Ты всё ещё рядом.
«Хорошо».
Сообщение, в котором не было ничего, кроме безразличия.
Одно слово.
Без точки. Без эмоций.
Но удар был такой, будто это был нож в самое сердце.
Даня сидел в комнате, сжав телефон в ладони, и не мог понять — почему от одного слова стало так нестерпимо больно.
Будто весь ледяной холод её ответа просочился в его кости.
Он вздрогнул, будто бы от ветра, которого не было.
Даже друзья, сидящие рядом, замолкли, уловив что-то неладное.
— Даня, ты в порядке? — спросил Сула, отложив телефон.
— Он как будто выключился, — тихо добавил Аркаша.
Но он ничего не слышал.
Мир внезапно стал тихим.
Словно кто-то резко выключил звук вокруг.
А внутри — звенящая тишина, давящая на виски.
Этой ночью он не сомкнул глаз.
Он просто сидел, бессмысленно глядя в потолок, время от времени проверяя телефон, надеясь на ещё одно сообщение.
Любое.
Даже ещё одно «хорошо».
Но экран был пуст.
И от этого становилось страшнее.
Утром Даня пошёл в Енсе, словно на автомате.
Он знал, что не встретит её.
Знал, что она слишком умна, чтобы попадаться ему на глаза.
Но что-то внутри всё равно вело его туда, как будто надежда была сильнее разума.
И, как он и ожидал — Соён не было.
Он оглядывался в коридоре, смотрел на каждый силуэт, надеясь, что она вдруг выйдет из-за поворота.
Но её не было.
Она умело избегала его.
Он знал — это не случайно.
И от этого боль только усиливалась.
А в это время она тоже страдала.
Соён, несмотря на каменное выражение лица, каждый раз, проходя мимо знакомых мест, сжимала пальцы, чтобы не дрожали.
Внутри всё кричало, просило его объясниться, попросить прощения, обнять.
Но гордость...
И боль от того, как он повёл себя, — она всё это держала в себе, улыбаясь только тогда, когда совсем невозможно было не улыбнуться.
Поздним вечером, уставшая после пар, она зашла в цветочную лавку.
Её убежище.
Её тишина.
Она надела фартук, выдохнула и принялась разбирать свежие цветы.
Через пятнадцать минут дверь звякнула.
Звук, казалось бы, обычный, но её сердце вздрогнуло.
Она подняла глаза.
Даня.
Он стоял, не зная, что сказать.
Она быстро опустила взгляд.
— Добрый вечер, — холодно, почти машинально.
Он сделал шаг вперёд.
— Привет...
Она не дала себе ни секунды слабости.
— Если вы не собираетесь ничего покупать, пожалуйста, покиньте помещение.
Он посмотрел на прилавок.
— Гипсофилы... Я хотел бы купить букет гипсофил.
Она замерла на долю секунды.
Он помнил.
Он знал.
Собирая букет, она старалась не дрожать.
А он...
Он смотрел, как будто боялся упустить даже то, как её волосы спадают на плечи, как кисти пальцев осторожно собирают цветы.
Будто смотрел на неё впервые.
И снова влюблялся.
Она протянула букет.
Он взял.
И пальцы едва коснулись её руки.
Она подняла на него глаза.
И в этом взгляде был лёд.
Холодное безразличие.
И боль.
Так много боли, что его сердце сжалось.
Он вышел.
Но не ушёл.
До конца её смены оставалось тридцать минут.
Он остался на улице, решив — дождётся.
Когда она вышла, Даня подошёл.
— Соён... — тихо, словно боясь разрушить её шаги.
Она шла дальше, будто не услышала.
Он ускорился, догнал.
— Подожди. Пожалуйста.
— Нам не о чем говорить, — спокойно, без эмоций.
Он остановился.
Она шла дальше.
И тогда он дотронулся до её запястья.
Она обернулась.
— Я... Я не хотел причинить тебе боль. Я просто... испугался. Я не знал, как правильно...
— Ты не знал? — голос её был тихим, но дрожал. — А я... я всё знала. Знала, что люблю. Доверяла. И ты разрушил это.
Он молчал.
Просто смотрел.
Его взгляд кричал: прости меня.
Но слов не хватало.
— Прощай, Даня.
И она ушла.
А он остался стоять посреди улицы.
Мир вокруг будто исчез.
