Лунный свет

На самой вечеринке Казуха пробыл недолго: парни некоторое время провели за беседами на балконе, пока не стало холодно. А к тому времени уже и сама «тусовка» подходила к концу.
Уже порядком подвыпившие подростки расходились по домам, хоть завтра и не было уроков, желание в доволь отоспаться за эту неделю взяло вверх.
Когда парень пришел домой, все уже спали. Белесый котик свернулся калачиком на кровати в их общей комнате, а Казуха невольно сел за стол и взял карандаш: он сам не понял этого порыва, просто начал рисовать.
Вскоре плавные и динамичные линии сплелись в один четкий образ, от которого юноша пришел в шок. С бумаги на Казуху смотрели все те же, хоть и не темно-синие, но строгие глаза нового одноклассника. Куникудзуси сидел, закинув одну ногу на другую и подперев подбородок кулаком. На секунду Каэдахара испугался неожиданно появившемуся наброску, а после начал усердно добавлять ему деталей из знакомых художнику черт.
Черт, а ведь сегодня он выглядел почти также. Но что заставило пальцы Казухи сосредоточенно выводить именно этот образ? Он же даже за стол сел неосознанно. Парень ответа на вопрос не знал, но решил не придавать этому значения, пока... Пока рука не вывела карандашом на бумаге еще четыре наброска Куникудзуси. Вот тогда то парень вскочил со своего рабочего места, раскидав по столу и полу художественные принадлежности, разбудив при этом ничего не подозревающего кота, и побежал в душ. Под воду. Срочно.

Выходные прошли незаметно: Казуха помогал матери по дому, кормил кота и отвечал на смски Хейдзо, а еще он закончил работу для художественной школы и сделал домашнее задание по школе.
Конечно, непонятное даже для самого парня навождение в виде темно-синих глаз, мелькавших везде: во снах, мыслях, на бумаге, даже в невольных воспоминаниях встряхивали юношу мама не горюй. Сначала Казуха путался, он не понимал почему так много думает о другом парне, но решил, что все это происходит именно из-за того, что он художник, а Куникудзуси очень хорошая модель для работ художника. Ну или мог бы им быть.
Когда снова началась учебная неделя в расписание мыслей Казухи вклинился Хейдзо. Этот неугомонный парень сам заявлял о себе и даже не стеснялся. Так например в понедельник он демонстративно потерялся в школе и заставил друга проводить его до кабинета истории и бровью не повел на замечания Казухи по недавней «экскурсии».
Во время учебы мысли о Куникудзуси мешали. Откровенно. Казуха даже начал сомневаться в том, что одноклассник для него просто хорошая модель. Он начал думать не приложился ли он головой, или его действительно чем-то привлекает этот угрюмый тип. Кстати о нем.
На удивление Каэдахары, Куникудзуси не появлялся в школе ни в понедельник, ни во вторник, ни даже в среду. Казухе это не понравилось, даже не из-за постоянных мыслей о темноглазом, а чисто из-за человеческой тревоги за друга.
Классный руководитель ничего не говорил о пропаже новенького, видимо тот его предупредил – так себя и успокаивал юноша. Либо преподаватель просто лодырь. В последнее верить не хотелось.
Вдруг Хейдзо с очень довольным выражением лица заметил, что вступил в школьную баскетбольную команду. И он будет играть на ближайших соревнованиях, чему Казуха, несомненно, был рад.
— Ну ты обязан, ну просто обязан прийти на мой дебют! – не унимался Сиканоин.
Парень рассмеялся:
— Конечно, Хейдзо. Я прийду.
Парень с благодарностью посмотрел на своего друга, а потом перевел взгляд куда-то в сторону и удивленно присвистнул.
— А вот и наш потеряшка.
— О чем ты? – спросил парень и перевел взгляд на верхний балкончик спортивного зала. Там то и стоял объект душевных метаний Каэдахары.
Куникудзуси окинул взглядом спортивный зал, как будто кого-то искал и, посмотрев на Казуху, не стал сводить взгляда.
Дыхание немного сбилось. Художник испытал кучу непонятных для себя эмоций, но был уверен: он был рад видеть Куникудзуси.
Снизу было плохо видно, но парень казался то ли взъерошенным, то ли помятым. В любом случае, он уже пропустил сегодняшние уроки.
Казуха как с места сорвался, не успел Хейдзо и слова произнести.
Когда юноша добрался до одноклассника, взглянул на него. Синеглазый действительно был потрепан: ссадина на правой скуле, неумело замаскированная тональным кремом, взлохмаченные волосы, помятая одежда и усталый взгляд.
— Паршиво выглядишь, – заметил Куникудзуси, глядя на Казуху.
— Получше твоего. У меня всего навсего дыхание сбилось, а тебя как будто протащили по городу за ногу. Причем лицом вниз.
Музыкант вдруг прыснул от смеха.
— Как поэтично.
Художник, повинуясь непонятному порыву, протянул руку чтобы поправить волосы Куникудзуси, но тот, молниеносно среагировав, увернулся и уставился на юношу испуганным взглядом.
У Каэдахары словно сердце в пятки ушло, он так и остался стоять с вытянутой рукой, глядя на друга с непониманием.
Вдруг музыкант спохватился:
— Ты чего это руками лезешь? – парень попытался сделать невозмутимый вид, будто сама мысль о прикосновениях была для него противна.
— Я не... – парень запнулся, а потом выдавил лишь, – прости.
Куникудзуси опустил глаза в пол и произнес:
— Нечего извиняться.
Казуха попытался одобрительно улыбнуться и протянул однокласснику мизинец:
— Мир?
Синеглазый удивился, но сказал лишь:
— Мир.
И протянул свой палец.

