глава №10.
С той ночи, девушка не виделась ни с кем из ребят, кого бы действительно хотела увидеть. Сара находила причины не забегать к ней вечером, хотя Эми нуждалась в ней, после всего, что между ними произошло — ей хотелось лишь попросить прощения за свои неподобающие высказывания.
Она хотела бы просто подойти и сказать: «Прости, что тогда сорвалась. Я не имела права, правда…». Но эти слова остались невысказанными, распадаясь в её мыслях на обрывки, словно пепел от папиросы, которую никто не прикурил. Когда-то они с Сарой делили всё — от чужих сигарет до ночных откровений, но теперь между ними легла пустота, натянутая тишина, которую уже невозможно преодолеть.
Джей Джей же, увидев её в местной лавке, решил, что они и не были никогда знакомы. Парень лишь сделал вид, что загляделся на новый байк владельца того самого магазинчика, поэтому быстро выскочил на улицу.
Зажигалку Картер всегда носила при себе, дабы в удобный случай, всучить её назад Джей Джею, но видимо не судьба. Она была ему благодарна за то, что он снова пришел, снова помог и не оставил умирать в своей же кровати. Но, в тоже время Эми не могла ничего сделать для него.
Она почти не вспоминала о Хантере. После правды, всплывшей на поверхность, её не мучили даже вопросы. Эми не хотела знать, с кем он был, где, как долго. Это стало вдруг неважным, как будто из её жизни вырвали ненужную страницу.
Однажды, когда на остров опустился густой туман, девушка выбралась на пляж, где когда-то все зарождалось, где через два года, она снова вспоминала всё и сердце сжималось от боли. Эми стояла у костровой ямы, где недавно пылал огонь, а сейчас лишь тлели остатки того тепла. Она приподнесла к губам сигарету, с пачки, которая всегда лежала в дальнем ящике её стола. Чиркнула зажигалкой и горький сигаретный дым проникал в лёгкие медленно, словно ожидал, что она выбросит эту дрянь. Эми ощущала, словно частичка Джоша навсегда с ней, даже если его уже нет в живых.
Туман, заволакивающий пляж, был густым, как молоко — вязкий, сырой, почти зловещий. Он стелился по песку, окутывал фигуру Эми, будто хотел спрятать её от мира, дать ей минуту одиночества — ту самую, когда боль не надо прятать. Она стояла, слегка покачиваясь, будто сигаретный дым возвращал ей утраченное равновесие. Пальцы дрожали, но не от холода. Где-то внутри — под ребрами, между сердцем и легкими — снова тянуло, скручивало, словно всё тело вспоминало о прошлом, которое упорно не хотело оставаться позади.
— Снова куришь, Каспер? — голос прорезал воздух так резко, что она чуть не уронила сигарету.
Джей стоял метрах в пяти, руки в карманах, глаза усталые, будто тоже не спал с той самой ночи. Он выглядел уставшим — или, может, просто стал тем, кого жизнь научила не ждать прощения.
Эми не ответила сразу. Пару затяжек — не от зависимости, а от желания оттянуть момент. Потом повернулась, не удивлённая, не испуганная, скорее, примирённая. Ей было удивительно слышать от Джея именитое прозвище «Каспер», которым её называл брат, но от этого нахлынули бывалые чувства, когда все было хорошо.
— А ты всё ещё называешь меня так, — тихо сказала она, глядя на него сквозь сигаретный дым. — Даже после всего.
— Может, потому что ты всё ещё та же, — отозвался Джей, подходя ближе, но оставляя между ними безопасную дистанцию. — Просто привидение, которое не хочет отпускать меня.
Он присел на старое выбеленное бревно, когда-то служившее скамейкой всем «Живцам». Снял кепку, потрёпанную на козырьке, провёл рукой по спутанным волосам. Его пальцы были красными от ветра.
— Я не знаю, зачем пришёл, — произнёс он, не глядя на неё. — Наверное, чтобы убедиться, что ты настоящая. А не просто дежавю из тех ночей, когда мы были… ну, ты знаешь.
— Когда не стоило прятаться? — бросила темноволосая, горько усмехнувшись. От понимания, как много они упустили — становилось больно.
— Именно, — Эми затушилу сигарету, будто это был акт окончательного отказа — от дурных привычек, от воспоминаний и боли. Она подошла к нему, неуверенно, словно ступая по тонкому льду, который может треснуть, если сделать неверное, резкое движение.
