Музыкант и художник (ЧИТАТЬ ПОСЛЕ НАСЛЕДНИКА)

Снежные горы большого хребта, раскинувшиеся по просторам, мирно спали среди безмолвной ночи. Никакой метели, даже едва уловимого ветерка не пробегало по возвышенностям, что было большой редкостью. Лишь тишина и огромная полная луна, гордо наблюдающая за своими владениями.

Верхушки елей были присыпаны крупными снежными шапками, они стойко возвышались над сугробами и небольшими скалами. В лесу не были ни души, свежий, только день назад выпавший, снег был совсем нетронут и поблескивал в ледяном свете.

Одна из еловых веток внезапно дернулась, и кучка снега шлепнулась вниз прямо на белую меховую голову. Горная пушистая овца стряхнула снег, пережёвывая свежие зеленые иголки и оглядываясь по сторонам. Услышав тихое блеяние за спиной, она повернулась, все еще довольствуясь весьма поздним ужином. Её детёныш неуклюже барахтался в сугробе. Ягнёнок был еще слишком мал, однако сегодня он впервые собрался полакомиться еловой веточкой, но не смог допрыгнуть и увяз в снегу.

Его мать, оторвав ветку, подошла к своему непутевому малышу и, легонько боднув его головой, помогла выбраться из снежного плена. Ягнёнок тут же вскочил на ножки и отряхнулся. Увидев свежую и ароматную еловую ветку, которую перед ним в зубах держала мать, он потянулся к ней, чтобы, наконец, поесть.

В один миг ее шерсть на ее лице окрасилась в бордовый, и она дернулась, увидев стрелу в голове ягнёнка, что упал замертво, даже не успев закрыть глаза. Встрепенувшись и выронив ветвь, она отскочила и заблеяла. Затем медленно подошла и понюхала его, ткнувшись носом.

Услышав хруст веток, овца попятилась назад и сбежала, спрятавшись за деревом. Спрыгнув с дерева, парень в темном капюшоне повесил лук на плечо и размял руки. Подойдя к тушке детёныша, он вынул стрелу и убрал в колчан. Затем парень достал веревку, связал его и повесил на другое плечо.

Обернувшись, он увидел овцу, что глядела на него из-за ели, но она тут же убежала.

Вздохнув и выпустив облачко пара, парнишка медленно поплелся в сторону города. Вскоре добравшись до деревянной изгороди, он отодвинул доску и пролез снизу, а затем вернул все, как было.

Город все еще спал, было даже не раннее утро. Стражников вокруг не было, они почти не заходили в этот район. Угольник. Это считалось чуть ли не помойкой, опухолью королевства, на которую никто не обращал внимания. Бродяги, пьяницы, воры, вот кто населял это место в основе своей. Снег здесь был не такой белый, как в лесу. Все из-за печей, дыма и шахтёров.

Парень медленно добрел до небольшого дома, стоявшего у самой изгороди. В окне горел теплый свет, а из трубы облачками выпрыгивал дым.

Стряхнув с себя остатки снега, он потоптался на пороге и почти неслышно вошел. Прихожая, если ее можно было так назвать, была очень маленькая, места хватало лишь на покосившийся шкаф и некое подобие коврика, чтобы не разносить грязь по дому.

Парень облегченно выдохнул, запер дверь и снял капюшон. Из комнаты, где виднелся свет, выглянула девочка.

— Роут! - радостно прошептала она. - Ты уже дома! И охота удалась!

— Ага, - устало, но с улыбкой, ответил парень. - Отец дома?

— Эм... Да... - кивнула она, выражение её лица тут же сменилось на напряженное. - Так что надо бы мне быть потише...

Роут закивал и прошел на кухню. Положив тушку на стол, он снял лук и колчан.

— Опять маленький? - вздохнула девочка. - Не жалко тебе его?

— Рани, - ответил Роут тихо. - Убей я его мамку, он бы все равно умер один. К тому же... Мамку я бы не дотащил, она здоровенная.

— Ладно, - Рани поджала губы, развязывая верёвки на ягнёнке. - Наверное, ты прав. Иди и спрячь мамин лук. Дальше я сама.

Роут отошел в спальню. В комнате было чисто, стояла большая кровать и тумбочка, а у стенки - шкаф с разными куклами и фигурками из дерева, которые Роут смастерил для младшей сестры. Правда времени поиграть ими у нее становилось все меньше, к тому же она, как ему показалось, уже выросла из них.

Ранелии было уже целых тринадцать лет. Она была не слишком высокая, но все же выше своего старшего брата, который отказывался принимать этот факт, делая вид, что это из-за волос она выглядит выше. Телосложение у нее было довольно крепкое, кое-где даже проглядывали мышцы от частых тренировок в стрельбе. Две толстые каштановые косы всегда болтались за ее спиной, а зеленые глаза отливали чем-то темпым, возможно даже летним. Роут не знал, как выглядит летняя трава, но цвет глаз маленькой Ранелии, он был готов поклясться, идеально бы подошёл для самого летнего и зелёного дня.

Подойдя к небольшому уголку, Роут отодвинул длинную потрёпанную занавеску. Там находился небольшой закуток, который он считал своей комнатой. Малюсенький шкафчик в одном углу, и гамак во втором. Достав пару гвоздей из стены, он вытащил доску и убрал туда лук с вырезанной буквой "М" и колчаном. Этот лук достался ему от мамы, которую звали Мария. Это в общем-то все, что Роут знал о ней, не считая нескольких слов от местных жителей. Они рассказывали, что она была нежным и лучезарным ребенком, которому не повезло покинуть этот мир до восемнадцатилетия.

Мария умерла вскоре после рождения Ранелии, а лук они нашли еще детьми. И от Андри, владелицы местной таверны, узнали, что он принадлежал их маме. Иногда Роут рисовал её портреты, пытаясь представить, как она выглядела, но он всегда делал ее похожей на Ранелию. Он был слишком маленьким, чтобы запомнить её лицо.

Там же в тайнике лежали кусочки угля и небольшой альбом с пергаментом. Туда же он убрал осколок драконьей чешуи, что своровал давным-давно из богатого района, где этими кусками были вымощены даже дорожки, лишь бы ноги богачей не узнали что такое холод. Именно благодаря ему Роут почти не мёрз на охоте.

Спрятав свое тайное место, он переоделся в домашние серые штаны и серую водолазку, а затем убрал каштановые волосы, что доставали ему до плеч, в пучок. Ранелия давно успела растопить печь к приходу брата так, что в доме было почти что жарко.

Вернувшись на кухню, он застал, как Ранелия уже освежевала ягнёнка и занималась мясом.

— Шкура целая? - спросил Роут.

— Да, я все делала как ты учил. В который раз, - улыбнулась девочка. - Чего ты вечно спрашиваешь? Я сама справляюсь.

— Угу, - парень осмотрел белоснежную шкурку, выпачканную в крови в некоторых местах. - Чего хочешь? Варежки?

— Ещё одни? - хихикнула она. - У меня и так четыре пары.

— Носки?

— Я не знаю. У меня их полно. Можем продать. Отнеси Андри в таверну, отсыплет пару луняш.

— За такую мелкую шкуру? Вряд ли, - он пожал плечами. - Скорее штук восемь бронзы.

— Ладно те, после моей разделки она нам и целое солнышко дать может, - Ранелия провернула нож в руке. - Ты ток посмотри как ровно получилось!

Усмехнувшись, Роут уселся на скамью за стол. Его всегда умиляло, как Ранелия называет монетки. Бронзовые - звездули, серебрянные - луняши, а золотые - солнышки. Все из-за выгравированных символов звезды, луны и солнца.

— У тебя были дела сегодня, кажись? - спросила сестра, разделывая мясо.

— А, да-да, - закивал Роут. - Но это позже...

— Так куда ты пойдешь? Ты так и не сказал.

— Не столь важно.

— Секретничаешь, значит. Ясно-ясно.

— Ох, пойду искать места получше, чтобы своровать чего. Довольна?

— Да. Скоро ведь день рождения принца Ульрика. Снова пойдешь на площадь, чтобы украсть цацек? Хм... А в этом году ему сколько..?

— Шестнадцать, - сразу же ответил он.

— Скоро ты его уже догонишь. И тебе можно будет присвоить кристалл.

— Угу, было бы что присваивать.

— Так укради? Там явно будет знать.

— Я же тебе уже говорил, - вздохнул Роут. - От кристалла нету толку, если у него уже есть хозяин.

— Да-да... Верно, - буркнула Ранелия. - Зато только представь... Как бы тебе было бы хорошо с ренегерацией.

— Регенерацией, - поправил он, задумавшись. - Угу, неплохо, наверное.

— Да отлично, - возмутилась она. - Это нечестно, что эти вышки ходят с камнями, а им они даже не нужны. Просто красуются.

Роут пропускал её слова мимо, лишь кивая.

— Но вот принцу Ульрику можно, - мечтательно вздохнула Рани. - Он такой красивый... Я бы за такого даже замуж вышла.

— Угу-у-у... - протянув, улыбнулся Роут, а затем прокашлялся и сменил выражение лица на почти что каменное и даже недовольное. - Кхм. Эм... Да толку, что красивый? Кому красота вообще пригодится? Отправь его на охоту... И что? А н-ничего! Пф. Эм... Тебе толковый мужик нужен, с руками там... Сильными... Вся херня. Смекаешь? Да и маленькая ты ещё, чтобы думать про мужа.

— Ладно-ладно, - засмеялась Ранелия. - Чё это ты так?

— Да ничё. Режь давай. Надо поесть до того, как батя проснётся и свалить.

Закатив глаза, Ранелия пожала плечами.

Быстро приготовив мясной суп с горсткой приправ и одной картофелиной, которую Роут украл на рынке на днях, они позавтракали, спрятали остатки мяса и вышли из дома, собрав сумки.

— Чё эт ты с собой взял?

— Книжку одну, - ответил Роут. - По алхимии. Продам, может, кому. Я все равно все оттуда уже выучил, да и ты тоже.

Добравшись до таверны "Дохлый конь" они остановились у входа, чтобы Ранелия как обычно погладила огромный череп коня, что висел на заборе.

— Всё же странное название, - подметил Роут, хмыкнув. - "Дохлый конь". Будто от выпивки Андри копыта откинуть можно.

Роут усмехнулся и легонько ткнул её локтем.

— Да уж, - Ранелия заулыбалась. - Ну, нам было бы лучше, будь это правда. Папаша же тут бывает чаще, чем дома. И это тоже к лучшему.

Они тихо посмеялись и вошли.

Таверна "Дохлый конь" принадлежала женщине по имени Андрианна Лаваль, её ей на свадьбу подарил муж, господин Рейнар Лаваль.

Рейнар был достаточно богатым человеком в Угольнике, любящим свою жену так же сильно, как и молчать. Роуту нравилось, что Рейнар предпочитал словам - дело, и брал с него пример.

— О, это же мои дорогие Роутен и Ранелия! - восхищенно воскликнула крупная женщина в пышном светло-сиреневом платье.

Ее рыжие волосы были убраны в огромные косы, которыми, как казалось Роуту, можно и человека насмерть забить.

Рядом стоял ее муж, огромная гора мышц, короткие каштановые волосы и длинная борода. Роуту думалось, что Рейнар может поднять лошадь и затащить на второй этаж этого дома. Завидев паренька, мужчина тихо хмыкнул и кивнул, в знак приветствия, не поднимая бровей, из-за чего казалось, будто бы у него и глаз даже не было. Роут тоже кивнул ему, а затем обратился к Андри.

— Роут, - напомнил он. - Просто Роут.

— Да-да, - она потрепала его по голове. - Рани, как твои дела, милая?

— Все хорошо, Андри, - хихикнула девочка, скидывая с плеч меховой плащ, который взял Рейнар.

— Я заберу тебя к вечеру, - сообщил Роут. - Ни с кем не раз...

— Ни с кем не разговаривать просто так, не улыбаться мужчинам, не трогать мужчин. Да-да, - усмехнулась девочка, надевая протянутый Андри фартучек. - Роут, я на кухне работаю, ты не забыл?

— Я не забыл, и ты не забывай правила, - он недовольно скрестил руки на груди.

— Девочку не тронут, - тихо проговорил Рейнар и ушёл на кухню.

— Вот именно! - согласилась Рани. - И я уже большая!

— Ты будешь большая, когда я скажу, ясно?

— Да я уже толще тебя ваще-то, - обиженно хмыкнула она. - У меня ляжки почти как твоя талия! И к тому же я выше.

— Это да, - Андри хлопнула Роута по плечу, и парнишка пошатнулся. - Тощий, как щеночек. Ты вообще ешь, малыш Роут? Такая кроха!

