Глава 22
Евламия Джессика Стэн
Открыв дверь спальни Кристофера, я вошла внутрь, закатывая глаза на царящий беспорядок. Одеяло на постели было сморщено, как залежалый изюм, повсюду валялись разбросанные тетради и книги по литературе. Не удивлюсь, если он специально их оставил. Сын частенько промышлял тем, что вместо уроков брал спортивную форму и пропадал с ребятами на стадионе.
Футбол.
Мы с отцом не были против – посмотрим, что из этого выйдет? В конце концов, Крису необходима была разрядка. Младший Стэн был той еще батарейкой Duracell. Я уже смирилась, что хрупким вещам не место в нашем доме. Его мяч видел цель только в какой-нибудь вазе. Маленький уничтожитель искусства.
Я расплылась в улыбке, чувствуя как сердце трепещет.
Мне удалось произвести на свет еще одного Бакс-Бани.
Наклонившись, я подобрала запачканные в траву спортивные штаны и бросила их в корзину для стирки. Одной рукой прижимая ее к груди, второй я собрала все грязное белье Кристофера. Господи, ну точно как отец. С возрастом в Бакстере изменилось только то, что вместо футболок и джинсов он разбрасывает пиджаки и рубашки. Мой муж был большим ребенком с миллионами на счетах.
Наверное, мы все остались прежними? С годами меняются лишь морщинки на лице, но внутри ты до сих пор ощущаешь себя подростком. Те же проблемы, те же истерики, те же чувства и драмы. То же нежелание вставать по утрам на работу и делать что-либо по дому. Разница лишь в том, что теперь ты знаешь слово «обязанность» и не можешь устроить капризы.
А еще принимаешь свою любовь и не бежишь от нее сломя голову.
Как мы с Бакстером раньше...
Оставив форточку открытой на проветривание, я вышла из комнаты и начала спускаться на первый этаж. Сукно заглушало шорох домашних тапочек, в гостиной гудел телевизор – кажется, там началась программа «Food Fighters» - а у соседей рычала газонокосилка. О таком доме я мечтала в детстве, а потому безумно рада, что мы с любимым смогли дать это нашим малышам. Что они не увидели того, что окружало нас...
Пересекая лобби, я вновь вышла к узкой лестнице на подвальные этажи. Чуть в стороне был гараж, а дальше по коридору прачечная и зал для танцев. Мой выбор пал на этот коттедж, стоило узнать, что здесь есть самый настоящий спортзал. Баки обрадовался, что оборудует его тренажерами и будет проводить пивные вечеринки для «ветеранов замужней жизни» - Грегса и Луи.
Я закатила глаза.
Но одно мое женское слово, фирменный взгляд нашей Куколки и зал превратился в балетную студию. У папочки не было и шансов: он слишком сильно любит нас с дочкой, чтобы перечить.
Загрузив стиральную машину, я засыпала порошка и включила режим быстрой стирки. В прачечной пахло химией и чистящими средствами. В маленькие окна под самым потолком светило утреннее солнце. Лучи пробирались сквозь чистое стекло и окрашивали паркетный пол рыжими красками.
Неожиданно телефон в заднем кармане завибрировал. Вздрогнув, я облокотилась на машинку – она шумела, набирая в барабан воду – и открыла сообщение.
«В девять у гостиницы «Pendry». Наденешь школьную юбочку?»
Улыбка полезла на лицо, заставляя от робкого смущения прикусить губу.
«Ох, я подумаю. Вдруг узнает мой муж и тогда нам обоим не поздоровится?»
У значка абонента появились три сменяющиеся точки. Пока я ждала ответа, сердце сумасшедше стучало в груди. Скрестив ноги из-за появившегося томления, захихикала, точно девчонка, вновь становясь той самой шестнадцатилетней малышкой.
«Думаю, я разберусь с твоим мужем. Сегодня всю ночь ты будешь кричать «Бакс-Бани», а мистер Стэн подождет до утра».