— Я думала, ты меня ненавидишь, Джей. Как все, кто знает, что я вас бросила, в неподходящий момент, — светловолосый посмотрел на неё, в его взгляде не было злости. Была боль, была усталость и было что-то ещё — то, что нельзя назвать словами.
— Ненавидеть? — он фыркнул, покачал головой. — Да если бы я мог. Было бы проще. Но, чёрт возьми, Картер… — он остановился, будто не решаясь договорить. — После той ночи я не спал три дня. Слушал, как ветер дует по крышам, и думал: а если бы я не пришёл?
— Ты бы нашёл меня мёртвой, — просто сказала она. — Вот и всё.
— Да какого хрена, Эми? Ты правда думаешь, что для кого-то это «всё»? — он повернулся к ней, во взоре вспыхнули чертята, которые то и дело норовили выпрыгнуть.
— Я слишком часто была на грани смерти, — задумчиво ответила Картер, будто бы сама выносила себе вердикт, который нельзя оспорить. — Джоша нет, мама в диспансере, а я девочка с золотой ложкой у рта. Все заранее вычерчено.
Джей сжал кулаки. Его плечи дрогнули от напряжения, и он на мгновение прикрыл глаза, будто только так мог сдержать то, что подступало внутри. В груди у него клокотало, словно всё, что он когда-либо хотел сказать, вдруг оказалось слишком острым, чтобы произнести вслух.
— Не-не, ты всегда была одной из нас, не такой, как акулы, — внезапно отозвался светловолосый, после долгой паузы. — Ты — та, кто с семи лет ломал руки на скейте, кто дралась с ребятами за Джоша, кто прикрывала нас всех, когда мы лезли в дерьмо. Ты… ты настоящая. И всегда была. Даже когда пыталась быть кем-то другим.
Он выдохнул, медленно и тяжело, словно выжигал из себя каждое слово.
— Я видел, как тебе было тяжело. И да, я злюсь на тебя, потому что ты ушла два года назад, не объяснив ни-че-го. Но, ты все так же остаёшься той Эмили Картер, которую я узнал, — Эми слушала молча. Словно каждое его слово резало по коже. Она не спорила, не пыталась оправдываться.
— Когда мне было девять, — сказала она вдруг, — я чуть не утонула. Мы с Джошем тогда сбежали на заброшенный пирс за северным мысом. Ты помнишь? Лето, жара, все были у бабки Мейбл, а мы…
— Я помню. Ты сорвалась с бревна и упала, — Джей кивнул, а лицо приобрело глупую гримасу, которую она бы узнала из тысячи.
— Ты тогда был рядом, — прохрипела Эми, словно это могло изменить многое. — Помню, как Джош мне потом твердил, что ты самый верный из моих друзей.
— И что, разве он ошибался? — Джей чуть вскинул брови, но в голосе не было привычной насмешки. Только усталость и нечто давнее, упрятанное под слоями молчания. — Разве я не был рядом, когда ты сбегала с уроков? Когда ты разбила нос Скайлеру за то, что он обозвал нас отбросами? Или, чёрт, когда вы с Джошем умудрились угнать лодку Коула и застряли на мели, потому что забыли проверить бак?
Эми чуть улыбнулась — непроизвольно. Тот случай был идиотским, до ужаса. Джош тогда сгорал от смеха, а Джей, весь в мазуте и песке, час вытаскивал их обратно на сушу, кляня всё на свете.
— Ты всегда вытаскивал меня, Джей, — её голос стал тише. — Даже тогда, когда я не хотела, чтобы меня спасали.
— А я и не делал этого ради благодарности, — он снова сел, чуть ближе к ней, скрестив руки на груди. — Просто знал, что если тебя не станет, то и от нас ничего не останется. Потому что ты — часть этой чёртовой банды. Хоть ты и притворялась «акулой», мы-то знали, что у тебя кровь «живца».
Она медленно кивнула, прижав руки к коленям. Туман рассеивался, но в груди всё ещё было тяжело.
— А знаешь, что было самым страшным? — спросила она вдруг. — Не таблетки, не одиночество. Самое страшное — это когда я проснулась после... после всего. И поняла, что снова осталась. Что всё равно никто не останется.
