21
Мира. Январь 2024г.
Пришло время исполнять обещания, пусть данные не от чистого сердца и искреннего желания. Сегодня у меня очередной выходной, а значит ближе к вечеру мне предстояло проявить свой сомнительный талант фигуристки на льду городского катка. Перед Стасом. Надеюсь, как истинный друг, он не будет слишком громко смеяться над моими попытками приручить коньки, потому что в подобных местах я в последний раз была... никогда. А, следовательно, моя грациозность не далеко ушла от той самой коровы.
О своих планах на вечер зачем-то сообщила Мирославу, как-то снова получилось само-собой. В конце концов, он тоже друг. И он, как друг, очень настоял пойти на каток вместе со мной и Стасом. А что в этом такого? Чем больше компания – тем веселее. И то – правда, подумала я, и опять зачем-то (язык мой – враг мой), настояла, чтобы Мир обязательно взял с собой Лизу. Чтобы уж наверняка: повеселиться – так повеселиться.
И вот теперь, стоя на льду («стоя» – в моём случае очень громкое слово), периодически хватаясь за Стаса, умело управляющего коньками, я пыталась веселиться, что есть мочи. Это купными буквами было написано на моём лице. Мне казалось, весь каток смотрит только на меня, на мои жалкие «тулупы» и «аксели», и смеётся. Только мне почему-то было не до смеха. Хотя, чего я ожидала? Сама напросилась. Сама уговорила Мирослава позвать Лизу. Теперь наслаждайся, дорогая Мира, незабываемым зрелищем.
Молодые люди из нашей «весёлой» компании умели кататься на несколько порядков лучше меня. Мир держал свою прекрасную спутницу за руку, и они ловко скользили по ровному льду, словно родились в этих дурацких неудобных коньках. Сосед то и дело поглядывал в мою сторону, подмигивал мне. А у меня дёргался глаз от двойного напряжения: с одной стороны – их сцепленные руки вызывали дикую злость, с другой – я в прямом смысле не могла стоять на ногах, постоянно заваливаясь на Стаса. На месте бармена я бы давно сделала вид, что не знаю меня.
Очень возможно, что корову всё-таки можно обучить фигурному катанию, со временем, естественно, а вот я оказалась совершенно необучаемой. Сколько раз ни показывал Стас разные простые приёмчики – мои навыки так и колебались где-то в районе нуля. Еще и радостная парочка румяных молодых «друзей», озаряющая весь каток своими белоснежными улыбками, как в рекламе зубной пасты, жутко отвлекала. И бесила. И не знаю, что из этого больше.
- Может передохнём немного? – Стас с жалостью посмотрел на запыхавшуюся меня.
Неужто, готов сдаться? Слабак!
- Я настолько безнадёжна? – спросила прямо.
- Нет, - Стас громко рассмеялся. – Мне показалось, ты устала...
- Падать и висеть на тебе?
- Мне приятно, когда ты висишь на мне. – как-то не очень по-дружески улыбнувшись, произнёс Стас. Но тут же, словно осознав свой промах, предложил: - Глинтвейн?
- Сам принесёшь? Я тут постою, подожду тебя. – я огляделась, прикидывая, долго ли мне ковылять до ближайшего ограждения.
- Давай помогу докатиться до бортика, там проще стоять. – парень просканировал меня взглядом с головы до ног, словно оценивая уровень моей беспомощности.
- Вот сейчас обидно было. – попыталась отшутиться я. – Зря что ли ты без малого сорок минут со мной возился? Пора птенцу выпасть из гнезда и доехать хотя бы до бортика без посторонней помощи. Или ты не веришь, что я справлюсь?
- Хорошо, - Стас с сомнением ещё раз оглядел моё скрюченное тело. – Я быстро, есть вероятность, что ты не успеешь добраться до пункта назначения.
- Иди уже! – выкрикнула с показной злостью и повернулась в сторону предстоящего пути.
В момент, когда Стас уже исчез из поля моего зрения, а Мирослав с Лизонькой – наоборот, заняли его целиком, я почувствовала резкий удар в спину, внезапный и сильный, сбивший меня с ног. Мужчина довольно габаритный, и, видимо, такой же мастер в катании, как и я, врезался в меня на полном ходу. Резкая боль в районе носа и челюсти смешалась с солоноватым привкусом крови, и я непроизвольно застонала. Распластанная на льду, как сушёная камбала, не сдержалась и заплакала от боли или от обиды, или от всего вместе взятого. Такое могло произойти только со мной! Я же магнит для неприятностей!