— Ем, - Роут поджал губы. - Все, я ушёл.

Выйдя из таверны, он недовольно ощупал свои руки через толстую одежду.

— Вырасту ещё, - проворчал он.

Город начал медленно встречать утро, люди лениво выходили из своих теплых домов навстречу не особо доброжелательному холоду своего королевства Монтистен.

Все шли как обычно, мужчины - в шахту, женщины - на рынок. Роут задумался о том, как глупо было и нечестно добывать золото, которое отправлялось в центральный район. Район, где жили блестуны. Так их звала Рани, ведь все люди там были увешаны украшениями даже поверх зимней одежды.

— Эй, отвали! - донесся девичий голос до его уха, и Роут повернулся.

Он заметил, как в переулке довольно крупный парень в обносках зажал девчонку с чёрными волосами.

Подойдя ближе, он толкнул его.

— Чё на мелких прёшь? - хмыкнул Роут.

— А ты чё? Не мелкий? - усмехнулся незнакомец. - Я видел, как эта малявка вынесла из магазина моего отца пучок яркоцвета. Воровка!

Роут взглянул на девочку.

— Давай обыщем. Ишь чего, воровать вздумала шпана, - предложил Роут.

Та поджала губы и хмыкнула.

— Ты больше, так что ты её держи, а я обыщу, - сказал Роут.

Громила схватил девчонку за руки, а Роут принялся осматривать ее карманы. Прошерстив все, он пожал плечами.

— Ничего. А тебе не показалось?

— Хм, - парень хмыкнул. - Да видел... Вроде... Ну-ка, дай-ка я обыщу сам.

Он сделал все то же самое, что и Роут. И остался ни с чем.

— И правда нет, - он почесал затылок и тупо уставился на снег. - Хер с ней, показалось видать. Но только сунься в лавку моего бати, ясно?

— Ясно, - стиснув зубы выдавила девочка.

Здоровый парень удалился, и Роут, проводив его взглядом, достал из своего рукава маленький пучок трав. Девочка тут же его выхватила, недоверчиво оглядывая Роута.

— Ты как его вытащил? - спросила она.

— Мастерство рук, - захихикал он, пошевелив пальцами. - Воруй, когда никто не видит. Златоцвет от температуры. Болеет кто у тебя?

— Нет. Я для себя. Для зелья.

— Зелья? - Роут почесал подбородок.

— Угу.

— Ты ведь не с Угольника?

— Нет. Я в этом районе не живу. Я с другой стороны.

— Решила своровать тут, чтобы в домашнем проблем не было?

— Угу, - девочка спрятала пучок в карман. - Хочу сварить зелье на потом. Лекарство. Только пропорций не знаю, придется наугад. Надеюсь хватит на пару попыток. Я алхимией занимаюсь.

— О, - Роут опомнился и полез в сумку. - Вот тебе, держи. Алхимический справочник. Там есть все, что нужно.

— У меня денег, - она отвернула голову.

— Да бери за так. Вдруг станешь лучшей мастерицей по алхимии, - улыбнулся Роут и сунул ей справочник в сумку. - И твой дар поможет кому. Это же хорошо. Бери.

— С-спасибо, - девочка потерла нос и прикрыла сумку.

— Как звать?

— Элодея, - ответила она. - А тебя?

— Роут.

— Ну, эм... Спасибо, Роут. Я пойду. Вряд ли свидимся, я живу далеко. Сюда соваться не стану. Пока.

— Пока. Удачи, Элодея, - он помахал ей рукой на прощание и пошёл по своим делам.

***

Еще даже свет не успел проникнуть в окна белоснежного дворца, как слуги уже мельтешили на кухне, готовясь к праздничному ужину в честь дня рождения его Высочества, принца Ульрика. Пусть праздник будет через две недели, но необходимо было все организовывать заранее, давая дегустировать новые блюда, чтобы принц выбрал то, к чему у него будет лежать душа. И конечно же минимум тридцать вариантов торта, с самыми разными начинками и украшениями.

Строго одетый в рубашку, жилетку и брюки мужчина спешил с подносом наверх, в королевские покои. За ним волочилась женщина в платье и фартуке.

— Кажется... Я же три ложки положила? Больше было похоже на две с половиной... - запыхавшись бормотала она. - М-может... Переделать?

— Успокойся, - шикнул мужчина. - Он все равно не заметит.

— Ты же знаешь, какой он перед праздниками! - громко зашептала она. - Ему невозможно угодить!

Они добрались до двери, украшенной узорами из чистого серебра.

— Он проснулся, кажется, - женщина приложила ухо к двери.

Тихонько кашлянув в рукав, мужчина постучался.

— Ваша Светлость, завтрак.

— Войдите, - донесся сонный и весьма недовольный голос.

Отворив дверь, он зашел и поставил поднос на стол. В невероятно огромной комнате стояло множество самой разной мебели, столик с парфюмерией и косметикой, несколько шкафов с дорогой одеждой, огромная кровать с серебряным обрамлением и белым постельным бельем, где еще нежился принц, которого было не видно за белоснежными занавесками.

— Кто позволил... Меня будить так рано?! - принц подскочил и уселся на кровати.

Мужчина глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

— Ваша матушка велела вас поднять, - спокойно ответил он. - Принц Ульрик, ваш завтрак.

— Я не буду вставать! - воскликнул он. - Я не хочу!

— Мне позвать вашу матушку, ваша Светлость, чтобы вы с ней обсудили ваш режим сна?

— Нет! - он смахнул длинные чёрные волосы с плеча. - Где мой завтрак?! Почему так долго?! Почему я должен ждать?!

— Ваш завтрак стоит на тумбе возле кровати, мой принц.

— Я и без вас вижу! - он слез с кровати.

Взяв в руку чашку чая, он отпил, отогнув мизинец, и поморщился.

— Проклятье, она и правда положила не три, - едва слышно зашептал мужчина под нос.

— Здесь что... Две с половиной ложки? - улыбнулся Ульрик и захлопал глазами. - Только... Две... С половиной? Когда я пью с тремя?!

— Прошу прощения, Ваша Светлость, я велю переделать и...

— ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ЖДАТЬ?! - он плюхнулся на кровать и скрестил руки на груди. - ВЫМЕТАЙСЯ И ПРИНЕСИ МНЕ ЗАВТРАК, КОТОРЫЙ Я ХОЧУ! ЖИВО!

— Как пожелаете, мой принц, - он поклонился и поспешил уйти.

Ульрик недовольно оглядел чашку и вновь встал. Его рука затряслась, и в тот же миг чашка со звоном была разбита о стену. Подойдя к окну, он распахнул занавески, впуская ледяной зимний свет в комнату.

— Все приходится делать самому! - рассерженно воскликнул он, вновь убрав волосы с плеч.

Подол длинного голубого халата волочился за ним, словно хвост ваяны, когда он, развернувшись, пошел к двери, что вела в его личную ванную комнату.

Ванная была белее даже снега на горных вершинах. Ульрик встал на коврик и легко скинул с себя шелковый халат.

— И ванну не набрали! - он с особой силой провернул кран, и оттуда хлынула горячая вода.

И ему было все равно, что обычно он завтракал и только после шёл в ванну, все равно, что служанка уже сломя голову бежала в его покои, чтобы подготовить ванную комнату.

Дождавшись, пока вода наберется, он осторожно улегся и выдохнул. Приложив пальцы к виску, он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Закинув ногу на ногу, Ульрик постарался расслабиться и подумать о чем-либо другом, помимо будущей коронации, но мысли о ней вытеснили из его головы абсолютно все.

Этой ночью Ульрику плохо спалось из-за мыслей о празднике, волнение не давало ему сомкнуть глаз, он заснул почти под утро. А Ульрик не любил мало спать. И много спать тоже. Порой ему удавалось находить идеальный баланс, но довольно редко, ведь он было уж очень нежной натурой. Нежной по отношению к себе, конечно же.

Выдохнув, он ушел с головой под воду и вынырнул, убрав капли с лица.

— Коронация, - пробормотал он, убрав волосы назад. - Коронация... Уже через несколько дней... Ох.

Он подпер рукой голову и издал усталый вздох. Потратив некоторое время, чтобы вымыться, Ульрик осторожно вылез из ванны, обтерся полотенцем и надел уже другой халат.

Матушка часто настаивала, чтобы Ульрик не проводил время в ванной комнате один, чтобы прислуги занимались его обтиранием и одеванием, но, как ни странно, Ульрик невероятно ценил время в ванной, чтобы побыть одному. Именно здесь его никто не беспокоил и можно было подумать о своем. Так что он никогда и никому не позволял находиться в его ванной комнате, пока он принимал водные процедуры.

Выйдя из ванной, Ульрик направился уже к другой двери, его личной гардеробной. Войдя, он довольно улыбнулся, оглядывая себя в множестве зеркал, чтобы были расставлены и развешены повсюду. Сбросив с себя халат, он покрутился, оглядывая себя. Ульрик был очень высокий, стройный и подтянутый. На его теле проглядывались мышцы, а длинные ноги делали его еще изящнее, как он считал.

— Что может быть прекраснее мужского красивого тела? - блаженно пролепетал он, глядя на себя.

Высушив волосы, что доходили ему до бёдер, он принялся выбирать наряд.

Пройдясь длинными тонкими пальцами по развешанной одежде, он выбрал на сегодня нежно-голубую свободную рубаху, корсет из светлой кожи и белоснежные штаны.

Затем он оглядел, казалось бы, бесчисленные пары самой разной обуви. Всюду красовались длинные ботфорты на каблуках, их было больше всего. Что, как не они, подчёркивали длинные ноги?

Надев их, он повертелся перед зеркалом и решил дополнить наряд светло-синим плащом.

Вернувшись в свою комнату, он оглядел завтрак, хмыкнул и надел корону, что лежала на небольшой синей подушечке на столе.

Корона была из серебра, с множеством синих и голубых самоцветов, которые подходили к его светло-голубым глазам.

Усевшись на стул перед зеркалом, он подвел чёрным свои глаза, сделав небольшие стрелки, подкрасил из без того длинные ресницы, а затем окунул палец в баночку с ароматным маслом для губ из Ватентиста и, обведя сначала нижнюю, а затем верхнюю губу, он игриво улыбнулся, расправив плечи.

Закончив с утренними процедурами, Ульрик выпрямил спину и вышел из своих покоев.

— Ваша Светлость, - женщина с фартуком, держа в руках поднос, подбежала к нему. - Завтрак!

— Поздно, - он отмахнулся, закатив глаза, и ушёл.

Потягиваясь, он неторопливой походкой брёл по коридору и зевал. Все же стоило выпить настойку перед сном, чтобы он продлился чуть дольше, чем едва ли треть ночи. Ульрик зашел за угол и почувствовал небольшой удар по ногам, заставивший его опустить голову.

— Ой! - ребенок с красными волосами пискнул, потирая лоб.

— Дэвин, - принц потрепал его по голове. - Ты почему опять носишься по дворцу? Матушка не говорила тебе, что можно пораниться?

— Принц! - ахнул мальчик, хлопая большими голубыми глазами.

— Дэвин! - донесся мягкий, но обеспокоенный голос. - Дэвин!

Взяв малыша на руки, Ульрик повернулся в сторону зова.

— Доброе утро, господин Вильгельм, - поздоровался он, с нежной улыбкой оглядывая придворного алхимика.

— Ваша Светлость, - парень, запыхавшись, поклонился. - Доброе утро. С наступающим днем рождения.

— Благодарю, - он мягко склонил голову. - Кажется, вы кого-то искали?

Ульрик кивнул на ребенка.

— Дэвин, - спокойно сказал Вильгельм, убирая светло-каштановый хвост с плеча. - Пойдем.

— Я не хочу! Нет! Не буду!

— Дэвин, - Вильгельм протянул руки, но малыш прижался к принцу.

— Нет!

— Дэвин, это маленький укол для того, чтобы ты больше не болел, - отец потер висок. - Мама с тобой побудет.

— Мама тоже? - Дэвин осторожно повернул голову.

— Да-да, пойдем.

Он взял сына на руки и облегченно вздохнул.

— Вы уж простите, - Вильгельм неловко усмехнулся и пожал плечами. - Дети.

— Ничего страшного, - засмеявшись, ответил Ульрик. - Когда-нибудь подобное будет ждать и меня.

Принц замолк, не замечая, насколько натянутой была его улыбка.

— Дети, - он снова заговорил, но интонация была скорее неуклюжей.

— Принц тоже пойдет, - вдруг сказал Дэвин и протянуло ему крошечную ладошку.

Вильгельм сглотнул, недоуменно на него уставившись.

