Снег над Песками

Находясь в своих покоях, Кьяра даже не подозревала, что стала предметом чужих разговоров. В то время, как Эмин «любезно» беседовал с Даиром, девушка с интересом разглядывала отведенную ей комнату. Покои был меньше, чем те, что отводились в гареме, и это девушку несколько смущало. Дело было не в том, что она успела привыкнуть к роскоши. Напротив, Кьяре казалось, что жилье каждой наложницы во дворце — это комната, размером с ее дом на родине. А некотором наложницам дарили другие покои, более просторные! Но во дворце столицы чуть ли не каждая мелочь вопила о том, что им здесь не рады… Дворец ведь был огромен! Так почему не нашлось более просторной спальни?..

Спустя десять минут в комнату постучали и в двери вошли ее служанки, неся за собой багаж.

— Госпожа Кьяра, его высочество приказал подготовить вас к ужину, — девушки улыбнулись и переглянулись между собой.

Наличие двух знакомых душ во всем этом царстве великолепия и притеснения Кьяру очень обрадовало. Две ее личные служанки уже привыкли к своей госпоже, и даже привыкли болтать с ней временами, чего никак не позволяли своим служанкам другие наложницы. Местным девушкам, росшим в богатстве, с детства было привито мнение, что прислуга не достойна водить с ними разговоры. Их статусы слишком сильно разнились. Да и о чем им говорить? В то время, как дочерей в знатных семьях учили шитью, танцам, игре на музыкальных инструментах, литературе и истории, служанки драили полы, готовили еду и выносили ночной горшок.

Но Кьяра была птицей другого полета. Кьяре насильно привили статус знати, сделав наложницей во дворце. Она не умела ни рисовать картины, ни вышивать полотна. Танцы и музыка ее народа разительно отличались от местных, а до стрельбы из лука здесь девушек никто не допускал. Копаться в земле ей было куда ближе. Да и прислуги у нее в жизни не было. Да, ее дед был старостой большого поселения, да, она готовилась принять его место. Но на Кьяру это наоборот накладывало больше обязанностей, чем привилегий. А потому и к служанкам северянка относилась, как к равным себе.

— Почему вы такие веселые? — со вздохом уточнила Кьяра, позволяя девушкам начать ее раздевать.

За время, проведенное во дворце, северянка уже свыклась с тем, что служанки не позволяли ей даже косы заплести — все делали за нее. И помогали одеться, и раздеться… Даже в купальнях Рэмма ни разу не оставляла девушку одну.

— Ну как же, госпожа. Вы будете ужинать с господином Эмином! — восхищенно прощебетала одна из девушек — мечтательная пятнадцатилетняя брюнетка.

— Если это приводит вас в восторг, я с радостью уступлю вам свое место, — пробормотала северянка.

Она действительно не понимала, от чего служанки так веселы, хотя это было их перманентное состояние. Эту парочку было очень легко впечатлить, Кьяра успела выучить этот забавный факт. Как и то, что обе они были без ума от обоих принцев…

«А кто тут не сходить по ним с ума, кроме меня?» — подумалось тогда северянке.

Их даже не смущали дурные слухи, что ходили об Эмине, не смущали и недовольные рассказы северянки. В голову простолюдинок было прочно вбито, принц это хорошо, это прекрасно, это замечательно, дайте два! А, два как раз и имеется!

— Господин Эмин очень красивый, — щебетала служанка. — Как бы я мечтала оказаться на вашем месте, госпожа Кьяра!
     
Кьяра вздохнула. Да, что Эмин, что Амиран, действительно притягивали взгляды своей внешностью. Правильные черты лица, рост, хорошее телосложение, безумно притягательные глаза… Понятно, почему юные девочки так мечтательно на них смотрели. Но даже в этом вопросе Кьяра была слишком практична: север научил ее любоваться не внешностью, а силой. Какой смысл от красивого личика, если мужчина не сможет защитить ее дом или вспахать землю, чтобы обеспечить сытую зимовку? Уж зимовку в ее краях принцы точно бы не вынесли, такого мнения была Кьяра.