Через долю секунды ко мне подлетел Мирослав, бледный, как привидение, испуганный, с бешенными глазами. Он с такой агрессией посмотрел в спину удаляющемуся мужчине, будто был готов догнать его и впечатать мордой в лёд со всего размаху. Затем снова повернулся ко мне, и, осторожно убирая с лица прилипшие волосы, спросил:
- Мира, ты как?
- Хуже, чем была минуту назад. Но, жить буду. – я попыталась подняться. Челюсть ломило невыносимо, на лёд упали несколько красных капель.
Мирослав аккуратно привалил мою тушку себе на плечо, взволнованно разглядывая моё по-видимому, ставшее невероятно «привлекательным» лицо, и отбуксировал меня к выходу с катка. Помог переобуться, сгрёб горсть снега и отдал мне.
- Приложи холод. – он обхватил моё лицо горячими ладонями, внимательно изучая масштабы катастрофы. – Нужно срочно к врачу.
- Что? Зачем? – испугалась я, прислонив комок снега к опухшей губе сквозь руки Мира.
- Вдруг трещина, перелом - нужно проверить. Так. Поехали. Идти можешь? – парень схватил мою свободную руку и переплёл наши пальцы.
- Могу... - я ошеломлённо посмотрела сначала на место соединения наших рук, потом на него. – Не нужно ни в какую больницу. Подумаешь, упала. Здесь такое сплошь и рядом. Всего лишь синяк.
Но Мирослав так глянул на меня, что я уже сама засомневалась в несерьёзности травмы.
- Едем в больницу! - он легонько потянул меня на себя, чтобы я поднялась, и потащил в сторону выхода.
Изумлённая Лиза, всё это время крутившаяся поблизости, смотрела в мою сторону с нескрываемой ревностью. Конечно, из-за моего падения теперь всё внимание Мирослава было приковано ко мне. Да и вообще, мне показалось, она всё про нас поняла ещё в Новогоднюю ночь. Умная девочка. Однако, стоило Мирославу пригласить её провести время – не отказалась. Тоже любит наступать на больную мозоль, как и я. Возможно, до сих пор на что-то надеется, и возможно – не зря.
На выходе мы столкнулись с удивлённым Стасом, держащим пару высоких стаканчиков с фирменной надписью. Я в двух словах успела обрисовать сложившуюся ситуацию, и Мир настойчиво потянул меня дальше к парковке. Несмелая попытка Стаса помочь мне и самому отвезти в больницу, была решительно отвергнута соседом.
Через минуту мы уже отъезжали с места происшествия, я всё ещё держала на коже подтаявший комок снега, разглядывая в боковом зеркале удаляющиеся фигуры Стаса и Лизы.
В больнице мы пробыли больше двух часов. Оказалось, напрасно беспокоились – ушиб мягких тканей, неприятно, но не смертельно. Зря только потратили столько времени от своего выходного на беготню между кабинетами, ненужные обследования. Чтобы мне выписали покой, холод и какую-то мазь, название которой я благополучно забыла, едва мы переступили порог приёмного отделения.
Пока я забирала одежду из гардероба, Мирослав куда-то исчез, и снова появился спустя минут десять с пакетом из аптеки. Заботливый какой. Друг.
С такой же заботой он отвёз меня домой, проводил до квартиры и вошёл в неё, не спрашивая разрешения. Все мои слабые попытки выпроводить его, потерпели неудачу. И я поняла, почему, увидев, наконец, своё отражение: синяк настоялся, превратившись в красно-фиолетовое нечто, растянувшееся от выпуклой косточки на щеке до самого подбородка, верхняя губа распухла, будто меня ужалил рой пчёл, а на нижней - бордовым росчерком красовалась запёкшаяся кровь. Я бы тоже испугалась оставить себя одну в таком виде.
Когда мы сидели с Мирославом на моей маленькой кухне и пили: он приготовленный им же самим чай, я – купленный соседом сок из трубочки, внимательно посмотрела на друга, и спросила:
- И долго ты собираешься со мной возиться?
Мир опустил голову, разглядывая свои колени, и сам себе тихо пробормотал: «Всю жизнь». Но громче, уже для меня произнёс, глядя прямо в глаза:
- Пока тебе лучше не станет.
Однако я запомнила ту, первую фразу, которая поразила в самое сердце. Почему-то показалось, что я это уже слышала, и именно от Мирослава. Что всё, происходящее сейчас со мной, на этой кухне, уже когда-то было.