— С-сынок, нет. У принца есть дела.

— Вообще-то, - Ульрик тихонько кашлянул в кулак. - У меня на это утро дел совсем и нет. Я с удовольствием составлю компанию Дэвину, если это прибавит ему смелости.

— Ох, в-вот как... - Вильгельм захлопал глазами. - Что ж, не смею отказывать.

Пока они направлялись в лазарет, Ульрик задумчиво разглядывал, как Дэвин сидел на руках отца. Ульрик довольно часто проводил время с семьёй Шайнов, ему среди них было... Уж очень спокойно. Молодой Вильгельм был его учителем, обучал азам алхимии и письму, ведь у него был едва ли не самый красивый почерк во дворце.

Ванесса, его жена и придворная чародейка, уже совсем скоро станет преподавать Ульрику чародейское искусство. Совсем скоро. Вот-вот ему исполнится шестнадцать, и его собственный голубой кристалл - тересприт, станет неотъемлемой частью его жизни. От этих мыслей у Ульрика почему-то начинал болеть живот и дрожать руки. Но он был уверен, такая добрая и вежливая леди, как Ванесса, будет обучать его очень хорошо. Хотя из-за этого ли были его переживания?

Шайны являлись чародейской семьей при королевском роде Брилларов уже далеко не одно столетие. Они всегда находились рядом с престолом, изучали этот мир и помогали королям и королевами в различных делах. По крайней мере это все, что было известно принцу Ульрику. Кто знает, может в будущем он смог бы узнать о них что-то еще, когда станет королём?

Королём. Будущее ему казалось столь предсказуемым и непредсказуемым одновременно. Править Монтистеном должно быть не столь трудно. Просто делать все как матушка и отец. Но он никогда не мог и представить себе свою будущую семью. Каждый раз, когда он пытался вообразить себе своих жену и детей, то у него перед глазами было лишь расплывчатое пятно. Какой же должна быть его жена? Как ни странно, но он довольно редко размышлял об этом. Наверное, красивая? Конечно же добрая... И она точно будет смешной. И еще желательно... Но только желательно! Чтобы ей были интересны его увлечения верховой ездой и шахматами. Кажется, этого было бы достаточно?

Глядя на родителей, он видел союз двух людей, которые правили королевством. Но по каким-то причинам они не проводили друг с другом много времени. Его отец так и вовсе был очень уж молчаливым и тихим, когда матушка - полная его противоположность. Ульрик однажды спросил у нее, почему они решили быть вместе? На что матушка ответила: "Твой отец был из хорошей семьи, поэтому я выбрала его."

Ульрик сделал вид, что все понял, но он ничего не понял. Неужели этого было достаточно? Ну, раз матушка сказала, что да, значит так оно и есть. И незачем ему тратить время на такие мысли.

Хотя... Любовь... Ульрик знал, что его будущая супруга будет любить его. И он будет любить её. Но он совершенно не мог представить, что именно должно было привести его к этому. Они, наверное, могли бы разговаривать друг с другом... Вместе смеяться, вместе проводить свободные дни... И каким-то образом влюбиться? Но сможет ли он без слов понять, что она его любит? Или что он любит её? В книжках пишут про внезапное осознание, про трепет в животе, но Ульрик никогда их не испытывал, хоть и прочитал множество романов, но почему-то ни в одном не нашел хотя бы отдаленно похожую на его будущую жену героиню.

— Пришли, - вдруг сказал Вильгельм, оторвав принца от размышлений.

Зайдя внутрь лазарета, Ульрик слегка вздрогнул. Нет, он вовсе не боялся, просто...Вы вообще видели эти белые стены? Лекари говорят, что белый цвет успокаивает людей, но, как считал принц, этот цвет разве что резал глаза. Сразу было видно, здесь происходят болючие уколы. Когда он был маленьким, то часто болел, и ему приходилось нередко делать инъекции.

— Ваша Светлость? - окликнул его Вильгельм. - Вам нехорошо?

— Нет-нет, что вы, - улыбнулся он. - Всего лишь детские воспоминания.

— Наконец-то, - отодвинув шторку, показалась высокая девушка с пухлыми губами и ярко-зелеными глазами.

Ульрик оглядел ее две огромные косы и улыбнулся. Он помнил, что маленький любил смотреть, как ей их заплетают, ведь его частенько оставляли с Ванессой поиграть. Разница в возрасте у них была не столь огромной, но все же она казалась ему старше минимум на десять лет, а не на пять. Ульрик всегда видел в ней мудрую наставницу, нежели кого-то близкого к своему возрасту.

— Доброе утро, госпожа Ванесса, - мягко поздоровался Ульрик.

— Ох, мой принц, - она тут же легко поклонилась. - Доброе утро. С наступающим вас днем рождения. Вы к нам какими судьбами?

— Благодарю. Маленький будущий чародей великодушно попросил меня побыть с ним во время укола, - хихикнул принц. - Разве мог я отказать?

— Проказник, - Ванесса подошла ближе и нежно потрепала сына за маленький носик.

Дэвин, сидя у принца на коленках, весьма стойко перенес одно из самых страшных событий в его жизни. И вот он уже был у матери на руках с леденцом в виде дракона.

— Что нужно сказать принцу Ульрику? - спросила Ванесса.

Дэвин изумленно захлопал глазами, а затем смущенно протянул ему леденец.

— Хотите? - спросил он робко.

Ульрик прикрыл ладонью рот, хихикая.

— Дэвин, - засмеялся Вильгельм. - Нужно сказать "спасибо".

— А... - ахнул малыш. - Спасибо.

И принялся дальше пытаться отгрызть дракону рог.

— Пожалуйста, - Ульрик снова потрепал его по голове.

Он никогда не упускал возможности посидеть с маленьким Дэвином, он даже читал ему книги и играл, хотя Шайны уверяли, что это вовсе не обязательно.

В дверях лазарета появился мужчина, облаченный в серебряные доспехи.

— Ваша Светлость, - он широко улыбнулся с поклоном. - Доброго вам утра. Время для дообеденной прогулки.

— Капитан Свен, - Ульрик заправил прядь за ухо. - Доброе утро.

Капитан королевской стражи был высок, но на целую голову ниже принца. Его огненно-рыжые волнистые волосы ложились ему на плечи, словно львиная грива. Все дамочки во дворце постоянно бегали за ним повсюду, лишь бы посмотреть на столь прекрасного мужчину. Даже отсюда Ульрик смог разглядеть пару девиц вдалеке за углом, которые украдкой поглядывали на капитана. В какой-то степени Ульрику было даже обидно. Вообще-то принц здесь он, и смотреть нужно было на него.

Забыв про то, что он даже не позавтракал, Ульрик направился на прогулку с капитаном и его отрядом, которые каждый раз сопровождали его ради безопасности.

***

Едва ли не соскользнув с крыши, Роут облегченно выдохнул, глянув вниз. Второй этаж - не то, что бы высоко, но упасть снова ему не хотелось. Тогда он едва не сломал ногу, пришлось отдать часть накопленных на лекарства. Роут вовсе не хотел рисковать, но ничего не мог с этим поделать. Он рисковал несколько раз в месяц, чтобы найти свободное время и прийти в одно и то же место. На крышу одного богатого дома.

Как следует спрятавшись, он медленно выглянул и заболтал коленками. Мечтательно вздохнув, он внимательно разглядывал длинные черные волосы, которых мягко касался прохладный ветер. Там вдалеке принц Ульрик, как и всегда в это время дня, гулял по саду с елями и зимними голубыми цветами в сопровождении нескольких стражников и...

— "Чё ты к нему так близко встал?" - проворчал про себя Роут, оглядывая капитана, который о чем-то до противного мило беседовал с его принцем.

Закатив глаза, он хмыкнул. Однако стоило принцу Ульрику улыбнуться и довольно громко засмеяться, сердце Роута тут же сделало оборот и задрожало.

Изящные руки, которыми он жестикулировал во время разговора, мягкая улыбка и длинные густые чёрные волосы, струящиеся по его плечам, где была меховая накидка... А кожа, словно снег, такая белая и без единого изъяна. Его тонкие губы и густые ресницы были столь трепетны, словно их нарисовали самой дорогой кистью и самыми умелыми руками. В нём было идеально абсолютно все. От макушки до высоких каблуков ботфорт.

Накинув капюшон, Роут смущенно зарылся в его мех, улыбаясь дрожащими губами и пряча покрасневшие не только от мороза щёки.

С тех пор, как он увидел его в толпе почти что три года назад, он не смог забыть того очарования и нежности в его лице. И не смог перестать думать о принце каждый день.

Роут даже не пытался бороться с этими чувствами, он позволял захватить им себя с головой, поэтому и приходил сюда как можно чаще, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на это человеческое совершенство, которое, как ему казалось, навсегда засело в его душе.

Возможно, он так легко разрешил своему сердцу быть подаренным человеку, с которым он ни разу не заговорил, потому, что знал о невозможности даже общения с принцем. Его и ко дворцу бы не пустили, не то, что до беседы с королевскими особами. Об этом и мечтать было глупо.

Хотя мечтать хотелось. И даже очень. Принц Ульрик до невозможности нагло занял немалую часть мыслей Роута. Даже большую, можно и так сказать. Да что уж там... Почти все мысли перед сном были только о нём. Роут иногда думал, а вдруг принц заглянул бы в Угольник? Вдруг встретил бы Роута, и они бы подружились? Правда дружба - это вовсе не то, чего хотелось бы Роуту. Но был ли смысл выбирать рыбу, вместо мяса, если любая еда - все равно еда? Возможно, нет. И к тому же... Королевская особа вместе с мальчишкой из бедного района? Тем более мальчишкой. Что за глупости? Позорище.

Роут тихонько вздохнул, глядя вслед принцу, который уже направлялся во дворец.

***

— Нет, - безразлично хмыкнул принц, отодвинув тарелку с кусочком шоколадного торта. - К тому же... Такой был на моем десятилетии. Повторяться вздумали?

— Нет-нет, мой принц, что вы, здесь ведь совсем другая начинка, - женщина в фартуке тут же убрала торт.

— По-вашему, у меня плохая память? - хмыкнул он, сжав вилку.

— Нет-нет-нет, конечно же, нет, - заволновалась она и придвинула другой кусочек. - А этот?

Ульрик оглядел белый торт с ягодами и отломил небольшой ломтик.

— Хм-м... - промычал он, пережевывая. - Даже не знаю... Слишком сладкий. Слишком много ягод. Нет.

Повара уже, казалось бы, вечность пытались угодить юному господину, но все было бесполезно. Ульрик сидел нога на ногу в окружении тарелок с самыми разными кусочками тортов.

— Попробуйте этот, - скрывая тяжелый вздох за фальшивой улыбкой, произнесла женщина. - От кондитера из Ватентиста.

Она поставила перед ним белый кусок, украшенный алыми лепестками роз.

— Ничего себе, - вдруг улыбнулся принц. - Аромат роз. Мой любимый.

Отломив немного, он попробовал, а затем и вовсе съел всё.

— Этот, - прожевав проговорил он. - Именно такой. В три... Нет, четыре.... Пять этажей! И декор из роз! И... И рецепт! Либо нанять кондитера!

Закончив с дегустацией, он выпил несколько стаканов воды, чтобы убрать сладость во рту.

Он решил немного побродить по замку после обеда. Было так тихо, что каждый стук его каблуков казался уж очень громким, и Ульрик зашагал ещё увереннее, упиваясь этим звуком. Все во дворце готовились к будущей церемонии, родители тоже были чем-то заняты, так что он даже немного расстроился, что времени ему совсем не уделяли.

Можно было бы пойти к Шайнам и посидеть с Дэвином. Или понаблюдать за исследованиями Вильгельма или Ванессы. Алхимия и чародейство всегда изумляли Ульрика, ему не верилось, что вот-вот он и сам будет способен творить чудеса. Но Ульрик вспомнил, что после обеда Дэвин всегда спал, а его родители были заняты в мастерской. Так что беседа вряд ли получится, эти двое уж очень сильно всегда были сконцентрированы на своих делах.

Ульрик часто поглядывал за ними и, сам того испугавшись, допустил мысль, что их союз его привлекал гораздо больше, чем родительский.

Нет-нет, Ульрик обожал до глубины души свою драгоценную матушку Аливеру, однако ему всегда было немного грустно оттого, каким тихим их брак выглядел, по сравнению с Шайнами. У Ванессы и Вильгельма всегда было о чем поговорить и чем заняться, у них ведь своя общая мастерская! А родители принца едва ли раз в день могли бы пообщаться, если не считать королевских ужинов и прочих посиделок.

