And it is a beautiful dream.

(друзья, я немного напутала с именами, на дискотеке с Джейденом был Квинтон!)

Джейден

она говорила в точности как моя мама.
на ее губах заиграла улыбка, а я молчал. я вообще не разговорчивый, особенно если под завязку накачался «Джеком Дэниелсом», и совершенно не горю желанием заниматься светской болтовней с незнакомой девчонкой в четыре часа утра на холодном брайтонском пляже.

– я слышала о тебе, – сообщила она.
я снова уставился на море: вдалеке шли корабли, их огни то вспыхивали, то гасли, словно крошечные светлячки. я безрадостно рассмеялся. просто отлично: очередная девица вознамерилась подцепить знаменитого диджея.

– повезло тебе, – проворчал я и глотнул виски. по горлу разливалось привычное обжигающее тепло. вот бы эта курица свалила куда подальше или, по крайней мере, оставила попытки меня разговорить. голова и так раскалывалась от шума.

– не сказала бы, – возразила девушка.
я посмотрел на нее, озадаченно хмурясь. она сидела неподвижно – колени подтянуты к груди, подбородок упирается в скрещенные на коленях руки – и смотрела на волны.

одеяло сползло с ее плеч, открыв моему взору знакомое фиолетовое платье. не поднимая головы, девушка слегка повернулась и посмотрела в мою сторону. меня окатила волна жара. девица оказалась прехорошенькая.

– я слышала о тебе, Джейден Хосслер. – она пожала плечами. – решила достать билет и посмотреть, что ты из себя представляешь, прежде чем вернуться домой.

я зажег вторую сигарету, и девушка сморщила нос – явно не любила запах дыма.
ну, ей же хуже. не нравится – пусть идет в другое место. насколько я помню, Англия – свободная страна. девица не двинулась с места и ничего не сказала.
я поймал на себе ее пристальный взгляд. она прищурила карие глаза, так, словно изучала меня, хотела прочесть то, что я прятал ото всех.
никто и никогда не смотрел на меня так близко, ведь я не давал людям такой возможности. отлично чувствовал себя на сценах в клубах, потому что остальные люди находились далеко внизу, на танцполах, и никто не видел настоящего меня. от пристального взгляда этой девушки мурашки побежали по коже.
ничего подобного мне сейчас не нужно.

– мне сегодня уже отсосали по полной программе, детка. второго раунда не требуется.

девушка захлопала глазами, и в свете восходящего солнца я заметил, как покраснели ее щеки.

– твоя музыка бездушна, – выпалила она.
от неожиданности я замер, успев затянуться сигаретой. что-то в ее словах задело меня, достало до печенок, но я подавил это новое чувство, постарался нырнуть в привычное оцепенение.
затянувшись, я небрежно обронил:
– неужели? ну, что поделаешь.

– я слышала, будто ты становишься мессией, когда поднимаешься на сцену, но вся твоя музыка искусственна – просто повторение скучных ритмов.

я засмеялся и покачал головой. девушка посмотрела мне в глаза.

– это же электронная танцевальная музыка, а не симфонический оркестр. – я развел руками. – ты же сама призналась, что слышала обо мне, знаешь, какие треки я запускаю. чего ты ожидала? Моцарта? – я покосился на ее телефон, из которого по-прежнему доносился проклятый концерт.
я снова откинулся назад, упершись в песок ладонями, удивляясь самому себе. когда я в последний раз беседовал с кем-то так долго? я затянулся, выдохнул дым.

– и выключи наконец эту штуку, а? кто в здравом уме идет на дискотеку послушать диджея, а потом отправляется на берег моря, слушать классическую музыку?

девушка нахмурилась, но музыку выключила. я упал спиной на холодный песок и закрыл глаза. волны с тихим шуршанием наползали на берег, и моя голова заполнилась бледно-зеленым цветом. я слышал, как девушка пошевелилась, и понадеялся, что она сейчас уйдет, но, увы, она села рядом со мной. мой мир потемнел: я начал потихоньку отключаться из-за виски и привычного недосыпа.

– что ты чувствуешь, создавая свою музыку? – спросила девушка.
причина, по которой она решила, что сейчас самое время для маленького интервью, осталась за рамками моего понимания. и все же я с удивлением услышал собственный голос:

– я не чувствую.

девушка молчала, и тогда я приоткрыл один глаз
и взглянул на нее. она смотрела на меня сверху вниз. никогда еще не встречал девушку с такими большими карими глазами. темные волосы, собранные в хвост, гладкая кожа, пухлые губы.

– тогда проблема именно в этом. – она улыбнулась очень грустной улыбкой. с жалостью. – музыку должен прочувствовать и создатель, и слушатель. каждую ноту нужно пропустить сквозь призму чувств.

