Rock Me [rus h.s.]

Предупреждение: Я не являюсь автором песни и не беру ее права! «Kiss You»принадлежит полностью One Direction! Но давайте представим, что ее сочинили Гарри и Ноэль в рок-стиле. Позже вы все поймете.

•

3 года назад

– Ноэль, спускайся завтракать! Оставь гитару! Ты в школу опоздаешь! – раздается голос мамы снизу.

Она пытается перекричать мою гитару звучащую на весь дом – и у нее это прекрасно получается. Раньше ей не удавалось, но она набралась опыта за несколько лет.

– Пять минут, и я спущусь! – останавливаюсь ровно настолько, чтобы она услышала меня.

– Поторопись!

Она добровольно дает мне еще пять минут, зная, насколько для меня важно утром перед школой пройти ритуал с моей старой розовой гитарой. Изначально, когда родители подарили мне ее на день рождения она была зеленая. С цветом они не угадали, поэтому на следующий день я потратила свои сбережения, которые заработала летом и купила розовую краску. Младший брат помог мне перекрасить гитару, и она стала выглядеть гораздо лучше.

Перебирая нужные аккорды левой рукой, правой я держу медиатор и задеваю его кончиком струны. Я закрываю глаза и пропускаю через себя каждую ноту, заполняясь энергией на весь день. Мелодия разливается по моим венам, словно наркотик, который я вкалываю. С каждым днем мне становится сложнее, когда гитара не находится в моих руках. Будто меня лишают возможности быть счастливой.

Несмотря на нежный розовый цвет гитары я играю грубую мелодию, которую сочинила прошлой ночью вместо того, чтобы хорошо выспаться перед контрольной. Бас гремит на всю комнату, и я знаю, что раздражаю всех в доме. Но я ничего не могу поделать с собой, ведь рок стал моей стихией, моим высказыванием, моим порывом и моей жизнью.

Меня всегда тянуло к музыке, сколько я себя помню. Мама заметила мой интерес, но думала, что я успокоюсь. Однако, рок-н-ролл — особенный жанр музыки, против которого ни у кого нет шансов. Однажды я попробовала коснуться струн и больше не смогла остановиться.

С каждым днем я все больше погружалась в музыку, теряя от нее голову. Я научилась распознавать аккорды на гитаре Луи Томлинсона, ненавидя, что она принадлежит кому-то другому. Каждый раз, когда мои пальцы касались ее, я чувствовала грусть, потому что она не была моей. Спустя год кропотливой работы мне удалось добиться желаемого результата. В тринадцать я уже хорошо разбиралась в музыкальной теории.

Мне хочется всему миру доказать, чего я добилась, но такой возможности еще ни разу не было. О моем таланте знают только моя семья и моя лучшая подруга с ее парнем, который научил меня играть.

Как я уже сказала, когда мне было тринадцать мои родители купили мне поддержанную гитару, с которой я до сих пор неразлучна. Инструмент стал мне родным. Мы не можем друг без друга точно так же, как Земля не может без Солнца. Гитара — мой единственный спутник, вращающийся вокруг меня. Я нашла свою Луну, которая защищает меня от эмоциональных всплесков и ни за что не отпущу ее.

Прошло уже три года. Я превзошла себя и теперь могу сочинить мелодию или придумать текст песни. Я иногда даже не замечаю, как карандаш плывет по листку бумаги, словно я погружаюсь в какой-то транс. Пока я пишу, мой мозг абсолютно чист, в нем нет лишней грязи и лишних мыслей, которые помешали бы выразиться на белом листе.

– О, я просто хочу забрать тебя, куда захочешь, – пою я под нос, периодически глядя в блокнот, где моим почерком написан текст песни. – Можем отправляться в любое время суток, –провожу я медиатором по струнам.

Довольная улыбка распространяется по моим губам. Я не знаю, что меня вдохновило сочинить первые строчки. Это был какой-то неожиданный порыв, настигший меня в двенадцать ночи. Слова шли не от сердца, они шли из самой глубины подсознания. Словно кто-то стоял за моей спиной и шептал текст на ухо.

– Детка, я заберу тебя туда, заберу тебя туда, – повторяю я, передвигая пальцы по нужным аккордам. – Детка, я заберу тебя туда, да, – протягиваю я последние два слова, быстрее играя на гитаре.

Я сижу на кровати, подогнув под себя ноги. Корпус гитары упирается в мое левое бедро, когда правой рукой я держу гриф. Ноги согнуты, а колени выпирают из сильно порванных светлых джинсов. Я вхожу в транс и ощущаю на пальцах вибрацию струн, сливаясь с мелодией в одной целое.