Ульрик в какой-то степени гордится Шайнами, ведь именно он несколько лет назад случайно познакомился с Вильгельмом на просмотре кандидатов на роль придворного алхимика. Вильгельм потряс его своими знаниями и рецептами, и еще совсем юный принц упросил матушку взять его.

К тому же, чего греха таить, Ульрик видел, как Вильгельм Аргон еще тогда пытался ухаживать за Ванессой Шайн, он всегда был с ней вежлив, учтив, здоровался и желал хорошего дня, и даже не обижался, когда она, заработавшись ночами, порой забывала его имя или совсем не понимала его намёков. Издалека он наблюдал за историей их знакомства, влюбленности и уже брака. И вот у них появился Дэвин.

Где-то там, в глубине своей души, Ульрик отчаянно желал такой же крепкой связи хотя бы с кем-нибудь в его жизни. И чем больше ему этого хотелось, тем сильнее его сковывал страх, что с его будущей невестой у него не будет столько времени для знакомства и создания союза. Ведь, как-никак, он - принц. Королевская особа, которая заключит союз, а не любовное единение.

Чем старше он становился, тем ближе была эта церемония, на которой ему нужно было бы взять в жены женщину, которую даже он и не успел узнать достаточно. Пусть это и было в порядке вещей, пусть его родители поступили именно так, но там, в пучине его мыслей и отголосков желаний, он страшился этого. Мысль о том, что ему придется связать всю свою долгую жизнь с одним единственным человеком, который может оказаться кем-угодно - пугала его.

Присев на небольшую скамью у окна, Ульрик окинул Монтистен взглядом и тяжело вздохнул. А вдруг где-то там был человек, способный его понять? Способный по-настоящему его полюбить? Что, если там, среди домов и улиц, был кто-то...

Особенный..?

***

— Вот и готово! - Роут потер руки. - Все работает.

— Ой, правда? - старушка подошла ближе и пощупала изгородь.

— Да, Бабушка Ру. Козья шерсть попала в петлю, поэтому загон плохо открывался.

— Не доглядела. Зрение совсем никудышное, - старушка в шубе улыбнулась, прищурившись. - Спасибо, малыш. Подожди немного.

Удалившись в своей небольшой дом, он затем вышла и протянула ему пергамент.

— Вот, возьми, деточка, - она погладила его по голове. - Это помидор из Линтерна.

— Ого, - Роут оглядел красный и гладкий плод, блестящий на солнце.

— И еще... - старушка достала из кармана золотую монетку. - Возьми одну звездочку.

— Эм... - парень разглядывал монету на ее ладони. - Бабуль, это золотая.

— Ох, правда? - она пригляделась. - Ну, всё равно возьми. Я старая, мне помирать скоро. Ты мне как внучок, Роут. Больше ж у меня никого.

— Ладно вам, - он отвел взгляд от столь желанной монеты. - Вы еще сто лет проживете.

— Бери-бери, малыш. Купи себе что-нибудь. И заходи в гости, как будет время. И малышку Рани приводи.

— Да... Конечно... - задумчиво промямлил Роут.

Бабушка слегка нагнулась, вложила монетку ему в ладонь и заговорила тише.

— Может, передумаешь, и вы с сестрой будете жить у меня?

— Эм... Бабуль, я ж говорил... Папаша с дружками своими все равно нас тут найдут. Не хочу, чтобы они к вам заявились.

— Ох... - она вздохнула. - Что ж... Тогда возьми еще и это.

Она вручила ему кусок пергамента.

— Что это? - Роут уставился на буквы.

— Здесь сказано, что ты получишь этот дом после моей смерти, печать есть тоже, - пояснила Ру. - Держи при себе.

— Бабуль, чего вы, - Роут протянул обратно. - Вам еще жить и жить.

— Возьми. Я уж с месяц хвораю, того и гляди, не станет. А дому нечего пропадать, к тому же тебе и крошке Рани он нужнее. Сможете жить сами. Договорились?

— Чего же вы не сказали, что приболели? - не унимался парень. - Я бы... Я бы какое лекарство поискал...

Ру посмеялась и потрепала его по волосам.

— Лекарства от старости пока не придумали, малыш Роут. - Мне уже сто десять лет, пора на покой, к мужу. К тому же... Я ведь вернусь рано или поздно, но в другом обличии. Как и любой другой человек. Я уверена, в будущей жизни меня ждет что-нибудь интересное. Не стоит грустить, малыш Роут.

Опустив голову, Роут все же убрал кусочек пергамента во внутренний карман.

— Спасибо, бабушка Ру, - он выдавил улыбку. - И живите подольше, ладно?

— Я постараюсь, дорогуша. А теперь беги, у тебя много дел.

Ру еще раз поблагодарив за починку изгороди, ушла к себе в дом.

Повертев монету в руке, Роут быстро спрятал ее в карман, как и помидор. Затем он направился к изгороди и, юркнув через доски, ушел в лес. Сегодня в ловушку попались маленький кролик и ворона. Мясо, шкурка, перья для стрел и кости для продажи в алхимическую лавку. Почти что сокровище! Расставив ловушки заново, он уселся под деревом на небольшой пень и выдохнул.

Дело уже близилось к вечеру, и что же за сегодня смог добыть Роут? Золотую монетку, помидор, мелкий кролик, тушка вороны и козлёнок с ночной охоты. Очередная победа над голодом.

Роут поднялся и прошелся по лесу, который знал уже очень хорошо лет с девяти. Выйдя к обрыву, откуда открывался вид на королевство, он подошел к краю и взглянул вниз. Падать было высоко, насмерть. Он не подходил к этому месту в темноте, ведь один неверный шаг - и ты мёртв. Однако Роуту нравилось быть здесь, в лесу. Тихо, никаких людей, красиво и свежо, не то, что в Угольнике, где казалось, что сам воздух был почерневший.

Уставившись на белокаменный дворец вдалеке, Роут мечтательно вздохнул. Ему было любопытно, что же сейчас мог делать принц Ульрик? Наверное, ужинал со своей семьей. Что же могло быть на столе? Должно быть овощи... Таких помидорок, как у него в кармане, вероятно, было целое море, выбирай любой. Мясо, сладости, фрукты... Самые разные фрукты из Ватентиста. Роут видел такое только на картинках в книге и на рынке в богатых районах, куда незаметно проскальзывал. Воровать еду он там опасался. Это в Угольнике тебя разве что побьют и отберут. Ну... Или очень сильно побьют. В крайнем случае отрежут чего: палец или ухо. А там - тюрьма, если не казнь.

А, может, принц Ульрик сейчас проводил время с друзьями? У принца-то их точно много. А может, не с друзьями, а...

Роут нахмурился и хмыкнул, отвернувшись от дворца. Одна мысль о какой-нибудь нафуфыренной принцессе, которая вьется около принца, выводила его из себя. Затем парень лишь усмехнулся, вспомнив, до чего глупо было ревновать принца. Будто бы это вообще имело смысл. Будто бы жизнь позволит ему обменяться с ним хотя бы взглядом, не то что...

Поднявшись, Роут направился в таверну.

***

— Принц Ульрик? Ваша Светлость?

Вздрогнув, Ульрик поднял голову и огляделся. Кажется, он заснул прямо на лавочке, улегшись на подоконнике.

— Вам нехорошо? - спросила Ванесса.

— Эм... - он потер глаза. - Я не... Я спал?

Ванесса закивала, обеспокоенно разглядывая принца.

— У вас снова проблемы со сном? - поинтересовалась она тихо. - Из-за церемонии?

Поджав губы, Ульрик сдвинул брови и приложил пальцы к виску, чувствуя ноющую головную боль.

— Опять... - пробормотал он.

— Мигрень? - Ванесса присела рядом.

Закивав, принц стиснул челюсть и снял корону с головы.

— Тяжелая, должно быть, - она кивнула на головной убор в его руках.

— Вовсе нет... - Ульрик натянуто улыбнулся. - Она мне нравится. Красивая.

— Я имела в виду метафорически, - усмехнулась девушка. - Принцем быть нелегко.

— Ах, вы об этом. Я... Кхм. Это же мой долг. Так что неважно - легко или нет.

— Долг - это почти всегда непросто, - Ванесса зажгла кристалл и приложила пальцы к его виску. - Лучше?

Чувствуя, как боль медленно ушла, Ульрик облегченно выдохнул.

— Да. Благодарю, госпожа Ванесса. Прошу... Не говорите матушке про мигрень... И про мой сон... И... Просто я не хочу ее волновать. Должно быть, она тоже переживает из-за церемонии.

Понимающе кивнув, Ванесса притихла, погасив камень.

— Вы будете замечательным королём, - сказала она ободряюще.

Повернув голову, Ульрик удивленно захлопал глазами.

— Вы так считаете?

— Да. Конечно.

— Что ж... - он улыбнулся. - Раз госпожа придворная чародейка и наследница рода Шайнов так считает, то я не посмею её подвести и оправдаю все ожидания.

— Это... Это не то, что я хотела этим сказать.

— О чем вы? - хмыкнул Ульрик.

— Те качества, что у вас есть, уже сделают вас хорошим королем. Я не хочу, чтобы вы считали, будто я навешиваю на вас свои ожидания. Вам следует быть собой.

— Собой? - переспросил он.

Она закивала со вздохом. Ульрику показалось, будто она расстроена.

— Вы чем-то огорчены? - спросил он.

— Нет, что вы, - она печально улыбнулась. - Я лишь хотела... Вы переживаете из-за церемонии?

— Я? Эм... - Ульрик сглотнул, отведя взгляд.

— Я никому не скажу. Почему-то мне кажется, вам не с кем поговорить об этом.

— Я выгляжу неспокойно? - голос его задрожал.

— Сейчас - да. Поговорите со мной, принц. Уверена, вам полегчает.

Задумавшись, он опустил взгляд.

— Я не скажу королеве, - улыбнулась Ванесса. - Я не обязана докладывать ей обо всём. И я... Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя плохо.

— Мне... Мне не плохо... - пробормотал он. - Просто...

Глубоко вздохнув, он прикрыл глаза.

— Я чувствую тяжесть, - Ульрик заговорил тише. - И... Страх. Страх, что все скоро изменится... А вдруг я не буду знать что делать?

— Вас беспокоит будущее?

— Думаю, да. Я... Я не люблю не знать точного ответа. Вскоре моя жизнь станет другой, а я боюсь, что... Я не буду готов. И что-нибудь произойдет, а я не буду знать решения. Или что мои мысли изменятся и что я изменюсь.

— Вот как... - проговорила Ванесса тихо. - Вас страшит неопределённость в будущем. Со мной такое тоже было. Особенно перед шестнадцатилетием.

— Правда?

— Да, конечно.

— И как вы справились?

— А вы не помните? - улыбнулась она.

— Я? - он поднял брови. - А причем здесь я?

— Ну, как же. Я была с вами за день до церемонии. Вы были ещё совсем ребенком. Я сказала, что волнуюсь из-за будущего. И вы ответили: "Не лучше ли волноваться, когда оно наступит? А если оно и не будет плохим? Тогда и волноваться не нужно".

— Я правда так сказал? - со смущенной улыбкой спросил Ульрик.

— Да, - Ванесса закивала.

— И помогло?

— Вполне. По крайней мере я смогла отличить беспокойство перед важным событием от беспокойства за будущее. Знаете... Когда вы были совсем маленьким, то ваша матушка велела переселить вас в новую комнату, чтобы вы жили и росли там. И вам это очень не понравилось. Вам было страшно, когда происходило что-то новое, вроде этого переезда.

— Припоминаю, кажется - задумчиво пробормотал Ульрик.

— Вам было около пяти или шести лет. Я тоже была ребенком и мы довольно много времени проводили вместе. Я часто навещала вас. Иногда сбегала с уроков, - она засмеялась. - Отец так ругался. А мне совсем не хотелось оставлять вас одного в комнате, потому что слугам вы приближаться не позволяли. Ох... Давно это было... К чему я это говорю... Даже если будущее вас пугает, то не забывайте, что вы не одиноки. Вы в любое время можете рассчитывать на меня или Вильгельма. И я говорю вам это не как наследница семьи Шайнов, что служат Брилларам. Я говорю это как ваш друг.

Захлопав ресницами, Ульрик умолк ненадолго.

— Спасибо, - тихо ответил он. - Это... Это много для меня значит.

— Для меня тоже. Вам полегчало?

Он медленно кивнул.

— Я очень рада. Теперь, прошу вас, отдохните немного. Вам необходимы здоровый сон и питание. Вы ужинали?

Вспомнив, что даже не завтракал и не обедал, Ульрик завертел головой.

— Честно говоря, я сегодня только торты дегустировал. И ничего другого не ел.

