ЧЕРНОЕ, КРАСНОЕ, ЗОЛОТОЕ

– Доброе утро, мистер МакНил, – сказала медсестра, вошедшая в палату, – Вы – везунчик, – у вас хороший ангел-хранитель. После такой аварии отделаться только ушибами и парой вывихов – Вы в рубашке родились!

– Доброе, – сказал я, понимая, что эта сцена со мной была уже дважды, – извините, не подскажите, сколько я был в отключке?

– Вы без сознания были всего несколько часов. Вы в больнице всего семь часов, так что не пугайтесь, вы не успели много пропустить.

– Ко мне посетители есть?

– Да, откуда вы знаете?

– Интуиция, знаете ли.

– Молодой человек, представившийся вашим менеджером, часа четыре уже тут, пригласить его?

– Да, будьте добры.

Через минуту в палату зашел усталый Дин.

– Ну, ты даешь, МакНил! Чуть было не расквасился в лепешку, а у меня на тебя гигантские планы, сукин ты сын! Твой сингл пошел продаваться как одуревший, и я договорился о концерте в двух клубах за океаном – в Нью-Йорке и в Торонто. Скажи – «спасибо Дин»!

– Иди в баню!

– Сам ты туда иди.... С руками все в порядке? Играть сможешь через месяц?

– С руками вроде все в порядке, через недели две буду играть как прежде. Дай догадаюсь, ты даже решил мне и гитару привезти?

– А то, дядька! Я даже с больничной дирекцией договорился о том, чтобы тебе разрешили играть. А вечером я тебе подвезу эспандер, метроном, наушники и гитару, ну разве я не молодец?

– Дин, молодец не то слово, только я не смогу через месяц, договорись о небольшой отсрочке, а то я не уверен, что восстановлюсь полностью за месяц.

– Ладно, я попробую.

– Не «попробую», а – «хорошо Алекс», понял?

– Понял, чего ты такой нервный?

– Дин, я в аварию попал! К тому же у меня такая херня в личной жизни творится, что тебе не передать! И еще, я с Алессией давно не встречаюсь, и не дергай ее, чтобы она переубедила меня ехать в Нью-Йорк пораньше, идет?

– Идет, – как-то обиженно буркнул мой менеджер.

– Не обижайся, Дин. И к тому ж, я – твой хлеб, а недопеченный хлеб к столу не подают. Договорись об отсрочке, лады?

– Лады!

– Был бы ты девушкой, я б тебя расцеловал, – ехидно вставил я.

– Отстань, ты не в моем вкусе. Так что, кхм... поправляйся. Кстати, я о твоем переводе в другую больницу похлопотал, если захочешь, как, улучшения пойдут – на реабилитацию в Шотландию, домой.

– Хоть сегодня.

– Ну, сегодня не получится, но через пару дней, думаю, перевести тебя будет можно. Ты заедь ко мне в офис, как из больницы выйдешь, ОК?

– ОК!

– Ну, тогда ладно, я пошел хлопотать о твоем переводе и отсрочке. Пока, МакНил, чтоб больше мне в аварии не попадал.

– Счастливо, Дин.

Я довольно откинулся на подушку. Давненько я хотел поставить этого засранца на место. Он, конечно, парень не плохой, но эгоист махровый.

Так, что еще? Матильда должна жить, Алессиа тоже, а я должен поехать в Америку. Так, если я поеду с отсрочкой, Тили не разобьется, Лесси тоже. Что ж, пожалуй, я исправил ту проклятую ошибку, о который говорил этот провожатый старпер.

– Сестра!

– Да, я вас слушаю, – зашла в палату медсестра.

– Скажите, мой мобильный телефон после аварии уцелел?

– Ой, честно говоря, не знаю.... А вам надо позвонить?

– Да. Узнайте, пожалуйста.

Через пятнадцать минут девушка вернулась с моим мобильником в руке. Широко улыбнувшись, девушка протянула мне телефон.

– Вот. Вам повезло. Он, по-моему, тоже в рубашке родился.

