Rock Me [rus h.s.]

как я представляю Гарри в фанфике:

3 года спустя

– Пять минут до выхода, – влетает менеджер в нашу общую гримерку, открывая дверь нараспашку.

– Мы помним, Патрик, успокойся, – закатывает Найл свои красные глаза, разваливаясь на дорогом кожаном диване с зажженным косяком во рту.

– Ты блять снова обкуренный! Какого черта, Найл?! – орет Патрик, сжимая в руке стопку листов.

– Я рок-звезда мне можно, – издает смешок блондин, придерживая между указательным и средним пальцем папирус.

Он с насмешкой смотрит на Патрика покрывающегося красными пятнами от гнева. Он сильно сжимает листы и скалится. В комнате витает тяжелый дым, кружащий голову. Запах марихуаны и разных духов смешался в воздухе. На маленьком стеклянном столике между нашими ногами валяется открытая пачка красных «Marlboro», небольшая железная коробочка с самокрутками и черная зажигалка с изображением черепа. Для полной картины не хватает пакетика с коксом, который Зейн прячет в кулаке, чтобы окончательно не вывести Патрика из себя.

– Вы уже успели нюхнуть?! – кричит он.

Зейн и Найл лениво переглядываются между собой и смеются, наслаждаясь его ежедневными срывами. Я сижу между ними двумя и татуированная рука Найла покоится на моих плечах. На другом кожаном диване сидит Гарри одетый во все черное с наушниками и с откинутым затылком на изголовье. Он разглядывает потолок с громкой музыкой в ушах, совершенно не обращая внимание на вломившегося в дверь Патрика. Между его полных губ покоится тлеющая сигарета после косяка, который он выкурил пять минут назад.

– У нас нет наркотиков. Ты все отобрал, – врет Зейн и забирает из руки Найла косяк, когда тот ему передает после очередной тяги.

– Не заставляйте меня обыскивать вас, ублюдки. Я знаю, что вы притащили с собой дурь.

Зейн с улыбкой присасывается к косяку, сидя в своей старой синей толстовке с капюшоном на голове. Кулак с порошком находится в его кармане, он успел спрятать его прежде чем разъяренный Патрик заявился сюда.

– Расслабь яйца, мы обкуренные, но не обдолбанные, – в защиту добавляет Найл и косяк снова оказывается между его татуированными пальцами.

– Если вы, чертовы рок-звезды, снова выпрете на сцену под кайфом, я прикончу вас всех после шоу, – грозно заявляет Патрик, который устал за три года от выходок нашей группы.

– Мгм, – мычит незаинтересованно Найл с дымящим косяком в зубах, но высовывает его после длинной затяжки и протягивает мне. – Звезда моя, будешь? – спрашивает он, переводя свои стеклянные голубые глаза прямо в мои карие.

– Спасибо, – я осторожно забираю наполовину скуренную самокрутку, обхватывая ее тонкими пальцами с длинным острым маникюром.

Найл следит за тем, как мои татуированные пальцы направляют косяк ко рту. Я обхватываю влажную часть, к которой прикасались чужие губы и затягиваюсь, заполняя легкие тяжелой порцией никотина. Грудь вздувается, и я перевожу глаза на Найла, который с расширенными зрачками наблюдает за моим процессом.

Краем губ я выдыхаю в противоположную сторону от него, направляя дым к Зейну. Кривая ухмылка озаряет лицо блондина, и он облизывается, довольный, что я это сделала.

– Дай сюда, – рявкает Патрик и выхватывает у меня косяк, швырнув его на пол.

– У нас все равно есть еще, – Зейн наклоняется к столу за самокруткой.

Патрик реагирует намного быстрее и хватает железную коробку, вытаскивая оттуда все пять штук. Он ломает их пополам, грязно ругаясь и бросает коробку обратно на стол, отчего она громко звенит и отскакивает, упав на пол.

– Блять, это были последние. Зачем ты так? – стонет Найл, будто у него отобрали любимую игрушку.

– У вас через три минуты шоу. Живо поднимайте свои задницы и на сцену, – командует он, игнорируя вопрос Найла.

– Ладно, вали уже отсюда любитель уничтожить веселье, – поднимается Зейн с дивана и закрывает пачку от сигарет, засунув ее себе в карман.

Я встаю и разглаживаю свою клетчатую юбку, которую мне подобрала наш личный стилист Оливия.

Дверь все еще открыта и за ней творится настоящий хаос. Разные работники бегают по коридору, чтобы вовремя успеть начать шоу. Кто-то из них отвечает за свет, кто-то за звук, а кто-то за сцену, на которой мы сегодня выступаем ровно в восемь часов вечера. Закулисье кипит сотнями людьми, которые работают на нашу группу, но их имена нам неизвестны. Эта обязанность Патрика знать в лицо каждого работника. Мы же общаемся только со стилистом и менеджером.

– Гарри, вставай, нам пора, – хлопает его по плечу Найл.

Гарри молча вынимает наушники, но оставляет сигарету во рту. Он поднимается и подбирает со столика зажигалку, запихивая ее в задний карман узких черных джинсов. Я подхожу к огромному зеркалу и средним пальцем растушевываю помаду, которой слишком много на моих губах.

Крики Патрика не заканчиваются и мои движения становятся резкими, как будто это не помада, а что-то, что хочется стереть не только с губ, но и со своей жизни.

– Где черти носят Аспен и Луи?! – орет он, будто мы обязаны следить за ними.

Я вздыхаю и закатываю глаза.

– Будто ты не знаешь. Снова трахаются где-то, – Зейн стягивает капюшон с головы, открывая взор на свое мужественное лицо с щетиной, которая безумно подходит ему.

– Будь проклят день, когда я согласился быть менеджером вашей чертовой группы, – направляется Патрик к выходу и хватается за ручку. – Чтобы через три минуты были на сцене! – требует он и с грохотом захлопывает дверь.

Его крики не прекращаются даже за стенами общей гримерной:

–  Найдите мне Луи и Аспен!

– Как думаете им хватит минуты, чтобы закончить? – спрашивает Найл, накидывая поверх белой майки черную кожаную куртку.

– Сомневаюсь, – Зейн вынимает из кармана толстовки маленький пакетик с белым порошком, кинув его на стол и стягивает ткань через голову.

Запах никотина до сих пор не улетучился, из-за сигареты в зубах Гарри. Он стоит посреди гримерной, уткнувшись в телефон и дымит, с кем-то переписываясь. Само его присутствие поблизости — невыносимое. Он остался таким же мудаком, каким был в школе. Мы совершенно не общаемся и стараемся не замечать друг друга, если находимся в одном помещении. Даже на репетициях у нас не получается разговаривать, потому что все заканчивается ссорой. Мы никак не можем найти общий язык, и я сомневаюсь, что этой когда-то произойдет. Я до сих пор не могу забыть случай в туалете, хотя уже прошло три года. Найл в отличие от него извинился, и между нами не осталось разногласий. Но Гарри слишком горд, или же его словарный запас просто не включает такое слово, как «прости».

Вне концерта он для меня не существует. Но к сожалению нас объединяет музыка, которая играет важную роль в нашей жизни. За последние несколько лет много чего изменилось. Никто не ожидал, что мы станем самой популярной рок-группой в мире. Но у судьбы были свои планы.

Пока я растушевываю помаду, мой взгляд скользит вверх по Гарри, который будто специально встал так, чтобы попадать мне на глаза. Большим пальцем правой руки он что-то печатает в телефоне, а пальцами левой руки держит сигарету и плотно затягивается, отчего линия его челюсти заостряется.

– Погнали, пока Патрик снова не приперся, – хватает Найл свою черную электрогитару с подставки и нацепляет солнечные очки, чтобы спрятать красноту на глазах.

В этот момент Гарри выдыхает дымящее облако и поворачивает голову через плечо, поймав мои глаза на себе через зеркало. Я застываю, но не отвожу взгляда. Мой палец останавливается на середине нижней губы. Сигарета болтается между его костяшками пальцев, когда он щипает свою нижнюю губу, пока остатки дыма выползают изо рта. Чернил на его руках стало больше, он набил сотню татуировок и все они магическим образом сочетаются.

– Устроим шоу, – закидывает Зейн руку на плечи Найла и в обнимку выходит с ним из гримерной.

Я и Гарри остаемся наедине.

Он ухмыляется и медленно подносит с сигарету к губам, наблюдая, как я поправляю макияж. Чертов нарцисс.

– Тебе не идет эта помада. Красный - не твой цвет, – цепляется он ко мне насмешливым тоном и идет к двери не торопясь.

– Я твоего мнения не спрашивала, – разворачиваюсь я к нему.

– Удачи, Ноэль, – он останавливается на долю секунды и вытягивает остатки сигареты.

В его зеленых глазах отображается ухмылка. Я хмурюсь оттого, что он стоит передо мной как ни в чем не бывало, балуясь с сигаретой. Отдаленно я слышу гул фанатов, когда он совершает шаг вперед и нагло выдыхает дым прямо мне в лицо.

Я морщусь, сжимая руки в кулаки. Довольный своей пакостью он разворачивается и идет к выходу. В этот момент мое внимание цепляется за его задний карман. Оттуда торчит зажигалка, а рядом - угловатый контур серебреного пакетика. Презерватив. Какой же он предсказуемый. Снова после шоу затащит к себе в гримерную очередную фанатку, чтобы повысить свое эго.

– Урод, – в след говорю я, но он уже исчезает.

Его комментарий по поводу моей помады на губах не дает покоя. Я разглядываю ее в сочетании с черным корсетом без лямок с надписью на груди: «Отомщенный семикратно». Я испытываю отвращение, глядя на красный яркий оттенок, который действительно мне больше будто не идет после замечания Гарри. Из-за того, что он постоянно акцентирует внимание на моей внешности, я больше не считаю себя привлекательной, несмотря на то, что Найл не упускает ни дня, чтобы подкатить ко мне.

– Черт возьми, – я резко стираю тыльной стороной руки помаду, оставляя на подбородке разводы.

Нигде нет салфеток, поэтому я тщательно избавляюсь с помощью руки от остатков и больше не смотрю на себя в отражении зеркала. Я наклоняюсь и упираюсь руками на столик, глубоко вдыхая воздух. Меня трясет, я жмурюсь, когда гнусный и издевательский тон Гарри всплывает в голове. Я вцепляюсь пальцами в край стола, пытаясь бороться с его голосом.

– Ноэль, какого черта ты еще здесь?! Живо на сцену! – орет на меня Патрик, просунув голову в открытую дверь.

– Иду. Хватит уже орать, – открываю я глаза и отрываюсь от столика с зеркалом.

Я бросаю быстрый взгляд на белый порошок, который оставил Зейн и добираюсь до выхода, проходя мимо Патрика.

– Ты что-то принимала? – хватает он меня за запястье, останавливая.

– Нет. Не трогай меня, – выдергиваю я руку.

– Я знаю, что эти идиоты протащили наркоту. Будь разумной и скажи мне, куда они ее спрятали.

Я усмехаюсь, быстро опрокинув взглядом кокс на стеклянном столике, который находится на самом видном месте. Если хочешь что-то спрятать так, чтобы никто не заметил, спрячь это у всех на виду.

– Без понятия, о чем ты, – вру я, не собираюсь подставлять свою группу только из-за прихоти Патрика.

– Минута до шоу! Поторопитесь уже! И я просил найти Аспен и Луи! – разворачивается он на пятках и орет на персонал, махая папкой в руках, пока идет по коридору.

– Мисс, Ноэль, пройдемте к сцене, – подходит ко мне личный телохранитель, который отвечает за мою безопасность и передвижения.

– Пошли, Дез, – киваю я.

Мужчина в черной форме направляется вперед и расталкивает всех на своем пути, чтобы никто не толкал меня. Разные важные люди суетятся, кричат и переговариваются между собой на расстоянии. Мимо меня пробегают несколько мужчин с аппаратурой и черными кепками с названием нашей группы.