Боже, Бакстер вообще в курсе, что ему уже сорок пять?
Написав сообщение, я отправила его, выходя из прачечной.
«Тереза планировала сегодня собрание Кисок, так что тебе придется меня украсть».
Поверить только, наша дружба с девчонками длилась уже больше девятнадцати лет. Черт, будто только вчера мы с Терри обливали друг друга выпивкой в баре, а Тесса разнимала нас.
Как же быстро летит время.
«О, Боже... Малышка Миллер, видишь, на что я ради тебя иду? Выслушивать от Терезы, какой я ужасный сексист только ради твоей киски. Ладно, детка. Я заберу тебя из вашего «сообщества» ведьм».
Хихикая, я послала ему смайлик сердечка и засунула телефон обратно в карман.
Ну, почему сразу сообщество «ведьм»? Когда мы переехали сюда, Тереза официально – не без помощи Дезмонда – организовала что-то наподобие клуба соседей. Я, Тесса, Тереза, Марлен, Катрина и Вероника – каждый четверг мы собирались у одной из нас дома и промывали кости мужьям. Благо жили все в одном районе. Блейки и Хэллы через улицу от нас. О'Кеннет, Сэндлер и Миллер чуть дальше, но все равно в десяти минутах ходьбы.
Уже свернув по коридору к выходу, я услышала тонкую мелодию скрипки. Что современное, наподобие Carol of the bells – Lindsey Stirling. В душе закралось нехорошее предчувствие. Дома осталась только я и дочка. Тиффани показалась мне расстроенной: не съела свои любимые вафли, закрылась в комнате, и вообще эта странная ночевка у Мэриэнн.
Сердце матерей сложно обмануть.
Вернувшись к залу, я толкнула стеклянные двустворчатые двери. Так я и думала – у станка перед чередой зеркал танцевала Тиффани. Ее шоколадные волосы подлетали вверх и хлестали по спине, обтянутой розовым леотардом. Стройные ноги в домашних шортах с авокадо блестели упругой кожей и капельками пота. Она странно прихрамывала на правую стопу, но все равно пыталась довести до идеала сотэ.
Как же она напоминала меня.
Наверное, так бы сложилась моя жизнь, будь у меня хорошие родители? Колледж без перерыва на четыре года, балет, любовь и признание. Я не жалела о том, как прожила эти вот уже тридцать девять лет, просто сколько ошибок мы могли не совершить будь у нас в жизни учителя?
Дочка приземлилась на ноги, и ее лицо потемнело от боли. Тиффани закусила губу, через силу встала на носочки и снова подпрыгнула. Моя грудь сжалась – даже кончики пальцев охватило судорогой. Я вышла из своего укрытия и кашлянула, привлекая внимание.
Мисс Стэн испуганно распахнула глаза. Улыбнувшись, я забрала со скамейки у стены бутылку с водой и сократила между нами расстояние, протягивая ей газировку.
— Решила позаниматься? — Тиффани кивнула, и устало присела на пол. Ее грудь часто приподнималась, из-за рваного тяжело дыхания. Опустившись рядом с ней, я сложила ноги в позе лотоса. — Анжелика не просто так дает выходной, нужно иногда подумать о своем организме.
— Не переживай, мам.
Ох, уж эти дежурные фразы.
Пусть Кристофер и был непослушным хулиганом, но характер Тиффани куда сложнее. Малышка умудрилась забрать себе упрямство Марлен и актерские причуды Бакстера
— Что с ногой? — подцепив пальцами бантики пуантов, я принялась их развязывать.
— Все нормально, мама, — Тиффани одернула ногу. Я подняла на нее взгляд и вскинула бровь. — Не поверишь, да? Просто... я неудачно приземлилась на репетиции. Ничего страшного... И...