– В чехле.

Девушка хихикнула и отдала мне мобильник. Я смотрел на мобильный телефон и думал, звонить ли мне этой бабской шатии-братии. Хотелось поговорить с Тили, намылить холку Лесси, но даже я не знал, что говорить. Просто не знал, сказать было много чего, но так, чтобы это бабье меня поняло правильно, сказать не мог ничего. Вроде бы все так просто: признаться Тили в любви в очередной раз.... В очередной раз. Вот именно, что в очередной! Хватит с меня! Надоело! С одной стороны, до смерти надоело одиночество и неопределенность в отношениях с обеими девушками, но с другой стороны, я устал от тупой бабской логики. Значит, встречаться с твоей подругой, которая и не подруга тебе вовсе, а завистница, называющая тебя б...дью, – это скотство, а то, что ты, Матильда, хоть и любишь меня, спишь с другим парнем, это не беда! Слов нет!

Мне с противоположным полом не везло. Первый раз я влюбился лет в девять в подругу моей кузины, которая была года на четыре старше, потом влюбился в девушку своего друга и вот теперь Тили. Я иногда мечтаю о такой девушке, которая не будет морочить мне мозги бабской логикой. Разумеется, мне бы хотелось, чтобы у нас были взаимные чувства. А еще, хочется, чтобы она оценивала усилия, которые ты затрачиваешь на то, чтобы сделать ей приятно, понимала, как тяжело дался тебе выбор между профессиональными моментами и ее счастьем (в ее пользу, разумеется). Но где такую девушку найти? Вопрос не из легких.

Я даже не знаю, люблю ли я Тили. Я хочу сказать, что не уверен в том, что люблю Тили настолько, насколько она любит меня. В голове каша, мозги просто плавятся, а внутренний голос посылает все и вся по матери далеко и надолго.

Три дня пролетели как один. Время! Его вечно не хватает, когда не надо оно летит быстрее, чем надо, либо наоборот, секунды, кажется, тянутся часами. «Время – деньги» В этом изречении больше смысла, чем кажется на первый взгляд, время – это действительно золото. Когда времени надо побольше, его не хватает, а когда его пруд пруди, его и девать некуда.

Наконец, настал день перевода. Впрочем, я достаточно неплохо восстановился, так что мне придется только к физиотерапевту походить недельку. За мной приехали мой менеджер, улаживать бумажные дела, и мой друг, про которого я уже рассказывал, который мой штурман и бас-гитарист. Дин остался еще повозится с оплатой страховки, а я с Кевином (тем самым штурманом, бас-гитаристом и просто хорошим другом) пошел в машину. Когда мы, наконец, поехали, я почувствовал облегчение.

Дорога. Нет ничего лучше дороги. Я, вроде, уже это говорил. Я люблю дорогу: асфальт серой лентой извивается под колесами твоей машины, другие машины, люди, города, деревья, закаты и рассветы проносятся за окном, а ты едешь и едешь. Ты просто едешь вперед, а где это «впереди», решать тебе. Ты решаешь, ехать ли мимо симпатичной деревушки, или остановится в ней, и купить в местной булочной свежей сдобы....

Мои размышления прервала ужасающая картина: впереди идущая машина резко забрала влево, ударилась о разделитель и отлетела в кювет.

– Кевин, тормози! – закричал я – Звони... звони в скорую!

Я выбежал из машины, хотя это у меня получалось несколько неуклюже, из-за хромоты и боли в спине после аварии, и направился в кювет. Из перевернутой машины, вылетевшей в кювет, никто не подавал признаков жизни. Я нагнулся и попробовал разглядеть водителя, но единственное, что я понял – то, что водитель был женского пола. Я попробовал открыть дверь машины, но она была заклинена ударом.

– Блин, что ж ты за руль такого монстра села? Девушкам «Рено Клио» надо водить, – я пошел к машине, в которой Кевин безуспешно пытался набрать номер.

– Кевин, в чем дело?

– Батарея в дрова разрядилась, а зарядник не могу найти никак.

