Глава 26
Лифт плавно понёс их вверх, к номерам на верхних этажах. Зеркальные стницы отражали их молчаливые фигуры: он — всё ещё в слегка помятом от концерта и ужина пиджаке, она — в его пиджаке, накинутом поверх сценического платья. Их пальцы были сплетены так крепко, будто боялись, что малейшее ослабление хватки вернёт их обратно, в реальность, полную глаз и обязательств.
Тишина в кабине лифта была густой, звонкой, насыщенной всем несказанным, что витало между ними весь вечер. Каждый взгляд, каждое мимолётное прикосновение за ужином, каждое украдкой произнесённое «навсегда» на крыше — всё это накапливалось, превращаясь в плотный, сладкий и тревожный ком в груди Ады.
Он не смотрел на неё. Он смотрел на цифры над дверью, меняющиеся с монотонным щелчком. Но его большой палец нежно, почти гипнотически, водил по её костяшкам, то замедляясь, то ускоряясь, словно он дирижировал тихой, интимной симфонией, которую слышали только они двое.
*Дзиннь.* Этаж.
Дверь открылась в безлюдный, заглушённый коврами коридор. Только приглушённый гул спящего города за окнами в конце зала нарушал абсолютную тишину. Юнги вышел первым, не отпуская её руки, и повёл её за собой. Его шаги были уверенными, он знал дорогу.
Они остановились перед его дверью. Он на мгновение отпустил её руку, чтобы достать ключ-карту. Щелчок магнитного замка прозвучал как выстрел в тишине.
Он отворил дверь, пропустил её вперёд и зашёл следом. Тяжёлая дверь закрылась с глухим, окончательным стуком, отсекая внешний мир.
Полумрак. Шторы были не полностью задернуты, и лунный свет, смешиваясь с неоновым свечением города, серебристой пеленой заливал большую часть номера, выхватывая из темноты контур огромной кровати и дивана.
Ада замерла посреди комнаты, внезапно осознавая бешеный стук собственного сердца. Сейчас. Сейчас должно что-то произойти. И она этого хотела больше всего на свете, и это пугало её до дрожи.
— *Ада...* — его голос прозвучал сзади тихо, хрипло, почти шёпотом.
Она обернулась. Он не двигался с места, прислонившись к двери, и смотрел на неё. Его глаза, обычно такие тёплые и насмешливые, теперь были тёмными, почти чёрными, и полными такого необъятного, голодного чувства, что у неё перехватило дыхание. В этом взгляде не было ни намёка на шутку, ни тени привычной маски. Только чистая, обнажённая правда.
— **Я...** — она начала, но слова застряли в горле.
Он медленно, словно давая ей время отступить, сделать шаг вперёд. Он не касался её, лишь остановился так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло, вдыхала знакомый, родной запах его кожи, смешанный с ароматом ночного города.
— **Ты уверена?** — его шёпот был похож на шелест шёлка. — **Последний шанс сказать "нет". Или просто... уйти.**
Её ответом было её собственное движение. Она подняла руку и коснулась его щеки. Кожа под её пальцами была горячей. Он зажмурился, прижавшись к её ладони, словно её прикосновение было единственным, что удерживало его от падения.
— **Я никуда не ухожу,** — её собственный голос прозвучал твёрже, чем она ожидала. — **Я там, где должна быть.**
Больше слов не потребовалось.
Его руки поднялись, чтобы снять с её плеч его же пиджак. Тяжёлая ткань бесшумно соскользла на пол. Его пальцы дрожали, когда он дотронулся до молнии на её платье. Взгляд его глаз спрашивал разрешения. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Шипение расходящейся молнии было оглушительно громким в тишине. Ткань мягко упала к её ногам, и он замер, глядя на неё, освещённую лунным светом, в только в туфлях и нижнем белье. В его груди вырвался сдавленный, почти болезненный вздох.
