чувства и покой
Уже больше двух недель Тэхен ночует в комнате Чонгука. Последнего такой расклад очень даже устраивал, особенно, если учитывать возможность постоянно подкатывать и домогаться. Перспектива лучше некуда, пусть француз и недовольничает поначалу, потом все равно оттаивает и позволяет делать с ним все, что придет в голову. Ему тоже хорошо рядом с Гуком. В комнате боксера есть личный душ, маленькая кухня и огромная удобная кровать, на которой ты всегда высыпаешься. Как бонус: Чонгук всегда рядом, и можно напрашиваться к нему на руки, когда организм требует излишней тактильности. Они проводят много времени вместе. В университете никто не знает, что каждый перерыв боксер и его жертва долго целуются под лестницей. Это было условием француза: всегда на людях держать дистанцию; Чонгук его желание уважает, поэтому обходится только подмигиваниями в кафетерии и невесомыми касаниями возле шкафчиков, где все они переодеваются. Такое Тэхена более чем устраивает.
Июнь потихоньку заканчивался. Боксер сдал все свои долги и готовился к следующим зачетам, пропадая в комнате Юнги и отдавая Тэхену комнату в распоряжение. Ким тоже не отставал, усердно сдавал зачеты, день и ночь сидел на кухне, готовясь к экзаменам, и в целом хорошо проводил время за учебниками. Иногда Чонгук приглашал его в комнату Юнги с Хосоком, и тогда они все вместе смотрели фильмы за ужином. В присутствии скрипача блондин был более молчалив.
За эти две недели изменился и их общий распорядок. Чонгук согласился участвовать в соревнованиях во второй половине августа, в связи с чем уговорил Тэхена ходить с ним в зал и учил базовым боксерским приемам, чтобы никогда больше его не смели касаться грубым образом. Даже если это будет сам Чон. Пусть поначалу было сложновато, через несколько дней Тэхен уже свыкся и сам просился с Гуком на ринг. Боксеру было только в радость.
Вот и сегодня, после тренировки, Чонгук проводил француза до общаги, а сам убежал с парнями из университета на футбольный матч. В их университете началась череда матчей за выбор сборной в корейскую лигу. Обещал вернуться не поздно, но вот уже стукнуло 11 часов ночи, а боксер так и не появился. Творожный сырок, который блондин начал есть от злости, стремительно подходил к концу, а Гука все не было. Тэхен недовольно постукивает короткими ноготками по подоконнику, вглядываясь в темноту ночи и ничего не увидев, возвращается на кровать, попутно избавляясь от пустой измазанной в растаявшем шоколаде обертки.
Француз решает убить время просмотром роликов в инстаграм и, несмотря на то, что ожидание его дико бесит, он все же берет свой телефон и падает на широкую кровать животом; парень примерно полчаса залипает в экран, пока не слышит осторожный хлопок двери в прихожей, а затем и приглушенное копошение. Явился все-таки. Тэхен поднимается с кровати и подходит ближе к двери.
— Долго, — ворчит француз, опираясь о стену возле прихожей и с недовольством рассматривая разувающегося Чонгука, — ты сказал, что немного задержишься, — зло зыркает на парня, но все равно осторожно подходит ближе, ловя провинившийся взгляд.
— Прости, маленький, — боксер сладенько улыбается, желая сменить чужой гнев на милость, — меня не хотели отпускать, — в голове парня тут же проскальзывает разговор с друзьями, где он тщательно придумывал причину, чтобы быстрее сбежать домой, но его все вовлекали и вовлекали в новые обсуждения.
— Лгун, — все еще недовольничает Тэхен. Подойдя к шатену впритык, он осторожно скользит ладонями по чужим предплечьям вниз, становясь настолько близко, что их животы соприкасаются, позволяя обмениваться жаром даже через одежду. Чонгук с легким недоумением, но с улыбкой на лице смотрит на француза, что пробегается пальцами по его плечам, а затем хватается за края черной футболки, медленно поднимая ее вверх. Зеленые глаза при этом смотрят прямо в моментально потемневшие карие.
Тэхен сбрасывает футболку Чона с его помощью. При виде подтянутых мышц и загорелого тела француз облизывает губы, провоцируя у боксера не самые светлые мысли. Шатен наслаждался. Тэхен обводит руками рельеф пресса и останавливается ладонями на крепкой груди, думая о том, как ему хочется искусать это великолепное тело и позже зализать все свои следы. Низ живота начинает приятно жечь от подобных мыслей, что заставляет француза вслепую обхватить чужое запястье, чтобы увести объект своего вожделения в спальню. Чонгук думает лишь о том, что ему очень приятно от такого желания в этом горючем зелье. За грудиной разливается теплое чувство, его ждали, поэтому он послушно идет следом.
— Не самовольничай только, — кидает блондин, обернувшись, прежде чем толкнуть младшего на кровать и оседлать его бедра.
— Что? — Гук переспрашивает, потому что просьбу он пропустил мимо ушей и только сейчас опомнился. Ему, конечно же, никто не отвечает, и он внезапно оказывается на простынях, фокусируя взгляд на восседавшем на его бедрах Тэхене. Бровь поднимается в немом вопросе, Чонгук все еще пытается понять, что происходит, но мозг полностью перестает функционировать, когда по его груди начинают гулять чужие ладони, а шею опаляет теплым дыханием. Кожа сразу покрывается мурашками, потому что слишком это чувствительная зона, слишком интимна для прикосновений и не каждому разрешено к ней прикасаться.
— Побудь хорошим мальчиком сегодня, — шепчет блондин в основание шеи, сразу же покрывая ее короткими влажными поцелуями. Он отрывается на мгновение, чтобы стянуть с себя мешающую сейчас футболку, и рукой нащупывает чужую ладонь, а второй упирается в грудь, чтобы затем вильнуть бедрами и проехаться аккурат по возбуждению боксера. Сам того не ожидая, волной агрессивного желания прошибает не только тело под ним, но и его собственное: член дергается в домашних шортах, губы раскрываются в немом стоне, а чужие пальцы, обхватившие влажную ладонь, сжимаются крепче.
Чонгук стирает челюсти между собой, старается дышать через нос, но коротко стонет, когда губы француза по новой прикасаются к его шее. Он рукой держит старшего за талию, то и дело сминая нежную кожу, пытаясь хоть так предотвратить утечку рассудка. Когда же белая ладошка находит его раскрытую и переплетается с ней — Чонгук кидает на сплетение рук быстрый взгляд, а потом закрывает глаза от кольнувшего ударной волной возбуждения. Ощущать тепло этих рук — незабываемое удовольствие. Фетишист внутри парня вероятнее всего уже откинулся, иначе он не знает, как объяснить его тяжело дышащую грудь.
Смотреть на Тэхена без футболки одно удовольствие. Такой красивый, кукольный юноша восседает на нем, размахивая своими ресницами, что обрамляют прекрасного цвета глазки. Чонгук не шутит, когда говорит о своей погибели в них. Такого глубокого взгляда он еще не встречал, в такие глаза он еще не смотрел. Необъяснимая нежность топит его с головой, обжигает изнутри, но этот жар не сравнится с мириадой укольчиков удовольствия, которые током прошибают боксера, стоит старшему проехаться по камнем стоявшему члену.
— Толкнись сам, — блондин вздрагивает, когда Чон сразу же исполняет просьбу, подкидывая его на своих бедрах, гулко ударяясь пахом об ягодицы. Парень сглатывает и свешивает голову, исподлобья находя черные глаза-пуговки, что сейчас казались глазами самого настоящего хищника, и эти мысли снова отдаются волнением в его животе, — трахни меня, не раздевая, сможешь?
Усмехнувшись так дико, Чонгук сглатывает образовавшуюся во рту слюну, впитывает в себя чужой шепот и распадается, чтобы опять воспрянуть и выдать самодовольно:
— Смогу, — буквально мурчит в иссушенные губы и впивается в них поцелуем, несдержанно толкаясь бедрами вперёд. Тэхен мычит и закатывает глаза, но они продолжают вкушать губы друг друга, жадно сплетаясь языками.
Разомкнув сплетенные ладони, боксер двумя руками придерживает француза за талию, буквально вжимая в собственные бедра, пока ритмично толкается ими вверх, чувствуя как возбуждение блондина аккуратно скользит по его собственному стояку, принося за собой взрывы удовольствий. Оба несдержанно стонут в поцелуй, когда толчки становятся резче, а расстояние между парнями все меньше, и, когда Тэхен валится на крепкую грудь, устав упираться ладонями, Гук все еще придерживает его за поясницу, но убирает одну руку и кладет поверх соблазнительной задницы, надавливая всей пятерней, чтобы усилить трение между ними. Шипит от ощущений, и прикусывает чужую нижнюю губу, оттягивая ее так сильно, что нежная кожа рвется и на ней образуется ранка, которую боксер тут же зализывает. Снова сминает губы в страстном и жадном поцелуе, пока его бедра ритмично вбиваются в чужие, подводя обоих к пику удовольствия.
Когда Чонгук понимает, что близок к разрядке, Тэхен разрывает поцелуй и, закрыв глаза, округляет рот, надламывая брови. Часто-часто дышит и с протяжным стоном упирается лбом в мокрую шею, продолжая тихо постанывать и отходить от накрывшего оргазма. Чонгук двигает бедрами еще пару раз и тоже кончает, беззвучно откинув голову на подушки с приоткрытым ртом. Воздуха нещадно было мало.
— Ты перестарался, кретин... — дрожащим голосом проговаривает француз, полностью расслабляясь на чужом разгоряченном теле, чем вызывает у Чонгука широкую улыбку.
— Я все делаю по максимуму своих возможностей, — самодовольно хвалится парень.
— Молчи лучше, придурок.
— Чонгук, ты бисексуал? — спустя какое-то время спрашивает Тэхен, почти засыпая у парня на плече. Почему-то ему захотелось спросить об этом именно сейчас, ведь они никогда не затрагивали его ориентацию.
— Мм, наверное, — просто отвечает Чон, зарываясь носом в блондинистую макушку, — я не запариваюсь с этим, кто нравится, с тем и сплю.
Тэхен на эти слова лишь хмыкает и откатывается от боксера на подушку, опираясь локтями об матрас. Смотрит пытливо, его сон сняло как рукой.
— А в любовь веришь? — улыбка Чонгука тает на глазах, а карие глаза, что были заполнены теплотой, внезапно похолодели.
— Нет, — мысленно Гук вспоминал свои предыдущие отношения, где как и нам всем когда-то казалось, был влюблен в свой самый сильный и последний раз, — любовь –красивая трактовка привязанности. Ее не существует, рыбка.
— Пессимистично.
— Как есть.
— Тогда, Чонгук, если тебе все равно, кого трахать, почему ты не оставляешь геев в нашем университете? — Тэхен решается задать вопрос, который давно сидел у него в сознании. Ведь как это так, боксер сам вытворяет с ним очевидно не самые натуральные вещи.
— Чего блять? — Чонгук поворачивает к блондину голову, сдвигая брови к переносице, — я еще ни разу не тронул педика, потому что он педик.
— Grossier!Грубиян! Не говори так, — блондин шлепает боксера по груди, и тот на рефлексах хватает его за запястье и тянет на себя.
— Я же как есть говорю, кто тебе вообще сказал такую ересь?
— Они сами и говорили, я не буду называть имен, пусти! — француз делает безуспешную попытку освободиться.
— Тэхен, они боятся меня, потому что я могу врезать за косяк, просто так я никому шеи не сворачивал. Образ демонизирован, понимаешь? — Гук берет лицо француза в свои руки и извиняюще целует его в шрамик на щечке, — тебя бить больше не буду, будь педиком сколько угодно.
— Дурак? Пусти меня! — когда боксер перестает его удерживать, парень снова перекатывается на свою сторону, сразу же припечатав подушкой Гуку по лицу.
— Пабо, пабо,Дурак (по-корейски) ю ноу эни вордс, фиш? — издевается боксер, полностью поворачиваясь в сторону Тэхена. Тот морщит свой нос и хмурит брови.
— Alors, tu veux qu'on se parle comme ça?Ну хочешь так поговорим? — со злостью в глазах спрашивает француз, выгнув бровь.
Чонгук прыскает, пытаясь сдержать свой смех, но у него не выходит, и комната еще надолго заполнится громким хохотом.
— Ты думал над своим идеальным свиданием? — спрашивает боксер, когда они расправили постель и полностью подготовились ко сну, приняв заранее душ.
— Хм, — задумывается Тэхен, — я не люблю свидания.
— Почему это?
— Потому что это слишком смущающе. Но если бы мне приходилось выбирать, то что-то очень простое и недорогое. Может, прогулка ночью по городу.
— Понял, а цветы то любишь? — Чонгук мягко перебирает блондинистые пряди между пальцами и медленно моргает, находясь на грани сна.
— Приму с благодарностью, если их подарят, но предпочел бы, чтобы подобного не было, — француз поднимает ладошку и кладет ее на щеку Чона, стараясь согреть холодную после душа кожу, — мне жалко их, они за неделю завянут.
— Есть любимые растения? — Чонгуку было важно, чтобы их диалог не заканчивался. Просто говорить с Тэхеном на любые темы было его давним желанием, и сейчас он этим бесконечно наслаждался.
— Ммм, наверное. Гипсофилы смотрятся мило, что-то минималистичное.
— Почему-то я так и думал. Гипсофилы или лилии, что-то из этого.
— Я очень предсказуем в этом плане, — Тэхен улыбается краешком губ, — моей маме нравятся лилии.
— А я уже ахуенный зять, да? — боксер тихо посмеивается, но Тэхен отмалчивается и только двигается ближе, почти утыкаясь своим носом в чужой.
— Все, вопросы закончились? — спрашивает шепотом. Чонгук прикрывает глаза и касается губами его уголочка рта, растапливая теплоту внутри продрогшего тела.
— Я еще много чего хочу спросить.
— Тогда я слушаю, — Тэхен ложится на свое место и ясным взглядом смотрит в лицо напротив.
— Не устал еще? — Гук берет его ладонь на простынях и переплетает их пальцы. Безумно любит так делать, чтобы подолгу чувствовать тепло чужих рук.
— Нет, я слушаю.
— Хорошо. Что ты ценишь в партнере больше всего? — Чонгук смотрит на то, как француз всерьез задумался.
— Искренность, отзывчивость, понимание, — наконец отвечает парень.
— Это классные качества. Обычно я всегда слышал «верность» первее всего, — говорит боксер, в очередной раз поражаясь его ответами.
— Если человек искренен, то неверным он быть не может априори.
— Да, ты абсолютно прав, — сна как небывало, Гук чешет затылок и пытается вспомнить что-то еще, лишь мы не застревать в этом молчании, — было так много всего, что я хотел сказать, боже...
— Не спеши, — Тэхен мягко поглаживает большим пальцем чонгуковы костяшки на переплетенной с его рукой. Сделав сокрушающийся вздох, боксер все же продолжает.
— Я иногда думаю, что перегибаю с прозвищами в твою сторону. У меня так работает передача чувств через них, я понимаю, что тебе возможно неприятно. Поэтому, говори мне, если тебе не нравится, хорошо? Вообще, не молчи, когда я сделаю что-то не так. Могу перегнуть, потому что я уже жадничаю тобой. Останавливай меня в такие моменты. Я не готов потерять тебя снова, — во время своей речи, Гук смотрел прямо в зеленые глаза, пытаясь передать всю серьезность своих слов. Тэхен ему только мило улыбался и продолжал поглаживать ладонь.
— Меня все устраивает. Чонгук, ты тоже можешь говорить мне, если что-то не нравится, — младший отрицательно машет головой.
— Я не думаю, что могу высказывать тебе свои претензии. У меня нет на это прав, — видеть Чонгука таким загруженным и по-настоящему думающем было в новинку. Тэхен даже не думал, что его может интересовать нечто глубже собственных эмоций и эгоизма.
— Почему же? — теперь французу стало интересно.
— В основном они связаны с собственническими замашками, а я тебе никто, чтобы ты мне объяснялся.
— Я этого не замечал. Ну то есть, — француз хмыкает, — они не такие жесткие, ко мне относились и похуже.
Чонгук заметно мрачнеет после этих слов.
— Не замечал, потому что я не показываю. Голова на плечах все еще есть, и мои чувства тебя ни к чему не обязывают. Вместо тебя все выслушивает Юнги.
— Мне надо говорить об этом, а не Юнги.
— Как ты себе это представляешь? — Чонгук задает вопрос и поднимает бровь для пущего обозначения всей абсурдности его слов.
— Не знаю, — Тэхен пожимает плечами, — ты не пробовал.
— И не попробую, пока своим не сделаю.
— Весьма самонадеянно, Чонгук, — француз поворачивается на спину и закрывает глаза, устало выдыхая. Кажется, на сегодня он выдохся.
— Я всегда самонадеян, но в нашем случае стараюсь было терпеливым, — боксер немного приподнимается и целует блондина в щечку, прямо в маленький шрамик, а затем и сам ложиться на спину, высовывая ногу из под одеяла.
— Спи, терпеливый ты наш, — бубнит Тэхен закидывая на Чонгука руку.
— Сплю, — боксер поднимает расслабленную кисть к лицу, оставляет на ней теплый поцелуй и закрывает глаза.
Сегодняшняя ночь была долгой.
Спустя три дня Чонгук и Юнги напиваются, решившись в очередной раз поддержать Миндже. Он поговорил с Гаен, и она убедила его не вмешиваться, тихо гнить в своей злости, пока девушка не сделает выбор. Он послушно согласился, но очень быстро об этом пожалел. Смотреть на то, как она встречается с другими парнями было невыносимо. А если ей кто-то все же понравится?
Она попросила у него время на «понять, почему я тебя выбрала, и не было ли мое решение навязано нашей близостью». Миндже, как самый настоящий джентльмен, не стал ей мешать, но стоило увидеть, как его любовь сидит в ресторане с каким-то имбицилом, тормоза напрочь отказали, и он сорвался. Сидя в машине и выжидая Гаен, Дже много думал и ревновал, но девушка ему объяснила, что никакого интима у нее ни с кем не было и не будет, пока она не примет окончательное решение. Сейчас ему приходилось только ждать и надеяться, что она выберет его, как и всегда до этого.
Гаен вышла одна, придерживая на руках белую рубашку. Она сдержанно улыбалась своему спутнику, который видимо предлагал ей ее подвезти, но девушка помахала тоненькой ручкой в знак протеста, а потом развернулась и с легкой улыбкой на самых красивых и мягких губах на свете, продолжила свой путь по тротуару. Ее компаньон проехал мимо нее на Порше с оглушительным сигналом.
Миндже выходит из машины и облокачивается об дверь бедром. Он скрещивает руки на груди и цепко следит за Гаен взглядом. Когда она приближается к нему, парень маскирует свой гнев и с легкой улыбкой выкрикивает:
— Вас подвезти?
— Себя подвези, — не глядя на него отвечает девушка. Миндже хмыкает и выходит на тротуар, только тогда девушка обращает на него внимание. До этого серьезное лицо меняется на удивленное, мягкая улыбка снова ослепляет Дже хлеще солнца, — Миндже? Что ты тут делаешь?
— Проезжал мимо и увидел тебя, решил поздороваться, — парень при разговоре с ней буквально замирает. Как же сильно он соскучился по ее голосу и телу, как же хочется забрать Гаен домой и не выпускать никогда-никогда.
— А, вот как, — Гаен заправляет черную прядь за ухо, открывая вид на изящную шею с длинной серьгой, — а я тут...
— Да, я видел, — парень толкает носком туфлей камень и снова смотрит на любимое лицо, на котором легкая растерянность. Видимо, Гаен ожидала совсем другой реакции.
— А ты куда ехал? — решает сменить она тему, пока неловкость не затопила сознание, — в университете говорят, отец тебя не оставляет, это правда? Ты помогаешь ему?
— Да, приходится, — мрачнеет шатен, — он не приходил к тебе?
Гаен отрицательно машет головой и внезапно делает шаг вперед, кладя две ладошки на лицо Миндже, крутя его в разные стороны. Тот замер и округлил глаза, изумлено наблюдая за девушкой и вдыхая тяжелый запах ее духов.
— Он же тебя не бьет? — от беспокойства в голосе бывшей свободной сестры становилось плохо. Тоска одолевала Дже с каждой минутой рядом с ней.
— Нет, — Миндже тоже мотает головой и хищно так улыбается, но Гаен знает, что этот всего лишь безуспешная попытка солгать, — не бьет.
— Не давай ему себя трогать, — последнее, что говорит девушка, прежде чем отступить. Дже сразу же теряет связь с реальным миром и снова возвращается в будку печали и одиночества, в которой все это время существовал. Гаен улыбается последний раз, а потом прощается и садится в подъезжающее такси.
Миндже даже не успевает ей ответить, как машина срывается с места, а тревожность заполняет его нутро. Как бы абсурдно это не звучало, парень решает поехать следом, чтобы с его бывшей девушкой точно ничего не случилось. Так он провожает ее до квартирного дома в центре Сеула, который по разделу имущества принадлежал ее матери. А потом на телефон приходит сообщение от Хенджина, парень просил его поговорить.
Тэхен и Юнги из последних сил тащат пьяного Чонгука по коридору. Он настолько сильно напился, что не мог связать и двух слов, а Юнги, будучи тоже в пьяном состоянии, постоянно хихикал с него и не особо помогал слабенькому французу. Перед самой дверью парни не удерживают заржавшего просто так боксера, и тот больно приземляется копчиком на бетон, моментально простонав от боли.
Юнги начал смеяться еще громче, и пока к ним не повылезали соседи, Тэхен быстро попытался затолкать двоих в комнату, но гитарист увернулся и остался по ту сторону двери, выявив желание спать только в своей постели. Француз был настолько злой, что не стал его останавливать, даже если бы знал, что Мин вместо лифта пойдет и поскользнется на лестнице. На Чонгука он злился особенно сильно. Как можно было так напиться, когда просто шел поддерживать своего друга в страданиях? Странные у этого идиота друзья, такие же придурки, как и он сам.
— Бедная моя задница... — шипел Чонгук, пока залезал на кровать. Тэхен, увидев, что парень лезет на чистую расправленную постель в одежде, тут же начал его оттаскивать.
— Дурак, иди в душ сначала!
— Ну хе-е-е-н, — боксер куксит рожу и протягивает руки к матрасу, — Я так хочу спать... Один только Бог знает, как я дошел.
— Нет, ты идешь в душ, Чон Чонгук, иначе спишь сегодня на коврике! — француз цепляет парня за шиворот футболки и оттаскивает его в сторону душевой, где Гук кое-как полоскается и вылезает нагишом обратно в постель, отказываясь одеваться.
Устав и будучи супер раздраженным, Тэхен просто соглашается с этим и молча ложится рядышком, предотвращая все попытки себя обнять, но в конце концов, блондин все равно оказывается прижат спиной к крепкой груди. Смерившись и с этим, парень старается уснуть, не смотря на то, что в задницу красноречиво упирался ничем не прикрытый член.
Просыпается боксер очень тяжело. Он еле разлепляет тяжелые веки и хватается за голову, что казалось, трещала по швам. Тэхен просыпается от его болезненных мычаний и глазками-щелочками пытается проморгаться ото сна.
— Тэ, черт, что я пил вчера? — боксер пытается сесть на кровать, но острая боль простреливает зону копчика, и он падает на подушки солдатиком. Полежав минут пять с попытками осознания и взглядом полного непонимания, парень ощущает подозрительную легкость и медленно поднимает краешек одеяла, под которым оказывается совершенно нагишом. Во рту все пересыхает от догадок.
Чонгук тяжело сглатывает, боль от головы уходит на второй план, а на ее месте появляется очень липкое чувство стыда и паники. Своими огромными карими глазами он, как в замедленной съемке, поворачивает голову к Тэхену и сжимает губы в тонкую линию. Боксер не может вымолвить и слова, чем заставляет француза улыбнуться, еле задерживая свой смех. Так комично Гук еще никогда не выглядел.
— Ты хочешь что-то спросить? — продолжает нежно улыбаться француз, протягивая руку к чужой щеке, чтобы легонько погладить вмиг побледневшего парня.
— Вчера... — слова шатену давались тяжело, а счастливый Тэхен только и укреплял его догадки, — вчера... что было вчера?
— Гу, неужели ты не помнишь? — блондин обиженно дует губы и укладывает ладони на чонгуково плечо, пальцем выводя понятные только ему узоры, — вчера ты был так великолепен, спасибо, что доверился мне.
Сердце Чонгука ухает в пятки. Кожа покрывается мурашками, а верхняя губа вздрагивает в неестественной ухмылке, скрывая просящийся смешок.
— Д-доверился? — севшим голосом переспрашивает Чонгук. Кажется, ему срочно нужна вода, потому что его горло сейчас напоминает пустыню после ночи с алкоголем и утреннего стресса.
— Да, — Тэхен целует парня у основания шеи, видя как по телу снова разбегаются мурашки, и внутренне ликует от своего коварного плана. Пусть боксер немного помучается за вчерашнюю ночь, может пить меньше будет, — я так счастлив, как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
— Как это... получилось? — от настолько потерянного лица Чонгука, французу даже стало его немножечко жалко, но он продолжил играть свою роль, потому что было до невозможного забавно наблюдать за таким Королем.
— Ну... ты напился, пришел сюда, вернее, мы с Юнги тебя дотащили. Я тоже был немного выпивший и сказал, что трахну тебя в следующий раз, если придешь в таком состоянии, а ты вдруг завелся и попросил сделать это сейчас. Ну и вот. Ничего такого не было, только пальцы, — блондин вытягивает ладонь и машет перед лицом Чонгука пальцами, окончательно озвучивая все самое страшное, на что боксер лишь отрешенно кивает и, превозмогая боль в заднице, присаживается на матрасе, накрывая руками лицо.
— Я в душ, — хрипит Чон и встает с кровати, направляясь прямиком в ванную комнату, а Тэхен никак не может перестать хихикать в подушку, и параллельно рассказывать все Юнги.
В конце концов он расскажет Чонгуку, что пошутил, и на самом деле парень просто неудачно приземлился, за что боксер будет неизмеримо благодарен небесам и сильно зол на француза. В этот же день они соберутся пообедать с Юнги во дворе университета с желанием посетить футбольный матч, но Гук выстроит новый план, и Тэхену придется на дрожащих коленях умолять парня остановиться, когда в его задницу будут грубо впиваться по самое основание костяшек.
Гаен сидит в одном из полюбившихся ей клубов и вдумчиво попивает безалкогольный коктейль. Та встреча с Миндже будто бы пробудила ее из длиннющего сна, и теперь она постоянно думает, сравнивая отношение ее потенциальных ухажеров со своим бывшим парнем. В действительности, никто не заботился о ней так, как это делал Дже. Какой же дикостью для нее было сидеть в машине кавалера, и не получить должного к себе обращения. Всегда ей открывали дверь и галантно предлагали свою руку, ведь это база этикета в ее кругах, но богатенькие мальчишки, решившие добиться ее, не были наполнены и граммом той чувственности, которая была в Миндже. Гаен никогда и не сомневалась в нем, но, послушав советы Розанны, ей хотелось проверить, зависимость ли это или действительно нечто похожее на крепкую любовь и связь. Пока она все еще путается в понятиях и не может определиться в собственных ощущениях, но в одном девушка твердо убеждена: лучше Миндже она еще никого не встретила.
Дженни под боком листает какие-то соцсети и тихонько хихикает. Блондинка вообще очень незаметная и весьма скучная, всегда остается в тени, не желая как-то отсвечивать в золотом свете Чеен, которая никогда не скупится на чужое внимание. В последнее время она тоже задумчива, Гаен даже понимает почему.
— Как ты думаешь, если я попрошу Юнги перестать общаться с Чонгуком, он прекратит? — внезапно спрашивает Розанна, поймав на себе чужой взгляд. Гаен поначалу даже не реагирует, а потом смотрит на свой телефон на столе и смахивает пальчиком очередное уведомление.
— Надеюсь, ты понимаешь, какую чушь только что произнесла, — ровным голосом отвечает брюнетка, — это настолько глупо, что даже не смешно. Чонгук Юну как родной брат, что первый, что второй защищают друг друга и никакая девчонка между ними не встанет.
— Милая моя Гаен, ты недооцениваешь женскую силу, — остро улыбается Розанна, — мне не нравится, что мой мужчина ходит с таким сбродом, как Миндже или Чон Чонгук. Это какой-то нонсенс, они же вообще разные.
— Рози! – Гаен хмурит брови и бросает на блондинку предупреждающий взгляд, — сколько раз я просила не оскорблять его?
— Да почему ты вечно его оправдываешь?! — взрывается Чеен, размахивая тоненькими ручками. Пару столиков оборачиваются на них в недоумении, — он монстр, Гаен! И он шляется с еще худшим дураком, чем он сам, Чонгук опасен для общества! А твой Миндже этому только рад, они жалкие подражатели американских сериалов, как же это раздражает.
— Юнги такой же, — гневно чеканит Гаен, — видя все преступления Гука, он все равно остается рядом, а с самого начала вообще ему помогал. Они друзья со школы и связь между ними намного крепче и глубже. Он никогда тебя не выберет, потому что в его приоритете всегда будет стоять имя лучшего друга. И это ты глупая, раз думаешь, что сможешь их развести, и любовь спасет твой розовый мир, с меня хватит! — девушка подрывается с кожаного диванчика и, подхватив маленький белый клатч, громко цокая каблуками, выходит из здания, делая глубокие вдохи на свежем воздухе. Что вообще она понимает? Без Миндже Гаен потеряла свое спокойствие, потому что он был тем самым гарантом безопасности, ее тихая гавань, наполненная любовью и обожанием. Сейчас девушка лишь хочет понять и убедиться, что она с ним не из детской привязанности. Тоска по парню нарастает в ней с каждым днем, и она совсем не уверена, сколько еще сможет продержаться в своей полной сепарации.
— Она, блин, вообще нормальная? — Розанна прикладывается губами к граненному стакану с колой и облокачивается на спинку дивана. Дженни пожимает плечами, даже не оторвав глаз от своего телефона, как вдруг гаджет начинает вибрировать в ее руке, оповещая о входящем вызове.
— Да? — отвечает Дженн, приложив гаджет к уху, — о, это Тэхен, — говорит девушка, повернувшись в сторону Чеен, что услышав имя позвонившего, сразу же теряет интерес, — да... то есть, о, правда? Ох... ты уверен, что все будет хорошо? Тэ, я переживаю, не надо.
— Oh mon Dieu, où s'est-il encore impliqué?О боже, куда он опять ввязался? — Розанна двигается ближе к подруге и выхватывает у нее телефон, — где ты? — ее голос звучит требовательно.
— О! Рози, приве-е-ет! — радостно доносится с той стороны. Розанна на это кривит лицо и еще раз задает свой вопрос, но намного жестче, — да здесь я, здесь. Немного выпил, но все нормально, Дженни, если Чонгук поймает тебя или напишет, скажи, что был у тебя, ладно? Смотри, не забудь. Я сегодня у тебя.
— Он сбросил, — выдыхает Дженни и кладет телефон на стол, — как он себе это представляет?! Я даже слово перед Чоном вымолвить не смогу, на что он обрекает мою бедную душу, — хнычет девушка и внезапно ойкает, когда Чеен резко разворачивает ее к себе за плечо.
— Где он, Нини? — бескомпромиссно. Подруга отводит взгляд и сжимается у нее в руках, растягивая губы в тонкую линию, — я позову Чонгука доставать из тебя информацию, если ты мне сейчас не ответишь.
Дженни вздрагивает от чужого имени и, еще раз вдохнув побольше воздуха, отвечает, но едва ли ее было слышно. Чеен, поняв, что говорит подруга, улыбается. Как бы ей не хотелось беспокоится за дурную голову Кима, первое, о чем она думает, это собственные заблуждения. Парни ведь ничем не отличаются от девушек, с чего она решила, что ее окружение какое-то особенное? Но и Чона ей абсолютно не жаль. Такому придурку полезно иногда пощекотать себе нервишки.
— Ладно, пора уже позвонить Чимину, — блондинка тянется к своей черной сумочке, но не успевает достать телефон, как справа от нее неуклюже присаживается старший брат. Она изумлено смотрит на расслабленного Чимина и застывает на месте.
— Чего глаза вылупила? — спрашивает парень, закинув ногу на ногу. С каждым его движением исходил приятный, тяжелый аромат дорогих духов, Розанне даже захотелось сморщить нос от всего пафоса, что он излучал.
— Эй, ты для кого вырядился? — подозрительно глядит она на брата, — Чимин, следишь за мной, что ли?
— Расслабься, сестренка. Просто пришел отдохнуть, — Чимин скосил на нее расслабленные глаза и уставился вниз, в глубь танцпола, где веселилась молодежь.
— Йа, поехали домой! — девушка берет свою сумочку за подвеску и протягивает руку Дженни, что тоже уже поднялась с места. Чимин цокает, но ему приходится встать вслед за ними, чтобы провести вниз по лестнице и усадить в машину их личного водителя. Пак желает дамам спокойной ночи и, несмотря на возмущения Рози, возвращается в клуб, где минутами ранее заприметил одну очень раздражающую макушку. Попивая джин тоник у бара, блондин коршуном наблюдал за скучающим боксером и его взбудораженной чем-то собачкой, которой Розанна уделяет слишком много внимания. Он просто обязан проверить Мин Юнги на безопасность.
— Почему ты не подпускаешь меня к своей заднице? — недовольничает Тэхен, обращаясь к уходящему в ванную боксеру. Сам он недавно вышел из душа и уже успел высушить свои свеже затонированные волосы.
— Потому что мое очко – моя крепость, — спокойно отвечает ему Чонгук, доставая полотенце из тумбы рядом с кроватью. Блондин косится на него недобрым взглядом и складывает руки на груди, строя угрюмую моську.
— А потрогать то почему нельзя? Просто помацать! Ты то мою всю уже облапал, жадина, — Чонгук на эти слова лишь хмыкает и перед тем, как зайти в ванную, поворачивается вполоборота, чтобы дать свое разрешение.
— Ладно, просто потрогать можно, так и быть. Не просто так же качаю, — и дверь за ним захлопывается, оставляя француза в тишине.
Читая роман по телефону, Тэхен пытался скоротать время без Чона, что уже шебуршал одеждой и, судя по прекратившемуся звуку от душевой насадки, закончил мыться. Решая немного нашкодить и не ждать младшего в кровати, парень бесцеремонно врывается в комнату без стука, нарушая чужую рутину. Пока Гук не успевает одуматься с зубной щеткой в руках, Тэхен подмигивает ему в отражении и подплывает сзади, обнимая за торс так, чтобы тесно прижаться пахом к ягодицам.
— Не отвлекайся, — буквально мурчит француз в изгиб горячей шеи, потираясь о кожу щекой, — ты разрешил потрогать, но не уточнил чем, — Тэхен хитро глядит на опешившего Чонгука и, прижавшись к чужим ягодицам теснее, начинает тереться о них пахом, невольно постанывая от проделанных фрикций.
Боксер давится. Такой наглости Чонгук даже выдумать себе не мог.
Чувствовать желаемое тепло всегда приятно, пальчики красивые видеть на своем торсе еще приятнее, но когда об твою задницу трется чужой член, это, извините, немного выходит за рамки его дозволений. Парень откашливается и опирается ладонью на белую раковину, сплевывая мятное содержимое. Свободной рукой он открывает кран и, сполоснув рот вместе с зубной щеткой, ставит ту на место, чтобы потом бережно убрать чужую ладонь из-под своей футболки и развернуться.
— У тебя странный фетиш говорить о моей несдержанности, а потом приходить и самолично возбуждать, — парень подходит к довольному Тэхену впритык и кладет мокрую от воды ладонь на его щечку, мягко поглаживая кожу большим пальцем. Он прикрывает глаза, чувствуя внутри стремительно разливающееся тепло и трепет от таких прикосновений. Тычется носом в скулу, правой рукой прижимая француза к себе. Хочется простоять вот так вечно. Чтобы теплом обмениваться и дышать друг другом в тишине, нарушаемой лишь тихими поцелуями-бабочками, что с сокрушительной скоростью оседают на лицо Тэхена. Гук не оставляет без внимания ни один сантиметр его кожи. Накрывает приоткрытые губы своими, мягко целуя без языка, чтобы всей своей проснувшейся нежностью поделиться. Отлепляет собственное тело насильно и в глаза зеленые заглядывает, облизывая мокрые губы.
— Какой красивый, — шепчет боксер хрипло в покрасневшие губки и, выпустив кукольное личико из ладоней, берет чужие руки в свои, а потом тянет одну к своим губам, оставляя на ней поцелуй — пойдем спать, маленький?
Тэхен с огромным удовольствием подставляет свое лицо под чужие поцелуи и недавняя похоть с игривостью заменяются на что-то более светлое и нежное, заставляющее тихонечко пищать внутри себя от такого бережливого отношения. Медом внутри разливается восторг от контраста того Чонгука, которого он встретил в первый раз, и Чонгука, которого приручил такой покладистости.
— Ты прямо нежнятина сегодня, — довольно воркует француз, прикрывая глаза от удовольствия. Чонгук же свои карие от слов блондина закатывает, а потом ошеломленно смотрит на Тэхена, который звонко шлепнул его по ягодицам, тут же сматываясь из ванной в спальню.
— Попробуй догони! — кричит блондин и уже захлопывая за собой дверь, а потом кубарем вваливаясь на большую кровать боксера, не переставая смеяться над чужим выражением лица.
Губы Чонгука растягиваются в снисходительной улыбке, когда светлая макушка скрывается за дверью. Шатен поворачивает голову к зеркалу и разглядывает свое отражение, понимая, что улыбается сейчас как дурак и не может этой улыбки сдерживать. Он, качая, опускает голову и быстро срывается с места, зная заранее, куда могла побежать его рыбка.
— Догнал, — большая ладонь хватает тонкую лодыжку и тянет вниз. По комнате рикошетит громкий вскрик, и Гук взбирается на кровать, падая всем телом на брыкающегося Тэхена, которого тут же начинает щекотать, мстя за смачный шлепок по заднице. — И что теперь, смелый мальчик? — улыбаясь спрашивает парень, пока старший смеется и пытается вырваться из цепкой хватки.
— Ну Чонгук, — тянет жалостливо француз, пытаясь вырваться из-под цепких пальцев, что не перестают его щекотать. В конце концов он решает поменять тактику, когда понимает, что боксер к нему совершенно безжалостлив. Тоненькие руки Тэхен сцепляет в замок на лохматом затылке младшего, а обнаженные ноги скрещивает на его пояснице, тем самым повиснув на Гуке, как медвежонок на ветке.
— Все, сдаюсь я, сдаюсь, — Тэхен откидывает голову на мягкие подушки и высовывает кончик языка,пародируя мертвую тушку. Тело над ним ощутимо начинает содрогаться и французу приходится выйти на мгновение из образа и приоткрыть один глаз, чтобы увидеть хихикающего Чонгука.
— Защекотал до смерти и теперь смеется, — бурчит блондин, но в его голосе ни капли негодования.
— Прости-прости, — Гук не может сдержать улыбки и утыкается лбом в шею старшего, снова продолжая смеяться с увиденной картины. В голове тысячный раз проматывается «как же я тебя обожаю» и боксер перехватывает юношу за талию, чтобы приподнять и уложить на себя.
Он немного ерзает, для удобства и ждет, когда Тэхен наконец уложит свою голову на его плечо, чтобы зарыться в ароматные волосы и дышать его запахом всю ночь, пока их ноги переплетаются между собой, а ладони нежно поглаживают открытые участки кожи.
— Все, мертвым медвежатам пора возноситься. Закрывай глазки, моя нежность.
— Спокойной ночи, Чонгук, — шепчет куда-то в шею Тэхен и действительно закрывает уставшие от тяжелого дня глаза. Вся эта нежность его разморила.
— Спокойной ночи, рыбка.
Юнги бежит в кафетерий на всех порах, потому что непростительно опаздывает. Они с Тэхеном договорились пойти в библиотеку, куда чуть позже должны подойти Дженни и Чеен. Француз так и не сказал зачем, а Мин не стал переспрашивать. От одного упоминания имени Розанны, у парня внутри все переворачивалось. Жалко нет возможности побежать домой и переодеться поприличнее, все-таки он ведь нравится такой ухоженной девушке, нужно как-то соответствовать ей, чтобы не засмеяли.
Забегая в зал, Мин отыскивает глазами блондинистую макушку и, найдя, двигается уже к сидящему Тэхену с Гуком. Парень чуть ли не с разбега налетает на плечи Чона, сидящего к нему спиной в скрюченной позе, и тут же получает кулаком в бок.
— Эй! — возмущается гитарист веселясь, — ты спал что ли?
— Спал, — сонно отвечает Гук, потирая опухшие и покрасневшие глаза, — черт, Юнги! Я тебя ненавижу, так хорошо уснул ведь, — канючит боксер, снова ложась на сложенные руки. Тэхен посмеивается с двух друзей, параллельно печатая что-то в телефоне.
— Ну что, пойдем? — обращается Юнги к Тэхену, который оторвав глаза от экрана, непонимающе на него смотрит.
— Куда пойдем?
— Ну как, в библиотеку. Ты же сам попросил.
— А... я и забыл об этом, — блондин чешет затылок и виновато смотрит на Юнги, и тот сразу все понимает, — слушай, извини. У меня сегодня другие планы.
— Какие планы? — Как страус поднимает голову Чонгук, и вопросительно смотрит на Кима, который тушуется под взглядами пары глаз.
— Я беру репетиторство по корейскому все еще, — краснеет Тэхен от неловкости, — сегодня один из последних уроков, поэтому мне нужно там появиться. Извини, Юнги, я совсем забыл про свое обещание.
— А... да, ничего, корейский все же важен, — кивает головой Мин, но заметно грустнеет. Чонгук это замечает и гаденько посмеивается, шутя насчет язвы, за что получает от старшего подзатыльники.
— Мне скоро на плановый медосмотр, так что можем пойти в этот день, что скажешь? — Тэхен тянется к голове Гука и поглаживает ушибленное место, получая за это благодарную улыбку. Юнги на его предложение соглашается, и француз со спокойной душой собирает свои вещи, чтобы добраться до репетитора.
— Меня сегодня не жди, — предупреждает Чонгука, — я останусь у Чимина, до него ближе.
— Мы с Юнги можем забрать тебя на машине, только скажи, когда заканчиваешь, — боксер сжимает под столом кулаки, но старается контролировать голос. Этому Чимину давно глотку разорвать охота, как же он надоел.
— Нет. Ну все, я побежал, не скучайте!
— Избить что ли его, — бурчит Чон себе под нос, когда рыбка выходит из кафетерия.
— Перестать драться со всеми, кто тебе не нравится, — не довольствует Юнги, пихая палками принесенную лапшу.
— Это потому что пижон брат твоей язвы? Иу, Юнги, ты такой каблук. Ай! — парень хватается за затылок, после очередного удара от друга.
— Молча сиди, дурак.
Разобравшись со всеми делами в зале, Чонгук приближается к закрытой двери в комнату Тэхена и как можно тише открывает ее, чтобы зайти. Старший уснул на своем диване и мило посапывал, досматривая уже наверняка не первый сон. Боксер подходит ближе, садится на пол и осторожно убирает выбившиеся белые пряди за ушко. Он пальцами очерчивает щечки, делая это невесомо, чтобы не разбудить забегавшегося по больницам француза. Ведомый нежностью, парень наклоняется над кукольным личиком и мягко прижимается губами ко лбу, а потом к носику и приоткрытым во сне губам, не отказывая себе в своих желаниях.
— Маленький мой. Устал так сильно.
Чонгук кладет голову на диван, рядом с белой макушкой и внимательно рассматривает лицо спящего Тэхена. Руки снова норовят прикоснуться, но он боится разбудить и поэтому сдерживается, чтобы блондин как следует отдохнул от тяжелого дня и выспался, но, видимо, спал француз не особо крепко.
Тэхен завозился на своем диване и попытался скинуть ногами одеяло, которым укрывался. Внезапно ему стало жарко. Сморщил лицо во сне под любопытный и встревоженный взгляд и в конце концов открыл один глаз, немного испугавшись, когда увидел чужое лицо так близко. Поняв, что это Чонгук, парень присаживается на диване и потирает заспанное лицо руками, а потом поправляет запутавшиеся волосы; боксер в это время не двигается и просто наблюдает.
— Ты и правда как маньяк, — с хрипотцой шепчет Тэхен, фокусируя взгляд на сидящем напротив боксере. Футболка неприятно липнет к телу, а мышцы ломит от не сменяющейся долгое время позы.
— Я смотрю, тебе понравилось передо мной на коленках сидеть. Может, предпочтешь мои бедра твердом полу? — Тэхен свешивает свои затекшие ноги с дивана, усаживается чуть ровнее и похлопывает по обнаженным коленям в приглашающем жесте.
— Пожалуйста, — расслаблено добавляет он.
Чонгук поднимает голову и поджимает губы. Он смотрит на Тэхена выгнув бровь, а потом усмехается и, схватив юношу за бедра, тянет с силой вниз. И откуда только эта наглость взялась? Беспредел.
Упругая задница скользит по дивану, и Тэхен буквально врезается в Гука, оказываясь на его коленях. Последний же победно скалится, прижимая к себе тельце покрепче, чтобы блондин никуда не свалился. Его ладони быстро оказываются на широких плечах, дабы удержаться, а злые зеленые глаза бегают по довольному лицу, смотря на него сверху вниз. И что они там ищут? Совесть? Ей сегодня дали отпуск.
— Хочешь, помогу тебе в душ сгонять? Спинку потру, голову помассирую, — Чонгук упирается лбом в чужую грудь и прикрывает глаза, наслаждаясь запахом постиранной футболки. Тэхен пах домом и уютом, — пожалуйста, — теплый поцелуй остается поверх ткани, прямо в районе грудины, и парень поднимает глаза на блондина перед собой, ожидая ответа.
— Я тоже сказал волшебное слово.
Тэхен театрально расстраивается и тяжело выдыхает, делая вид, что его очень обидели чужие слова.
— Ты зараза! О чем ни попроси, все проигнорируешь и в свою сторону вывернешь.
Блондин пальцами зарывается в темные волосы и осторожно оттягивает голову от своей груди. Чонгук смотрит на него такими невозможно счастливыми глазами, за что Тэхен отвешивает ему легкий шлепок ладонью по лбу. Нельзя ему быть таким довольным.
— И вообще, пусти меня, — шипит парень, пытаясь выпутаться из кольца рук вокруг своей талии, под недовольное ворчание Чонгука, Тэхен всё же освобождается и встает в полный рост, потягиваясь. Ему очень понравилась идея принять ванную, к тому же недавно он притащил в комнату Гука хорошую пенку, и прямо сейчас намеревался ее попробовать. Взяв полотенце из своего шкафчика, парни выходят из комнаты француза и направляются к боксеру. Там Тэхен забегает в ванную комнату, настраивает воду нужной температуры и добавляет ароматную соль с новой пеной, предвкушая приятное времяпрепровождение.
— Почему меня все еще не поцеловали за ушиб? — ворчит Чонгук, плечом опираясь на дверной косяк. Он складывает руки на груди, с легкой улыбкой смотря на присевшего на бортик ванны Тэхена. Комната постепенно заполнялась приятными ароматами от добавленных в воду штучек, в которых Чонгук совсем ничего не смыслил. Пока Тэхен что-то химичил в ванной, парень просто молча наблюдал.
— Рыбка, где мой поцелуй? Так болит, — боксер решил не сдаваться и, получив ответный взгляд, потирает лоб ладонью и строит страдальческую гримасу, делая вид, что ушиб действительно приносит ему дискомфорт, и только поцелуй сможет это исправить. Никакой реакции не следует. Тэхен все сидит на бортике, у него невозмутимое лицо, и, кажется, провокация абсолютно его не тронула. Даже капельку. Он ждет, пока ванная полностью наберется, и Чон грустно выдохнув подходит ближе.
— Может тогда, мне помочь тебе раздеться ? — парень наклоняет голову набок и пристально смотрит с озорным огоньком в глазах, предвкушая приятное занятие, Тэхен закатывает свои и делает успокоительный вдох.
— Извращенец, — француз возмущенно шипит на жмущегося рядом боксера и, приподнявшись с бортика, шлепает его ладонью по тому же месту на лбу. Лицо напротив сразу же искажается в страдальческой гримасе, но Тэхен продолжает невозмутимо проверять воду, которая уже дошла до нужной ему высоты.
— Просить тебя отворачиваться бессмысленно, да и чего ты там не видел. Но хотя бы не пускай слюни так открыто, щенок, — задрав подбородок, произносит блондин.
— Кто из нас еще извращенец, — потирая лоб отвечает Чонгук. Он отходит на шаг и с удовольствием следит за раздевающимся парнем. Боксер закусывает нижнюю губу, когда перед глазами показываются гладкие изгибы изящного тела, которое так открыто сейчас перед ним, но к сожалению, недосягаемо, потому что хозяин этого безупречного тела сегодня очень устал, и ему бы следовало хорошенько расслабиться.
Когда все прелести были скрыты под пышной пеной, Чонгук садится на корточки рядом с ванной и укладывает голову на согнутую руку в локте, которую он закинул на белый бортик. Свободная ладонь тянется вперёд, чтобы зарыться в мокрых блондинистых волосах и мягко помассировать кожу головы, дабы расслабить старшего еще сильнее. Тэхен закрывает глаза и довольно мычит, когда подушечки пальцев перемещаются на затылок и проходятся до загривка, круговыми движениями улучшая ему кровоток.
— Я уезжаю завтра на сборы, но уже скучаю, — парень разочаровано выдыхает и поджимает губы, настроение быстро катится вниз, — не хочу оставлять тебя даже на день, — его рука плавно перемещается на влажную щеку и нежно ее поглаживает. Он смотрит на француза так пристально, стараясь запомнить его вот таким расслабленным, чтобы потом доставать этот момент из памяти и наслаждаться.
Тэхена, как и любого человека, голодного до физического контакта, трогает такая ласка и трепет, с которым Чонгук к нему относится. Ему приятно быть кому-то нужным.
— Говоришь так, словно возвращаться не планируешь, — усмехается блондин чужим словам, но, обнаружив совсем поникшую моську перед собой, чуть приподнимается и, поджав колени под себя, придвигается к Чонгуку поближе. Пенными ладошками обхватывает его лицо, большими пальцами оглаживает щеки и оставляет на кончике носа короткий поцелуй, затем точно такой же на лбу, куда совсем недавно хорошенько ударил.
— Не раскисай сильно, ты приедешь, а мы тут как тут с Юнги будем, — блондин подмигивает игриво и мажет пенкой по чужому носу, затем вновь погружаясь в воду. Чонгук морщит нос и вытирает пальцами оставленную пену, усмехаясь.
— Конечно, куда вы без меня. Скажу Юнги, чтобы все время тебе про меня говорил, и ты заскучаешь, — с этими словами он опускает руки в воду, чтобы проверить температуру, и удовлетворившись, ладонями зачерпывает пену, — а ну иди сюда, — парень приподнимается и опускает своеобразную башенку на голову Тэхена, тут же начиная тихонечко посмеиваться от его вида. Старший качает головой, но улыбка тоже проскальзывает на его лице и это заставляет боксера улыбнуться еще шире.
В этой комнате нет только свеч, и можно было бы замутить отличный романтический вечер с бутылкой вина и лепестками роз, но Гук ловит себя на мысли, что ему и сейчас очень хорошо. Атмосфера такая комфортная, спокойная, хочется продлить ее как можно дольше.
— Давай помоем тебе голову, — внезапно говорит Чонгук и поднимается на ноги, а затем снимает с себя футболку, замечая как сильно горит кожа под чужим взглядом. Безумно приятно ловить такое желание от предмета своего обожания. Шатен подходит к стойке со всякими баночками и, отыскав нужный шампунь под командованием Тэхена, подходит и становится на колени, прося его повернуться к нему спиной. Выдавив жидкость себе на ладонь, Чонгук растирает ее между руками и только потом прикасается к белым волосам, начиная массирующими движениями втирать шампунь.
— В детстве я часто делал что-то из пены на свой голове. Пытался шапочку сделать и бороду, хотел быть седым богатым дядей, — делится блондин.
— Я так обожаю, когда ты рассказываешь что-то из своего детства, особенно, если на это натолкнули мои действия и воспоминания были приятными. Уверен, ты просто шикарный Санта Клаус, — Чонгук не может сдержать улыбки. Он также замечает все поглядывания Тэхена и самодовольно хмыкает, хватая мочалку и выдавливая на нее гель для душа.
Чон передает ее хену и молчаливо наблюдает за тем, как он, взбив пену, медленно натирает себе шею и руки. Кажется, теперь очередь боксера пристально глядеть. Он буквально сжирает глазами безупречное тело, и когда Тэхен норовит помыть спинку, младший выхватывает у него мочалку и молча принимается натирать мраморную кожу, предварительно поцеловав мокрое плечико, а после, легонько прикусив загривок.
— Не могу тебя не трогать. Повернись, — закончив со спиной, Гук пристально смотрит в зеленые глаза и, положив левую руку на мокрую талию, скользит мочалкой от крестца вниз, пачкая пеной упругие половинки чужой попы.
— Почти не помню своего детства, поэтому подобные воспоминания и для меня очень ценны, — Тэхен опирается ладонями о кафельную плитку, пока манипуляции Чонгука, возившегося за спиной, дико его смущают, отчего французу приходится прятать покрывшиеся румянцем щеки.
— Давай, дальше я сам, — блондин вслепую тянется назад, чтобы перехватить мочалку в свои руки, и Чонгук послушно ее передает, видя, как покраснели чужие щеки.
Чтобы не смущаться еще больше, француз обратно садится задницей на дно ванны. Он тщательно вспенивает остатки геля для душа на бедрах, ведет пенные дорожки от коленок к голеням, и все это под пристальным взглядом одного боксера.
— Перестань так пялиться, — пуще прежнего краснеет Тэхен, еле выдавив из себя эту просьбу. Чонгук усмехается, но взгляд отводит, позволяя блондину закончить со всеми манипуляциями. После того, как парень смывает с себя всю пену взгляд Тэхена опять натыкается на крепкий торс, и он не отказывает себе в прикосновении мокрой ладошкой к чужой груди, не сводя потемневших зеленых глаз с боксера.
— Тэхен, замерзнешь, — еле оторвав язык от неба, произносит Чон. Кожа от прикосновения покрылась иголками, а в груди начинало расплываться уже давно знакомое чувство, и поэтому Чонгук бегает глазами по кафельным стенам, желая хоть на чем-то сфокусироваться и не выглядеть законченным извращенцем. Когда терпеть ползучую ладошку стало уже невозможно, Гук предотвращает ее движения накрыв своей, горячей, и убирает от тяжело дышащей груди, чтобы наклониться и поцеловать тыльную сторону, а потом и вовсе отпустить.
Он быстро отворачивается и берет с полок махровое полотенце, толкая язык за щеку, чтобы отрезвиться, ибо камнем стоящее возбуждение ему сейчас ни к чему. Тэхен хихикает и протягивает ладонь, желая забрать полотенце, но Чонгук накидывает его на парня самостоятельно, и сразу подхватывает комочек на руки. Тэхен тихонько ойкает, когда его поднимают и уверенно несут в спальню. Руками парень цепляется за обнаженные плечи, в полной мере ощущая жар, исходящий от тела младшего. Шутки про то, что парень очень горяч уже, кажется, не просто шутки.
— Мне очень приятно твое беспокойство, — шепчет француз на ухо Чону, когда его бережно опускают на кровать. Не удержавшись от прилива нежных чувств, блондин клюет парня в висок, легонько поглаживая теплую щеку.
— Погоди, я дам тебе одежду.
Вытащив из своего шкафчика оставленное Тэхеном белье и футболку, Чонгук кидает вещи на кровать, а сам собирается для того, чтобы тоже принять быстрый душ и наконец-то лечь спать. Когда он возвращается, француз, одетый в свои вещи, хлопает рядом с собой по уже расстеленной постели и хитро улыбаясь подзывает шатена к себе.
— Иди сюда, — но Гук только смотрит на него со смешинкой в глазах и еле сдерживает смех. Тэхен обижается на такое поведение, закатывает глаза и дует губы, но вместе с этим поглядывает на голого боксера, что вышел из душа в одних лишь боксерах.
— Иди сюда, — пародируя чужую интонацию, произносит Чон и хлопает ладонью рядом с собой, приглашая француза подвинуться к себе. Он уже лег в постель и хотел понежиться перед сном.
— Ты невыносим! — возмущается Тэхен, но все равно двигается ближе. Ему тоже очень хочется погреться в теплых руках, и он не видит причин, чтобы себя отказывать. Чонгук выдвигает для него руку, на которую он кладет свою светлую макушку, а сам ладонь прижимает к чужой груди, чувствуя сильное сердцебиение. Их лица в паре сантиметров от друг друга, это заводит.
— Ты провоцируешь меня сегодня целый вечер, — осуждающе произносит француз, заглядывая в карие глаза. Чонгук почти давится воздухом.
Гук не может поверить своим ушам. Он все еще немного распален чужими прикосновениями и старается держать себя в штанах, но от услышанного у него чуть глаза на лоб не полезли.
— Ты определено что-то путаешь. Я крайне возмущен. Не заметить мои старания себя контролировать, это надо владеть верхом эгоизма, чтобы потом вот так бесчинствовать. Ты сейчас получишь, маленький провокатор, — выпаливает шатен на одном дыхании.
В еще большее негодование его приводит тихое хихиканье под ухом, и это становится отправной точкой. Чонгук свободной рукой смачно шлепает чужую ягодицу, и Тэхен сразу же злобно шипит, потирая ушибленное место, а потом гром и молнии пускает в карие глаза напротив, но Чона такие взгляды уже давно не пугают.
— Получишь еще раз, если ляпнешь такое, –боксер не дает французу возмутиться и быстро чмокает его в приоткрытые губки, — спи.
— Ты просто невыносимый идиот! — Тэхен принимает попытку выбраться из цепких рук, но Чонгук не оставляет ему и шанса. Смирившись со своим положением, парень ощутимо бьет боксера ладонью по груди, а потом прижимается еще теснее, млея от горячего тела рядом с собой. Так они и засыпают.
На следующий день парни договариваются посмотреть что-то вечером, но будний день разделяет их по своим делам и возвращается Чонгук только поздно вечером, уставший и голодный. Пусть они и переписывались с Тэхеном весь день, ответы француза были очень однобокими, что вгоняло Гука в лишнюю тревожность. Парень мечтал оказаться в общаге, чтобы скорее обнять свою рыбку и развеять все свои смутные ощущения, навеянные этим днем. Вести себя свободно они могут только в этих стенах, и боксера это немного напрягает, ведь ему хочется больше открытости. Больше показывать свое собственничество, но против слов Тэхена он, конечно же, не пойдет.