— Вам нужно поесть, принц Ульрик. И поспать. Ваши разум и тело ослабевают из-за волнений и плохого сна. Нельзя забывать о себе.

— Пожалуй, вы правы, - мягко сказал он. - Тогда пойду на ужин.

— Хорошо. Я отправлю в ваши покои лекаршу с настойкой. Выпейте ее перед сном, - Ванесса поднялась.

— Спасибо, госпожа Ванесса.

Она вежливо поклонилась и отправилась в свою мастерскую.

Позже Ульрик сидел в обеденном зале. Он глядел на несколько блюд, что ему подали: запеченая свинина с яблоками, несколько овощных салатов, рагу из овощей и говядины, куриные ножки и бокал вина. Слуги удалились, и он остался один в огромном пустом зале. Ульрик вертел в руке вилку, оглядываясь по сторонам.

На самом деле Ульрик довольно редко трапезничал в компании. Шайны питались в своем крыле, к тому же у них было расписание приема пищи, которое не совпадало с расписанием принца, слуги у себя на кухне, стражники тоже в другом месте. Королевский зал был для королевских особ, однако его матушка и отец нечасто тут появлялись. Либо же они бывали за трапезой, пока Ульрик был на занятиях наукой или уроках верховой езды. И даже во время трапезы его родители всегда молчали, ведь болтать за королевским столом было весьма невежливо, если это не торжество. Эльбрус, его младший брат, иногда пытался заводить беседы за столом, но это всегда быстро заканчивалось, так как родители ему не отвечали.

Обычно Ульрик не придавал этому значения, порой он приносил книгу и читал за едой, хотя матушка всегда приказывала не делать так, либо размышлял о своем. Но сегодняшний день так сильно его измотал и даже расстроил, что ужин в одиночестве уронил его настроение в самую настоящую бездну.

Его нос дёрнулся, а губы задрожали, и он уронил вилку на стол, спрятав лицо, из-за внезапно нахлынувших слёз. Тихонько всхлипнув, он задержал дыхание, стараясь сдержаться, а затем испустил медленных рваный выдох.

— Меня здесь любят, но сейчас все заняты, всего-то. Это просто... Просто немного неудачный день, ничего... - шептал он под нос.

Кончиками пальцев он провел по векам, чтобы быстро смахнуть слёзы, не растирая подводку.

Выровняв дыхание, он принялся за ужин.

***

Вечером в таверне было очень шумно и светло от горящих свечей. Гости веселились, кто-то спорил, кто-то пытался танцевать на пьяную голову, а Роут сидел за столиком в углу, дожидаясь, когда Ранелия закончит с работой.

Поджав губы, он пялился на пустой стол. В животе было пусто, сегодня он поел лишь единожды. Поморщившись от шума, он откинул голову на спинку скамьи.

— Нынче-то у принца совершеннолетие! - донеслись пьяные слова до его ушей. - Повод выпить!

— "Будто вам повод нужен," - Роут закатил глаза.

— Может, хоть в этом году повзрослеет? Да на мужика станет похож, ха-ха!

Повернув голову, Роут заметил толпу мужчин за столом.

— Да не будет такого! - усмехнулся один из них. - Ставлю два золотых, что у него между ног нету ничё! Поэтому он на бабу похож! Сам видел!

Стиснув челюсть, Роут скрестил руки на груди, стараясь не слушать их, но голоса были больно громкими.

— Видел? А ты у него в штанах был? - другой пьяница засмеялся, толкая друга локтем. - И чё ты там искал?!

— Мамашу твою, - съязвил он. - Думал, вдруг она там, а не бросила тебя, ослина.

— Слышь, про мать-то... Это самое... - пьяница икнул и отпил из кружки. - Нахер иди.

Все за столом разгоготались, и Роут пренебрежительно хмыкнул, отведя взгляд.

— А не Эдгара ли это малец? - услышав это, Роут вздрогнул и отвернул голову.

— Точно-точно, - послышался голос. - Эй, ты же Ротен, да?

— Роут! Меня зовут Роут! - рыкнул Роут, обернувшись. - Чё, четыре буквы запомнить не можешь?

— А твой старикан по-другому... Ой... - мужчина потер бороду и громко рыгнул. - По-другому зовёт. Ротен, кажись. Чё дерзишь, недоносок? А ну, сюда иди, уродец.

— Пшёл нахер, - буркнул парень и отвернулся.

— Да я тебя щ-щас... - мужчина встал.

— Роджер! - рявкнула Андри. - Хлебало было дано тебе с одной целью - хлебать мою выпивку, а не лезть к гостям!

Андри подошла к столу Роута с подносом, сердито оглядывая компанию пьяниц. Мужчина тут же поднял руки ввверх и плюхнулся обратно.

— Как скажжш... - выдавил он. - Т-твоё слово - закон, о, королева тёмного эля. Моё хлебало принадлежит твоей таверне.

— То-то же, - хмыкнула женщина и поставила поднос с горячей похлёбкой и хлебом для Роута. - Держи, малыш.

— Спасибо, - буркнул Роут.

— Не обращай на него внимания, - проговорила она. - Он больше шумит, чем делает.

— Скорее больше пьёт, - прошипел парнишка.

Андри рассмеялась.

— Это да, тут не поспоришь. Рани уже собирается, а ты пока поешь.

— Угу. Спасибо.

Женщина удалилась, и Роут, подперев рукой голову, принялся есть похлёбку с мясом и небогатым количеством овощей. Внутри тела стало тепло из-за горячей еды, и он слегка расслабился. Довольно быстро расправившись с едой, он отодвинул тарелку и выдохнул.

— А вот и я! - Ранелия вдруг плюхнулась перед ним на лавку.

— Угу, - проворчал Роут. - Домой пошли.

— Может, еще посидим? - предложила девочка. - Давай потанцуем! Не хочу домой. Там отец.

— А тут сброд, который и перебить не жалко, - хмыкнул парень.

— Чё ты такой сердитый?

— Ничё.

Краем глаза Роут заметил, как Роджер и его дружки начали осматривать Ранелию, едва ли не облизываясь.

— Пошли домой, - Роут поднялся и накинул на нее плащ. - Быстро.

— Да что с тобой такое?

— Быстро, я сказал.

Ранелия недовольно закатила глаза и поплелась за братом, который вцепился в ее ладонь.

На улице уже стемнело, они брели домой по безлюдной улице, народ был либо по домам, либо в таверне.

— Другую работу тебе найду, - сквозь зубы проговорил Роут.

— Да чё ты вдруг? - Ранелия выдернула руку и остановилась. - Мне нравится работать с Андри!

— Я сказал, найду тебе другую работу. Пошли, темно уже.

— А я не хочу!

— Мне все равно. Я так сказал!

— Да какая собака тебя покусала?! - возмутилась Ранелия, разведя руками. - Год уже работаю тут, и ничё не произошло!

— Ты чё, не видела, что эти выродки тебя глазами жрали?! - воскликнул Роут.

— Ничё они не жрали! Навыдумывал себе! Не хочу и не буду работать в другом месте! Я уже взрослая!

— Тебе тринадцать, какая из тебя взрослая?

— А тебе пятнадцать, больно большая разница!

— Достаточно большая. Я за тебя отвечаю. Идём.

Надув губы, Рани пошла за братом, семеня ногами.

— Я не хочу на другую работу, - жалобно пропищала она. - Ну, Ро-оут!

Он шёл молча, втаптывая сапоги в снег, словно хотел уничтожить каждую снежинку на земле.

— Ро-о-о-о-о-у-у...

— Ладно-ладно! - сдался он, чувствуя, как в голове запульсировало от писка. - Я еще подумаю.

— Ничего же со мной не случилось, это безопасная работа.

— Безопасность не измеряется количеством несбывшихся опасностей. За воровство меня еще ни разу не ловили, хочешь сказать, это безопасно?

Задумавшись, Ранелия вздохнула.

— Будто у нас большой выбор где жить и где работать, - пробормотала она.

Добравшись до дома, ребята облегченно выдохнули, так как отца там не было, видно, разминулись, и он уже напивался в таверне, как часто бывало в это время. Ребята затопили печь, зажгли свечи, и ушли на второй этаж.

Ранелия переоделась в домашнее и улеглась на кровать под одеяло, взяв книгу. Она показушно надула губы, закинув ногу на ногу.

Роут, сменив одежду на домашние штаны и рубашку, заметил это и, отойдя на кухню, вернулся с большой помытой помидоркой. Он подсел к Ранелии на кровать, но та отвернула голову, громко хмыкнув.

— Чего это у тебя тут? - усмехнулся он и достал угощение из-за её уха. - Гляди!

Любопытство перевесило обиду, и она легонько повернула голову, а затем, отложив книгу, и вовсе подпрыгнула на кровати.

— Ого! Настоящий? Такой красный! - ахнула девочка, выхватив подарок. - Пахнет вкусно. Как думаешь, лето так пахнет?

— Наверное, - Роут пожал плечами.

Откусив немного, Ранелия затрясла коленками с широкой улыбкой.

— Не надоело тебе у меня "из-за уха" вытаскивать всякое? Такой глупый детский фокус.

— Раньше тебе нравилось, - он неуклюже улыбнулся.

— Ага, когда мне было лет пять. Вкуснятина! - пропищала она.

— Все ещё лучший брат на свете? - спросил Роут тихо.

— Ага, - она продолжала уплетать помидор. - А ты свой съел уже что ли?

— Съел, - ответил он. - Еще в таверне, пока ты собиралась. Ты это... Не дуйся на меня. Я ж... Ну... Я волнуюсь. Извиняй, что сегодня такой злой. Просто не хочу, чтобы всякий сброд был для тебя угрозой.

— Ладно тебе, от всего ты меня не защитишь. Когда-то я вырасту, и у меня будет му-уж, и де-ети, и свой дом.

— И я?

Замолчав, она доела помидор и облизнулась.

— Ага, - кивнула Рани. - А ты себе жену когда искать будешь? Тебе шестнадцать скоро, а ты без девки.

Роут прокашлялся и почесал затылок.

— Да я как-то... Не до жены мне щас.

— Ты что, ни в кого еще не влюбился? В Угольнике есть хорошенькие девчонки.

— Ну... Есть и есть, - он пожал плечами. - Я другим пока занят. Времени нет.

— Ясно, - Ранелия плюхнулась на кровать, раскинув руки.

Отойдя к себе, Роут вытащил из тайника лук и принялся его чистить. Ранелия, убрав книгу и спрыгнув с кровати, натянула тапочки и уселась рядом на ковёр.

— Старый он уже, - проговорила она.

— Угу. Зато рабочий, - пробубнил Роут.

Он провел пальцами по вырезанной букве "М" на рукоятке лука.

— Может, новый уже сделаешь? - предложила Ранелия. - Что ты вечно с ним возишься, не надоело?

— Нет. Этот... Он мамин. У тебя все равно есть свой, вот тебе какая разница?

— Мой лук-то получше будет, - хмыкнула она.

— Ясен хер, я ж его сделал.

— А если этот на охоте треснет? - не унималась Рани.

— Не треснет, - пробормотал Роут. - Я с ним не расстанусь.

— Ладно-ладно.

Заметив, что брат приуныл, Рани легонько толкнула его локтем. Очнувшись от печального транса, Роут вздрогнул и усмехнулся, глядя на неё и сжимая в руке лук.

***

За окном бледная луна разлеглась на небе, пока окружающие её темные облака мирно проплывали мимо, провожая очередной день в королевстве Монтистен. Во дворце все спали, кроме стражников и юного принца, решившего, что одной ванны сегодня было недостаточно.

Ульрик тяжко вздохнул, подперев голову рукой. В комнате было почти темно, лишь небольшой канделябр стоял на тумбе у ванны.

Накопившиеся за целый день мысли всё никак не хотели раскладываться по полочкам, заставляя принца недовольно то поджимать, то расслаблять губы, то лежать в безмолвии, то шептать себе под нос. Вытянув ноги, он уставился в потолок.

— Так тихо... - прошептал он.

Взглянув на противоположный конец ванны, он опечалено хмыкнул. Ульрик задумался, будет ли его будущая жена принимать с ним ванные? Она стала бы сидеть напротив? Может, они могли бы болтать в это время?

Но чем сильнее Ульрик об этом задумывался, тем сильнее огорчался. Он все никак не мог представить эту картину. Кто-то. Да еще и в его личной ванной комнате. Каким образом?

— Моя ванная, - пробормотал он в потолок.

Попытавшись разогнать все мысли из головы, он улёгся и сложил руки на живот, закрыв глаза.

