего не имеешь против?

Лиса улыбнулась так, как улыбается женщина, завоевавшая сердце мужчины и уверенная в неотразимости своих чар.

— Конечно, он не против. Тэ одобряет все, что делаю я! Давайте пройдем в комнату. Дорогой, ты должен пригласить Дженни на танец. Уверена, у тебя найдется немало новостей для нее!

На самом деле невеста преследовала иную цель: необходимо было продемонстрировать перед местной публикой полнейшее взаимопонимание в этом любовном треугольнике. Все должны были убедиться, что молодые люди — союзники. Лиса довольно улыбалась: все получилось! Гости увидели, что бывшие жених и невеста не испытывают друг к другу прежнего влечения. Нет разбитых сердец, не излеченных временем. Все стало на свои места.

Вечер проходил так, как надо. Но, увы, вскоре ощущение умиротворенности покинуло Нини. Она почувствовала, что за ними троими кто-то следит. Нетрудно было понять, кто этот пристрастный наблюдатель. Она уловила шестым чувством его появление среди гостей.

По залу прокатился восторженный ропот, как на ярмарке невест при виде самого вожделенного жениха. Нини заметила, как приосанились женщины, втягивая животы и выпячивая груди; многие из них нервно поправляли прически.

Девушке хотелось извиниться перед Тэхеном и уйти под каким-либо предлогом, но за ее спиной раздался знакомый голос, заставивший Дженни вздрогнуть. Партнер по танцу остановился.

— Тэхен,— притворно удивляясь, спросил старший брат,— ты не боишься так рисковать? Если оставишь свою красавицу-невесту в одиночестве еще на несколько минут, не поручусь, что какой-нибудь ловкач не уведет ее.

Жених тут же отпустил Нини и стал беспокойно оглядывать зал.

— Ты прав, Юнги. Надо срочно ее разыскать. Приятно было вновь встретиться с тобой, Дженни,— добавил он с отсутствующим видом и тут же пустился на поиски невесты.

— Простите,— торопливо проговорила Нини, пытаясь проскользнуть мимо Юнги, но тот схватил ее за руку. Хватка оказалась железной.

— Ты никуда не уйдешь отсюда!

— Пусти!— с безнадежным отчаянием проговорила она, чувствуя, как его прикосновение начинает вызывать знакомое волнение.

В бархатном баритоне зазвучали нотки уже знакомого ей раздражения и даже гнева:

— Но ты же не можешь отказать мне в танце, Дженни? Или ты решила снова заняться Тэхеном? Какого дьявола ты затеяла эту игру?

— Я бы никогда не пришла сюда, если бы не Лиса. Это она явилась сегодня к нам домой и попросила меня прийти. Ей захотелось убедиться, что она одна у Тэхена на уме, и, как ты теперь видишь, оказалась права.

— В самом деле?— переспросил он с издевкой.

— Да!— почти выкрикнула она.— В самом деле! А сейчас можешь убираться и донимать кого-нибудь другого вздорными подозрениями. И убери, черт возьми, свои руки...

Мин не обращал на протесты никакого внимания. Обняв Нини обеими руками, он прижал ее к широкой, такой манящей, такой теплой груди.

Пальцы его легко, как и у Тэ, скользнули по ее талии, но, Боже, какими разными были прикосновения братьев. Нини едва дышала от возбуждения, ощущая каждый палец его сильных рук, лежащих на тонкой талии. Теперь выбор туалета уже не казался удачным: невесомый шелк был настолько эфемерен, что она чувствовала себя так, будто Мин касается не ткани платья, а ее собственной шелковистой кожи.

Горло девушки сдавил спазм, воздух проникал в легкие короткими болезненными толчками, иссушая и без того пересохшие губы и рот. А Мин привлекал ее все ближе, и она ощущала, как напряжены мышцы его длинных и сильных ног. Он вел ее в танце легко и увлеченно. Он умел повести за собой...

— Юнги,— пробормотала она.

Нини хотела попросить его остановиться, но имя прозвучало, как молитва. Он рассмеялся, нежно и глуховато.

— Давай покажем им, моя маленькая соблазнительница... Давай покажем, какого из братьев ты хочешь так, что едва не умираешь от желания...

Если бы ее мозг работал так же четко, как всегда, если бы близость этого мужчины не застилала сознание столь густым туманом, Нини, конечно же, смогла бы возмутиться развязностью тона и воспринять услышанное как сигнал тревоги. Тогда она оттолкнула бы ловеласа от себя, убежала бы... Но слова парня были нежными и страстными, как его объятия, как горячее дыхание, как запах мужского тела...

Волшебство танца в том и состоит, что начинаешь искренне верить в то, во что хочешь верить, а это танго просто завораживало. В медленных танцах границы дозволенного размыты между совершенно невинным и чертовски чувственным. Вот как сейчас. Юнги был умелым танцором, и их объятия не выглядели ни пошло, ни непристойно. Наслаждение от его прикосновений упоительно сливалось с наслаждением от движения.

Возможно, уговаривала себя Нини, его чувственность диктуется всего лишь стилем танца. Они были в середине зала, привлекая к себе восхищенные взгляды одних и любопытствующие других. К Минам была приглашена почти вся округа. Не может быть, чтобы он на глазах у всех касался ее с такой явной, ничем не завуалированной страстью. Зачем ему эпатаж? Нет, вероятно, это всего лишь ее ощущения.

Она пыталась заставить себя уйти, но не могла даже голову оторвать от его плеча. Наверное, на щеке останется красный след от рубчиков ткани его пиджака. Надо распрямиться! Но тогда она вынуждена будет посмотреть ему в глаза, а это уже свыше всяких сил — выдержать взгляд его прищуренных серых глаз, столь недвусмысленный, столь явно выражающий то, о чем он не раз говорил ей вслух.

— Сейчас ты меня отпустишь,— прошептала она, взглянув все же на партнера.

— Нет.

— Я буду вырываться.

— Попробуй.

— Тогда я закричу.

— А я закрою тебе рот поцелуем.

— Юн, зачем тебе все это?

— А ты как думаешь?— спросил он нежно, сверкнув глазами.

Нини потупилась, только бы не видеть этого стального блеска. Она попыталась представить, как бы действовала, будь на его месте докучливый и слащавый ухажер, с какими ей доводилось иметь дело. А этот не так прост.

Вновь подняв глаза, Нини пыталась разгадать загадку его гипнотизирующего, горящего внутренним огнем взгляда. Что это была за вспышка? Ирония? Вызов? Что бы там ни было, ей должно быть все разно. Как можно спокойнее она произнесла: