Просветитель

На следующее утро Тион, как всегда, не утруждал себя церемониями. Он с грохотом забарабанил в дверь комнаты Андора, и, не дожидаясь ответа, прокричал:

— Вставай уже! Идём завтракать!

Андору не нужно было повторять дважды. Через несколько минут оба подростка уже сидели за деревянным столом, с аппетитом уплетая горячий завтрак — ароматную кашу с кусочками сушёных фруктов и хрустящие лепёшки, только что вынутые из печи.

Наконец-то у них появилось время поболтать. Они оживлённо обсуждали свои недавние открытия, сравнивали, какой вид ремесла может принести больше пользы и выживания в этом странном мире. Тион уверял, что работа со звуками — будущее, а Андор, всё ещё под впечатлением от алхимических воспоминаний, спорил, что лекарства — это сила.

Но их спор прервал резкий, нетерпеливый голос Эльсона, раздавшийся из-за двери:

— Немедленно явиться в Учебную комнату!

Они переглянулись и, не теряя времени, бросились по коридору. Когда добрались до комнаты, Эльсон уже ждал их, стоя у длинного стола, на котором были аккуратно разложены Ушилки, Звукон и коробка со Слепками.

Он кивнул им, не теряя времени на приветствия, и вставил в Звукон заранее приготовленный Слепок. Андор с готовностью надел Ушилки, предвкушая очередное звуковое волшебство. Эльсон крутанул пружину, и прибор зажужжал.

Но вместо чарующих звуков Андор услышал противный, назойливый писк.

— Вы, наверное, ошиблись! — поморщился он. — Это звук комара. Очень неприятный.

Эльсон удовлетворённо кивнул:

— Всё верно. Продолжай слушать, Андор. Что ещё ты слышишь?

Звук начал нарастать, становясь всё более агрессивным. Андор вздрогнул:

— Теперь это похоже на комара, который вот-вот меня укусит!

— Что ты чувствуешь?

— Пока ничего. Я же знаю, что здесь нет настоящего комара.

Эльсон молча положил ладонь на запястье Андора, подержал несколько секунд и сказал:

— Пульс нормальный. Спокойный, как и должно быть. Продолжай.

Андор снова сосредоточился. Писк усиливался, превращаясь в гул целой стаи комаров, пикирующих на него. Его рука дёрнулась — инстинктивно, чтобы прихлопнуть несуществующего насекомого. И вдруг всё стихло.

На смену комариному гулу пришло еле слышное шипение, вкрадчивое, ползучее. Оно приближалось. Андор замер. Он знал этот звук — змея. И она была рядом.

Внезапный ужас охватил его. Он сорвал с себя Ушилки и вскочил, сердце колотилось, как барабан.

Эльсон, не теряя хладнокровия, снова взял его за запястье и с удовлетворением произнёс:

— Сто двадцать ударов в минуту. Паника. Отлично. А теперь садись и слушай дальше.

Андор, всё ещё потрясённый, покорно сел. Эльсон достал другой Слепок и вставил его в Звукон. Андор, с лёгкой опаской, снова надел Ушилки.

На этот раз его встретил мягкий, монотонный шум дождя. Листья шуршали под каплями, цикады пели свою вечернюю песню, а где-то рядом потрескивали дрова в очаге. Звуки были тёплыми, уютными, словно обнимали его.

Лицо Андора порозовело, дыхание стало ровным. Спокойствие, как давно забытая мелодия, разлилось по телу. Глаза начали слипаться, и он медленно погружался в сон — глубокий, мирный, как будто сама природа убаюкивала его.

Во сне Андор оказался в бескрайнем лесу, где деревья были выше башен, а их кроны сплетались в узор, похожий на звуковые волны. Лес не был ни тёмным, ни светлым — он переливался оттенками звука: от глубокого синего гула до золотистого шороха.

Андор шёл по мягкой тропе, покрытой мхом, и каждый его шаг издавал мелодичный звон, будто он ступал по клавишам невидимого инструмента. Вокруг него витали звуки — не просто шумы, а живые существа. Один из них, похожий на светящийся шар, прошептал ему:

— Ты слышишь не то, что есть. Ты слышишь то, что может быть.

Из глубины леса донёсся знакомый писк — комар, но теперь он был огромным, почти прозрачным, и его крылья вибрировали, создавая ритм, от которого дрожала земля. Андор хотел убежать, но звук вдруг превратился в голос дяди:

— Не бойся звука. Он — твой инструмент. Учись играть на нём.

Внезапно лес расступился, и Андор оказался в той самой лаборатории, которую он видел в детстве. Только теперь вместо колбочек на столах лежали Слепки, а вместо огня — пульсирующий свет, исходящий от Звуконов, стоящих по углам. Дядя стоял у центрального стола, его лицо было озарено мягким светом, и он молча указал на Смеситель.

Андор подошёл, вставил Слепок, и из прибора вырвался звук — не страшный, не приятный, а... живой. Он чувствовал, как он проникает в него, как будто каждая клетка тела откликалась на вибрации. Звук становился формой, формой становился смыслом.

И тогда он понял: звук — это не просто волна. Это память. Это страх. Это надежда. Это язык, на котором говорит сама реальность.

В этот момент всё вокруг вспыхнуло — лес, лаборатория, дядя — и превратилось в чистый белый шум.

Эльсон мягко потрепал Андора по плечу и снял с него Ушилки.

— Вот теперь ты готов слушать по-настоящему, — сказал он с лёгкой улыбкой.

Андор протёр глаза, выпрямился и сел ровно. Эльсон присел напротив, и так начался их первый настоящий урок.

— Ты знал, что всё, что слышал, — иллюзия, — начал Эльсон, глядя Андору прямо в глаза. — Но твои ощущения были настоящими. Это важно. Природа вложила в нас чувства — не просто для выживания, а чтобы говорить с нами. Иногда — напрямую, иногда — обходя сознание.

Он сделал паузу, давая словам осесть.

— Наше тайное сознание не может игнорировать свет, боль, запах, прикосновение — как бы мы ни старались. Но это лишь поверхность. Каждый звук несёт в себе либо понятное послание, которое мы распознаём, либо зашифрованное — которое воспринимает наша скрытая сущность. Ведь каждый звук — это как буква особого языка. Из этих букв складываются слова, а из слов — фразы, которые могут обладать невероятной силой. Если знать, как их сочетать.

Андор слушал, затаив дыхание.

— Я посвятил этому много лет, — продолжал Эльсон. — Я научился создавать звуки, вызывающие боль, и звуки, которые эту боль лечат. Звуки, которые усыпляют, успокаивают... и те, что пробуждают ужас. Чтобы создавать такие звуки, нужно уметь собирать элементы — наши "буквы". Надо чувствовать их суть и овладеть искусством смешения в точных пропорциях.

Он наклонился вперёд, голос стал почти шепотом:

— Нам дарован великий дар — не только слышать, но и производить звук. И этот дар есть у всего живого: от кузнечика до кита. Пение птицы предназначено для другой птицы, но и на нас оно действует. Звук — универсальный язык жизни.

Эльсон выпрямился и заговорил уже как преподаватель:

— Прежде чем мы раскроем тайны каждого звука, нужно понять, откуда он берётся. Вы выросли в мире, где мало чему учат. Но кто из вас слышал, что источник звука — это движение, колебание воздуха?

Андор неуверенно кивнул. Эльсон скептически усмехнулся и дал знак Тиону. Тот принёс две стеклянные пробирки, похожие на колокола. Внутри каждой — маленький колокольчик на подставке.

Эльсон потряс одну пробирку — в комнате раздался чистый звон. Он протянул вторую Андору:

— Попробуй.

Андор потряс её. Колокольчик внутри дрожал, но звука не было. Он стал трясти сильнее, но всё равно — тишина.

— Вы его чем-то залепили! — недоверчиво сказал он.

Эльсон молча вынул крошечную пробку из стеклянной оболочки. Послышался лёгкий шикающий звук — воздух проник внутрь.

— Попробуй теперь.

Тион потряс пробирку — и раздался звонкий звук.

— Из пробирки был откачан воздух, — объяснил Эльсон. — Без воздуха звук не распространяется. Когда я открыл пробку, воздух заполнил сосуд — и звук достиг наших ушей. Вот тебе первое правило: звук — это движение воздуха.

Он достал один из Слепков. Андор снова надел Ушилки. В ушах зазвучало потрескивание, щёлканье, стрекотание.

— Кто это? — спросил Эльсон.

Андор оживился:

— Кузнечики, жучки, насекомые... А потом — цикады! Я слышал их с детства!

— Верно. А как они это делают?

— Мне кажется, они быстро трут одну ножку о другую, — предположил Андор.

Эльсон удивлённо поднял брови:

— Ты наблюдателен! Самцы сверчков производят звук, перетирая надкрылья — как скрипачи водят смычком по струнам. А цикады используют внутреннюю мембрану, как барабанщики. Их звуки резонируют в полости тела — усиливаются, становятся мощными.

Он сделал паузу, затем с улыбкой спросил:

— А как пищат комары?

— Трут ножки? — неуверенно предположил Андор.

Эльсон рассмеялся:

— Нет. Они машут крылышками с огромной скоростью. Именно это движение создаёт тот писк, который мы слышим.

Андор задумался, а Эльсон продолжил:

— Удивительно, насколько разнообразны способы создания звука. И каждый — это ключ к пониманию. Мы будем учиться слышать не просто звуки, а смыслы, скрытые в них. И когда ты научишься — ты сможешь говорить на языке, который понимает сама природа.

— И сколько же существует способов создания звуков? — с искренним удивлением спросил Андор, глаза его расширились от любопытства.

Эльсон усмехнулся, словно предвкушая удовольствие от рассказа:

— Только у насекомых я насчитал не меньше пяти, и это ещё далеко не предел.

Он начал загибать пальцы, перечисляя:

— Первый способ — трение одной части тела о другую. Мы, люди, тоже умеем это — щёлкаем пальцами, например. А у насекомых так шумят кузнечики, сверчки, жуки, даже некоторые пауки. Они трут крылышки, лапки, надкрылья — создавая ритмичные звуки, похожие на музыку.

— Второй способ — удары. Некоторые кузнечики стучат ногами, тараканы хлопают кончиком живота, а отдельные виды жуков — бьют головой. Люди используют этот метод, хлопая в ладоши, топая ногами, играя на барабанах.

— Третий — использование крыльев. Мухи, пчёлы, комары — все они создают звук за счёт быстрого движения крыльев. Мы это уже проходили. Их жужжание — не просто шум, а способ общения, навигации, даже угрозы.

— Четвёртый — щелчки внутренней мембраны. Цикады — мастера этого дела. Они колеблют особую мембрану внутри тела, и звук резонирует в их брюшной полости. Похоже на урчание нашего живота... только по заказу!

— И наконец — один из самых оригинальных способов: выброс вещества. Жуки-бомбардиры, например, выбрасывают горячую химическую жидкость, и этот выброс сопровождается громким хлопком. Настоящий биологический взрыв!

Андор изумлённо приподнял брови.

— Это уже похоже на оружие...

— Именно, — кивнул Эльсон. — А вот ещё один способ, который особенно интересен — у гусениц орехового сфинкса. У них по бокам тела расположены восемь пар отверстий. Когда гусеница сжимает переднюю часть тела, она вытесняет воздух через эти отверстия, создавая звуки, напоминающие игру на флейте. Представь себе — флейта из гусеницы!

Андор рассмеялся, но в его взгляде уже горел огонь восхищения.

— А растения? — вдруг спросил он. — Они ведь тоже живые. Могут ли они издавать звуки?

Эльсон загадочно улыбнулся:

— Могут. Но совсем иначе. Некоторые растения, например, издают щелчки при раскрытии семян — особенно в жару. Есть виды, которые "стреляют" семенами с хлопком, чтобы разнести их дальше. А корни некоторых деревьев, как выяснили учёные, могут создавать вибрации в почве — почти как шёпот, передаваемый другим растениям.

Эльсон продолжал с энтузиазмом:

— И вот ещё один способ, который ты точно не найдёшь в обычных учебниках. Есть одно редкое насекомое — его называют "музыкальный листоед". Оно не просто издаёт звуки, оно... зажимает себе уши!

Андор удивлённо захлопал глазами:

— Уши? У насекомых?

— Ну, не совсем уши, — усмехнулся Эльсон. — У него есть чувствительные мембраны по бокам головы, которые улавливают звуки. Когда листоед начинает играть — а делает он это, вибрируя спинной пластиной о стебель растения, — он зажимает эти мембраны специальными отростками, чтобы не оглохнуть от собственного концерта!

Андор рассмеялся:

— То есть он сам себя боится?

— Скорее, уважает. Музыкальный листоед — настоящий виртуоз. Его вибрации настолько мощные, что слышны на расстоянии в несколько метров. А чтобы не перегрузить собственную систему восприятия, он "затыкает уши". Представь себе — насекомое, которое играет на растении, как на гитаре, и при этом бережёт слух!

Андор представил себе зелёного жучка, сидящего на стебле, с серьёзным видом "играющего" на растении, и не смог сдержать улыбку.

— Этот мир звуков становится всё более странным... и всё более интересным.

Он сделал паузу, давая Андору переварить услышанное.

— Мир звуков — это не просто шум. Это язык, древний и универсальный. И мы только начинаем его изучать. 

Вот отредактированная версия с добавлением выразительности, плавности и живых деталей:

— А зачем они вообще производят звуки? — с любопытством спросил Андор, наклонившись вперёд.

Эльсон одобрительно кивнул:

— Хороший вопрос. Очень хороший. У каждого звука есть своё предназначение. И если мы его не понимаем — это не значит, что его нет.

Он встал, прошёлся вдоль стола, словно собирая мысли, и продолжил:

— У многих насекомых звуки издают самцы. Это может быть брачный призыв — приглашение для спаривания. Или, наоборот, предупреждение для конкурентов: "Это моя территория, держись подальше!"

Андор слушал, не отрывая взгляда.

— Жужжание шмелей и некоторых одиночных пчёл — не просто фоновый шум. Оно играет важную роль в опылении. Это особое, низкочастотное жужжание заставляет пыльцу вибрировать и высыпаться из цветка. Пчела собирает её на своё тело и переносит на другой цветок. Говорят, что это "опыляющее жужжание" сильно отличается от гневного — более ровное, глубокое, почти медитативное.

Эльсон сделал паузу, затем с улыбкой добавил:

— А вот наши гусеницы-флейтистки — настоящие артисты. Они издают свист, чтобы отпугнуть хищников. Представь: жёлтая певчая птица прилетает пообедать гусеницей, а та вдруг свистит так, что птица пугается и улетает. Эти свистки настолько искусны, что имитируют тревожные крики синицы — и распугивают даже тех, кто привык к опасности.

Андор изумлённо покачал головой:

— Значит, звук — это не просто средство общения, а ещё и защита?

— И не только, — кивнул Эльсон. — Это инструмент выживания, влияния, даже манипуляции. Звук может быть оружием, щитом, ключом... Всё зависит от того, кто его использует и как.

Он взглянул на Андора с лёгкой улыбкой:

— Думаю, на сегодня ты узнал достаточно нового. Дальше ты будешь заниматься самостоятельно — вместе с Тионом. Он поможет тебе освоиться. А потом... потом начнётся настоящее обучение.

Эльсон выложил на стол аккуратную стопку Слепков — прозрачных пластин, каждая из которых хранила звук, словно отпечаток.

— Это твой звуко-букварь, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Ты будешь учиться распознавать и различать звуки всех существ, что записаны в моей коллекции.

Он достал большую тетрадь, испещрённую строчками, схемами и пометками.

— Здесь я описал каждый звук и обстоятельства, при которых он возникает: страх, призыв, предупреждение, поиск партнёра... и многое другое. Ты начнёшь с азбуки звуков природы — прежде чем мы перейдём к составлению слов.

Андор нахмурился:

— Но тот букварь, который я учил раньше, содержал всего пару десятков букв...

Эльсон рассмеялся:

— Это потому что ты учил человеческий букварь. А есть народы на далёком Востоке, у которых буквари состоят из тысяч знаков — иероглифов, как они их называют. Но, поверь, учить звуки гораздо легче. Мы для этого созданы.

Он повернулся к Тиону, который всё это время стоял молча, словно тень.

— Ты сам недавно освоил словарь звуков живого мира. Повторение тебе не повредит. Будете заниматься вместе. А потом я начну обучать вас следующей части моей науки... Но есть ещё кое-что. Самое важное.

Эльсон взглянул на обоих учеников, его голос стал серьёзным:

— Тион, ты будешь записывать, какие звуки вызывают у Андора удовольствие, какие — тревогу, а какие — ужас. Так же, как я когда-то записывал за тобой. Понял?

Тион кивнул, не задавая лишних вопросов.

Так начались интенсивные занятия, которые длились с утра до вечера. Эльсон иногда вызывал их по одному, иногда вместе, и проводил странные, почти мистические эксперименты. Он заставлял их слушать сложные комбинации звуков, измерял пульс, следил за реакцией зрачков, собирал слюну в пробирки, вытирал пот с лба и ладоней мягкой тряпочкой, словно фиксируя каждую эмоцию.

Андор и Тион почти не покидали дом. За окнами выл холодный ветер, дождь барабанил по крыше, и даже самые отчаянные мысли о побеге растворялись в этой серой, гнетущей погоде.

Прошёл месяц. Становилось теплее. И вот однажды, в яркий солнечный день, Эльсон вошёл в комнату для занятий и громко объявил:

— Собирайтесь. Пришло время пройтись на свежем воздухе.

Парней не пришлось уговаривать. Они с радостью вышли из дома, и Андор впервые огляделся, пытаясь понять, где они находятся. Огромный дом Эльсона стоял на опушке густого леса. Только запах гари и отдалённый перезвон городских колоколов помогли сориентироваться — город был где-то на востоке.

С этого дня прогулки стали ежедневными. Эльсон уводил их всё глубже в лес, неся с собой коробочку Звуколова. Когда слышалось пение птицы, шелест листвы или журчание ручья, он останавливался, прислушивался и записывал новый Слепок.

Однажды они вернулись особенно довольные: удалось поймать в Слепок редкое урчание фазана, кормящего птенцов. Эльсон был в восторге — это был звук, который ещё не значился в его коллекции.

Но вскоре их прогулки с Эльсоном стали всё реже. Учитель всё чаще запрягал ту самую флегматичную лошадку, которую Андор впервые увидел в день их знакомства, и отправлялся в путь на своей скрипучей повозке. Он уезжал надолго, иногда на целые сутки, и всегда брал с собой Слепки, приборы и тетради.

Андор заметил, что по возвращении телега была нагружена до отказа — мешки, ящики, свёртки. Лошадка едва тащила её, тяжело ступая по размокшей земле. Этой провизии хватало примерно на пару недель, и каждый раз она была разной: то сушёные корнеплоды, то странные банки с вязкой жидкостью, то ароматные лепёшки, которые Тион ел с особым удовольствием.

Андор пытался выведать у Тиона, куда уезжает Эльсон и откуда привозит еду. Но Тион лишь пожимал плечами:

— Я никогда не спрашивал. Учитель — это Учитель. Он знает, что делает.

Для Тиона Эльсон оставался загадкой, которую он даже не пытался разгадать. Он принимал всё как данность — как часть мира, в котором жил.

Прошёл ещё месяц. И вот однажды Эльсон устроил экзамен для Андора.

Они с Тионом расположились в учебной комнате. Эльсон включал один Слепок за другим, и Андор должен был распознать источник звука, его эмоциональную окраску и возможное предназначение. После десятка тестов Эльсон, наконец, улыбнулся — впервые за долгое время по-настоящему тепло.

— Ты справился, — сказал он. — Ты освоил некоторое количество букв из огромного алфавита звуков. А теперь мы начнём составлять слова.

Он сделал паузу, глядя на учеников с лёгкой тенью серьёзности в голосе:

— Сразу предупреждаю: из звуко-букв можно создавать комбинации, способные внушать ужас, вызывать панику, даже разрушать. Но мы начнём с другого — с искусства исцеления.

Андор почувствовал, как внутри него вспыхнуло любопытство, смешанное с тревогой. Он не знал, что именно ждёт впереди, но чувствовал — начинается нечто важное.