amy
Квартира встретила их знакомой тишиной и мягким светом подсветки. Амелия уже была здесь однажды, и всё равно её сердце билось чаще, чем хотелось бы признавать. Дима держал её за руку, не отпуская, и та лёгкая хватка будто говорила: не дергайся, я веду.
- На кухню или сразу в рай? - хмыкнул он, и она закатила глаза.
- Для начала на кухню, - ответила она твёрдо, но в голосе звучала улыбка.
Они оказались за большим столом из тёмного дерева. Дима достал из холодильника вино, налил в два бокала, уселся напротив. Лёгкие разговоры переплетались со смехом. Он рассказывал абсурдные истории с концертов, делился, как однажды фанатка в ЛА выбежала на сцену с плакатом «Женись на мне», а он... потерял текст и начал читать рэп про её кроссовки. Амелия смеялась громко, по-настоящему, и чувствовала, что с каждой минутой её защитные стены трещат всё сильнее.
- Нравится, когда смеёшься, - вдруг сказал он, уже без насмешки. - Ты как будто... легче становишься.
Она чуть замерла, но не стала отвечать. Только сделала глоток вина и посмотрела на него поверх бокала.
- Пошли, - Дима поднялся, забрав её бокал, и повёл в свою комнату.
Там всё дышало его музыкой: колонки, ноутбук, кабели, гитара у стены, блокнот с каракулями. Он сразу сел за комп, привычным движением включил программу, зажёг сигарету, но почти сразу затушил. Амелия устроилась на краю дивана, но он повернулся, посмотрел и, не сказав ни слова, потянул её к себе.
- Садись.
Она нахмурилась.
- Куда?
- На колени, куда же ещё, - он сказал это так буднично, что спорить было бессмысленно.
Она села, сначала осторожно, потом расслабилась. Он прижал её чуть ближе, положил подбородок ей на плечо, а она - сама, неожиданно даже для себя - провела ладонью по его волосам. Медленно, будто проверяла, можно ли.
- Ммм... вот так бы всегда, - пробормотал он, прикрыв глаза. - Ты умеешь колдовать.
- Я доктор, а не ведьма.
- Да ладно, ты и то, и другое.
Он щёлкнул по клавиатуре, включил один из треков. Ритм тяжёлый, бит вязкий, строки звучали резко. Она слушала, слегка кивая, но внутри чувствовала: это его злость, его крик. Следующая композиция была мягче, но с той же глубиной.
- А вот это... - он остановил выбор, - особенное.
Зазвучала музыка - атмосферная, цепляющая, будто в ней скрыто что-то личное.
- Называется "Amy", - сказал он просто, словно речь шла о чём-то бытовом.
Амелия резко повернула голову, их лица оказались слишком близко.
- Что?
- Ну а как ещё? Ты думаешь, я не заметил, что ты уже в голове сидишь? - он усмехнулся, но взгляд оставался серьёзным. - Этот трек в альбом точно войдёт.
Она растерянно усмехнулась, хотела что-то сказать, но слова не пришли. Вместо этого она наклонилась и коснулась его губ своими. Коротко, но горячо.
Он тут же поймал её за талию, притянул ближе, углубил поцелуй. Его ладони скользнули вверх по её спине, дразня, останавливаясь и снова продолжая движение.
Амелия, будто назло, отстранилась и положила руку прямо на его грудь, точно под татуировку. Прижала пальцы, оставив ощутимую границу.
- Дальше не пойдёт, - её голос звучал уверенно, хотя дыхание сбилось.
Он усмехнулся, проводя пальцами по её щеке.
- Я и не тороплю. Мне нравится доводить тебя до этой черты.
Она вскинула на него взгляд - резкий, но полный внутреннего жара.
Она вскинула на него взгляд - резкий, словно хотела оборвать игру, но в глубине глаз уже разгоралось то самое пламя, которое он умел вызывать одним лишь прикосновением. Там была злость, смущение и в то же время - то самое внутреннее горение, от которого её дыхание сбивалось.
Его пальцы скользнули к её шее, он слегка надавил кончиками, задержался у яремной впадины. Она вздрогнула. Хотела отстраниться, но он поймал её за талию, легко, уверенно, так, будто она была создана для того, чтобы помещаться именно в его руках.
- Ты же знаешь, - наклонился он ближе, коснувшись губами её виска, - я всё равно доберусь до тебя.
Она попыталась возразить, но слова утонули в его дыхании. Он не стал сразу целовать - наоборот, отстранился, наблюдая, как в ней борются упрямство и желание.
- Дима... - прошептала она, и в этом звуке было больше предупреждения, чем просьбы.
Он улыбнулся уголком губ, а затем внезапным движением поднял её на руки. Она взвизгнула от неожиданности, но тут же обвила его за шею, спрятав лицо в его плечо.
- Опять ты со своими фокусами, - пробормотала она, но голос дрожал.
- А ты всё равно не сопротивляешься, - ответил он, шагая к спальне.
Он опустил её на кровать, но не дал лечь полностью: наклонился сверху, нависая, так что она чувствовала тепло его тела, его силу. Он поймал её взгляд, задержал, будто проверял, не остановит ли она его. Но в её глазах было слишком много вызова.
И он поцеловал. Сначала коротко, жадно, почти грубо. Потом глубже, требовательнее, так, что она выгнулась навстречу. Её руки вцепились в его плечи, а его ладони уже скользили по её телу, то лаская, то дразня, будто проверяя её границы.
Каждый его поцелуй становился всё настойчивее. Он смещался от её губ к шее, задерживался там, оставляя горячие следы. Она задыхалась, пальцы её путались в его волосах, то притягивая его ближе, то будто отталкивая, но лишь для того, чтобы он возвращался с новой силой.
Он не спешил. Он мучил её этим умением играть: губы касались кожи и тут же отрывались, пальцы будто случайно скользили там, где ей хотелось большего, но он уводил их, оставляя её на грани.
- Ты же с ума сходишь, - прошептал он ей прямо в губы, не давая поцеловать себя первой.
- Ненавижу... - выдохнула она, но голос дрожал, и он понял: это ложь.
Он рассмеялся низко, довольно, а затем снова накрыл её губы, на этот раз так жадно, что её стон вырвался громко, сорвался с губ, и в комнате стало слишком тесно от жара.
Она не выдержала - потянула его к себе, полностью сдаваясь. Он ответил сразу: накрыл её тело своим, прижимая к матрасу, двигаясь уже без сдержанности. Каждое движение, каждое прикосновение было слишком отчётливым, слишком реальным.
Она стонала громко, не стесняясь, и этот звук сводил его с ума, подстёгивал. Он шептал ей что-то прямо в ухо, обрывки слов, её имя, своё «малышка» - всё сливалось с её дыханием, с её криками.
Он доводил её до края, раз за разом, не отпуская, не позволяя вырваться из этой волны. И когда она сорвалась, громко, до хрипоты, он сам рухнул за ней, прижимая её крепко, так, будто боялся отпустить.
В комнате стояла тишина, только их дыхание было тяжёлым и прерывистым. Она лежала, закрыв глаза, дрожа всем телом, а он гладил её по волосам, по щеке, по плечам - теперь уже осторожно, бережно.
- Ты даже не представляешь, - прошептал он, касаясь её лба губами, - как это было блять правильно.
Она открыла глаза, устало, но с таким светом внутри, что он понял: всё, пути назад нет.