Второй сон
Любовь
Облака. Нежные и мягкие, как... снег? Первый, только-только укрывший землю снег, который словно стесняется еще белеть, отражая полуденное солнце каждой из мириадов своих граней.
Что-то до боли знакомое раздается отголосками в спящем сознании.
Я все это уже видела, я была здесь, но когда? Зачем? Почему?
Слишком много вопросов без ответов. Слишком хочется выбраться отсюда, прекратить этот сон. Но не пошевельнуться, облака такие глубокие, что я проваливаюсь в них по самые колени. А что на мне надето? Платье. Странное, я такие никогда не носила. Вроде белого хитона с розой на плече, напоминает картинки из книг о героях древней Греции. А волосы? Хотя бы с волосами все в порядке, русые волны как всегда растрепаны.
— Здравствуй, Розмари, — неожиданно мягкий голос, такой до дрожи знакомый.
Резко оборачиваясь, вижу перед собой взрослого мужчину на вид лет тридцати-тридцати пяти. Темноволосый, но не брюнет, бледнокожий. В молочно-белой тоге и сандалиях, волосы до плеч. За спиной...крылья? Да, они самые. Небольшие, совсем цыплячьи крылышки. Белые, пушистые, кажется, полностью состоят из одного только пуха.
— Ты кто еще такой? — меня все еще интересует вопрос о том, почему я осознаю, что нахожусь во сне, и могу его контролировать.
— Ты не помнишь меня, Роза? — он мягко улыбается, присаживаясь на проплывавшее мимо облако.
— Ангел. Ты же ангел? — что ж, это самое разумное предположение из тех, что я способна выдать.
— Верно, Розмари, — он вновь улыбается. Какой позитивный парень! — Возможно, ты не узнала меня, ведь у меня теперь есть...
— Крылья! Ты — ангел музыки, — я выпалила это быстрее, чем успела подумать.
И, правда, чего это я? Я точно помню, что когда-то он мне уже снился. Ну да, в детстве. Точно помню, что-то про крылья говорил и про нашу последующую встречу. Не сильно-то он спешил встречаться со мной, десять лет прошло. Хорош ангел, нечего сказать. Или я до этого спала не достаточно крепко?
Я отвлеклась, чтобы поправить хитон. Внезапно стало жарковато, это чувство и не описать-то толком. Словно бы облака, в которых я увязла, внезапно подключили к системе отопления.
— Ох, это в реальности тебя укрыли одеялом, не переживай — ангел хмыкнул, приближаясь ко мне.
— Чего ты хочешь от меня? — пытаюсь выбраться из облака, но получается отвратно. — Что вообще это все значит?! И как мне тебя называть? Не кричать же тебе «ангел-ангел»...
— Как много вопросов. И все по теме нашего разговора. Ты изменилась, Роза, — ласковая и слегка грустная улыбка тронула его губы. Странный какой-то ангел. — Меня зовут Аарин. Я хочу лишь поговорить, не бойся, это ведь сон. Не стоит так беспокоиться.
— Поговорить о чем?..
— Предложу, пожалуй, сперва тебе задать тему. Чтобы разрядить обстановку, — он подает мне руку и помогает выбраться из облака. — Вижу, ты напряжена. Но тебе не стоит меня бояться. Я твой друг, соратник и хранитель, все-таки.
— И ты все обо мне знаешь? — присаживаюсь на облако, надеясь, что не утону в нем. Ангел в ответ только коротко кивает. — И мысли мои знаешь, эмоции? — вновь кивает. — А...
— Хочешь поговорить о Рее? — склоняет голову набок.
— Откуда ты... ах, да, все знаешь, — его даже в проницательности не обвинить. Интересно, а раньше он не появлялся потому, что я принимала снотворное?
— Не надо быть ангелом, чтобы понять, что ты пытаешься разобраться в своих чувствах к этому человеку, — Аарин пожимает плечами. — Рей многое для тебя значит. Первая влюбленность — она чистая и невинная. И ты из тех, кто не оставит эту любовь никогда, думается мне, — ангел мягко улыбнулся. — Даже если место в твоем сердце займет другой человек, ты не позволишь себе покинуть Рея.
Отвожу взгляд. Он говорит не так, как живые люди. Если это все — игра моего подсознания, то у меня отличная фантазия, выдумать такое. Аарин спокоен, расслаблен, говорит открыто и искренне. И каждое слово так попадает в точку, что дрожь прошибает.