Она быстро опустила глаза в пол, пытаясь спрятать их стеклянный блеск. Веки запекли – ее боль молниеносно пронзила мое сердце. Раскрыв объятия, я притянула дочь к груди. Девчонка беззвучно всхлипнула и прикусила щеки.
— Что бы ни произошло, ты можешь мне рассказать, — запустив пальцы в ее шелковистые волосы, я принялась расчесывать их. — Когда я была в твоем возрасте, я тоже любила плакаться Марлен. Правда, после этого она всякий раз грозилась убить твоего отца, но в чем-то он заслужил.
Мы обе издали смешок. Трогательная мелодия заполняла патио и, казалось, сочилась из наших душ. Я поцеловала малышку в висок, до сих пор умиленно жмурясь из-за ее запаха.
— Милая? Это как-то связано с тем, что тебя не было ночью дома? — Тиффани напряглась. — Если ты были не с Энни, я не стану ругать. В конце концов, тебе уже девятнадцать. В этом возрасте, но только через год, я забеременела тобой.
— Да, — она кивнула, но потом нахмурилась. — То есть, нет... Боже. Я расстроена не, потому что кое-что скрываю от тебя.
— Но все-таки скрываешь? — улыбнулась я.
Дочка подняла подбородок. Ее радужка потемнела, как густая акварельная краска в палитре художника. Одинокая слезинка скатилась по красной щеке, выходя за контур губ.
Куколка.
Тиффани была такая хорошенькая – женская версия мистера Стэна. Жаль, что никто из детей ничего не взял от меня, но какая разница? Наверное, я слишком сильно любила Бакстера, раз родила его копий.
— Я провела ночь не у Мэриэнн, — она смущенно залилась краской, отводя взгляд. Я прищурилась, внимательно изучая ее эмоции. — С... Франклином. Он сын твоего водителя, вот. Мы познакомились пару недель назад и... В общем, так получилось. Я и он... — я расплывалась в улыбке, пока Тиффани неловко подбирала слова. — Это был мой первый раз и... Уф-ф-ф-ф. Господи, мама, не смотри на меня так, ладно?
Франклин Лаарсон? Я лишь мельком видела этого юношу; он показался мне взрослым и рассудительным. Если он такой же порядочный, как и его отец, то мне не о чем пережевать. Слава Богу, что это не ее друг... Ленсен?
Скользкий тип, как сказала бы Мэри.
Было в нем что-то отталкивающее.
Рассмеявшись, я покачала головой.
— Ничего ведь страшного не произошло?
— Ты не злишься? — недоверчиво протянула дочь.
Она утерла слезы и сложила руки на груди. Солнце из окошек било ей в спину, окрашивая пряди – совсем слегка – оттенками рыжены.
— С чего бы мне, милая? Ты взрослая девочка. Хочешь, мы завтра съездим в клинику, доктор выпишет тебе противозачаточные?
Лицо Тиффани удивленно вытянулось.
— Н-нет. Я знаю, что такое презервативы, мам. Боже, как неловко с тобой об этом говорить, — она принялась теребить кулису своих шорт. — Только не говори папе, ладно? Я... не знаю, какая у него будет реакция. Вообще, не хочу, чтобы он думал, будто у меня есть секс. Фу!
Вообще, не хочу, чтобы он думал, будто у меня есть секс.
Нет, Бакстеру совсем не обязательно это знать. Пусть живет с мыслью о том, что его Куколка еще малышка. Даже боюсь представить, что будет с моим мужем, когда Тиффани родит нам первых внуков.
Внуков...
Господи, бабушка Ева и дедушка Баки.
Как поставить время на паузу?
— Не будем говорить папе, — кивнула я. Проведя по волосам, снова взялась за повязки ее пуантов и осторожно сняла ленточки со щиколоток. — Итак, ты и Франклин. Что между вами? Или это была мимолетная страсть?
Брови Тиффани нахмурились. Я насторожилась – всякие дурацкие мысли полезли в голову.
— Тиффани? Ты пугаешь меня молчанием. Он обидел тебя?