— **Боже, ты прекрасна...** — прошептал он, и его голос сорвался. — **Я так долго боялся себе это представить...**
Она потянулась к нему, запустила пальцы в его волосы, притягивая его губы к своим. Этот поцелуй был совсем иным. Не нежным, как на крыше, не страстным, как в танцевальном зале. Он был **жадным**. Глубоким, отчаянным, полным летящей в пропасть надежды и страха. В нём было всё: месяцы молчаливого обожания, недели сомнений, часы сегодняшнего счастья и обещание «навсегда».
Он подхватил её на руки — легко, словно она ничего не весила. Несколько шагов — и они погрузились в мягкую пучину огромной кровати. Его вес на ней был не тяжёлым, а защищающим. Мир сузился до размера этого ложа, до пространства между их телами, до звуков их прерывистого дыхания.
Он касался её губами, руками, словно пытаясь запомнить, запечатлеть каждую линию, каждую родинку, каждую трепетную клеточку её кожи. Его поцелуи спускались по линии шеи, скользили по ключице, останавливались на трепетном месте у самого сердца. Каждое прикосновение было вопросом, каждое движение — ответом.
Она отвечала ему с той же неистовой нежностью, срывая с него одежду, ощущая под ладонями твёрдые мышцы его спины, шрамы от давних тренировок, биение его сердца, совпадающее с ритмом её собственного.
Не было места стыду или неуверенности. Была только доверчивая откровенность двух людей, которые наконец-то нашли друг в друга дом. Его ладони были тёплыми и немного шершавыми, и они, казалось, знали её тело лучше, чем она сама. Каждое движение было медленным, осознанным, полным благоговения.
Когда боль отступила, сменившись нарастающей, неукротимой волной наслаждения, она закричала. Тихо, сдавленно, зарывшись лицом в его шею. Он поймал её звук своим ртом, его собственное дыхание срывалось на низком, глубоком стоне.
Они двигались в идеальном, первозданном ритме, под который был создан мир. Под этот ритм бились сердца, рождались и гасли звёзды. Это была древняя, как само время, и совершенно новая, как их любовь, мелодия.
Он не сводил с неё глаз, и она тонула в этой бездне обожания, теряя границы, переставая понимать, где заканчивается он и начинается она.
Всё завершилось тихо. Не взрывом, а мощной, бесконечной волной, накрывшей их с головой, унёсшей прочь всё, кроме ощущения полного, абсолютного слияния. Он рухнул на неё, зарывшись лицом в её волосы, его тело вздрагивало в последних судорогах наслаждения.
Тишину нарушало только их тяжёлое, выравнивающееся дыхание.
Он осторожно перевернулся на бок, не отпуская её, и притянул к себе, прикрыв одеялом. Его руки обвили её, прижимая спиной к своей груди, как бы защищая от всего мира. Его губы прикоснулись к её плечу, к её шее, к её виску.
— **Я люблю тебя,** — прошептал он ей в волосы, и это прозвучало как самая непреложная истина во Вселенной. — **Я люблю тебя, я люблю тебя...**
Она не могла ответить. Слёзы без всякой печали текли по её вискам и капали на его руку. Она лишь накрыла его ладонь своей и прижалась к ней щекой, безмолвно благодаря всё, что есть на свете, за этот миг, за эту боль, за эту радость, за этого человека.
Они лежали так, сплетённые, слушая, как их сердца успокаиваются и начинают биться в унисон. Снаружи, за стеклом, никогда не спящий город продолжал жить своей жизнью. Но для них время остановилось. В их вселенной существовала только эта комната, эта кровать, это тёплое, защищающее объятие и тихий, ровный звук их дыхания — идеальная, вечная симфония тишины, принадлежащая только им двоим.
***Навсегда***, — подумала Ада, прежде чем сон окончательно накрыл её. И на этот раз в этом слове не было ни капли сомнения.
________
Уфф вот уж часть какая 😂🔥🔥🔥🔥