Вскоре, едва не провалившись в сон, он вздрогнул. Кажется, настойка начала действовать. Протяжно зевнув, он выбрался, надел халат, погасил свечи и поплёлся в кровать. Ульрик нырнул под одеяло и лениво потянулся, а затем, поджав ноги, обнял подушку. Его глаза бегали по пустой половине кровати.

Он повернулся на спину.

— Доброй ночи? - спросил он. - Или... Спокойной ночи? Сладких снов? Добрых снов?

Он не знал, кому говорил это. Возможно, самому себе. Раздраженно хмыкнув, он уселся, взял подушку с пустой половины кровати и положил рядом. Оглядев ее, он вновь лёг, положив на нее руку. И ногу. Затем улегся полностью. А потом вновь только руку.

— Ах... Или моя жена будет спать на моем плече? - он приложил пальцы к губам.

Взяв подушку, он положил ее на себя. Оценив удобство, он прикусил губу и покачал головой.

— Сойдет, - пробормотал он с улыбкой. - Хотя...

Принц еще раз положил ее рядом и закинул на нее руку и ногу.

— Так удобнее... - задумчиво подметил он, зевая.

Он уткнулся лицом в подушку и хихикнул.

— Намного удобнее.

***

В доме семьи Хэйк все спали, даже изрядно выпивший отец, поздно вернувшийся из таверны, уже храпел в своей комнате внизу, только лишь Роут оставался неспящим в эту ночь. Он устал за этот день, безусловно, но сна не было ни в одном глазу. В последнее время он действительно плохо спал.

Болтаясь в небольшом гамаке в своей скромной комнате, если её вообще можно было так назвать, он глядел в окно, любуясь луной, которая украшала и без того завораживающее звёздное небо.

Роуту стало любопытно, видно ли звезды получше с одной из башен дворца? Были ли они такими же яркими, как в Угольнике? Болтая ногой, он внимательно разглядывал их, составляя у себя в голове разные рисунки. Его взор упал на самую яркую звезду на небе, Роут любил её больше всего. Когда он смотрел на неё, то чувствовал себя одновременно чем-то большим, чем простой мальчишка из Угольника, и одновременно всего лишь человечком, который блуждает среди суровых морозов Большого горного хребта.

Он дотянулся до полки и взял подсвечник. Приблизив его к лицу, он смог разглядеть собственное отражение в оконном стекле. Он смотрел на себя, слегка поджав губы.

Он не любил свои глаза, совершенно серые и бесцветные, словно снег, отлежавший ровно один день на улицах угольника, ни белый, ни черный, а грязный и ничем не примечательный.

Губы ни тонкие, ни толстые, нос ни прямой, ни с горбинкой, лишь кончик вздернутый кверху. Друзья его отца говорили, что такой нос у девчонок, однако Роут не считал это чем-то обидным, хотя, судя по их насмешкам, это должно было его расстроить.

Брови довольно крупные. Хорошо это? Плохо? Красиво? Роут и понятия не имел. Но у принца Ульрика брови были довольно тонкими и изящными, Роут считал их красивыми.

Волосы не особо послушные, но весьма густые и торчащие в разные стороны. Их цвет нравился Роуту, ведь он достался ему от матери.

Он провел пальцами по подбородку, где уже проглядывалась легкая щетина, которую ему надоело брить еще полгода назад. Он решил, что пускай растет, хоть так он напоминал парня, по его мнению. И по мнению отца, и его друзей, и Ранелии, и Андри и вообще всех, судя по всему.

Недовольно хмыкнув, он отвернулся и убрал подсвечник на место. Слегка качнувшись в гамаке, он вздохнул, глядя в темный потолок. Затем слез на пол и достал из укрытия свой альбом. Он открыл его, пролистнул несколько рисунков и достал свой любимый. Это был портрет принца Ульрика, нарисованный углём. Роут оглядел его черты лица и мягкую улыбку и, замечтавшись, оперся о стену.

Роут так желал сохранить этот портрет, что рискнул и украл из богатого района лак для картин, который делают в Ватентисте. Он покрывал холсты и пергаменты тоненькой мягкой, но прочной плёнкой, которая защищает рисунок вечно.

— "Мог бы я ему понравиться?" - задумался Роут, глядя на портрет. - "Хоть немного? Хотя... Что я могу предложить принцу? Едва живой дом? Свою комнату, где развернуться негде? Внешность мне точно не поможет. Может, я бы мог его рассмешить? Или приготовить что-то? У меня неплохое печенье выходит..."

Раздраженно прикрыв глаза, он выдохнул.

— "Тупица, какое печенье? У него там столько поваров и слуг, сколько людей в угольнике не живёт."

Спрятав рисунок, он улегся обратно, закрыл окно шторкой и уткнулся лицом в подушку.

***

— Ваша Светлость?

Вздрогнув, Ульрик поднял голову и встретился взглядом с Вильгельмом.

— Да? - растерянно произнес принц.

— Кажется, вы отвлеклись, - Вильгельм указал на доску с алхимическими записями, которые он сделал.

Ульрик сидел на занятии и сам не заметил, как начал таращиться в свой стол, даже не зная, как долго он это делал. Однако последнее, что он помнил это то, как его учитель записал сегодняшнюю тему, а на доске уже было выведено по меньшей мере пять длинных строк.

— Простите, господин Вильгельм, - пробормотал принц. - Я действительно отвлёкся. Пожалуйста, не могли бы вы повторить?

Вильгельм убрал мелок на стол и вытер руки, а затем скрестил их на груди.

— Вы ведь любите уроки алхимии и никогда на них не отвлекались, - проговорил парень. - Что-то случилось? Вам нехорошо?

Вильгельм мягко улыбнулся.

— Или я стал настолько скучно рассказывать? - усмехнулся он.

— Нет-нет, что вы! - воскликнул Ульрик. - Это вовсе не так!

— Тогда в чем же дело?

Тяжело вздохнув, Ульрик сглотнул и опустил голову, теребя в руках перо.

— Не могу сосредоточиться, - пробормотал он. - В голове словно пусто и полно одновременно. Прошу, не говорите матушке.

— Я не скажу, - ответил алхимик. - В последнее время вам как будто нездоровится. Вы были у лекаря?

— Да, я пью отвар для сна. Мы... Мы можем сделать небольшой перерыв сейчас?

— Разумеется, - закивал Вильгельм. - Кажется, вы сегодня снова не завтракали?

Принц замолчал, отведя взгляд. Оглядев его, Вильгельм тихонько вздохнул.

— Я освобожу вас от занятий до церемонии.

— Что? - ахнул Ульрик. - Почему?

— У вас сейчас забот хватает, лучше бы вам немного отдохнуть от уроков. От занятий нет толку, если вы не в состоянии запоминать материал. Отдых вам не повредит уж точно. После церемонии вас ждут занятия по чародейству, быть может, они вас подбодрят, и мы сможем продолжить уроки алхимии.

Задумавшись, Ульрик отодвинул перо и притих.

— А каково это? - вдруг спросил он. - Творить чародейства?

Удивившись вопросу, Вильгельм почесал подбородок.

— В каком смысле?

— Ну... - Ульрик перекинул волосы на бок. - Что вы чувствуете, когда колдуете?

— Хм... Я чувствую словно маленькие тёплые искорки бегут у меня под кожей, если вы об этом.

— Нет, я о другом... Что вы чувствуете в душе? Вам нравится колдовать? Это приятно?

Вильгельм вскинул брови и, сложив руки на груди, опёрся о стену.

— Пожалуй, да, нравится, конечно.

— Нет ли у вас соблазнов? Вроде стирания памяти или других запретных вещей?

— Ну-у, - он посмеялся. - Я бы разве что стирал память Ванессе о своих шутках, чтобы снова их рассказывать.

Ульрик захихикал, опершись о спинку стула.

— Но мы условились никогда не стирать память друг друга и не вторгаться в голову, - он пожал плечами.

— Думаю, это правильно, - хмыкнул Ульрик. - Я бы не хотел, чтобы ко мне в голову лезли. Я ведь даже в свою ванную никого не хочу пускать, что уж говорить о моих воспоминаниях.

— Да, - согласился Вильгельм. - К тому же нужно быть уж очень умелым чародеем, чтобы взаимодействовать с воспоминаниями. Ненароком их можно повредить, да еще и стереть. Необходима практика.

— Но ведь этому как-то учатся. И учились раньше. Должно быть, многие люди теряли память от таких экспериментов.

— Да, это так, - сказал он.

— А вы когда-нибудь были у кого-то в голове? - полюбопытствовал Ульрик.

— Нет, увы, - Вильгельм развел руками. - Подобного опыта у меня нет. Хотя Ванессе однажды я позволил это сделать с собой.

— А как же ваше условие?

— Я сделал это единожды, хотел показать ей своё воспоминание о том, какой я ее впервые увидел, так как она совсем не запомнила этот день, - улыбнулся Вильгельм. - Я встретил ее в лавке, которой владел мой отец. Она пришла за ингредиентами для эксперимента, а в тот день у прилавка был я, так как отец приболел. И когда она вошла...

Алхимик мечтательно расплылся в улыбке прикрыв глаза.

— Я даже заговорить с ней толком не смог и не услышал то, о чём она попросила, просто стоял и смотрел. Вид у неё был слегка уставший, она протянула мне кусок пергамента со списком. Ох, я выбрал ей самые красивые корни звездоцвета. Пока я собирал то, что ей было нужно, Ванесса стояла молча.

Захихикав, Вильгельм покачал головой.

— Когда я сложил все на прилавок, он осмотрела покупки и хмыкнула, а затем сказала: "корни звездоцвета у вас хорошие, то, что мне нужно, спасибо", а потом я добавил: "к ним еще можно приобрести мою фамилию Аргон" и подмигнул. Тогда Ванесса замолчала и посмотрела на меня. После она сказала: "надеюсь, она бесплатная, потому что у меня монет ровно на этот заказ".

Рассмеявшись, он вытер уголок глаза.

— Она сказала это с таком серьёзным лицом, что я едва сдержал смех! Она попрощалась со мной и вышла, а я сразу же решил, что мне стоит пойти придворным алхимиком.

Слушая историю, Ульрик и не заметил, как почти разлегся на столе, хлопая ресницами и широко улыбаясь.

— Такое чудесное знакомство, - вздохнул он. - И какова же была реакция госпожи Ванессы после увиденного воспоминания?

— Она засмеялась, ведь в итоге-то я взял ее фамилию, чтобы продолжать род Шайнов, - Вильгельм присел на свой стол. - Мне было все равно, лишь бы быть с этой чудесной женщиной.

— Что за чудесная женщина? - в кабинет заглянула Ванесса.

Ульрик мельком взглянул на нее, а потом снова перевел взор на Вильгельма, который сразу же довольно заулыбался, стоило ему увидеть жену.

— Ты, конечно же, - проворковал он.

— Ваше занятие уже должно быть окончено. Мне понадобится твоя помощь в мастерской, - Ванесса прошлась и встала у доски, осматривая её.

Она взяла белый мелок и дописала формулу.

— Так-то лучше, - пробормотала она. - Не люблю незаконченные вещи.

— Вообще-то преподаватель здесь я, - усмехнулся Вильгельм.

— И что ты же ты преподавал сегодня? Судя по тому, что я услышала, это способы очаровывать дам?

— Одну очаровать уж точно смог, - Вильгельм хихикнул.

— Да-да, - пробормотала Ванесса, увлечённо делая новые записи на доске. - Угу... Вот, эта формула немного удобнее, можно пропустить два действия перед извлечением серцдевины Кордима, не повредив ее смесью из сока альманара и порошка из корня звездоцвета.

— Кордим? - спросил Ульрик. - Что это? Я это пока не проходил.

— Сердце богини, если по-нашему, - пояснила Ванесса. - Это цветок, который Хедель когда-то создала для своего возлюбленного, незадолго до его смерти. Он содержит самые чистые её чувства к нему, сердцевина используется для обезболивающего снадобья. Его выращивают в Линтерне, но и в нашей оранжерее есть несколько кустов.

— Ого, правда? - спросил принц.

— Да, - закивал Вильгельм. - Хотите взглянуть?

— Ох, я о другом, - отмахнулся он. - Хедель, она ведь давным-давно жила в Линтерне, так это правда? Она действительно создала Мрачный лес? То место, где живут души умерших?

— Легенды говорят, что так, - Ванесса пожала плечами, явно расстроившись, что Ульрика заинтересовала только часть про Хедель, а не ее лично разработанная новая формула.

— Да, говорят, он был создан ею, чтобы семьи умерших получили еще немного времени для прощания с родными. Хотя, я не очень понимаю смысл, - хмыкнул Вильгельм. - Линтеровцы ведь в этом лесу в облике зверей, с ними не поговорить даже. Просто животные-призраки, ждущие своего дня, чтобы стать покровителями для будущих чародеев.