— Нет! — спохватилась девчонка. Она помогла мне избавить ее от чешек. Я прищурилась – это что пластырь на стопе? — Франклин не такой, нет. Просто... Понимаешь, я... Черт, мама я запуталась. Мне же всего девятнадцать, какие отношения? Балет, концерты, колледж. Я расписала свои планы в жизни, а он совсем в них не вписывается. Да и к тому же, кажется, я все испортила. Я сбежала от Франка утром, когда он еще спал.
А я сбежала от твоего отца, когда тот еще спал.
Скосив на нее глаза, я прикусила себе губу, упуская эту подробность. Глупость передается по наследству?
— Я расписала свои планы в жизни, — повторила я, смотря поверх ее головы, на стену из искусственного белого кирпича. — Знаешь, кто так говорил? Твой отец. А знаешь, что было потом? — дочка кивнула. — Четыре года расставания, его служба в армии, наше общее несчастье и осознание ошибки.
— Это другое, — заупрямилась она.
— Разве? — я повела бровью, обнимая ее щеку рукой. — Ты не только его внешнее отражение, милая, но и внутреннее. Знаешь, что вы оба делаете, когда сталкиваетесь с чем-то настолько сильным, что заглушает ваш эгоизм? Бежите. Бежите, потому что потерять контроль страшно, но, посмотри на папу, разве он несчастен?
— Когда ты запрещаешь ему заказывать китайскую еду, да, — пробурчал Куколка.
Я рассмеялась.
Вот же предательница!
— А теперь серьезно, Тиффани, — я подняла ладонь и накрыла ее грудь в районе сердце. Оно так сильно отдавалось в мою руку, что звучало где-то внутри. Как когда она была еще крошечным зачатком жизни единым со мной. — Что там творится?
Дочка замолчала. Тень раздумья обегала черты ее лица, делая их более резкими. Она прожевала губу, сцепила кулаки и часто-часто заморгала, пытаясь прогнать слезы.
Ну же, милая, засунь это чертово упрямство отца в задницу!
Больше всего в жизни я боялась, чтобы ни Тиффани, ни Кристофер не совершили наших ошибок. Когда ты молод и пылаешь амбициями покорить этот мир, закрываешь глаза на кое-что действительно важное. На свои чувства. Тебе кажется, потом или не сегодня, но, правда в том, что завтра может и не быть. Если ни в эту минуту, то уже и никогда. Увы, но так устроена эта жизнь.
Жаль, что осознание этого приходит к нам, когда мы уже что-то утратили.
— Там творится настоящий ураган, — тяжело выдохнула она. — Я боюсь что-то упустить, сделать неправильно. Боюсь замереть, ведь тогда стану обычной, как все. Я хочу добиться высот в балете, но и не упустить эту жизнь. Хочу веселиться с друзьями, хочу любить, хочу проводить все свое время за тренировками и...
К концу речи Тиффани задыхалась от усердия. Сосуды на ее висках пульсировали, а кулаки сжимались так сильно, что костяшки белели. Девчонка яростно облизывала губы – на них то и дело падали ее злые слезы.
— Этот гребанный Лаарсон! Начнем с того, что я ненавижу его, ясно? — сквозь улыбку я серьезно кивнула. Конечно-конечно. — Вот, Франклин меня бесит! Нет, просто раздражает, но нам вместе было хорошо. Это же не любовь, правда? Я не хочу его любить! Гребанный мистер Гризли! Мама, прошу, скажи, что это не так?
С надеждой она уставилась на меня. Облокотившись на зеркала, я притянула ее в объятия и положила подбородок на макушку.