Я поморщил нос. Мой мобильник внешне уцелел, но перестал работать, так что выбора не было – надо было ехать к телефону-автомату или на ближайший пост полиции.

– Вот что, едь-ка ты на заправку, Кев. Там звякнешь в скорою, а если полицейских встретишь, то вызовешь скорую через них. Это недалеко – минут пять езды отсюда, – протараторил я.

– Хорошо, – Кевин завел мотор.

– Стой! Дай-ка я вытяну кое-что из багажника, – остановил я Кевина.

Я быстро доковылял к багажнику и взял из него самолетный кофр с гитарой.

– Ты что, сдурел? На кой черт тебе гитара? – возмутился Кевин.

– Заткнись и езжай за помощью, кофр мне мешает гаечный ключ взять. Я стекло бить буду, а кофр пригодится как лежак.

– Ты гитарой жертвуешь?

– А что мне еще остается?

Кевин удивленно на меня посмотрел, я же захлопнул крышку багажника и пошел с кофром и гаечным ключом к разбившейся машине. Через пару ударов стекло поддалось (не верьте фильмам, в которых автомобильное стекло-триплекс за полсекунды бьют кулаком без видимых усилий), и я смог его вывернуть наружу.

– Так, моя хорошая, держись, – обратился я к водительнице, – потерпи минуточку.

Я с кофром пролез в салон и аккуратно срезал ремень безопасности перочинным ножом. Чтобы девушка не упала, я поддержал ее руками и уложил на кофр с гитарой, под который заранее пропустил свою куртку, чтобы зафиксировать девушку, пока буду вытягивать кофр из салона.

Через минуту я, девушка и кофр с гитарой были на свежем воздухе. Девушка еле дышала, а ее лицо было залито кровью из раны на голове, поэтому я снял майку и протер девушке лицо и прижал майкой рану, чтобы кровь остановилась, и я бы мог сделать искусственное дыхание. Но стоило только мне вытереть ее лицо, как я обомлел – передо мной лежала Мишель. Та самая Мишель, о которой меня спрашивал этот старый вредный провожатый. Поколебавшись секунду, я зажал девушке нос и стал вдыхать в нее воздух. Девушка приоткрыла глаза и еле улыбнулась.

За спиной уже слышался вой сирены и я только сейчас почувствовал что замерз как собака, потому что разделся до пояса ради того чтобы зафиксировать спину девушки и закрыть ей рану на лбу. Через минуту врачи скорой были на месте.

– Месье, позвольте, – ко мне подошли два врача скорой помощи с носилками.

Перегрузив Мишель на носилки, и наложив ей шину на шею, один из врачей обернулся и обратился ко мне.

– Хорошая работа, где научились?

– Я бывший автогонщик, мне не в первой людей из перевернутых машин вытягивать.

– Останетесь здесь или поедете в госпиталь?

Я с грустью посмотрел на кейс с гитарой, вздохнул и пошел к карете скорой помощи.

– Это не вы часом с неделю у заправки в аварию попали? – поинтересовался врач.

– Я, – сказал я, садясь в скорую.

– АЛЕКС! – раздался голос Кевина, – Ты куда?

– Я в больницу, едь за скорой, только гитару забери из кювета.

Только выйдя из больничных стен, я ехал назад, едя с девушкой из моих фантазий. Я, конечно, не могу иметь никаких претензий к Мишель. Я впервые увидел ее незадолго до встречи с Тили. Она тогда была еще неизвестной актрисой, снимавшейся в эпизодической роли. В моем родном городке проходили съемки фильма, и вот тогда я увидел Мишель. Пробовал даже подойти к гримерке, точнее к фургончику, где гримировали «незвездных» актеров. Но охранник меня туда не пустил. Так она осталась девушкой из фантазий. Нет, вовсе не эротических фантазий, не думайте (почему-то мужские фантазии обычно связывают именно с пошлостями). Просто фантазий о той самой идеальной девушке, которую я так и не нашел.