Собирая северянку, отмывая ее в купальнях после пыльной дороги, расчесывая и заплетая ее серебряные волосы, девчонки не переставали щебетать, да так, что Кьяра не всегда их понимала, все же порой южный и северный диалект отличались. А когда пришло время ужина, в покои заглянули две женщины постарше, лет тридцати. Они и были теми самыми местными служанками, что должны были не сводить с Кьяры глаз.

— Госпожа, прошу вас, — они раскрыли двустворчатые двери и пригласили девушку в коридор. — Мы покажем дорогу до обеденного зала.

Кьяра, одетая в новое платье, заботливо положенное с собой Рэммой, покинула комнату. Проходя мимо зеркал, девушка то и дело бросала на себя внимательные взгляды. На этот раз платье было красивого глубокого зеленого оттенка. Собирая его в дорогу, Рэмма, должно быть, думала о рассказах северянки про зимний лес, про вечно-зеленые ели и сосны, покрытые шапками снега. Сочетание зеленой ткани с белым цветом ее волос и кожи даже самой Кьяре напомнило о доме… А для прочих лишний раз подчеркивало иностранное происхождение новой наложницы гарема.

Чего ожидать от совместного ужина с Эмином она не знала, да и вообще не понимала, к чему это все, но уже на подходе к обеденному залу девушка заподозрила неладное. Она почти подошла к тяжелым дверям, отделяющим зал от галереи, как оттуда послышался звук бьющейся посуды.

— Уберите, — раздался ледяной голос Эмина, когда Кьяра вошла в зал.

Вошла она ровно в тот момент, когда принц мягким спокойным движением руки поднял со стола тарелку с каким-то блюдом и отпустил ее уже над полом. Звук разлетающихся по мраморному полу осколков повторился.

— И это тоже.

Две служанки, перепуганные до безобразия, тут же захлопотали над разбитой посудой и разбросанной едой, а Эмин перевел взгляд серых глаз на Кьяру. Северянка пораженно замерла, хлопая глазами. Увиденная сцена показалась ей далекой от реальности… А вот Эмина не смутило вообще ничего.

— Проходи, — он поднялся со своего места, обошел длинный обеденный стол, богато уставленный различными явствами, и отодвинул для Кьяры стул.

На ватных ногах девушка двинулась к принцу.

— Что вы творите? — нахмурившись, спросила она, кинув взгляд на переполошенных служанок, старающихся как можно быстрее убрать наведенный беспорядок.

— Тебя это не касается, — последовал короткий ответ полным безразличия тоном.

Кьяра нахмурилась сильнее.

— Если это наш совместный ужин, то касается, — упрямо возразила девушка, но Эмин вернулся на свое место и спокойно сел за стол.

— Кто сказал, что это только наш совместный ужин, Кьяра? Ты здесь всего лишь для красоты. Я отдаю себе отчет в том, что тебя очень сложно держать в рамках обычной наложницы, но поверь, в твоих интересах просто молча сидеть и ужинать. К счастью, это просто обычный прием пищи, без всяких излишеств. Кажется, в прошлый своей приезд я все-таки убедил отца, что не нужно каждый мой визит отмечать как праздник, — раздраженно заявил принц, уже ожидая от Кьяры взрыв эмоций и нескончаемый поток речи в ответ, но его, можно сказать, спасли.

Двери вновь открылись и в обеденный зал вошла… Нет, не вошла, а буквально вплыла высокая статная женщина. Она двигалась так плавно и так тихо, что Кьяре сперва подумалось, это ли не приведение? Перед ней стояла черноволосая красавица с длинными вьющимися локонами, одетая в вышитое золотыми нитями платье. Количество сверкающих драгоценных камней на ткани и украшений на ее голове, руках и шее буквально ослепили наложницу. Рядом с ней Кьяра, считавшая себя ну слишком вычурно одетой, казалась обычной простушкой. Оно и понятно… Нельзя было сравнивать даже самую высокородную наложницу и… императрицу.