– О, скажи мне, скажи мне, скажи мне, как доб...

– Ноэль! Живо спускайся! – снова повторяет мама, и я распахиваю ресницы, возвращаясь в реальность.

– Иду! – вздыхаю я.

Неохотно я оставляю гитару на небольшой кровати и убираю медиатор в коробку, имея целую коллекцию из разных цветов и рисунков. Я поднимаюсь и подхожу к зеркалу, разглядывая свой образ.

С меня свисает огромная футболка с изображением разных средних пальцев в черно-белом формате. Я купила ее в мужском отделе, и рукава почти доходят до локтей.

Поднимаю глаза выше на проколотую бровь в сочетании с маленьким серебряным колечком в правой ноздре. Это единственный пирсинг на моем теле; пока больше не хочу. Мои черные густые волосы собранны в пучок и несколько прядей спадают на виски. Аспен недавно снова покрасила меня, обновив мой ненатуральный цвет, за которым скрывается шатенка. Корни хорошо отросли и лучшая подруга настояла, чтобы мы исправили кошмар на моей голове. Возможно, когда-нибудь я верну свой цвет, но пока что я не готова становится другой.

Я сделала себе с утра пораньше небольшой макияж с черными матовыми стрелками и воспользовалась консилером, чтобы скрыть мешки под глазами от бессонной ночи. Моя кожа лица бледная, молочного оттенка, а все потому что я мало нахожусь на солнце. В то время как мои сверстники проводят время на пляже, загорая и купаясь, я сижу в комнате, отдавая всю себя музыке. Наверное, поэтому из друзей у меня есть только Аспен и мой парень Джош.

Приближаю лицо к отражению, проверяя, чтобы мешки не были заметны. Мама настаивает на тональном креме, ведь хочет, чтобы я замазывала татуировки перед школой. Преподаватели не очень довольны моим экстравагантным образом, хотя в нем нет ничего особенного. Это не делает меня другой. Я такая же обычная, как и все. Черные волосы, мешковатые вещи и пирсинг не определяют меня как личность, но в моей школе считают иначе. Я уже несколько раз была у директора в кабинете, хотя в учреждении не строгий дресс-код.

Татуировки у меня пока что немного — одна на запястье, а другая на внутренней стороне локтя. Я набила их к своему шестнадцатому дню рождения. Родители не были против. Они никогда не вмешиваются в мою жизнь и дают полную свободу, доверяя моим суждениям. Я даже никогда не прошу у них денег на свои хотелки, а честным трудом зарабатываю в музыкальном магазине после школы и во время летних каникул.

Убедившись, что я выгляжу «непристойно» по мнению учителей, я подбираю рюкзак с пола и закидываю его на плечо. Я подхожу к окну и открываю его, позволяя прохладному утреннему воздуху проникнуть в комнату.

Вдохнув новый день, я направлюсь к двери. На телефон приходит сообщение, и я достаю его из кармана джинсов, улыбнувшись, когда вижу текст от своего парня.

Джош: Доброе утро! Если хочешь, я могу подвезти вас с братом)

Я кусаю нижнюю губу и печатаю ответ, пока спускаюсь по лестнице.

Я: Доброе! Было бы здорово. Спасибо тебе)

Джош: Буду через пятнадцать минут

Прочитываю я следующее сообщение.

Я: Жду

Если говорить о наших отношениях, то я далека от невинной девушки, как и мой молодой человек. Я потеряла девственность в пятнадцать до того, как стала встречаться. Это случилось на вечеринке, и я совсем не жалею о первом разе. С тех пор много воды утекло, и я пробовала секс с несколькими парнями. Мой выбор в конце концов остановился на Джоше.

Я познакомилась с ним благодаря своей лучшей подруге на одной из ее вечеринок. Джош не был хорошим примером для ванильного парня, но я тоже не святая. У него всегда в голове ветер. Кроме вечеринок и секса его больше ничего не интересует. Я не вижу, чтобы он участвовал в школьных мероприятиях, собирал мусор или ходил в дом престарелых. Все, чем он занимается - курит травку со своими дружками и часто устраивает бои без правил на больших переменах. Я курю вместе с ними, но не ввязываюсь в драки. Мне комфортно, что никто из старших классов не смеет меня обижать. И все это влияние Джоша.

Но я не собираюсь строить с ним серьезные отношения. Он не годится для этого.

– Ну наконец-то, милая. Сколько можно играть? – спрашивает мама, что-то жаря в сковородке, когда я спускаюсь на кухню.