– Возьмите ее за руку, – вдруг обратился ко мне врач, – она в сознании и лучше, если она будет чувствовать вашу поддержку.

Я взял девушку за холодную руку и посмотрел на нее. Господи, почему мы познакомились именно так? Почему мы не могли этого сделать шесть лет назад, гляди, сейчас она и в аварию не попала бы. У меня такое впечатление, что я талисман аварий, с той поры, как я попал в аварию сам, сначала должны были разбиться Тили и Алессиа, а теперь вот и Мишель. Может, лучше бы мне надо было раскваситься в хлам, тогда неделю назад. А сейчас, одна из самых красивых девушек в мире смотрела на меня невероятно грустным взглядом и сжимала мою руку холодной ладонью.

– Работаем! – сказал врач, когда машина затормозила и санитары открыли двери кареты скорой помощи. – Пускай ее, друг, надо ее сейчас подлатать.

Я хромая пошел за уезжающими по больничному коридору носилками. Но у входа в операционный блок, меня одернул за плечо санитар:

– Эй, парень, тебе туда нельзя, – раздался знакомый до боли голос провожатого.

Я обернулся, и увидел провожатого в больничной форме санитара. Я остановился и зарыдал, зарыдал во весь голос.

– Ну не плачь, мужчины не плачут. Я думал, ты опять на меня с кулаками набросишься, и тебе опять пару зубов выбить придется.

– Скажи, – обратился я к провожатому, – она, что, обречена?

– Извини... да.

– Это моя вина, – загробным тоном произнес я.

– Не вини себя, у нее лопнула рулевая рейка.

– Это из-за меня?

– Нет, просто один должен был уйти.

– А я могу сам решить кто?

– У тебя больше не осталось попыток, ты помнишь?

– Помню. Я выбираю себя. Я хочу уйти, понимаешь?

– Ты уверен? – спросил меня провожатый.

– Только в этом я сейчас и уверен, больше ни в чем. Пусть живет Мишель, Матильда и черт бы ее побрал, Алессиа. А я, я все равно неудачник в любовных делах, с карьерой гонщика покончено, да и гитарист я далеко не лучший.

– Ты точно уверен?

– Хватит! Я сказал, что уверен! Скажи своему начальству, чтоб возвращали Мишель к жизни, а на алтарь вместо нее взойду я. Это мое собственное и окончательное решение.

Я и провожатый вновь оказались на месте моей аварии. Метрах в десяти лежал я на носилках, врач скорой помощи пытался запустить мое сердце дефибриллятором, а мой верный «Фиат-Панда», вернее то, что от него осталось, погружали на эвакуатор.

– Ну, ты готов? – спросил провожатый.

– Абсолютно, – не колеблясь, ответил я.

– Ты готов пожертвовать собой, ради совсем незнакомой тебе девушки.

– Знаешь, дядька, у меня такое чувство, что я впервые в жизни поступаю правильно. Точнее в первый и в последний раз в жизни.

– Помнишь, я тебя спросил про Мишель?

– Еще бы не помнить, конечно, помню. Хочешь узнать, почему я выбрал Мишель?

– Если можно, да.

– Понимаешь, дядька, хоть я ее совсем не знаю, я простой шотландец, а она – молодая американская актриса, я уверен, что она больше меня, достойна, жить на земле. Понимаешь, все эти годы Матильда, моя Тили, была для меня наваждением, а эта девушка проявила ко мне в сто раз больше благодарности за время поездки в карете скорой помощи, чем Тили за все шесть лет. Понимаешь, Мишель – это моя фантазия, фантазия о том, какой должна быть девушка. Я не знаю, верна ли моя фантазия, или же она ничего не имеет с реальностью, но я хочу, чтобы Мишель жила. Вот так, дядька.

– Слушай, Александр, я тебе не дядька. Ты думаешь, что провожатых дают от балды? Нет. Как была фамилия твоего отца, ты ведь на фамилии матери, не так ли?

– Да, МакНил – девичья фамилия матери, а фамилия моего отца – О'Райли, он был ирландцем.