— Поклонись, — быстро бросил Кьяре Эмин, и сам поднялся из-за стола.

Не то чтобы Кьяра послушалась принца. Скорее ей самой показалось правильным встать при виде этой женщины и склонить голову.

— Добрый вечер, госпожа, — голос Эмина чуть потеплел, он сам поклонился женщине, и тут с ее губ слетел мелодичный смех.

— Эмин, я рада вновь тебя видеть, — произнесла госпожа Хатем, вторая жена нынешнего владыки всей империи, а затем перевела взгляд на Кьяру. — Какой чудный зверек, — с улыбкой бросила она, подойдя к северянке. — Ты, стало быть, Кьяра?

Девушка подняла взгляд и молча кивнула, заставив Эмина мысленно выругаться и придумать Рэмме поручение: обучить Кьяру всем манерам. Вот только манеры Кьяра выучить уже успела. Просто некоторые из них не собиралась применять, такие как стоять, склонив голову, перед высшими чинами. К счастью, госпожу Хатем это нисколько не смутило.

— Ты просто потрясающе красивая, — улыбнулась она, разглядывая белую кожу и белые волосы девушки. — А глаза… В жизни не видела такого оттенка, прямо как две льдинки.

— А разве вы видели лед? — уточнила Кьяра.

— О, такого потрясающего оттенка лишь на картинах, — Хатем хитро улыбнулась. — Но лед у нас здесь тоже есть, я прикажу, чтобы тебе показали наши яхчалы.

С этими словами жена императора опустилась на подготовленный для нее стул, подала знак прислуге, и в столовую тут же начали заносить горячие блюда.

— Эмин, твоему отцу нездоровится, он отдыхает, — пояснила женщина. — Но я захотела составить вам компанию. Ты снова крушишь всю посуду? Кажется, этот сервиз был из дорогого фарфора…

— Прошу прощения, но я не собираюсь церемониться с тем фактом, что ваша прислуга не может запомнить, что я ем, а что нет.

— Каждый раз ты не ешь что-то новое, — усмехнулась женщина. — Бедный повар, наверняка он каждый раз хватается за сердце. Или, может, ты ждешь, что в твоей еде будет яд?

— После смерти всего лишь одной служанки-дегустатора? Ну конечно же нет, — фыркнул Эмин.

Заметив растерянный взгляд северянки, Хатем снисходительно улыбнулась.

— Видимо, в твоей стране дела с едой обстоят иначе, — догадалась она. — Понимаешь ли, каждое блюдо, что было подано к нашему столу, должны попробовать как минимум три дегустатора. Сперва сам повар под надзором главного дворецкого. Затем, под надзором личных слуг, блюда пробует та прислуга, что приносит эти блюда в столовую. А перед тем, как подать еду на стол, уже дегустаторы пробуют каждое блюдо под надзором главы личной стражи. Если бы Эмин отравился, в этой цепочке казнь грозила бы всем: и слугам, и повару, и дворецкому, и даже главе личной стражи.

— К чему такая осторожность? — тихо уточнила Кьяра, прежде даже не подозревавшая о существовании дегустаторов.

— О… Наша страна очень большая. Все, кому не лень, хотят оказаться у власти. Убийство самый простой способ. Каждое блюдо проходит тщательный досмотр, чтобы потом, по воле Эмина, оказаться на полу среди осколков, — пожаловалась жена императора, с усмешкой покосившись на принца. — Впрочем, до недавних событий не дегустировали только чай, который приносят наложницы… Видишь ли, Кьяра, — женщина с улыбкой посмотрела на северянку. — Каждая наложница происходит родом из знатной семьи. Если они осмелятся подать отравленный чай, то будет казнена вся их семья. Кьяра, расскажи, а у тебя есть предпочтения в еде?