— Это их местные традиции и обычаи, Вильгельм, нам и не нужно их понимать, - проговорила Ванесса. - Мы ведь там не живём. Может, у них другое отношение к этому.

— Да-да, - он развел руками. - А ты-то что думаешь о такой традиции?

Пока Вильгельм и Ванесса переговаривались, совсем позабыв о принце, Ульрик тихонько слушал и наблюдал за ними. Ему всегда нравилось смотреть за их спорами и рассуждениями, а еще его уж очень сильно удивляло насколько эти двое, порой, не сходились во мнениях, однако все равно союз их был крепким.

Заметив, что принц притих, Ванесса замолчала ненадолго.

— Ви, будь добр, помоги мне в мастерской, - попросила она. - Отсортируй свои алхимические записи, чтобы я могла их переписать в справочник.

— Да, конечно, - он снял с вешалки плащ и накинул на плечи. - Всего хорошего, ваше Высочество, отдыхайте побольше. Вернемся к занятиям через несколько дней.

— До свидания, господин Вильгельм, - Ульрик натянул неуклюжую улыбку, провожая учителя.

Ванесса взяла стул и подсела к Ульрику, а затем взмахом руки задернула занавески на окнах и закрыла дверь на засов. Ульрик восторженно наблюдал за ее жестикуляцией, чтобы потом повторить на уроках чародейства.

— Я пришла к вам, чтобы поговорить, - тихо начала Ванесса, повернувшись к нему.

— А к чему скрытность? - прошептал парень.

— Потому что это секрет. Я пришла спросить о Виариуме, что вам подарила. Он еще у вас?

— Да, - прошептал Ульрик. - У меня. Я его берегу, если бы обеспокоены этим. Он у меня в покоях.

— Хорошо, - закивала чародейка.

— Вы хотите, чтобы я его вернул?

— Нет-нет, что вы, мой принц. Это мой подарок вам. Я-то умею открывать врата, а вы пока без кристалла, так что вам он принесет больше пользы. Часто им пользуетесь? Видела ночью вас за границей в лесу. Там довольно опасно.

— Да, я... - Ульрик неловко улыбнулся. - Люблю ночной лес. Я не слишком далеко ухожу. Так, посидеть... Подумать...

Он заговорил все тише, глядя в пол.

— Эта реликвия, что я вам отдала в дар, принадлежала Шайнам уже много лет, - она решила разбавить разговор. - Виариум сделан из Браннеросского стекла и железа, очень древний. Но он не слишком пригодился в нашей семье. Я рада, что вы пользуетесь им для открытия врат. Но, прошу вас пообещать мне, что вы будете осторожны. Ночью в лесу может быть опасно, а у вас еще нет кристалла для защиты.

— Я... Я обещаю, - пробормотал он. - Вы уверены, что мне стоит доверять такую чародейскую реликвию?

— Да, я уверена. Прошу, оставьте себе, но никому не показывайте. Пусть будет нашим секретом, ладно? Как и ваши ночные приключения.

Ульрик неловко улыбнулся и закивал.

***

К середине дня Роут успел проведать бабушку Ру, которая уже едва могла сама ходить, парень помог ей с уборкой и готовкой, за что вновь получил золотую монетку, хоть отказывался брать поначалу, но старушка была слишком настойчива.

Ранелия была в таверне, как всегда работала, а отец пропадал в шахте, откуда приносил немного угля для печи и денег, большую часть которых тратил на выпивку.

Роут, вернувшись домой, пока там было пусто, зашел в свою комнату, отодвинул несколько досок в полу и вытащил небольшую шкатулку из дерева. Открыв ее, он мягко вздохнул и уронил туда золотую монетку, которая звякнула, ударившись об остальные.

— "Восемьдесят три золотых, пятьдесят серебряных, девяносто шесть бронзовых," - заключил он в уме.

Он уже несколько лет откладывал деньги, даже Ранелия понятия об этом не имела. На это вполне можно было купить небольшой хиленький домик в Угольнике, но Роут пока что решил не тратить монеты, а сохранить. На всякий случай. Да и толку, что он купил бы дом? Он еще ребёнок, к тому же отец достанет его и Рани где угодно, даже на другом конце королевства. Кто, как не они, наводили бы порядок дома и готовили бы еду?

Спрятав шкатулку, Роут вышел из дома и направился на свое излюбленное место, на крышу одного из домов. Тихонько забравшись, он выглянул и поджал губы, подвинувшись к укрытию.

Но в этот раз в саду принц Ульрик выглядел иначе. Роут недоумённо хмыкнул, завидев, что его Высочество был весьма поникший. Принц стоял у клумбы зимних цветов, глядя на заснеженные горы вдалеке. Стражники молчали в стороне.

— "Чего он грустный такой?" - Роут склонил голову. - "День Рождения ведь скоро. Может, случилось чего?"

Ульрик совсем не двигался, словно статуя посреди сада с цветами и елями. Было столь тихо, на улице почти никто не гулял, богачи в это время обычно обедали, так что они были практически наедине, как казалось Роуту.

Вдруг Ульрик махнул рукой у плеча, перебросив длинные волосы назад, и Роут едва ли не съехал с крыши, прикрывая глаза и улыбаясь. Внезапно кусочек черепицы под его ногой откололся и упал на дорожку, звонко разбившись. Вздрогнув, Роут заметил, как принц повернулся в сторону звука, а затем уставился на крышу, но парнишка успел спрятаться за печной трубой, затаив дыхание.

— "Бляха!" - он прикрыл глаза, надеясь, что обошлось.

Опасаясь быть замеченным, он осторожно спустился с крыши и рванул в Угольник. Только добравшись до своего района и убедившись, что его не преследует стража, Роут смог облегченно выдохнуть.

Вребя близилось к вечеру, так что он решил обойти ловушки в лесу.

— Опять ворона, - хмыкнул он, засовывая тушку в сумку.

Помимо вороны сегодня он не смог добыть чего-то стоящего, но, вспомнив, что в доме осталось мясо ягнёнка, он решил, что пока этого должно было хватить.

В Монтистене было запрещено охотиться кому-то, помимо королевских охотников и тех, кому выдано разрешение, но Роут все равно ходил в лес ночью. К тому же в снежный лес охотники сильно не совались, потому что баранину в Монтистене не слишком любили, а помимо баранов здесь никто не водился. К тому же местная баранина была такой невкусной и жирной, что этих зверей использовали ради шерсти и рогов, а ценились они не меньше мяса.

Так что люди могли просить специально обученных чародеев открывать им врата в другую местность, где было теплее и живности больше. В каком-то смысле Роуту даже повезло, что в Угольнике стражники были довольно ленивы, чтобы следить за мелким парнем, который изредка высовывался поохотиться, да и было их не так много, что тоже пришлось Роуту на руку.

Местным же мужчинам было проще отработать в шахте, где ты точно получишь денег и угля, чем бродить по снегу в поисках дичи, которую и не факт, что словишь, а женщины предпочитали сидеть дома или торговать своими изделиями из шерсти.

Роут же не имел постоянной работы, его никто не хотел брать из-за маленького роста и худого телосложения, к тому же многие знали про его отца и не хотели связываться с семьёй Хэйк.

Однако некоторые старушки и женщины охотно принимали его для мелких поручений вроде "подай-отнеси" и "помой-почини". Уж кто, а Роут знал что такое чистота и быть мастером на все руки.

Чинить вещи он учился сам, иногда наблюдая за другими мастерами, а раньше его обучал муж бабушки Ру. Роут хорошо его запомнил, добрый и вежливый старик, который дарил Ранелии яблоки, купленные у торговцев из Линтерна. Иногда Роуту перепадали монетки за дела, иногда что-то вкусное или даже теплые вещи. Деньги он оставлял для своих накоплений, а еду и вещи отдавал младшей сестре.

За сегодня он успел помочь соседке с печкой, отнести вороньи кости в лавку на продажу и своровать кусочек сыра на рынке.

Добравшись до таверны, он устало рухнул за самый дальний стол, дожидаясь Ранелию. Роут мельком окинул все взглядом и уставился в стену.

— "Как долго все это будет продолжаться..?" - парень подпер голову рукой. - "Мне нужна работа посерьёзнее..."

— Э, подвинься.

Роут почувствовал, как его толкнули. Повернув голову, он поджал губы.

— Чё надо? - буркнул он. - Ты в шахте должен быть, вот и вали.

— Ты как с отцом говоришь?

Речь мужчины была несвязная, он оперся рукой о стол, пошатнувшись. Роут отвел взгляд от пьяного лица в старых шрамах, волосы его отца были довольно светлыми, могли быть и светлее, если бы он мылся чаще пары-тройки раз в месяц.

Роут отвернул голову, ощутив как по воздуху проплыла волна едкого перегара от дешевой выпивки.

— Отпустили пораньше сегодня, - хмыкнул отец. - Вы чё не дома? Я есть хочу.

— Может, купишь что-то помимо своего пойла? - безразлично бросил Роут. - Тут есть еда, возьми да купи. Чё ко мне пристал? Я не твоя обслуга.

— Слышь, - мужчина схватил его за плащ и развернул к себе лицом. - Я не люблю быть голодным.

— Руки убери, - Роут попытался вырваться, чтобы только не чувствовать этот запах, обжигающий нос. - Отвали от меня.

— Эдгар! - рявкнула Андри с подносом. - Твоя выпивка на столе! Мне снова своего мужа позвать, чтобы напомнил, где твой стол?

Мужчина недовольно хмыкнул, оглядев ее и отпустил парня. Он скинул несколько прядей волос со лба и взглянул на Роута, почесав бороду.

— Дома проговорим, - прохрипел он и ушёл.

Андри подошла к парню и поставила на стол похлёбку с куском хлеба.

— Спасибо, - пробормотал Роут, сжимая ложку.

— Да уж, - она неловко улыбнулась. - Не всем везет с родителями, однако.

— Надеюсь, его нахер прибьёт завалом в шахте, - он принялся возить ложкой по овощам.

Андри предпочла тактично промолчать и вернуться к работе. Быстро наевшись, Роут тяжело вздохнул и улёгся на стол.

"Дома поговорим."

Эти слова всплыли в его голове, и он вздрогнул. Как было бы легко, будь он единственным ребенком, можно было сбежать на охоту или на какое-то мелкое поручение. Но это невозможно. На охоту Ранелию не взять, а таскаться с ней по поручениям в темноте ему не хотелось еще больше. Дома ее наедине с отцом Роут старался не оставлять. Неимоверная усталость вмиг накрыла его с головой, словно он несколько десятков раз только что пережил каждый день своей жизни.

— А вот и я! - Ранелия плюхнулась на скамью напротив. - Чего такой уставший? Домой много чего притащил? А перья есть? Не продавай их пока, я хочу сделать с ними что-нибудь! Да и стрел у нас маловато... Роут? Роут!

— Да что? - он поднял голову.

— Ты меня не слушаешь вообще! - пискнула девочка. - Я с тобой не разговариваю!

— Ладно-ладно, - вздохнул он. - Что ты там хочешь сделать? Э-э.. Из перьев?

Ранелия демонстративно отверулась, скрестив руки на груди.

— Ну... Ну, прости, Рани, - Роут приложил ладонь ко лбу. - Извини. Пожалуйста, пойдем домой?

Она продолжала молчать.

Дрожащими руками Роут протёр лицо и тяжело выдохнул. Сглотнув ком в горле, он тихо заговорил.

— Ранелия, пожалуйста, давай не сейчас.

Закатив глаза, Рани все же повернулась.

— Ладно, - буркнула она. - Пошли.

На улице было довольно тепло, Ранелия довольно вышагивала по снегу.

— Сегодня я заработала две звёздочки, что бы купи-ить? - задумчиво бормотала она. - Может, новое платье? Как думаешь?

Роут брёл, глядя под ноги.

— Купи, - сказал он сухо.

— Зелёное или синее? Синий - это королевский цвет! Буду как принцесса!

— Будешь, - пробубнил он.

— "Я же спрятал деньги?", - задумался Роут. - "Да-да, спрятал. Точно... А лук? Лук тоже вроде бы... Да, кажется я спрятал, когда выходил из дома... Мясо еще осталось, дня на два хватит. Можно растянуть на четыре, если я буду только бульон есть... Четыре дня до охоты, не меньше. Нужно подготовиться заранее... Нужно..."

— Роу-ут? - Ранелия помахала перед его глазами.

— М? - он поднял голову.

— О чём таком думаешь? Опять не слушаешь меня.