— Мы всегда останемся, — ответил Джей, ведь знал, что если скажет только о себе, то Эми закроется вновь. — Живцы своих не бросают, знаешь же. — Знаешь, в детстве Джош сказал мне, что если я когда-нибудь сделаю тебе больно, он «привяжет меня за ногу к байку и прокатит по гравийке». Я, конечно, тогда ржал, но теперь думаю… он ведь знал, насколько ты хрупкая, под всей этой бронёй.
— Ха-а-а, а как ты пытался научить Джоша играть на гитаре, и он сказал, что готов сломать её об твою голову, помнишь? — Джей засмеялся. Сейчас они были настоящими, возможно, даже детьми, у которых отобрали детство слишком рано.
— Да, он тогда сказал, что я играю «как проклятый тюлень».
— Все равно он тебя любил, как умел, — промолвила Эми, а у Джей Джея накатило слезы, которые он так умело пытался сдерживать. У него не получалось заполучить любовь отца, который все время твердил, что любовь — это дрянь, от которой остаются шрамы. — Он не умел это показывать, но он… он реально был за тебя горой, — голос Эми дрожал. — Даже когда ты делал глупости. Особенно тогда.
Джей опустил голову, кулаки сжались на коленях, суставы побелели. Он всё ещё сидел чуть сгорбившись, будто эти слова прижали к земле его тенью. Его лицо оставалось неподвижным, но в глазах уже бушевала буря — невидимая, но ощутимая, как заряд перед ударом молнии.
— Я часто думаю, что если бы у меня был хотя бы наполовину такой брат, как Джош… — он глотнул воздух, как делают те, кто не позволяет себе плакать. — Может, я был бы другим. Менее взрывным, менее… потерянным.
— Ты не потерян, — мягко ответила Эми. — Просто заблудился, устал, как и мы все.
Наступила долгая пауза. И в ней — тот самый тип тишины, в которой многое уже сказано, но ни один не решается сделать следующий шаг. Потому что за ним — что-то настоящее, возможно, непоправимое.
— А если бы я тогда не пришёл? — снова выдал он, почти шёпотом. — Если бы я задержался ещё на пять минут? Или передумал? Ты ведь знаешь, как я сомневался.
Эми смотрела прямо перед собой, на тусклый свет, пробивающийся сквозь редеющий туман. Она будто не слышала его. А может, просто не хотела говорить то, чего не могла гарантировать.
— Мы никогда не узнаем, — наконец сказала она. — И, может, это к лучшему.
Джей отвернулся, потёр подбородок, потом резким движением поднялся и сделал пару шагов к воде. Её плеск был всё тем же — ленивым, равнодушным, как будто мир не замечал, что прямо сейчас, на этом берегу, кто-то почти расплакался.
— Я хочу знать, Эми, — резко обернулся он. — Хочу понять, что теперь. Потому что я не просто так пришёл. Я не просто так спас тебя. Это не просто… обязанность. Или старый долг перед Джошем.
Её дыхание стало чаще, в груди начало подниматься что-то похожее на страх. На разрыв. Она боялась, что это конечная точка между ними. Словно каждый раз, когда кто-то пытался прикоснуться ближе, она инстинктивно отшатывалась.
— А если я не могу обещать тебе, что завтра не уйду? Что снова не станет так же паршиво? Что снова не станет слишком больно?
— Тогда и я ничего не обещаю, — срезал он. — Но мы могли бы хотя бы… попробовать. Хоть как-то. Хоть с чего-то.
Эми встала, сгребла волосы назад, как всегда делала в моменты внутренней паники. Их взгляды встретились — прямые, резкие, и в то же время настороженные. Они оба знали, что каждый из них стоит на грани и шаг вперёд может всё изменить.
— Может быть, — сказала она почти беззвучно. — Но не сегодня.
Он чуть кивнул — неуверенно, но принимая. Его губы дрогнули в подобии улыбки.
— Тогда в другой раз, Картер.
— Если этот «другой раз» вообще наступит.
— Вот именно, — бросил он, развернулся и пошёл прочь по берегу, не оборачиваясь. Она смотрела ему вслед до тех пор, пока он не растворился в рассветной дымке.
Никаких объятий, никаких слёз, только недосказанность, повисшая в воздухе. И необратимость момента.