В этот миг северянка, недобрым взглядом прожигающая Эмина за его поступок с едой и посудой, невольно дрогнула. Она не ожидала, что к ней будут обращаться, в конце концов Эмин сказал, что она здесь не более, чем украшение. Но вопрос был очень кстати.

— Нет, я ем все. В моей стране нельзя иметь «вкусовые предпочтения», а то и умереть с голоду можно, — фыркнула она, не сводя взгляда с принца.

Понимая, что эта фраза обращена лично к нему, Эмин лишь ухмыльнулся.

— Какое счастье, что я могу себе это позволить, в отличии от тебя, Кьяра.

В ответ девушка наигранно улыбнулась.

— Какое счастье, что я не боюсь пить чай, — произнесла она и взглянула на императрицу. — В нашей стране все привереды с испорченным характером умерли от холода и голода. Остались только те, кто готов работать, делать запасы на зиму и уважать каждый кусочек пищи, — смело произнесла девушка, хотя и дураку было понятно, что ее слова были вновь направлены в сторону принца. — Каждое зернышко пшеницы ценится не меньше убитой ради мяса дичи. Ваша еда для меня непривычная, но я не могу себе позволить ее не есть.

Императрица с интересом наблюдала за творящимся на ее глазах концертом. Кьяра казалась ей интересным дерзким зверьком. Но то, что сам Эмин спускал этой девчонке с рук такие колкие фразы женщину поистине удивляло: Кьяра ходила по слишком тонкой грани, проявляя неслыханную дерзость… Ни одна наложница не позволила бы себе такого тона в обращении к принцу под страхом смерти. Да и сама Хатем могла бы возмутиться ее поведением. Вот только ее останавливал интерес.

— Что ж. Эмин. Расскажи, как там мой племянник? Амиран редко приезжает.

— Он может приезжать чаще, госпожа, — спокойно отозвался Эмин, без энтузиазма взглянув на тарелки с едой, что вынесли слуги. — Если отец перестанет настаивать на наших частых личных встречах. Тогда я смогу остаться в портовой столице, а Амиран — навестить вас.

Императрица вздохнула.

— Ты же знаешь, его величество больше не доверяет перепискам, даже если конверт запечатан твоей личной печатью.

— Поэтому я здесь, — Эмин мог только развести руками.

На себе он уловил заинтересованный взгляд Кьяры. К удивлению принца, девушка очень внимательно слушала их разговор и совсем ничего не ела, как будто чего-то ждала. Перед ней лежали столовые приборы, остывало горячее блюдо, но северянка выглядела абсолютно беспомощно перед горячим мясом. Да она же не знает, как есть конкретно это блюдо! После посещения советника Шерхама северянка узнала, что какую-то еду здесь принято есть руками и теперь пребывала в замешательстве. В этот же миг Эмину захотелось позлорадствовать. С чего бы ему хотеть помогать девушке, после всех ее колких фраз в его адрес? Однако в глазах старшего принца Кьяра выглядела до того беспомощно и растерянно, что он, все же, сжалился и показательно взял со стола вилку.
Смущение и благодарность на миг мелькнули в глазах северянки. Или же Эмину просто показалось?.. Не могут же так быстро меняться ее эмоции от презрения до признательности?

Но этот взгляд очень быстро исчез. Кьяру отвлекли… Тяжелая двустворчатая дверь вновь распахнулась. Северянка далеко не сразу осознала, что произошло, она лишь увидела, как резко Эмин и императрица поднялись со своих мест, опустили головы в поклоне.

— Кьяра, — шепотом окликнул ее Эмин буквально за секунду до того, как в помещение стремительным шагом вошел высокий мужчина.

Где-то на подкорке сознания Кьяра понимала, кем он был. И, к счастью, тоже успела встать и склонить голову, ведь в столовую уверенным быстрым шагом вошел сам император... За ним вереницей тянулись слуги, охрана, все они тут же рассредоточились по просторной столовой. Владыка империи не обращал на них ни толики внимания. Он еще не дошел до отведенного ему за столом места, а его голос уже громом разнесся по всему залу.

