Глава 15
30 апреля
11:28
Палата
Снова было весеннее утро. Солнце светило ярко, свежий воздух наполнял комнату, а деревья за окном, украшенные цветущей сиренью, казались живыми и полными надежды. Лёша сидел на койке, уставившись в окно с таким выражением, будто искал ответ на вопросы, на которые не мог найти ответа. Я расположилась рядом на своем небольшом кресле, а рядом с нами сидел Серёжа, погруженный в изучение новых анализов и рекомендаций для Лёши.
Сережа — Нитроглицерин, бета-блокаторы, аспирин, статины... — перечислял Серёжа.
С каждым его словом мне становилось все не по себе. Как можно человека пичкать столькими препаратами? Это казалось просто ужасным, особенно когда я смотрела на Лёшу, который сидел, скрестив руки и с угрюмым лицом смотрел в окно, где яркие краски весны контрастировали с его внутренним миром.
Сережа— Боже, Лёша, тебе целая медицинская тележка нужна, — с полушуткой сказал Серёжа, пытаясь развеять напряжение, но это только усугубляло ситуацию.
Лёша — Да понял я уже. — отрезал Лёша.
Его голос звучал с нотками раздражения. Я чувствовала, как его ярость накапливается, как зреет буря, которую невозможно было остановить. Он не мог предъявить ничего — лишь сидел и страдал, охваченный глухим отчаянием.
Т/И— Лёша, не переживай, мы все сделаем, все подготовим, — попыталась я его подбодрить, хотя сама чувствовала, как внутри меня нарастает беспокойство.
Леша— Да я от этих таблеток сдохну быстрее, чем от болезни! — воскликнул он, не скрывая своего гнева и отчаяния.
Сережа — Лёша, не надо так, — сказал Серёжа, стараясь успокоить его.
Я понимала, что у него тоже нет легкого выхода из этой ситуации, но он пытался быть опорой, даже когда все вокруг казалось таким безнадежным.
В глазах Лёши я читала не только гнев, но и глубокую усталость. Он был исчерпан до предела, и его слова обнажали ту бездну страха, которая пряталась за его улыбкой. Сложно было понять, как помочь, когда сама борьба уже казалась такой тяжелой и безысходной.В его глазах так же была заметна сдержанность, будто бы он что-то скрывал. Серёжа это заметил, встал и предупредил нас о своём уходе.
Сережа — Я, пожалуй, пойду, — сказал он, бросив на нас взгляд, полный понимания и поддержки. — Вы посидите тут пока.
Как только Серёжа вышел, Лёша не стал сдерживать свои эмоции. Его гнев выплёскивался в словах, которые вырывались из него с неимоверной силой.
Лёша — Больница, таблетки, анализы, эти врачи... — с каждым словом его голос становился всё громче, — надоело ужасно! Уже из кожи вон лезу! Теперь таблетки буду жрать как еду!
Я смотрела на него, чувствуя, как его слова задевают меня за живое. Я могла понять, что он чувствует. Вся эта система, в которую он попал, казалась такой бездушной. Она не давала ему возможности быть свободным, и я ощущала, как его недовольство переполняет комнату. Слова Лёши были не просто выражением гнева — это была крик души, которая больше не могла терпеть этой безысходности.
Лёша, опустив голову и сжав кулаки, продолжал:
Леша — Как же уже хочется отвязаться от этого всего, но я попросту не могу. Я устал, устал как собака...
Его голос дрожал от подавленных эмоций, и в глазах блестели слёзы, которые он пытался сдержать. Я могла видеть, как каждое слово причиняло ему боль, как будто он выкладывал на стол все свои страдания.
Леша — Устал от ожидания, от постоянной борьбы, — произнёс он с горечью. — Каждый день — это всё та же борьба, всё одно и то же, и я больше не знаю, как держаться.
Я встала, подошла ближе к Лёше, и, как только собиралась сказать несколько поддерживающих слов, он снова меня перебил.
Лёша — Т/И... я понимаю, ты хочешь меня поддержать, помочь. Но это сейчас не к месту... — его голос звучал устало, как будто он был на грани, и каждое слово давалось с трудом.
Я замерла, чувствовав, как между нами повисла тяжёлая тишина. Он отвёл взгляд в сторону, словно искал ответ где-то за пределами комнаты, и я увидела, как его губы слегка дрожат.
Леша— все сложно.