— Однажды Марлен сказала мне такую фразу, — я погрузилась в воспоминания. — Если он твой человек, вы обязательно будите вместе. Она говорила это про Бакстера, но я изменю смысл под Франклина. Откуда нам знать судьбу? Может, вы посланы друг другу для опыта, а может, он та самая твоя любовь на свою жизнь? — Тиффани категорично фыркнула. — В любом случае, не беги. Остановись, послушай свое сердце и сделай так, как оно велит. Даже, если признаваясь в любви, ты получишь отказ, скажи это второй раз. Что бы ни было, милая, не повторяй ошибку Бакстера: не отвергай. Сражение причинит тебе больше боли, чем проигрыш.
— А если сердце велит мне убить его? — я прикусила щеки, сдерживая рвущийся смех. Кем бы ни был этот парень, мне его уже жаль. — То есть, я не понимаю! Как ты ощущаешь любовь к папе?
Как ты ощущаешь любовь...
Сглотнув, я вспомнила наши сообщения недавно друг другу и вновь залилась краской. Ох, как это объяснить своему ребенку?
— Как... ощущение танца, — я кивнула. — Да, точно. Будто ты бесконечно паришь, задыхаешься от эйфории, но не можешь замереть, потому что это единственное, что приносит тебе радость. Любовь – это ощущение боли, Тиффани, но приятной. Тебе не хочется обезболивающего, потому что миг рядом с ним стоит всего на свете.
— В ритме сердца... Вот что значит любить?
— Верно, дорогая. Танцевать в ритме сердца друг с другом, даже если вы оба пылаете ненавистью. Посмотри, на Дезмонда и Терезу? За годы жизни с ней он столько раз поймал летящие в него шпильки, что ему давно пора участвовать в Олимпийских играх? А Льюису?
Мы с ней переглянулись, качая головой.
— Плохой пример. Бедный дядя Луи, — сочувственно прошептала мисс Стэн.
Я вспомнила, сколько раз Мэри ему кричала в пылу ссоры о разводе, соглашаясь с ее словами. Сестра даже с возрастом не научилась сдерживать свою внутреннюю стерву. Дез и Тереза просто играли – что-то вроде прелюдии, но вот эта парочка... Хотя по словам Марлен, он отыгрывался на ней в постели за все бесполезные истерики.
— Мэри иногда перегибает, но он же любит ее?
Тиффани подтянула колени к груди и обняла их. Она устало прикрыла глаза и тяжело выдохнула.
Мне было знакомо это ощущение, она боролась с самой собой. Пыталась отвергать, противоречить, прогнать это ноющее чувство из своей груди, но, кто мы такие перед самой судьбой, чтобы противостоять ей? Мы не вольны по щелчку пальцев изменить течение времени, значит, и со своей душой не стоит сражаться. Принимать ее с опаской? Да. Но ни в коем случае, не бежать сломя голову, сбивая ноги в кровь о первое же препятствие.
Первая любовь...
Но я бы добавила к ней приставку «единственная».
Испытавши раз, ты не забудешь того, кто подарил тебе это волнение.
— И что мне делать с ним? — пробурчала Тиффани, наконец-то, сдавшись. — Я же все испортила. Он, наверное, уже проснулся и ненавидит меня. Не уверена, что Франклин вообще захочет видеть меня. Вдруг для него это было что-то вроде очередного трофея?
— Он прям так тебе и сказал?
Она поджала губу и выглянула из своего укрытия рук.
— Нет, мама. Я сбежала и не дала ему времени что-то сказать.
— Значит, прекрати думать о такой глупости, Тиффани, — набрав полные легкие воздуха, я со смущением закатила глаза. — У нас с папой была похожая ситуация. Как видишь, — я подняла руку, демонстрируя ей обручальные брильянты. — Он надел мне кольцо на палец и повел к алтарю. Если Франклин тот самый, с кем ты проведешь всю свою жизнь в ритме сердца, такое маленькое недоразумение для него ничего не значит.
— Если...
Я указала на ее ноги, делая свой тон более серьезным.
— Что с ногой, милая?
— Последствия моей глупости и слепоты по отношению к близким друзьям, — Тиффани подняла правую лодыжку и отклеила пластырь.