— Почему мне не доложили о твоем прибытии, Эмин? — первым делом произнес мужчина, остановившись перед сыном.

Его громкий грудной голос отразился от стен помещения. Далеко не радостный тон давал понять, император не в духе. Украдкой девушка осторожно подняла взгляд. Она видела, что сама императрица все еще не подняла головы, и предпочла последовать ее примеру. Перед собой Кьяра увидела высокого мужчину с густой черной бородой, в которой изредка блестела седина. Его одежда из дорогой ткани была богато расшита золотыми и серебряными нитями, голову покрывал черный тюрбан с золотым эгретом, инкрустированным драгоценными камнями. Настолько богато одетых людей Кьяре еще не доводилось встречать в этой стране. Даже принцы, и те предпочитали одеваться скромнее и проще… Но, в отличии от правителя империи Селима аль-Маари, они не сидели на троне, не управляли большой страной. По крайней мере пока…

— Отец, я не хотел вас тревожить, — прозвучал спокойный голос Эмина.

Он один больше не склонял головы. Будучи ростом несколько выше отца, он сверху вниз уверенно смотрел в его серые глаза, и не было в поведении Эмина ни намека на страх перед императором. Чего не скажешь о жене владыки…

— Мне доложили, что вам нездоровится и вы отдыхаете, — продолжил принц, на что император лишь недовольно фыркнул.

— Чепуха. Я могу позволить себе встретить собственного сына вместо отдыха, — громко заявил он и прошел к месту во главе стола. — Я вижу, вы еще не начали. Прекрасно. Хатем, ты могла лично мне сообщить об ужине.

— Прошу прощения, ваше величество, — Хатем, наконец выпрямилась и позволила себе сесть. — Я опасаюсь за ваше здоровье, врач не раз говорил, как вам важен сон, — произнесла она, устраиваясь за столом, а затем обратилась к северянке. — Кьяра, ты тоже уже можешь сесть.

Сбитая с толку Кьяра, не имеющая понятия как правильно вести себя перед императором, благодарно взглянула на женщину и вновь села за стол. Лишь благодаря жене император обратил свое внимание на северянку. Колючий взгляд серых глаз придирчиво скользнул по худой бледной фигуре чужеземки. Селим внимательно прищурился.

— Северянка, — бросил он в пустоту. — Так вот, ради кого Даир меня потревожил.

Услышав имя советника, Эмин и Кьяра оба мгновенно изменились в лице. Далеко не сразу они осознали, что среди свиты императора в столовую вошел в том числе и советник. Эмин бросил короткий взгляд в сторону дверей, где терпеливо ждал уже знакомый ему черноволосый мужчина.

— Единственный человек из всех вас, что потрудился сообщить мне о прибытии моего собственного сына, — ворчливо произнес император и подал Даиру знак. — И то он сделал это ради собственной просьбы. Делай, что хотел, — бросил он, а сам обернулся к Эмину. — А ты потом потрудишься мне объяснить, почему советнику так необходимо принести извинения наложнице, что он рискнул потревожить мой покой.

Кьяра не поверила своим ушам. Она быстро нашла советника взглядом среди вошедшей вместе с императором толпы, и теперь с ужасом смотрела, как он медленно приближается к ней. Конечно же Кьяра не могла его не узнать… При виде советника внутри все задрожало, а едва зажившие шрамы на спине напомнили о себе жгучей болью. О, конечно же, она помнила его лицо… Его крючковатый нос, короткую черную бороду, серые глаза, что смотрели на нее, как на мусор под ногами. Словно дикая волчица Кьяра исподлобья уставилась на мужчину. Казалось бы — одно неосторожное действие, и девушка, как дикий зверь, бросится в атаку, это читалось в ее взгляде, в выражении ее лица. Она бросила взгляд на Эмина. Тот молча наблюдал за советником. Хмурился. Все же, Даир смог добавить ложку дегтя в бочку меда… Конечно же Эмин ждал, что советник принесет столь унизительные извинения, он просто не имел права ослушаться приказа самого наследного принца. Но в качестве мести Даир намеренно потревожил сон императора, намеренно напросился на ужин. Кому, как не приближенным к императору людям, знать, как портился характер правителя, если его разбудить… Даир буквально делал ставку на то, как плохое настроение императора подпортит Эмину весь оставшийся вечер. Но Эмин готов был это потерпеть. Не в первой. Гораздо приятнее было наблюдать, с каким трудом сам Даир заставляет себя извиняться перед какой-то там северянкой…