***
На следующий день Эми проснулась от лёгкого вибро-сигнала на телефоне. Сначала ей показалось, что это остатки сна. Какой-то искажённый шум, отражение прошлого вечера. Она потянулась за телефоном неохотно, с заспанным раздражением, но, увидев имя отправителя, замерла:
Джульетта Мэйсон: «Картер, слухи говорят, что ты снова в городе. Сегодня мой день рождения. Мы собираемся у старого причала. Буду рада, если заглянешь. Без церемоний. Как раньше».
Эми прочитала это сообщение несколько раз, даже в слух. В голове всплыли обрывки: Джульетта, с которой они прятались от дождя под пирсом, играли в «Правду или действие» до потери чувств, от которой пахло персиковым лосьоном и безумием. Тогда они все были неприкасаемыми, бессмертными, и мир вращался только вокруг их внутреннего круга.
Эми опустила телефон на грудь и уставилась в потолок, как будто он мог дать ответ.
Джульетта. «Живцы». Старый причал. День рождения. Какой-то костёр. Музыка. Джей.
Когда-то, Джульетта даже водила отношения с её братом, которые окончились, когда Джош вернулся с армии. Это был переломный момент для всей семьи, но все же, она была, как старшая сестра для маленькой Картер.
Эми продолжала лежать на спине, телефон всё ещё покоился на её груди, будто тяжёлый камень, напомнивший о тех временах, когда приглашения от Джульетты Мэйсон казались входным билетом в целую вселенную. Тогда старый причал был для них всем: убежищем, сценой, спальней, храмом свободы. Там впервые звучали их обещания — те, которые потом не выдержали жизни.
Она перевернулась на бок и уставилась в стену. Солнце проникало в комнату ленивыми, пыльными лучами, высвечивая всё то, что она так давно не замечала: облупленную краску на окне, старую афишу с концерта, куда они однажды сбежали с Джей Джеем, и ту самую бандану Джоша, которую она так и не убрала с ручки шкафа. Всё в этой комнате будто держало её в прошлом, как магнит.
Но приглашение было из настоящего. Оно словно говорило: «Ты ещё здесь. А значит, можешь вернуться».
Смогла бы она? Просто прийти туда. Без церемоний. Без драмы. Просто появиться, словно не было двух лет тишины и потерь?
Она встала. На ногах — тяжесть, будто сны вытянули из неё остатки сил. На автомате включила кофеварку, запустила воду в ванную, но всё в этом утре происходило как будто отдельно от неё. Всё — до одной детали — указывало на то, что сегодня ей придётся выйти за пределы стен, ставших за два года её крепостью и тюрьмой одновременно.
Эми не собиралась идти. Сначала — точно. Она даже сказала это себе вслух: «Нет, Картер, это идиотизм. Они не ждали тебя. Они просто вежливы. Это не про тебя». Но потом она снова вспомнила: Джульетта, персиковый лосьон, старые сигареты с мятным фильтром, голос, говорящий: «Эмили, ты круче, чем все эти девочки-акулы вместе взятые».
Тогда Джульетта действительно была ей старшей сестрой. Такой, какую она себе придумала в детстве, когда мама кричала на Джоша, а потом запиралась в спальне с бутылкой. Джульетта приходила, красила ей ногти, ставила пластинки и учила, как не доверять никому. И ещё — как быть красивой даже тогда, когда у тебя всё разваливается. Она научила её быть стойкой, не ломаться. Но сама сломалась, когда Джош после армии больше не смог быть прежним. Они расстались, и с тех пор Эми почти не слышала от неё ни слова.
Но теперь — приглашение. Не просто «загляни», а «как раньше».
Эми села на край кровати, впилась пальцами в колени. На секунду захотелось снова быть той девчонкой, что шептала тайны Джей Джею под звёздами, смеялась с Джошем до боли в животе и слушала Джульетту, как Евангелие.
Что если всё это вернуть?
Нет, вернуть нельзя. Но можно… попробовать встать рядом снова.
[очень благодарна вам за прочтения и отзывы! после некоторых просьб и осознавая свои возможности, я решилась на создание телеграмм канала, где буду делиться с вами спойлерами, примечаниями и многими другими приколами к своим работам! кому это будет интересно, то милости прошу 🫶🏻
ссылочка: https://t.me/wxstrfy
юз: wxstrfy (катя философствует)]