— Боже, доченька... — прошептала я; слезы навернулись на глаза.
Маленькими ранками была усыпана вся кожа от пальцев до пятки. Из них уже не сочилась кровь и выглядели они засохшими, но, судя по тому, что я видела, ей все еще было чертовски больно.
— Кто это сделал? Тиффани? — разозлилась я, стискивая челюсть. — Это очень серьезно! Мало ли, что может быть во второй раз и...
— Его не будет, мама, не переживай, — мисс Стэн вновь юркнула ко мне в руки, обнимая за талию. — Я разберусь со всем. Больше не позволю им водить меня за нос. Если это сделал кое-кто, о ком я догадываюсь, я точно выведу его на чистую воду. Вам с папой не стоит волноваться.
Вопреки всему, ее тон был наполнен ни свирепостью, а... болью. Так мог говорить лишь тот, кому загнал огромный кинжал в спину, тот, кого предала половинка его сердца и самый дорогой человек.
Последствия моей глупости и слепоты по отношению к близким друзьям.
Мартина... Мое День Рожденье... Поцелуй...
Все в голове смешалось в единую картину, которая сейчас уже осталась далеко в прошлом, но когда-то я звучала так же, как и Тиффани. В ее возрасте – всего в девятнадцать – такое может показаться концом света. Уж мне-то хорошо об этом известно.
— Если человеку удалось предать, твоя вина лишь в том, что ты слишком сильно его любил, — прошептала я мокрым голосом. — Еще в Саут-Сайде я дружила с девчонкой. Мы вместе учились в школе, сидели за одной партой, а потом она... Чуть не затащила Бакстера в постель в моей же комнате, в моем же доме, на мои семнадцать. Она знала, что я любила его, но пошла на этот шаг, а знаешь почему? — Тиффани подняла на меня влажные из-за сожаления глаза. Я прошла то, что ты сейчас чувствуешь, милая. — Потому что она завидовала мне. Завидовала моей жизни, хотя тогда ничего радужного в ней не было.
— И как ты справилась с этим? — подбородок дочери задрожал. — То есть... я не смогу это принять. Если это та, о которой я думаю, то я больше не смогу доверять людям, мама. Не смогу дружить, не смогу любить, открываться кому-то и сближаться. Я не переживу.
Тиффани разрыдалась. Я прижала ее к себе, чувствуя, как и у самой катятся крупные слезы по щекам.
— Я всего лишь поняла, что доверяла не тем людям. Посмотри на меня сейчас: у меня есть Тереза, Тесса, Катрина, Марлен. Вся наша семья – те самые правильные люди. Если тебя предают, значит, ты слишком сильно любил кого-то, а в этом нет ничего плохого, Тиффани. Не бойся жить и не беги от судьбы, как твой отец. Прошу тебя, милая, извлеки урок из наших ошибок.
Поцеловав ее в висок, я начала убаюкивать, как маленькую. Сколько бы ей ни было – девятнадцать, тридцать или даже сорок – она все еще останется той крохой, которую положили на мою грудь в родильной палате.
Моей маленькой Куколкой Стэн с глазками ее отца.
— У меня есть предложение, — сквозь слезы выдавила я. — Мороженное, все части «Пилы» и салон красоты с выездом на дом? Как насчет педикюра и маникюра прямо у нас в гостиной?
Тиффани подняла заплаканное лицо и улыбнулась.
— Ты же знаешь, что достойна звания самой лучшей матери на свете?
— Просто я люблю тебя, Куколка, — чмокнув ее, я опустилась к уху и добавила. — Я все же запишу тебя на прием к доктору за таблетками. Что-то мне подсказывает, что история с Франклином не закончилась, а ты еще слишком юная для детей.
— Мама! — возмущенно заерзала дочка.
Смеясь, я принялась зацеловывать ее слезинки, пытаясь отпечатать внутри нее свои слова.
Не повторяй ошибок Бакстера.
Не прогоняй свою любовь...