— Госпожа Кьяра, — приторно мягкий голос советника коснулся ушей девушки. — Я хотел бы принести вам мои извинения за то маленькое недоразумение.

— Маленькое? — прежде, чем Кьяра сама успела возмутиться формулировке, голос подал Эмин. — Ее спина была похожа на кровавое полотно. Говорите, как есть, советник, — ухмыльнулся он. — Вы подвергли наложницу высшего ранга плебейскому наказанию в виде порки. Вы унизили ее и заметно подпортили ее красоту. И все это в мое и Амирана отсутствие.

Даир бросил в сторону принца испепеляющий взгляд, но это лишь на один крошечный миг. Буквально пропустив слова принца мимо ушей, он продолжил.

— Я прошу у вас прощения, госпожа. В знак извинений я приготовил для вас подарок, — произнес он, и подал знак своим слугам.

Женщина в форме прислуги подошла ближе, держа в руках резную деревянную шкатулку. Затем она подняла крышку, и взгляду северянки предстала безумной красоты крупная золотая подвеска, усыпанная драгоценными камнями, переливающими в свете свечей. Да, украшение было до безобразия красивым, но… Кьяра не была в от него в восторге. Все, что она испытывала сейчас — лишь ненависть и злость. Она чувствовала себя игрушкой… Дорогой игрушкой, не более. И прекрасно понимала, что все эти извинения приносились далеко не ради нее. Но не успела северянка и слова сказать, как жена императора не сдержала восторженного вздоха.

— Кьяра, это такой ценный подарок! — воскликнула она. — Какая красота!.. Ты должна скорее это примерить, тебе так пойдет!

Кьяра так и не смогла ничего сказать. Пока две молоденькие служанки надевали на ее шею подвеску, она молчала и сжимала кулаки. Ей не нужен был этот подарок, ей не нужны были извинения от Даира. Ей просто хотелось никогда не встречаться с этим человеком, что сейчас коршуном нависал над девушкой. Он буквально сверлил Кьяру глазами, и от этого взгляда все ее тело покрывалось мурашками. Она вспоминала ту безумную боль от плетей на ее спине, она вспоминала долгие дни, что не могла лечь на спину из-за кровавых шрамов, только-только затянувшихся на ее спине. Она вспоминала, как беспомощна была перед этим человеком и всей его стражей…

Эмин молча наблюдал за северянкой. Он видел, как девушка до побелевших костяшек сжимала край своего платья, он видел, как Кьяра кусала губы и старалась не смотреть Даиру в глаза. Он все это видел.

— Хватит, — спокойный голос Эмина нарушил неловкую паузу.

Даир поднял на принца насмешливый взгляд. Да, Эмин заставил Даира принести унизительные извинения, но результатом своих дел советник был доволен. Принцу было не к чему придраться, в то время, как его наложница дрожала от страха и ненависти, что испытывала при виде советника.

— Вы действительно считаете, что какого-то украшения достаточно? — хмыкнул принц.

— Эмин. Как ты и просил, Даир больше не появится в ваших владениях, — Хатем постаралась сгладить углы. — Я думаю, что этого достаточно и…

— Конфликт улажен. Уж не знаю, что настолько серьезное произошло, но Этих извинений было более чем достаточно, — внезапно заявил император, все это время без тени смущения разрезавший ножом мясо в своем блюде. — Какой-то там простолюдинке чужестранке слишком много почестей.

