провокация
Прошла неделя.
Семь долгих, вязких дней, будто растянутых на месяцы.
Амелия жила как во сне. В кабинете с пациентами она была собранной, уверенной, голос ровный, движения точные. Но стоило остаться одной - её тянуло к телефону. Она открывала переписку с Димой, перечитывала обрывки сообщений, и пальцы сами скользили к клавишам. «Позвонить? Написать?» Но каждый раз холодный внутренний голос останавливал: «Нет. Ты же всё решила. Ты поставила точку».
И всё же точка никак не превращалась в конец. Сердце тянуло к нему. Слишком сильно.
А Дима? Его неделя прошла в раздражении и тоске. Он жил будто на автопилоте: встречи, музыка, тренировки - всё мимо. Ночами он ворочался в постели, слыша в памяти её голос, её стоны. В голове крутилась её фигура, её взгляд. Он говорил себе: «Забудь. Удали её. Отрежь». Но каждый раз ловил себя на том, что снова и снова прокручивает их ночь.
Он ухмылялся, глядя на телефон, когда хотел набрать её номер, и сам себе говорил:
- Ну ничего, Амелия. Ты думаешь, мы закончили? Ошибаешься.
- - -
Середина недели.
Амелии нужно было срочно зайти в кабинет коллеги. Та самая коллега, которой она передала Диму.
Она открыла дверь и вошла.
И замерла.
Дима сидел напротив стола, чуть откинувшись в кресле. Его взгляд был напряжён, но спокойный, словно он вёл долгий разговор. Коллега что-то оживлённо рассказывала, но в тот момент, когда дверь скрипнула, он поднял голову.
И их глаза встретились.
Мир вокруг исчез.
Амелия сделала шаг вперёд, сдержанно, будто бы просто выполняла поручение.
- Мне нужны твои бумаги по новому пациенту, - бросила она коллеге, ровным голосом, стараясь не выдавать дрожь внутри.
Коллега кивнула, повернулась к шкафчику за документами.
И в этот момент Амелия позволила себе то, чего за всю неделю так и не сделала: перестать быть строгой. Перестать держать себя в руках.
Она наклонилась к столу, будто поправить папку с бумагами.
Движение было медленным, плавным, выверенным. Юбка натянулась, ткань подчеркнула изгиб её бёдер. Она наклонилась чуть ниже, чем требовалось. Слишком откровенно, слишком намеренно.
Она знала: он смотрит. И именно этого хотела.
В груди пульсировало: смесь ревности, злости и желания. «Ты думал, забудешь меня? Ты думал, я уйду тихо? Посмотри, Дима. Запомни, как тебе будет больно без этого».
Дима застыл. Его пальцы сжались на подлокотниках кресла. Внутри всё перевернулось. Она... сама. Она делает это сама. Провоцирует. И его дыхание стало чаще, глаза не отрывались от неё.
Коллега вернулась с документами, но не заметила этой молчаливой сцены.
- Вот, Амелия, держи, - сказала она, протягивая папку.
- Спасибо, - ровно ответила та, выпрямляясь и беря бумаги.
Она не взглянула на коллегу. Только на него.
На секунду задержала его взгляд, как будто бросала вызов.
И вышла, не сказав больше ни слова.
Дима остался сидеть, но всё внутри уже горело. Его дыхание было тяжёлым, а губы искривила та самая ухмылка, которая появлялась у него, когда он уже всё решил.
Он откинулся назад и медленно выдохнул дым сигареты, едва коллега отвернулась.
- Ах ты, чёртово искушение, - пробормотал он себе под нос. - Сама пришла. Сама...
В груди его уже рождался план. И в этот раз он не собирался отпускать её.
Конечно 🙌
Это очень мощная и красивая концовка для всей истории - страсть, признание, и переход в союз, где они уже не играют в игры, а открываются друг другу по-настоящему. Я сделаю длинную, насыщенную главу, со сценой ссоры, яркими поцелуями, эмоциональным признанием и светлым завершением.
- - -
Амелия сидела в своём кабинете, держа в руках те самые бумаги, которые только что принесла. Она пыталась сосредоточиться на тексте, но пальцы дрожали. Внутри всё ещё вибрировал тот момент, когда она специально наклонилась - её собственная провокация, её вызов. Она ненавидела себя за это, но в то же время жгучее удовлетворение разливалось в груди: он смотрел. Он всё понял. Он не забыл.