– Я тоже был ирландцем, как и мой сын. Моего сына звали Патрик О'Райли, а когда родился мой внук, единственное, что я успел узнать, то что его назвали Александром. И я горжусь таким внуком как ты, ты сделал правильный выбор, прости за два выбитых зуба и за крепкие словца, просто старикам и молодежи тяжело найти общий язык. Но ты – молодец, и ты правильно все сделал. Что ж, если ты готов, тогда.... – старик обнял меня и я впервые за все время знакомства со своим дедом, который погиб в Северном море, увидел, как провожатый улыбался, – я бы хотел заплакать, да уже двадцать восемь лет, как не могу. Ладно, хватит телячьих нежностей, тебе пора.

Старик поцеловал меня в лоб, и как в случае со сном Матильды, я очутился в каком-то вихре цветов и сложных форм, казалось, что я лечу... Вдруг я услышал резкий дребезжащий голос:

– Мистер соня, вы еще хотите сегодня в кубке «Мини» выступать?

Я открыл глаза и оказался в баре в родном городке. Передо мной стоял Чарли, старик-бармен, который работал в баре, над которым была моя квартира. У меня было ужасное чувство дежа-вю, я сидел за столиком, точнее, еще секунду назад лежал на столике своей физиономией. Я поднял взгляд на календарь около зеркальной стойки с бутылками и невольно посмотрелся в зеркальную стойку. Мне на секунду почему-то было непривычно видеть свое отражение без бороды, с короткими волосами и не сутулой спиной, хотя из зеркала на меня смотрел по своему обыкновению двадцатидвухлетний Алекс МакНил без бороды, с короткими волосами, к тому же, совсем не сутулый.

– Алекс, слушай, ты сегодня в ралли собираешься участвовать. Ты выпил две чашки кофе и отключился на целый час. Куда тебе за руль?

– Я час был в отключке? Ничего не помню. Помню, как допил вторую чашку, а потом, Чарли, ты меня будишь...

– Да, я только сейчас заметил, потому что болтал вон с тем джентльменом, – Чарли указал на мужчину в углу барной стойки.

У меня снова возникло ощущение дежа-вю, кажется, я его уже где-то видел, но где не помню.

– Я свечусь, или я прозрачный? – спросил джентльмен.

– Нет, ну что вы! Мне просто померещилось спросонья.

– О, вот как, ну тогда все ясно. Кстати, вы ведь в ралли от «Клуба Мини Купер» собираетесь участвовать?

– Да...

– Знаете, вам еще в дороге в Уэльс надо будет СТОЛЬКО провести, а потом еще и по трассе ехать. А там еще и девки заявлены на старте, а если баба за рулем – то без аварий дело не обойдется.

– А откуда вы знаете? – поинтересовался я.

– Я из оргкомитета, до старта еще восемь часов, а вам часов бы десять поспать. Лучше пропустите этот этап, я вас умоляю. К тому же посмотрите в то окно, – джентльмен указал пальцем в сторону девушки за окном бара, – посмотрите какая барышня! Сегодня у нас в городе натурные съемки какого-то американского фильма, а вот эта девушка уже в бар заходила и забыла здесь свою сумочку...

Джентльмен показал на дамскую сумочку на спинке стула, затем посмотрел на меня хитрым взглядом.

– На вашем месте я бы подошел к ней, вернул забытую сумочку, заодно и познакомился, а то, как съемки начнутся, вы на площадку не пройдете. Ну не спите, руки в ноги и бегом! Не упустите свой шанс, кстати, ее, по-моему, зовут Мишель.

Я посмотрел в окно еще раз, и действительно увидел симпатичную девушку, приехавшую сегодня на съемки.

– Вперед! – подал мне сумку Чарли, – Успехов, МакНил!

Я вышел из бара с сумочкой и направился к девушке с изумрудными глазами,огненно-рыжими волосами, слегка курносым носом и родинкой на щеке, полный уверенности, что в этот раз, моя судьба преподнесла самый драгоценный подарок в мире.