Его абсолютно не волновала ни Кьяра, ни извинения Даира, ни подарок, вообще ничего. Император был выше всего происходящего, и сейчас он лишь ждал когда Даир откланяется и покинет обеденный зал, чтобы начать разговор с сыном.

— Благодарю, ваше величество, что позволили мне присутствовать на ужине и принести извинения юной госпоже, — Даир низко поклонился императору.

— Можешь быть свободен, — тот махнул на советника рукой, и отправил в рот кусок запеченого мяса.

Эмин молча наблюдал, как советник покидает зал. Как только дверь за ним закрылась, он перевел на отца хмурый взгляд. Тот как раз отправил в рот очередной кусок мяса, запил вином, и, поставив кубок, внимательно взглянул на сына, затем на северянку. По одному лишь его лицу было понятно — император не был в восторге от происходящего.

— Это был первый и последний раз, когда я позволил советнику извиняться перед какой-то безродной чужеземкой, Эмин.

— Конечно, отец, — последовал ответ, но сам Эмин на императора больше не смотрел. Все это время он не сводил с Кьяры взгляда.

Двери за Даиром уже давно закрылись, а Кьяра все никак не могла унять дрожи в руках и плечах… Неосознанно она схватила в кулак подвеску, словно та душила ее, оттягивала шею, висела невозможно тяжелым грузом… Спина горела, а на коже выступил холодный пот. В голове всплывали воспоминания о боли, что приносили удары плетей… Как вдруг кто-то коснулся ее плеча.

Кьяра вздрогнула и резко подняла голову, в тот же миг столкнувшись взглядом с серыми глазами. Эмин стоял рядом. Протягивал ей руку. Девушка растерянно моргнула. Мало осознавая, что происходит, она вложила руку в его ладонь, поднялась со своего стула, почувствовала, как Эмин взял ее руку под локоть.

— Ты куда собрался? — голос императора звучал удивленно.

Хмурясь от недоумения, он наблюдал, как Эмин и Кьяра покидают столовый зал. У дверей Эмин остановился. Обернулся к отцу.

— Это был первый и последний раз, когда я позволил вашему советнику извиниться перед наложницей, — вдруг смело ответил он, ничуть не побоявшись повторить фразу императора. — В следующий раз я немедленно прикажу казнить любого за своеволие. Если Даир еще раз появится в моем дворце, стража не пустит его на порог, отец, так что не отдавай ему приказы устраивать за мной слежку, — уверенно ответил принц. — Даира спасает лишь факт родства с госпожой Хатем, я не хотел бы ее расстраивать. Благодарю, у меня окончательно пропал аппетит.

Едва услышав столь дерзкую реплику от собственного сына, император резко поднялся на ноги. Тяжелый резной стул со скрипом отъехал назад и покачнулся на ножках, на столе жалобно звякнула посуда.

— Ты испорченный мальчишка! — рявкнул император. — Продолжай мне дерзить, и не увидишь трона, как своих ушей!

— Я сын своего отца! — в тон императору громко отозвался Эмин. — Сделать меня наследником решил тайный совет, в не вы. Если я не увижу трон до вашей смерти, так тому и быть. Но раз вы все еще не сослали меня наместником в самый отдаленный уголок империи, значит, видите, как сильно я на вас похож. Не так ли?

Наблюдая за этой перепалкой, Кьяра растерянно смотрела то на Эмина, то на императора, то на притихшую госпожу Хатем. Атмосфера в обеденном зале настолько накалилась, что даже прислуга вжалась в стены и как можно ниже склонила головы. Но громкие слова Эмина почему-то вызвали у императора не гнев… Он вдруг осклабился, показывая ровный ряд зубов, разразился хриплым смехом.

— С таким характером трон будет тебе к лицу, — заявил вспыльчивый правитель, вновь тяжело опускаясь на стул. — Иди прочь, — фыркнул он, махнув на Эмина рукой, но тот лишь склонил в бок голову и сощурил глаза.