– Сколько нужно, мам, – бросаю я рюкзак на пол и плюхаюсь рядом с Тоби жующим хлопья.

– Доброе утро, – поднимает младший брат свободную ладонь.

– Утро, чувак, – я даю ему «пять», как мы это делаем всегда и растрепываю его отросшие каштановые волосы.

– Приятного аппетита, милая, – ставит мама передо мной тарелку с хлопьями и молоком.

– Спасибо, – благодарю я и беру ложку, приступив есть стандартный американский завтрак.

– Снова не спала всю ночь? – спрашивает Тоби, уже зная ответ на свой вопрос.

– Ага, сочиняла песню, – киваю я, засунув в рот полную ложку хлопьев.

– Покажешь потом?

– Конечно. Она тебе понравится.

– Клево, – доедает он свой завтрак.

– Я могу научить тебя играть на гитаре, если хочешь, – улыбаюсь я, запихивая в себя еще одну ложку.

– Ну нет, двоих рокеров я в своем доме не выдержу, – шутит мама, переворачивая лопаткой бекон.

– Видеоигры намного интересней, – закатывает он свои красивые карие глаза и поднимается со стола с пустой тарелкой. – Я собираюсь после уроков пригласить друга поиграть в «Мортал Комбат», – ставит он посуду в раковину.

Я чуть не давлюсь молоком и с болью в горле сглатываю. Я никогда никого сюда не приглашала, кроме лучшей подруги. Даже Джош за несколько месяцев наших отношений не был у меня дома. Мы всегда проводим время у него или же в компании его друзей. Мне стыдно приглашать его сюда, потому что он живет в обеспеченной семье.

– Зачем? – хмурюсь я.

– Перестань, – защищает его мама. – Если хочет позвать друга, то пускай.

Я ничего против не имею, если друзья Тоби будут приходить. Но боюсь, они могут перестать с ним общаться, когда увидят, как мы живем. Богатым людям тут не место.

– У Эрика есть Xbox. Он клевый! – заявляет младший брат.

– То, что у него есть Xbox, не делает его клевым, Тоби, – делаю я ему замечание.

У нас всегда в семье проблемы с деньгами. Мама не может позволить купить Тоби видеоигры—слишком дорого. А все из-за того, что...

– Агата, где мое пиво?! – на повышенном тоне спрашивает папа из гостиной.

Я опускаю глаза в тарелку и молча продолжаю есть, хотя аппетит вовсе пропадает, как только слышу голос отца. Сейчас только 7:30 утра, а он уже хочет залить в организм пиво. От этих мыслей меня тошнит. Тяжело жить в семье, где мать тащит все на себе, а отец просиживает штаны на диване.

Раньше, я не замечала этих проблем. Но детство закончилась, и я столкнулась с суровой реальностью.

Алкоголизм отца начался несколько лет назад, когда его уволили за кражу. Он больше не пытался устроиться куда-то, смирившись с бесполезностью в этом доме. Тоби еще недостаточно взрослый и не понимает происходящее. Мы с мамой стараемся отгородить его от правды, чтобы у него было хорошее детство.

– Агата, ты долго будешь еще копошиться?! – рявкает отец, и я телевизор оглушительно гремит на весь дом.

Мама вздрагивает от его тона, но делает вид, что все в порядке. Она улыбается Тоби, поцеловав его в щеку и опрокидывает меня взглядом, в котором я все прочитываю.

Из-за стресса, который отец ей обеспечивает, она постарела на несколько лет. У нее теперь есть морщины, она похудела и ее каштановые волосы перестали блестеть. Теперь она собирает их в пучок, чтобы спрятать некоторое количество седых волос. Я предлагала ей перекраситься, но она считает, что не достойна изменений, учитывая семейные обстоятельства.

Я забыла, когда мама в последний раз пользовалась косметикой. Ее карие глаза теперь безжизненные и тусклые. В них нет того огонька, который мне нравилось видеть.

– Так, Тоби, нам пора. Бери рюкзак, – встаю я со стула, оставляя не до конца съеденный завтрак на столе.

– Ладно, – он берет свой рюкзак и надевает его, двинувшись в прихожую.

Он оставляет нас наедине, и я подхожу к матери, крепко обнимая ее за шею. Она сильная женщина, которая продолжает терпеть выходки отца, чтобы семья не разрушилась. Мне жаль ее. Я хочу, чтобы она была счастлива. Она достойна большего, чем жарить каждое утро бекон и приносить папе пиво.

Мама слепо верит, что отец в один день изменится и все станет на круги своя. Но этого никогда не произойдет.

Бывших алкоголиков не бывает.