— Я люблю его, наверное, — опускаю взгляд. — Расскажи мне, что такое любовь? Как её видите вы, ангелы?
Аарин задумчиво вглядывается в моё лицо, затем отходит в сторону. Задумчиво смотрит на проплывающие мимо облака, поправляет рукав тоги. Его маленькие крылышки вздрагивают.
— Был народ когда-то такой, очень умный. Они считали, что любовь — не единое понятие, а нечто, воплощенное в четырех ипостасях. Агапэ — любовь мягкая, жертвенная, любовь к близкому человеку. Эрос — любовь страстная, плотская. Любовное влечение, то самое, из-за которого рождаются дети. Сторгэ — любовь учителя к ученику, любовь-подчинение, и Филия — любовь дружеская, расположение, притяжение между людьми. Те, кто считал так, были действительно очень близки к тому пониманию любви, которого придерживаемся мы.
— А можно ли в жизни испытать все четыре вида любви? — его голос, несмотря на то, что мы находимся во сне, неплохо так убаюкивает.
— Тебе? — Аарин задумался, прикрыл глаза, словно заглядывая в мое будущее. — Можно. Это будет нелегко, но твоя природная искренность тебе в этом поможет. Видишь ли, я все-таки способен видеть твою судьбу, пусть она и изменчива. И в твоей жизни ты уже повстречалась с теми людьми, кто подарит тебе все четыре вида любви в их самом чистом виде. Но... будь осторожна. Тех, кто познавал все то, что способна предложить любовь земная, больше нет в живых.
— Надеюсь, это не угроза? — пытаюсь понять, кто те люди, о которых он говорит. На ум приходят только Рей и родители. И зачем только сознание навязчиво пытается впихнуть в мои размышления образ Зелмана?
— Нет, что ты, — Аарин примирительно всплеснул руками. — Лишь предостережение. На самом деле, мне нельзя рассказывать тебе о будущем... но, думаю, в виде исключения для первой полноценной встречи, мне это простят. И... на что ты так смотришь, Розмари?
— Откуда у тебя крылья? — не знаю, почему этот вопрос меня так волнует. — В плане, извини, я понимаю, что ангелам положено летать. Но они такие маленькие... и в прошлую нашу встречу, помнится, их у тебя не было.
— На счет крыльев — спасибо тебе. Каждая твоя нота, каждая мелодия, сыгранная на фортепьяно — это одно новое перышко в моих крыльях. Все-таки я ангел музыки.
— Я звала свою маму ангелом музыки, когда она играла, — горькие слезы подступают к глазам. — Почему ты не появлялся десяток лет? Или даже больше! Что ж ты за хранитель-то такой...
Не знаю, откуда во мне поднялась волна злости, которую я поспешила выплеснуть на этого ангела. Надеюсь, что он не из обидчивых, иначе может скрыться еще на десяток-другой лет. А то и вовсе больше не появится. Хотя, не велика потеря. Как-то же я жила без его присутствия все эти годы.
— Я появился, когда ты сама захотела меня увидеть. И в следующий раз появлюсь таким же образом, — эта спокойная улыбка, словно приклеенная к его лицу, уже начинает порядком напрягать. — Твой последний разговор с Зелманом. Ты открыла свою душу, впустила туда этого человека, который до этого вызывал в тебе столько страха. Тот поцелуй, что ты подарила ему перед сном... ты подарила этому человеку надежду. Где-то внутренне тебе хотелось сделать для него какое-то добро. И подобные добрые, чистые и искренние мысли и позволяют мне являться в твои сны.
— Мне как-то казалось, что это Зелман душу открывал, а не я, — пожимаю плечами, чувствуя, как к щекам приливает краска. — Можешь сказать что-то об этом человеке? Он меня... пугает.
— Прости, но нет. Я итак наговорил лишнего, — Аарин качает головой, наконец, переставая улыбаться. — На самом деле, у нас мало времени. Я пришел сказать, что тебя ожидает долгое испытание. А еще, Натали шлет тебе привет, и желает тебе быть сильной, и выдержать все тяготы жизни, гордо подняв голову.
— Какое еще испытание... постой! Натали?! Моя мама?! Где она?! — вскакиваю слишком резко, вновь утопая в облаке.
— Время... оно не щадит, у нас его уже совсем не осталось. Сны слишком коротки, Розмари. Но я еще вернусь, и поверь, моя девочка, это будет очень скоро. Я обещаю, — улыбнулся ангел, медленно растворяясь в воздухе.
Хотелось бы в это верить...