После той бессмысленной вечеринки еще и идти домой нужно было. Откровенно не хотелось. Наверняка перед выходными отец решит «отдохнуть» и вольет в себя еще пару лишних литров дешевого спирта. Но на другой ночлег рассчитывать не приходилось, а хотя хотелось.
Длинные и унылые улицы тянулись долго. Скарамучча не хотел возвращаться домой и оттягивал этот момент настолько, насколько он мог. Казалось, что в жизни не осталось ничего хорошего. Когда Скар начал перебирать в памяти хорошие моменты за последние месяцы в голову не пришло ничего кроме красных глаз. Удивительно. Хоть что-то. Неужели что-то осталось? После смерти мамы краски мира смешались в серую, блеклую субстанцию, неприятную не то что на взгляд, но и на запах, наверное. Скарамучча поморщился.
В голове он всегда называет себя Скарамуччей или Скарой, в память о маме. Она была не идеальной, но хорошей женщиной это точно. Как минимум ей удавалось сдерживать алкоголизм отца. А сейчас как дамбу прорвало. Хоть и Куникудзуси пытался его понять. Терять близких тяжело, но ведь отец не один потерял дорогого человека.
Когда дверь в обшарпанную квартирку скрипнула и Скарамучча только сделал шаг в «дом», как в лицо прилетел удар кулака. Такой удар был не самым худшим, но Скара пошатнулся. За ним прилетел еще один и еще. Парень пытался защищаться, глухая ярость окутывала его разум. Нельзя. Нельзя его бить в ответ. Остается только защищаться.
Почти двухметровый мужчина возвышался над Скарамуччей, словно сильный ливень, бьющий острыми каплями по лицу. Черт, ссадины останутся. Отшатнувшись в сторону, Скарамучча, воспользовавшись заминкой отца, рванул прочь из подъезда. Не разбирая дороги, парень бежал и бежал прочь из этого треклятого места, которое люди обычно зовут домом.
Он бежал и бежал, пока без сил не свалился на холодный асфальт возле безлюдной автобусной остановки. И беззвучно зарыдал. Все таки у каждого человека есть свой предел.