— Кажется, лет пять назад вы были другого мнения, — уже чуть тише произнес принц прежде, чем покинуть зал.

Двери за ними закрылись.

Эмин быстро шагал по коридору так, что Кьяра едва поспевала за его уверенными широкими шагами. Казалось, стремительной быстрой походкой принц пытается избавиться от накопившейся ярости и злости, совсем не думая о хрупкой девушке, буквально бегущей рядом с ним. В отдалении едва слышно шелестели шаги извечной свиты. Бросив назад заинтересованный взгляд, Кьяра даже смогла разглядеть на расстоянии высокую фигуру Арвиля.

Поспевая за принцем, девушка неосознанно крепко вцепилась в его предплечье. Конечно же, она слышала от Рэммы, что принц и император ладят плохо. Но она не думала, что настолько... Насколько дерзкое поведение позволял себе Эмин! Насколько уверенным и спокойным он чувствовал себя, разговаривая с отцом, которого все боялись? Неужели ему и вправду было дозволено такое поведение?..

Вдруг, миновав пару залов и коридоров, Эмин остановился, и Кьяра обнаружила себя на третьем этаже дворца посреди длинной открытой галереи. Отсюда, сквозь арочные своды перекрытий, с одной стороны открывался вид на богатый внутренний двор, весь усаженный деревьями и розовыми кустами. С другой стороны где-то там, внизу, за окружавшей дворец стеной, в лунном свете блестели волны теплого южного моря. Они накатывали на скалистый берег, с плеском разбивались о камни. В любой другой момент Кьяра залюбовалась бы этим видом: круглой желтой луной, звездами, поблескивающим маяком… Но не сейчас. Сейчас она, сжимая кулаки, со злостью смотрела Эмину в глаза.

— Я не игрушка, чтобы так со мной поступать! — рявкнула северянка. — Кому нужны были эти извинения?! — воскликнула она, сжав рукой чертову побрякушку на шее. — Мне точно нет! Я не хочу играть в эти игры, я не украшение, я не вещь, я не…

Кьяра не договорила, потому как в следующую секунду Эмин протянул к ней руки. Щелчок замочка, и подаренная подвеска уже не оттягивала шею, а лежала у северянки в руке, а Кьяра растерянно смотрела то на украшение, то на ставшего вдруг таким спокойным принца.

— Выбрось, — вдруг предложил он, и кивнул в сторону.

Кьяра перевела растерянный взгляд на море, откуда слышался заманчивый шум волн. Затем взглянула на подвеску.

— Но…

— Давай же. Я не позволю тебе ее носить, так зачем ей лежать без дела? — хмыкнул принц. — Хватит силенок добросить? — спросил он, и вдруг, наблюдая за смятением северянки, ухмыльнулся. — Или она тебе понравилась?

Кьяра тут же крепко сжала кулак. Она недовольно покосилась на принца.

— А если…

— Если спросят, скажешь, что я запретил ее надевать, — отозвался Эмин, будто бы прочитал ее мысли, и тогда Кьяра еще сильнее стиснула пальцы вокруг несчастной подвески.

Она подошла к перилам. Взгляд опытной охотницы быстро оценил расстояние, что отделяло высокую галерею от теплых морских волн. Нужно было приложить все свои силы, чтобы добросить, абсолютно все, и тогда девушка, стиснув зубы, отошла к противоположной стороне галереи, разбежалась и швырнула несчастное украшение так далеко, как могла.

В этот бросок она вложила всю свою злость, весь свой страх, все свои самые сильные эмоции, она вскрикнула от боли, когда от броска больно дернуло плечо, и до побелевших костяшек вцепилась в каменные перила галереи, чтобы не перемахнуть через них и не свалиться куда-то вниз, к подножью высокой стены.

Отсюда ни Кьяра, ни Эмин, ни кто либо другой не слышали, как с тихим всплеском дорогое украшение упало в накатывающую волну.