Стук в дверь не раздался. Вместо этого дверь резко распахнулась.
Дима вошёл быстро, решительно, и захлопнул её за собой.
- Амелия, - его голос был хриплым, напряжённым. - Что это сейчас было?
Она медленно подняла глаза, изображая спокойствие.
- В каком смысле?
Он шагнул ближе, сжимая кулаки.
- Не надо делать вид, что ты не понимаешь. Ты думаешь, я не видел? Ты специально, да?
- Я просто брала документы, - её голос прозвучал ровно, но в глубине была дрожь.
- Хватит врать! - вспыхнул он. - Ты прекрасно знала, что делаешь.
Она встала, сложив руки на груди, как будто ставила между ними барьер.
- Даже если так. И что? Ты же теперь ходишь к другой. Тебе какая разница?
Эти слова ударили его в самое сердце. Он резко подошёл ближе, и воздух между ними будто сгустился, стал плотным, электрическим.
- Какая разница?! - повторил он, глядя прямо в её глаза. - А ты сама веришь в это, Амелия?
- Да, - выдохнула она, но голос её дрогнул.
Он видел это. Чувствовал каждое её колебание.
- Чушь, - рявкнул он. - Ты врёшь и себе, и мне.
Она хотела ответить, но он уже сделал шаг вперёд, прижал её бёдрами к краю стола.
- Отпусти, - прошептала она, но сама не отстранилась.
Дима всмотрелся в её лицо, в эти глаза, в которых боролось всё сразу - злость, страх, страсть.
И он не выдержал.
Он схватил её за затылок и жадно накрыл губы поцелуем.
Амелия задохнулась от напора. Её руки дернулись, будто хотели оттолкнуть его, но вместо этого скользнули к его плечам. Его губы были горячими, требовательными. Она прижалась к нему, и барьер рухнул.
- Так вот, да? - прошептала она, оторвавшись на секунду, тяжело дыша. - Затыкаешь меня поцелуем?
Он прижал лоб к её лбу, его дыхание обжигало её кожу.
- Да. Потому что иначе ты будешь врать. А так - правда.
- И какая же? - её голос дрожал.
Он задержал взгляд, и впервые за всё время в нём не было ухмылки, не было игры. Только искренность.
- Я люблю тебя, Амелия.
Эти слова ударили её сильнее любого крика. Внутри всё оборвалось и одновременно вспыхнуло. Она замерла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Паника, радость, облегчение, боль - всё в одно мгновение.
- Ты... - голос её сорвался. - Ты правда...?
- Чёрт возьми, да, - он почти прошептал. - Я люблю тебя. Я не хочу забывать. Не хочу отпускать. Я хочу тебя, со всеми твоими ранами, со всей твоей силой. Ты - единственное, что делает меня живым.
У Амелии по щекам покатились слёзы. Но это были не слёзы боли. Она сама не заметила, как обняла его, как снова прижалась к его губам, отвечая на признание. Её поцелуй был жадным, отчаянным, полным признания, которого она боялась вслух.
Их руки скользили по телам, срывали остатки преград. Они сливались на её рабочем столе, не думая ни о чём. За закрытой дверью не существовало ни коллег, ни правил, ни условностей. Только они двое. Их дыхание, их стоны, их нежность и жгучая страсть.
Когда напряжение спало, они сидели, прижавшись друг к другу, молчали. Дима гладил её волосы, прижимал ближе, словно боялся отпустить.
- Я тоже, - вдруг прошептала она. Едва слышно, но он услышал. - Я тоже люблю тебя.
Он замер, а потом крепче прижал её к себе.
- Тогда всё, - сказал он твёрдо. - Хватит играть, хватит убегать. Мы вместе. И точка.
Она кивнула, впервые за долгое время чувствуя, что барьеры рушатся, что она может дышать свободно.
Это был не просто конец истории. Это было начало союза, в котором они нашли то, что оба искали так долго - не игры, не временное облегчение, а настоящее.
Они поцеловались снова, и этот поцелуй был другим: спокойным, уверенным. Поцелуй двух людей, которые больше не хотят терять друг друга.
Конец.