какое-то странное выражение появилось на ее лице, но что оно означало, я, хоть убей, не понимал.
каждое слово ранило меня, как острый нож. я не ждал такого жесткого комментария и уж тем более не думал, что после него в сердце возникнет такая тупая боль, словно эта девица взяла мясницкий нож и располосовала мою душу.
меня так и подмывало подняться и сбежать, вырвать из памяти ее оценку моей музыки. однако вместо этого я принужденно засмеялся и выплюнул:

– отправляйся домой, крошка Дороти. иди туда, где музыка что-то значит и где ее чувствуют.

– Дороти была из Канзаса. – девушка отвела взгляд. – а я – нет.

– ну, так и катись туда, откуда приехала! – рявкнул я. потом демонстративно скрестил руки на груди, уселся поудобнее и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на пронизывающий холодный ветер и ее слова, засевшие глубоко в сердце.
я никогда и никому не позволял так себя доставать. и больше не позволю. мне просто нужно немного поспать. мне не хотелось возвращаться в дом матери в Брайтоне, а до моей лондонской квартиры довольно далеко. так что оставалось надеяться, что копы не найдут меня здесь и не прогонят с пляжа пинками.

не открывая глаз, я сказал:
– спасибо за полуночную критику, но мне всего девятнадцать, а популярность моя растет как на дрожжах, и лучшие клубы Европы стоят в очереди, умоляя выступить на их сценах, так что, думаю, я проигнорирую твое всеобъемлющее заключение и продолжу наслаждаться этой дерьмовой жизнью.

девушка вздохнула, но ничего не сказала.
когда я снова пришел в себя, мне в глаза бил яркий свет. я вздрогнул: над морем кружились стаи чаек, их пронзительные крики били по ушам. я сел и оглядел пляж; солнце стояло высоко в небе. я провел рукой по лицу и застонал: голова трещала от похмелья. в животе заурчало – мне срочно требовался добрый английский завтрак, в котором обязательно будет присутствовать большая чашка черного чая.
я встал, и что-то упало с коленей на песок: у моих ног лежало одеяло.
то самое одеяло, в которое вчера ночью куталась американка в фиолетовом платье.
подобрал его и ощутил легкий аромат, сладковатый и соблазнительный. я огляделся: девушка исчезла.

она оставила свое одеяло. нет, она меня им укрыла.
..«твоя музыка бездушна».

при воспоминании об этих словах внутри все сжалось, поэтому я выбросил их из головы, как поступал со всем, что заставляло меня чувствовать, закопал неприятное воспоминание
поглубже.
и потащил свою задницу домой.

***

Университет Джефферсона Янга,
Южная Каролина.
три месяца спустя....

я постучал в дверь.
мне никто не ответил.
тогда я бросил сумку на пол, повернул дверную ручку и вошел. одну стену комнаты полностью закрывали плакаты: афиши музыкальных групп, рисунки, картинка с Микки-Маусом, бледно-зеленый трилистник – чего тут только не было. никогда не видел такого разнообразия тем.

на кровати уже кто-то успел поваляться, вероятно, не большой любитель порядка: скомканное черное одеяло лежало кое-как. на маленьком письменном столе возвышалась гора пакетов из-под чипсов, присыпанная смятыми обертками от шоколадных батончиков. на подоконнике пестрели разбросанные тюбики с краской и кисти.
я, конечно, тоже порядочный грязнуля, но не до такой же степени.

слева стояла вторая кровать, предположительно моя. опустив переполненную сумку на пол, я с наслаждением улегся. кровать оказалась маленькой, и мои ноги почти свисали с нее. сняв с шеи наушники, я нацепил их на голову.
смена часового пояса не прошла бесследно, вдобавок ныла шея – затекла, пока я спал в неудобной позе во время перелета.
не успел я включить музыку, как дверь распахнулась, и в комнату влетел высокий парень с белокурыми, всклокоченными волосами. на нем были бермуды и майка.

– ты здесь! – провозгласил он, уперся ладонями в колени и попытался отдышаться.
я лишь вопросительно приподнял бровь. парень вскинул вверх руку, призывая меня подождать, потом шагнул ближе и протянул открытую ладонь. с неохотой я ответил на рукопожатие.

– ты – Джейден Хосслер, – сообщил мне этот удивительный человек.

я рывком поднялся и спустил ноги с кровати. незнакомец ухватился за стоявший возле стола стул, вытащил его на середину комнаты и сел, положив руки на спинку.
– а я – Купер Нориега, твой сосед по комнате.

я кивнул, потом указал на его половину комнаты.

– декор у тебя очень... эклектичный.
Купер подмигнул и широко улыбнулся. я не привык, чтобы люди так улыбались. никогда не понимал эту моду лыбиться по поводу и без.

– полагаю, это определение можно считать комплиментом. – он встал со стула. – пошли.
я почесал затылок и тоже поднялся.

– и куда, скажи на милость, мы идем?

Купер рассмеялся:

– черт, придется мне привыкнуть к твоему акценту, старина. местные девчонки придут от него в буйный восторг. – он подтолкнул меня локтем в бок и поиграл бровями. – как и от возможности пообщаться со знаменитым диджеем. небось красотки ломятся к тебе в постель толпами, а?