И только её уходящие шаги ещё звучали в ушах.
В общежитии было пусто.
Моники не было.
Соён зашла в комнату.
Закрыла за собой дверь.
Прислонилась к ней спиной.
И соскользнула вниз.
Слёзы потекли сами.
Тихо.
Беззвучно.
Она плакала, как будто внутри всё рушилось.
Даня добежал.
Остановился перед её дверью.
Постучал.
— Соён... открой. Пожалуйста...
Тишина.
Он медленно опустился у двери, прислонившись спиной.
Там, с другой стороны, сидела она.
Они были рядом.
Спина к спине.
Но разделены тонкой, непробиваемой преградой — дверью.
И гордостью.
Он закрыл глаза.
И впервые за долгое время... заплакал.
Тихо. Глубоко. С болью, которую не описать словами.
Спустя время он встал.
Ушёл.
Она приоткрыла дверь.
Проверила...
На полу лежал букет.
И записка.
Её пальцы задрожали, когда она разворачивала лист.
На нём — знакомый почерк:
«Я не знаю, как тебя вернуть.
Но я знаю: с тобой я живу.
Без тебя — просто существую.
Ты моя весна, Соён.
Даже если ты теперь зима —
Я всё равно приду,
когда растает лёд.»
Она прижала записку к груди.
И разрыдалась.
Он вернулся домой.
Тишина.
Только его тяжёлое дыхание.
Он швырнул рюкзак.
Разбил чашку.
Сломал стул.
Он чувствовал, как всё внутри него горит.
Как он сгорает.
От любви.
От боли.
От себя.
Его руки нащупали камеру.
Та самая, на которую они когда-то снимали...
Он включил камеру дрожащими руками.
Присоединил её к телевизору.
И сел.
Экран замигал, и спустя секунду — ожил.
Видео включилось с их первого выезда.
Пусан.
Та самая поездка.
Соён была в кадре. Смеялась, прикрывая лицо ладонями.
— «Даня, ну прекрати! Я не накрашена, я сонная!»
— «А мне ты и такой нравишься. Даже больше.»
Он смотрел, как она смущённо тянется к камере, но смеётся.
Тот самый искренний смех, который сейчас он мог слышать только в воспоминаниях.
Следующее видео — они гуляют по пляжу.
— «Вода ледяная!» — кричит она, когда Даня неожиданно обрызгал её.
— «Зато теперь проснулась.»
— «Ты у меня получишь!»
И вот она бежит за ним, а камера дрожит от их смеха.
На мгновение он задерживает кадр на её лице.
Солнце в волосах.
И глаза, в которых тогда был он.
Следующее — кухня.
Они вместе готовят завтрак.
— «Ты уронил яйцо!»
— «Ты толкнула меня локтем!»
— «Ну не снимаааай!» — она тянет его за рукав, а потом неожиданно целует его в щёку.
— «Теперь точно нельзя вырезать.»
Он усмехнулся сквозь слёзы.
Как это всё могло стать просто видео?
Следующий момент.
Она лежит на диване, голова на его коленях, он гладит её волосы.
На экране тишина, только её голос:
— «Ты знаешь, мне с тобой спокойно. Как дома.»
— «А мне с тобой — будто всё правильно. Как будто я тебя всегда знал.»
Даня всхлипывает.
Голос дрожит.
Он смотрит на экран, где она закрывает глаза.
И тишина.
Та самая, уютная тишина.
Следующее видео — она снимает его.
Крупный план на его лицо.
— «Что бы ты сказал себе из будущего?» — спрашивает она за кадром.
Он задумывается.
— «Не просри. Потому что в твоей жизни есть она.»
Он выключил видео.
Просто сидел, уставившись в чёрный экран.
И слёзы лились, не останавливаясь.
Он больше не мог держать в себе.
Руки дрожали, грудь сжималась.
Это была не просто ностальгия.
Это была настоящая, живая любовь,
которая кричала изнутри: верни её.
>>>
самая короткая глава,которую я писала(
но ниче страшного,хотите интересный факт?
эту главу я хотела сделать концовкой,так как хотело стекло в конце)
но думаю вы меня засрете за это,поэтому на будущее так сделаю 2 концовки,одна плохая,вторая хорошая))
приятного вам чтения,и не забывайте подписаться,так как после этого фф я планирую написать следующую с кем то из других участников)
я вот еще думаю тт открыть)