— Я... Эм... Да так. Синее платье лучше. Хотя зелёное подойдет к глазам.

— Я уже давно не про платья! - возмутилась она. - Я спрашивала, как лучше волосы заплести, две косы или одну? Две носит чародейка из дворца, а одну носит принц Ульрик.

— Одну тогда, - Роут пожал плечами.

— Почему?

— Ты спросила - я ответил.

— Одна лучше, чем две? - Рани погладила две свои толстые косы на плечах.

— Наверное. Я не очень в этом разбираюсь, Рани.

Добравшись до дома, ребята встали в прихожей.

— Отец уже дома, - тихо сказала Рани. - Странно.

Она поспешила на носочках в свою комнату, а Роут неслышно прокрался за ней. Он сразу же задёрнул занавеску и, пока переодевался, быстро проверил тайник с деньгами. Убедившись, что все на месте, он спрятал шкатулку и вышел к Ранелии. Она сидела на кровати и расчесывала волосы.

Роут подсел к ней и хотел было достать "из-за её уха" ворованный кусочек сыра, но вдруг передумал и просто протянул его.

— Держи, - он натянуто улыбнулся. - Вон чё спёр тебе.

— Ой, сыр! - она выхватила его и умяла за раз. - Вкуснятина. Из козьего молока?

— Угу. Заплести тебя? - предложил Роут.

Она кивнула, и парень уселся рядом, взяв гребешок.

— Ротен! - с первого этажа донесся голос отца. - Сюда иди!

Дети сразу же застыли и задержали дыхание. Стиснгув в ладони гребешок, Роут почувствовал холод на спине, словно сквозняк впился в спину.

— Пойду... Пойду спрошу, чего ему надо, - тихо сказал Роут. - Не спускайся, пока я не вернусь.

Ранелия кивнула.

Выходя из комнаты, Роут обернулся и увидел, как она забралась под одеяло и накинула подушку на голову, закрывая уши.

Каждая ступенька поскрипывала в мрачной тишине, пока Роут спускался все ниже к первому этажу. Осторожно с дрожью в сердце он заглянул на кухню, где его отец доедал оставшееся мясо ягнёнка, которое успел найти и пожарить, пока ребята были не дома.

Им следовало прийти домой раньше отца.

— Это чё? - он кивнул на оставшиеся кости.

Роут едва сдержался, чтобы не съязвить что-то вроде "ты слепой?", и тихо сказал:

— Кости.

— Я вижу, что кости, - буркнул Эдгар. - Херли спрятано было? От меня еду вздумал прятать? Чё, страх потерял?

Роут молча смотрел в пол.

— "Млять. На охоту придется идти раньше..." - это все, о чем он сейчас думал.

Вздрогнув от звука отодвинувшейся скамьи, Роут сглотнул. Отец встал из-за стола и подошёл к нему.

— Ты чё, оглох?! - рявкнул он, и Роут снова дёрнулся, сжав челюсть. - Если б не я, вы бы сдохли давно! Я - глава семьи!

Он схватил парня за волосы и направил взгляд на себя. Роута едва не вывернуло от резкого перегара.

— На меня смотри, когда я говорю, чё ты как баба морду в пол упёр?! Кто главный в семье?!

Стиснув зубы, Роут уставился в его глаза. Он ведь знал, как ответить "правильно". Он понимал, как это работает.

— Я, - шикнул парень. - Ты просто бездарь и всё.

Но он не мог позволить кому-то себя дрессировать.

Удар по лицу прилетел более чем ожидаемо, и Роут рухнул на пол, чувствуя звон в голове и привкус крови во рту.

Вновь его взяли за волосы и подняли на ноги.

— Спрашиваю второй раз, - прохрипел ему на ухо отец. - Отвечай.

— Пошёл ты, - прошептал Роут и зажмурился.

Второй удар случился на другую сторону лица, чему Роут даже обрадовался в какой-то степени. Меньше боли, но больше синяков.

Лежа на боку, он кашлянул и вытер кровь с губ.

— Вали-ка на улицу, - Эдган схватил его за воротник, как щенка, и поволок к двери. - Мож там башка получше начнет думать.

— Т... Тронешь Рани, и я перережу тебе горло, пока ты спишь, - проговорил Роут у двери.

Хмыкнув, мужчина вышвырнул Роута на снег, заперев за собой дверь. Он никогда не донимал её, потому что Роут всегда ему это проговаривал, а Эдгар знал - Роут слов на ветер никогда не бросал.

В некотором смысле Роут иногда специально выводил отца, чтобы у него не возникало мысли сорваться на Ранелию, ведь всегда после их стычек, отец сразу шёл спать без сил. Роуту всегда думалось, что отец не такой уж и сильный, раз после "драки" с мелочью вроде него, он так быстро уставал и засыпал.

Поднявшись, Роут вытер лицо от крови и поплёлся за границу, в лес. Было довольно холодно, так что он взял запасную драконью чешуйку, которую прятал для таких случаев в ямке под забором. Отец частенько выгонял его из дома, и каждый раз Роут думал, что в следующую ссору он точно скажет слова, которые хотел услышать отец, чтобы избежать всего этого, но в итоге у него не мог повернуться язык для этого. И Роут оказывался на улице.

Добравшись до обрыва, Роут оглядел то, что внизу. Небо сегодня было чистым, так что он не боялся подойти поближе. Шмыгнув носом, он утер кровь, что струкой полилась оттуда. Он уселся на колени и тихо вздохнул, пытаясь хоть как-то унять звон в ушах.

Чувствуя, как внутри заболело, он зажмурился. Боль была вовсе не из-за травмы, она была из-за столь подавляющей усталости и тревоги, что Роут задержал дыхание и схватился за волосы, склонившись.

Боль становилась все сильнее, сердце билось все быстрее, и Роут надавил себе на больную щёку, чтобы перевести внимание на другое место, чтобы болело только там, и другие чувства хоть немного потерялись. Он продолжал давить, а затем и вовсе потянул себя за волосы, чувствуя, как несколько с треском вырвались с его головы.

Его дыхание стало тяжелее и быстрее, и Роут рухнул на снег, поджав под себя ноги. Ему казалось, что он задыхается, и парень уцепился за грудь, хватая ртом ледяной воздух, что обжигал его внутри.

Вскоре, переждав это, он немного успокоился и перевернулся на спину, продолжая лежать на снегу и глядеть на звезды с луной.

Сглотнув, он прикрыл глаза и выдохнул облачко пара. Стало так тихо. Он лежал, смотря на небо и решил заняться любим делом, он составлял узоры из звезд, чтобы немного отвлечься.

— "Дракон," - улыбнулся он, с легкостью найдя любимое созвездие.

Его глаза забегали.

— Корона, - прошептал парень, завидев еще один рисунок. - И... Роза.

Он вглядывался в созвездие и думал о розах, любимых цветах принца Ульрика. Он мечтал увидеть их вживую. Цветы не любят мороз, так что на улицах даже на богатом рынке их не видно, только в цветочных лавках.

Роут любил представлять, как они пахнут. Быть может, чем-то сладким и мягким. Ему было интересно, пахнет ли розами принц?

Смущенно улыбнувшись, он отвернул голову и вздохнул. Убрав волосы с лица, он уселся и огляделся. Никого.

Он посмотрел в сторону обрыва, и улыбка медленно сползла с его лица.

— "Может, все же сброситься?" - Роут часто об этом думал, приходя сюда по ночам. — "Отцу нужен я, а не Рани. После моей смерти, она могла бы уйти жить к Андри. Одну ее они бы прокормили. Рейнар бы согласился. Нас двоих они не могут содержать в доме, у них еще двое детей... Им явно неудобно предлагать жить только ей, а меня оставить с отцом. Да и Рани бы не согласилась уйти от меня... Сейчас она не уходит из-за меня. Наверное... Но если меня не станет, то она сможет жить хорошо."

Поднявшись, он встал на самый край. Не было ни ветра, ни облаков. Лишь чистая и тихая луна, что глядела на мальчика с неба. Посмотрев вниз, Роут поджал губы и легонько пнул камешек, который улетел вниз, в темноту. Прислушавшись, он не смог расслышать звук удара о землю.

— "Больно явно не будет."

Задержав дыхание он зажмурился и стиснул зубы.

Вдруг он услышал жужжание недалеко от обрыва, повернулся и увидел голубую вспышку, затем сразу же спрятался за деревом, что было присыпано снегом.

Затаив дыхание, он услышал хруст снега из-за чьих-то шагов, а затем стало тихо. Он медленно выглянул и заметил человека в чёрном плаще и капюшоне. Он сидел на самом краю обрыва к нему спиной.

— Отличное место, - тихо сказал человек.

— "Парень. Чародей что ли какой?" - подумал Роут. - "Это были врата? Чего он тут делает?"

Он принялся наблюдать за незнакомцем, который вытащил из мешка лютню, и вскоре Роут услышал тихую мелодию.

— "Музыкант," - он уставился на него с любопытством. - "Чего музыканту тут делать? Раз у него есть кристалл для врат, то... Он из дворца. Королевский бард что ль? Зачем он здесь?"

Музыкант забормотал, оглядываясь по сторонам.

— Да, тут красивее. Гораздо.

Он начал тихо напевать под нос, перебирая струны. Роут вслушивался, не отрывая от него взгляд.

— Продолжим, - прошептал он и вытащил из мешка книгу с пером.

Музыкант принялся делать пометки в книге, попутно отвлекаясь на струны, словно, записывал мелодию.

Роут старался не шевелиться, ведь одно движение, и его могли заметить.

— Нежный вальс рук твоих... - напел парень мягко, подбирая мелодию. - Гладит мне с трепетом душу... Угу.

Он сделал пометку. Роут неслышно ахнул, стоило чужому голосу коснуться его ушей.

— "Вот это голос," - Роут захлопал глазами. - "Точно королевский бард. Наверное... Он тут песни придумывает. Здесь красиво. Видать, музыкантам, как и художникам, нужны красивые места для вдохновения."

Музыкант мычал под нос, играя на лютне, и болтал ногами, пока Роут, не отрывал от него взгляд.

Парень играл не дольше часа, но за это время, Роут успел насладиться его голосом так, что боль покинула его, оставляя лишь тепло в его душе и свет в его разуме. Вскоре музыкант собрал вещи и поднялся, а Роут спрятался за деревом, лишь совсем слегка выглядывая.

Незнакомец вытянул руку, в которой поблескивало что-то крошечное и блестящее, и прошептал:

— Домой.

Голубой свет окутал его, и парень исчез.

Удивленно ахнув, Роут вышел из своего маленького укрытия.

— Ему здесь понравилось, - пробормотал он. - Может... Завтра тоже сюда придет?

Улыбнувшись, он вдруг очнулся и понял, что замерз и что пора бы уже домой.

Тихо забравшись в дом через окно, он оглядел спящую Рани и подоткнул ее одеяло. Переодевшись, он залез в свой гамак и уставился в потолок, мечтательно вздохнув. Роут решил, что завтра снова придет туда ночью в это время. А пока ему нужно было поспать.

В его голове всё ещё звучал тот красивый нежный голос.

***

Яркая голубая вспышка осветила тёмную комнату принца Ульрика.

— Дома. Ух, холодно, - выдохнул он, сжимая в ладони Виариум.

Это был маленький предмет, напоминающий стеклянный фонарик украшенный серебряными символами и тереспритом внутри. Ульрик положил его в ящик со своей одеждой, на самое дно и скинул плащ, повесив его на спинку кресла, а затем убрал под кровать сумку с лютней и песнями.

Потянувшись, принц зевнул и направился в ванную, чтобы отогреться. Драконья чешуя помогала ему не мерзнуть, но суровый холод в лесу все же донимал его.

Он разлёгся в ванне, позёвывая. Ульрик довольно давно бродил по лесным окрестностям в поисках нужного места, где можно было сочинять песни. Ему было позволено во дворце играть на арфе, как знатной королевской особе, но не на лютне, потому что матушка считала это инструментом недостойным королевских изящных пальцев, ведь ее нужно было держать в руках, что было непозволительным.

Ульрик умел играть и на флейте, научится тоже втайне от матери, он ведь не хотел её огорчить своими "низкими" увлечениями, но флейту он довольно быстро забросил, ведь нельзя играть на ней и петь одновременно, так что он остановился на лютне, она не такая большая, как арфа, и позволяла петь.

Он все еще напевал под нос мелодию, которую сегодня придумал, и довольно улыбался.

Наконец, добравшись до постели, он занырнул под одеяло и вздрохнул из-за прохлады.

— Завтра еще приду, - пробормотал он. - Там слишком красиво...

С этими мыслями юный принц и заснул, в ожидании завтрашнего дня.