Радует еще и то, что с Намджуном все покончено. Юнги рассказал ему об их разговоре с Тэхеном, и там француз объяснил, что все попытки как-то воссоздать между ними дружескую связь - провалились. Джун снова катал его на эмоциональных качелях и пытался вывести на ревность, хотя Тэхен давно уже в него не влюблен, и это лишь расстраивало его тонкую французскую душу. Он принял решение оставить Намджуна в прошлом. А еще по секрету поделился, что попробует создать с Чонгуком что-то новое. Ему ведь с ним по-настоящему хорошо, а значит, он не видит причин не быть рядом. Вопрос остается в расстоянии, но и оно, как сказал блондин, не будет помехой.
Приняв быстрый душ у себя в комнате, Чонгук сушит волосы полотенцем и что-то печатает в телефоне, а потом выходит из комнаты и бесцеремонно врывается в чужую, чтобы украсть свою рыбку, которая уже наверняка нежится в постели. Тэхен сидит на диване с телефоном в руках, он и правда уже готовился ко сну. Вопросительно смотря на Чонгука, француз не понимает, что от него хотят.
— Пойдем, — широкая ладонь вытягивается вперёд в пригласительном жесте, но ее упорно игнорируют, видимо, не желая никуда идти без объяснений. Но для Чона это не проблема. Сильные руки подхватывают сидящего Тэхена под его испуганный вскрик, и прижимают к себе, разворачиваясь и выходя из комнаты. Когда светлые стены встречают его привычным уютом, парень опускает старшего на свою кровать и взбирается следом, стоя на матрасе на коленках, одной рукой фиксируя точеный подбородок, чтобы мягко прикоснуться к розовым губам, сминая их своими поочередно. Тэхен пытается воспротивиться этим действиям, но в ход пускается чужой язык, и Чонгук жадно вылизывает десна и играется с мокрым язычком француза, переплетая их вместе и управляя темпом. Когда поцелуй разрывается по инициативе блондина, чтобы взять наконец-то воздух, Гук усаживается повыше, подмяв под спину подушку, и притягивает Тэхена к себе, касаясь губами его виска.
— Что, это, блять, было?! — возмущенно чуть ли не вскрикивает блондин, дикими зелеными глазами смотря на Чонгука. Тот не отвечает. Только сильнее прижимает к себе ватное тело и утыкается носом в шею, будто боясь, что француз в любой момент растворится в его руках.
— Ты наглый кретин, — поняв, что боксер сейчас не настроен на разговор, Тэхен тоже замолкает и, решая сделать свой плен хотя бы удобным, взбирается на Чонгука повыше и укладывает щечку на плечо.
— Прости, я просто соскучился.
— А я хочу спать! Ты почему вообще горячий такой... — француз, утомленный дневными делами и домашкой, быстро расслабляется на теплом Чонгуке и тычется носом в его шею, игриво прикусывая медовую кожу, а потом сразу же зализывает укус, мстя за похищение. Чонгук шипит, но спускает это блондину с рук.
— Давай поспим немного и посмотрим с тобой что-нибудь, угум? — глаза Тэхена без очков и линз впиваются в от чего-то грустное лицо Чонгука, и французу хочется побыстрее это исправить. Он не привык к тому, что боксер бывает и таким. Становится некомфортно.
— Хорошо, — шепчет Гук любуясь глазами невозможного цвета.
— Выберем какой-нибудь ужастик, если наш Чонгук-и не испугается, как в прошлый раз, — хмыкает Тэхен, вспоминая их первый поход в кино.
— Хорошо, посмотрим. И я не пугался, что за вздор. Спи, рыбка, — Гук в последний раз оставляет теплый поцелуй за ушком француза, и поглаживает затылок подушечками пальцев.
— Нет, ты пугался!
— Тебе показалось.
— Эй, я лично закрывал твои глаза!
— Спи, рыбка.
— Трусишка Чонгук, чуть в штаны не наделал, я уверен.
— Хен! Спи.
— Я уже не хочу, — Тэхен поднимает голову с чужого плеча и перелезает на кровать, укладываясь на подушки. Чонгук поворачивается набок, чтобы видеть его лицо, — расскажи, что тебе нравится во мне?
Боксер смотрит в зеленые глаза, что будто подсвечиваются в темноте и немного улыбается, копаясь в мыслях.
— Это смущает, говорить тебе о тебе. Обычно я говорю все Юнги.
— Ну и как мне тогда понять что ты обо мне думаешь? Я же не съем тебя, если ты начнешь делиться, — француз хмыкает и переплетает с Гуком руки, помня, как ему нравится такой контакт.
— Мне кажется, что мои ммм... чувства, будут навязчивы, — Чонгук делает паузу и отводит взгляд, — для тебя. Поэтому я отмалчиваюсь, да и наш статус не позволяет.
— Благодаря твоим чувствам я и становлюсь к тебе ближе, — обдумав чужие слова, размеренно произносит блондин, — они нисколечко не навязчивы, глупый. И что еще за статус такой?
— Я ведь согласился на то, чтобы ты понял, есть у тебя ко мне что-то или же нет. Но так получается, что я уже считаю тебя своим, хотя это абсолютно не так. Я боюсь, что если тебе вдруг понравится кто-то другой, ты будешь чувствовать ответственность за мои чувства, и может быть даже вину, — Чонгук тянет белую ладошку к губам и оставляет на ней теплый поцелуй, его карамельные глаза заметно погрустнели, было понятно, что он не первый раз прокручивал это в голове.
— Чонгук, не думай о таком сейчас. Если подобное и случится, ты у знаешь об этом в числе первых.
— Я стараюсь бросить все на самотек и делать так, как считаю нужным.
— И я пытаюсь.
— Просто, если говорить о моих мыслях, то они слишком тяжелые для того уровня отношений, в котором мы сейчас есть. Я думаю, тебе нужна легкость, и не хочу давить на тебя и нас.
— Хорошо, я понимаю, — Тэхен приподнимается на локтях и целует Чона в щеку, сразу же укладываясь на место. Они смотрят друг на друга какое-то время, а потом засыпают в тишине, каждый со своими мыслями.
— Рыбка, все хорошо? — Чонгук двигает поднос ближе к стоящему у бара Тэхену и обеспокоенно заглядывает в лицо. Они встретились в кафетерии после небольшого недопонимания, и беспокойство с тревожностью съедали Чона всю первую половину дня, а француз добивал холодными ответами на смс. Глаза парня были зашторены блондинистой челкой, он напряжен и боксеру душу воротит факт того, что он не может прямо сейчас, наплевав на всех, успокоить его или как минимум, показать, что у них все в порядке. Маленькая перепалка была действительно незначительной, вести себя так у Тэхена не было никакого повода, именно поэтому Гук и заволновался. Что-то случилось, и это что-то явно связано с его прошлым, которым блондин не спешил так открыто делиться.
— Рыбка? — не оставлял попыток достучаться Чонгук.
— Не нужно, — бесцветно отзывается Тэхен, получая свой напиток и лапшу на подносе.
— Мы можем поговорить прямо сейчас, что случилось? — боксер оборачивается по сторонам и убедившись, что никому нет до них дела, чуть тише добавляет, — я переживаю.
— Не думаю, что хочу говорить сейчас о чем-то, — француз поднимает безразличные зеленые глаза на Чона и поджимает губы, — извини.
С этими словами он проходит дальше, оставляя Чонгука стоять в центре кафетерия абсолютно потерянным. Страх подкрадывается к боксеру все ближе, заставляя думать, что состояние Тэхена как-то связано с Намом. Вместе с этим и злость бурлит, желая расквасить чужую морду, что все еще имеет на его мальчика такое влияние. Есть ли способ как-то вычислить этого парня и навалять ему? Чон никогда не позволял другим обижать своих людей и в этот раз тоже с рук ничего не спустит. Нужно связаться с Миндже и достать номер этого козлины, как раз и рука окрепла достаточно, и с пацанами давно не встречались, будет повод. Он на ходу набирает номер своего друга и спустя длинные гудки Дже все-таки поднимает телефон.
— Здарова, Дже, есть просьба, давай встретимся с пацанами сегодня-завтра?
— Я и сам хотел поговорить с тобой, — напряженно отвечает Миндже и чуть погодя добавляет, — о французе. Пацан не тот, за кого себя выдает.
Я влюблен в тебя самой красивой жадностью.
Я влюблен в тебя именем всех самых нежных цветов.
Без тебя мир наполнен огромной тяжестью,
Нет таких как ты больше, во всех из миров.