– не жалуюсь.

парень положил руки мне на плечи и проникновенно сказал:

– до чего же ты счастливый засранец! научи меня своим уловкам! – он зашагал к двери. – вперед! Купер Нориега устроит тебе фирменную экскурсию по Университету Джефферсона Янга.

я посмотрел в окно, на внутренний двор. солнце припекало по-летнему. в Англии, откуда я приехал, такая жара в диковинку. строго говоря, моя родина – это Южная Каролина: моя мама оттуда, но я совершенно не помнил то место. мы переехали в Соединенное Королевство, когда мне было всего семь недель от роду. я мог бы стать урожденным американцем, но в итоге был британцем до мозга костей.
– почему бы и нет? – сказал я, и Купер повел меня на экскурсию.

покинув комнату, мы пошли по коридору; почти все студенты, мимо которых мы проходили, здоровались с Купером. мой новый сосед по комнате хлопал ребят и девушек по протянутым ладоням, обнимал знакомых, подмигивал направо и налево. некоторые парни провожали меня странными взглядами: одни явно пытались сообразить, где видели меня прежде, другие сразу узнавали.

и вновь все без исключения здоровались с Купером. на меня откровенно таращились. наверное, все эти ребята вдруг почувствовали, что перенеслись из второсортного колледжа в первоклассный иностранный университет.

– это двор. тут можно болтать, прогуливать занятия и все такое прочее, – объявил Нориега.

я проследовал за ним в кафешку, потом – в библиотеку, куда, по словам моего соседа по комнате, студенты наведывались не читать книги, а перепихнуться за стеллажами. наконец мы подошли к машине.

– садись, – предложил Купер.
будучи не в силах спорить, я плюхнулся на сиденье. парень вырулил на дорогу, и мы покинули территорию университета.

– ну что? – спросил он, когда я зажег сигарету и наполнил дымом легкие. я закрыл глаза и выдохнул. чуть не скопытился за девять часов без никотина.– поделись, Джейден,– попросил Куп.

я передал ему сигарету, опустил стекло и стал смотреть на спортивные площадки и небольшой стадион для американского футбола.

– ну что? – повторяет он. – я так понял, тебя сюда затянуло имя Льюиса, и все же жизнь-то твоя и так, считай, сложилась, а?

я откинул голову и слегка повернулся, чтобы взглянуть на своего собеседника. на руке у него темнела татуировка, нечто вроде звезды. никогда не понимал, как можно ограничиться всего одной. едва сделав себе первую тату, я сразу же договорился о втором визите к мастеру. с тех пор татуировок у меня значительно прибавилось, но останавливаться на достигнутом я не собирался, подсел на это дело основательно.

автомобильные динамики выводили музыку с телефона Купера. тут, как по заказу, заиграл один из моих миксов. парень засмеялся.

– если ты сомневался, то имей в виду: Боженька поддерживает меня, вон, знак подал.

я закрыл глаза, наслаждаясь запахом дыма.

– я отучился год в лондонском универе. все было тип-топ, но мне надоело быть англичанином. Льюис пригласил меня сюда, учиться под своим началом. вот я и приехал.

последовала пауза.

– все равно не понимаю. зачем тебе вообще учиться? карьеру ты сделал, к чему вся эта морока с колледжем?

мне словно нож в живот воткнули, в горле разом пересохло. отвечать я не собирался, поэтому просто сидел, закрыв глаза.

Купер вздохнул:

– ладно, сохраняй налет таинственности. добавим это в тот и без того длинный список твоих достоинств, от которых тащатся цыпочки.
– он пихнул меня локтем. – открывай глаза. как же мне показывать тебе достопримечательности, если ты ничего не видишь?

– можно ограничиться только звуковой частью. коль скоро рот у тебя ни на секунду не закрывается, думаю, ты сумеешь так все описать, что и смотреть не придется.
парень расхохотался:

– и то верно. – он указал вперед – мы въезжали в маленький городишко. – добро пожаловать в Джефферсон. основан в тысяча восемьсот двенадцатом году, население – две тысячи душ. – он повернул, и я предположил, что теперь мы едем по главной городской улице. – тут у нас все, как везде. – сказано это было с чудовищным британским акцентом, очевидно, парень изо всех сил пытался меня развлечь. – «Дэери Квин», «Макдоналдс» и все такое. пара деревенских баров, несколько мелких закусочных. кофейня – там проходят неплохие музыкальные вечера, если хочешь взбодриться, их организует какой-то местный талант. – еще мы проехали мимо кинотеатра на четыре зала и каких-то сувенирных лавочек для туристов, пока наконец не добрались до Амбара. снаружи – сарай сараем, как и описывал Куп, вот только он обещал, что внутри все по первому классу, не хуже, чем в клубах на Ибице. мне случалось выступать в клубах Ибицы, и я сильно сомневался, что в Амбаре все на таком же уровне. с другой стороны, здесь можно играть, а это уже что-то, принимая во внимание общее состояние городка.