Противно осознавать, что из заботливого и любящего отца он превратился в ни на что негодного пьяницу.

– Все будет хорошо. Мы справимся, – шепчу я, пытаясь поддержать ее в такой трудный период.

– Ты у меня уже такая взрослая, – она оставляет бекон шипеть на сковородке и обнимает меня в ответ.

– Агата, ну сколько можно?! – недовольный папа заходит на кухню.

Я отхожу от мамы и смотрю на мужчину, в котором больше не вижу своего отца. Неряшливый вид, небритая щетина, желтоватая кожа — явные признаки вчерашней пьянки. Его голубые глаза совсем не те, которые я так хорошо знала. Они пустые, налитые кровью.

Папа сильно пристрастился к алкоголю, испортив все хорошее в нашей семье. Я забыла, когда мы в последний раз смеялись все вместе. Будто этого никогда не было.

– Доброе утро, пап, – тихо бормочу я и подбираю с пола сумку, перекинув ее через плечо.

– Доброе, детка. Не забудь купить мне пива после школы. Почти закончилось, – он плетется к холодильнику и открывает его, доставая стеклянную бутылку.

– Мне не продадут.

Он, наверное, забыл, что мне шестнадцать, а не двадцать один год.

– Черт, тогда я сам, – он открывает зубами металлическую крышку и выплевывает ее на пол.

– Я пошла, – последнее, что говорю я, переглядываясь с мамой.

– Удачи, милая. И, пожалуйста, постарайся, чтобы тебя больше не вызывали к директору, – просит она, выключая плиту.

Я киваю и иду в прихожую, где уже обутый Тоби ждет меня. Он сидит на тумбочке, махая своими ногами, пока я надеваю черные грубые ботинки.

– Ты должен найти работу, Доминик. Так больше не может продолжаться. Я устала тянуть все на себе, – раздается голос мамы из кухни, пока я завязываю шнурки.

Я быстро выпрямляюсь и беру младшего брата за руку, открывая дверь. Я пропускаю его первым, чтобы он ничего лишнего не услышал. Папа говорит маме что-то в ответ, но я уже закрываю дверь и вместе с Тоби под руку спускаюсь по ступенькам.

Как раз к нашему дому подъезжает красный кабриолет, которые блестит в бликах солнечных лучей. Машина сигналит, и Джош поднимает руку, махая нам с расстояния.

Я машу ему в ответ, когда Тоби на радостях несется к нему.

– Джош! – открывает брат маленький забор и вылетает на улицу.

– Привет, приятель, – улыбается Джош, открывая для него заднюю дверь изнутри машины с открытым верхом.

Довольный Тоби подбегает к автомобилю и запрыгивает на кожаные сиденья. Они пожимают друг другу руки, как взрослые люди. Я добираюсь до них и наклоняюсь через машину, целуя своего парня на глазах у младшего брата.

При столкновении наших губ я не чувствую разряд, во мне не просыпаются бабочки и не порхают в животе, как в танце. Никаких особенностей в организме я не наблюдаю.

Так и должно быть, верно?

– Фу! – кривится Тоби и закрывает руками глазами.

Джош смеется, оторвавшись от моих губ, и я обхожу машину, запрыгнув на переднее сиденье.

– У твоего брата разве еще нет подружки? – спрашивает Джош, повернув голову ко мне.

– Ему тринадцать. Все, что его интересует - видеоигры, – пристегиваю я ремень безопасности.

– Я в его возрасте уже бегал за девчонками, – самодовольно произносит он, проведя рукой по своим светлым волосам.

– Заткнись, – пихаю я его локтем в бок, но улыбаюсь. – Тоби, пристегнись, – поворачиваю я голову назад к брату.

– Я уже взрослый, – цокает он языком, но выполняет мою просьбу.

– Ну что, поехали? – спрашивает Джош, улыбаясь своей белоснежной улыбкой.

– Поехали, – киваю я.

Я смотрю на профиль Джоша. Он выглядит, как парень из фильма. Он одет совершенно, иначе нежели я. Голубая рубашка, белые брюки, кожаные туфли. Его светлые волосы развиваются на ветру, выглядя безупречно и от них пахнет дорогим шампунем. Мы с ним полные противоположности, и я до сих пор не понимаю, почему его выбор остановился на мне. Мы из разных социальных классов, но по какой-то причине он уже несколько месяцев возит нас с Тоби в школу и его рука всегда висит на моем плече. Я точно знаю, что никто из нас не влюблен, но мы продолжаем быть парой и зажимаемся по углам, как и полагается подросткам.

•