танцуй, зеленоглазка.

Я всё-таки осталась.

После того поцелуя я просто села обратно на кровать, а Билли, к моему удивлению, не стала лезть ко мне, не стала прижимать к стене, как я боялась.

Она лишь принесла мне кофе, дала в руки тёплую кружку, а потом села рядом с ноутбуком и тихо сказала:

— Давай материал разберём, пока время есть.

Я уставилась на неё.

— Ты серьёзно?

Она кивнула.

— Ты пропустила тренировку. Мне надо, чтобы ты догнала остальных.

Так мы и сидели: я, с растрёпанными волосами и в чужом доме, и Билли — рядом, щёлкая треками, ставя видео с замедленными элементами брейка, останавливая и показывая мне, как должна идти волна по телу, как правильно опускать корпус, как не сбивать дыхание в сложных связках.

— Смотри, — она встала, скинула рубашку, оставаясь в чёрной майке, и сделала шаг в сторону. — Вот так.

Я смотрела, как её тело двигается, будто музыка проходит через кости. Как руки уходят в плавную волну, как она садится в фриз, как легко и естественно она выпрямляется, кидая на меня взгляд через плечо.

— Ещё раз, — попросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается от того, как красиво она двигается.

Она улыбнулась, повторила медленно, пока я вставала рядом, стараясь повторить, но у меня ломалось движение, и я ругалась под нос.

— Расслабь плечи, — сказала она и провела рукой по моей спине, направляя. — Ты зажата, Куинн. Танец — это про свободу.

Я посмотрела на неё снизу вверх, и она улыбнулась.
На миг показалось, что мы снова наедине, как в ту ночь после тренировки.

Мы сделали несколько связок, и я уже начала потеть, дыхание сбивалось, но я была благодарна ей за то, что она не отпускала меня, помогала, учила, показывала снова и снова.

И в момент, когда я села на пол отдышаться, зазвонил мой телефон.

— Зак, — сказала я, глядя на экран.

Билли подняла бровь, отрываясь от колонки.

— Это твой парень?

Я посмотрела на неё, усталая и чуть ухмыляясь:

— Нет, это друг.

— Друг, — повторила она медленно, но её глаза сузились.

Я поднесла телефон к уху, отвернувшись, чтобы не ловить её взгляд.

— Алло?

— Куинн! Ты где, блин? Мы думали, ты сдохла, а ты не отвечаешь! Ты где вообще?

Я закатила глаза:

— Жива, Зак, просто немного занята.

— С кем? — он ухмыльнулся в трубке.

— С тренером. Догоняю то, что пропустила.

— А-а-а, с Билли Айлиш, да? Слушай, она реально такая секси, как говорят?

Я зажала переносицу, чувствуя, как внутри меня поднимается смущение.

— Зак, заткнись.

— Ну ладно-ладно, просто говорю, что если она к тебе подкатит, ты мне расскажешь, да?

Я рассмеялась, покачав головой.

— Всё, мне нужно заниматься, пока.

— Ладно, живи там, звёздочка.

Я сбросила вызов, оборачиваясь, и поймала взгляд Билли.

Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня так, что у меня по спине пробежали мурашки.

— Он часто тебе звонит? — её голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь.

— Это просто Зак, — сказала я, чувствуя, как щеки слегка горят.

Она прищурилась.

— Он явно не просто.

Я встала, бросила телефон на кровать.

— Ты ревнуешь?

Она усмехнулась, шагнув ближе.

— Не ревную. Просто не люблю, когда мои ученицы отвлекаются.

— Ученицы, да? — я вскинула бровь, глядя ей в глаза.

Она подошла вплотную, наклонилась к моему уху и тихо прошептала:

— Ты же знаешь, что ты не просто ученица, Куинн.

У меня пересохло в горле, и я забыла, как дышать.

Она отстранилась и резко хлопнула в ладоши:

— Ладно, вставай. Ещё раз попробуем связку, и на сегодня хватит.

Я смотрела на неё, пока она включала музыку, а внутри меня всё горело.

Потому что Билли Айлиш только что приревновала.

Я стояла, глядя на неё, не двигаясь.

Музыка снова заиграла — мягкий ритм, тот, что мы обычно разбирали на тренировках. Билли стояла к колонке спиной, прокручивая в плейлисте нужный момент, будто ничего не случилось. Как будто она только что не приревновала.

Я тяжело выдохнула и, не выдержав, сказала:

— Ты ведь понимаешь, что сейчас была совсем не тренировка.

Она обернулась, медленно.

— Понимаю.

— Тогда почему ты снова включаешь музыку? Почему делаешь вид, что всё нормально?

— Потому что если я не сделаю вид, Куинн, то, скорее всего, я просто снова подойду к тебе и поцелую. А это... уже выходит за пределы. Понимаешь?

Я молчала. В голове стучало одно: а если я этого хочу?

— А если я не против?

Она смотрела на меня какое-то время. В её взгляде смешались усталость, желание и... что-то ещё. Что-то, что пахло страхом.

— Я твой преподаватель, — сказала она ровно. — Я не имею права стирать эту грань.

Я сделала шаг ближе.

— Но ты её уже стёрла.

— А ты хочешь, чтобы я пошла дальше? — спросила она, тихо. — Чтобы потом тебе пришлось объяснять, почему ты осталась? Почему тебе плохо и хорошо одновременно? Почему ты не знаешь, как теперь смотреть мне в глаза на тренировках?

Молчание.

— Потому что я знаю, как это бывает. Знаю, как больно, когда всё рушится из-за чего-то, что началось слишком быстро. Когда ещё ни ты, ни я — не поняли, что это вообще было.

Я хотела что-то ответить, но в горле пересохло.

— Тогда зачем был тот поцелуй? — всё, что я смогла спросить.

Билли отвела взгляд, на секунду сжав кулаки.

— Потому что ты сводишь меня с ума. Потому что ты настоящая, живая. Потому что когда ты танцуешь, я вижу в тебе то, что сама давно потеряла.

Она сделала шаг назад, будто поставив между нами невидимую стену.

— Но я не могу позволить себе потерять тебя как ученицу. Понимаешь?

— Я не знаю, кем я для тебя сейчас, — сказала я. — Но если ты думаешь, что я смогу просто вернуться в зал и делать вид, что между нами ничего не было — ты ошибаешься.

Она кивнула. Глухо. Медленно.

— Значит, нам обоим придётся решить, что важнее. Танцы... или всё остальное.

И она вышла из комнаты, оставив меня наедине с этим безответным «всё остальное».