– Сорок пять секунд! – из глубин коридора слышу я громкий голос Патрика.

Персонал ускоряется, а я пересекаю освещенную зону благодаря Дезу, добираясь до темного узкого коридора. В этой части людей намного больше. Возле сцены за занавесом я вижу Найла в кожанке и зубочисткой во рту, пока Оливия наносит лак для волос ему на челку, зачесывая ее вверх.

– У меня волосы так выпадут, – бормочет он и языком проталкивает зубочистку к краю губ.

– Не выпадут, в этом и суть, – проводит она расческой по его светлым прядям.

– Тридцать секунд! Где Аспен и Луи?! – орет взбешенный Патрик, добираясь до нас.

– Мы здесь! – прибегают они держась за руки из другой части закулисья.

– Ребята, ну вы даете. Это новый рекорд, – усмехается Зейн.

– Мы старались, – улыбается запыхавшийся Луи, наклоняясь и упирается руками на колени.

– Я с вами двумя потом разберусь, – тыкает в них листами Патрик.

– Что ты прицепился? Мы же успели, – выпрямляется Луи, когда кто-то из работников накидывает ремень гитары через его плечо.

– Пятнадцать секунд! – кричит Патрик, не отвечая Луи.

– Удачи, Ноэль, – посылает мне воздушный поцелуй Аспен, когда Оливия надевает на ее руки кожаные перчатки без пальцев.

– Спасибо и тебе, – благодарю я.

Кто-то сует мне микрофон в руки и затычки, пробегая мимо. Я надеваю специальные внутриканальные наушники, которые помогают слышать себя и музыку без постороннего шума.

Над Гарри кружатся сразу несколько человек, ему тоже суют микрофон и наушники, которые он надевает. Оливия раскатывает рукава его футболки, которые он постоянно закатывает, чтобы покрасоваться мышцами перед толпами фанаток и показать свои чернила.

– Блять, Оливия, мне так нравится больше, – закручивает он обратно рукава черной футболки.

– Несносный, – сдается девушка и отходит от парня, переключаясь на Зейна и его темные густые волосы.

– Пора на сцену! – хлопает в ладоши Патрик.

Момент истины наступает. Волнение в желудке нарастает как по сценарию перед каждым выступлением. Я сжимаю между пальцами микрофон и закрываю глаза, настраиваясь. Время на мгновение застывает, крики затихают, и я слышу только удары своего сердца. Но тут с разных сторон на мои плечи ложатся чужие руки, и я открываю глаза, оказавшись в небольшом кругу прижатой между Найлом и Аспен.

– Ну что, поставим Бостон на уши? – ухмыляется Найл, переглядываясь со всеми.

– Как всегда, – кивает Луи, когда я обнимаю за талию Найла и Аспен.

Я пересекаюсь с каждой парой глаз, искренне улыбаясь и заряжаюсь энергией перед предстоящим крупным шоу в TD Garden. Мы достигли вершины своего предела, и я горжусь нашей группой, даже несмотря на разногласия с одним из участников. Каждый из нас главный ингредиент блюда, над которым мы усердно старались несколько лет. Если же кто-то из нас неожиданно исчезнет - пропадет тот самый особенный вкус в звучании и песни больше не будут прежними.

В конце мои карие глаза пересекаются с зелеными. Их цвет отличается среди остальных оттенков. Они выделяются на фоне голубых и карих глаз, даже когда флуоресцентное освещение заполняет пространство. Я перестаю улыбаться, между нами образуется зрительный контакт, но он долго не длится. Я быстро перехожу на Аспен и широко улыбаюсь ей.

– Люблю тебя! – крепко целует она меня в щеку.

– И я люблю тебя! – громко говорю я ей на ухо, перекрикивая шумных фанатов.

– Давай, Найл, жги, – дает ему старт Гарри.

– Погнали, детка, – он снова надевает очки, спуская их с макушки, и его глаза больше не видны.

•

Погнали, детка!