Лёша опустил голову, и я почувствовала, как его усталость и отчаяние буквально окутывают нас. Он тяжело вздохнул, и в этот момент мне казалось, что он уже смирился с тем, что всё кончено. Но вдруг мне в голову пришла мысль, словно яркий луч света пробился сквозь тьму.
Я молча взяла Лешу за руку и слегка потянула его, пытаясь вытащить из этого омутного состояния. Он поднял голову и посмотрел на меня с удивлением, словно не понимал, что происходит.
Лёша — Что ты делаешь? — спросил он тихо, его голос был полон недоумения.
Т/И — Идём! — ответила я с твёрдостью, которая даже меня саму удивила.
Я знала, что должна была вытащить его из этого уныния, хотя бы на немного, дать ему почувствовать жизнь, пусть даже в таком маленьком моменте.
11:42
Лёша замер на мгновение, его шаги замедлились, словно он пытался переварить то, что происходит.
Леша — Т/И, ну куда ты меня тащишь? — спросил он, снова оглядываясь вокруг с ноткой недоумения. — Где мы вообще? Я не был в этой части больницы.
Т/И— Потерпи, почти пришли, — ответила я спокойно, продолжая вести его вперёд.
На стенах начали появляться рисунки: яркие солнца, разноцветные радуги, огромные цветы и милые зайцы. Вся эта детская радость казалась настолько контрастной с тем, что Лёша переживал сейчас. Я видела, как он внимательно смотрел на стены, осознавая, куда мы направляемся.
Лёша — Мы идём... — проглотил он ком, застрявший в горле. — К детям?
Я улыбнулась, чувствуя тепло от его реакции.
Т/И— Дети лечат душу, они цветы жизни— произнесла я и, не колеблясь, открыла цветную дверь.
Пройдя мимо нескольких кабинетов, мы оказались в просторном зале, наполненном игрушками, детским смехом и суетой. Казалось, здесь царит совсем другой мир — радостный и беззаботный. Я снова потянула Лешу за руку, но тот резко остановился, словно перед ним стояла невидимая преграда.
Лёша — Я... не уверен, что здесь мое место, — тихо пробормотал Лёша, оглядываясь по сторонам. — Тут одни дети, а я... взрослый, да еще и больной. Эти трубки, катетеры... я их напугаю.
Я посмотрела на него мягко, с лёгкой улыбкой.
Т/И— Эти дети... они особенные, Лёша. Им важно внимание взрослых.
Лёша— Но я... — начал он снова, не находя слов.
Нас вдруг перебил мягкий, почти шепчущий голос. Это была Зоя, одна из воспитательниц, которая заботилась о детях здесь.
Зоя— Т/И! Здравствуйте! Можете, пожалуйста, отлучиться на минутку? — спросила она, немного волнуясь.
Я посмотрела сначала на Лешу, затем на Зою.
Т/И— Конечно, чем помочь? — спросила я, поднимаясь.
Зоя— Тут некоторым ребятам не хватает игрушек, можете помочь с этим? — продолжила она, бросив взгляд на Лешу, словно не желая его беспокоить.
Т/И— С радостью. Где игрушки? — отозвалась я, готовая отвлечься и погрузиться в детскую атмосферу.
Я отпустила руку Лёши, дав ему понять взглядом, что нужно немного подождать. Он лишь неуверенно кивнул, оставаясь на месте. Я последовала за Зоей, которая повела меня на небольшой склад, где стояло множество коробок с игрушками и яркими мозаиками.
Зоя протянула мне пластиковый контейнер, и мы начали заполнять его игрушками для детей.
Зоя— А кто это с вами? Такой красавец, — улыбнулась она.
Т/И— Алексей? — спросила я, чувствуя, как что-то напряглось внутри. — Он мой пациент, присматриваю за ним.
Зоя— Присматриваете? — Зоя слегка нахмурилась. — А что с ним не так?
Её голубые глаза словно прожигали меня насквозь, изучая каждую деталь, и вдруг в моей голове начался настоящий хаос. Внутри всё зашумело, как если бы кто-то резко всколыхнул затхлую воду, вытащив на поверхность всю ту боль и тревогу, что я так старательно прятала. Я понимала, что она ждала ответа, но внутри возникло сопротивление — я не могла, да и не хотела говорить правду. Горечь слов, которые мне предстояло произнести, застревала в горле, как колючий ком. Как можно было объяснить, что человеку, которого я привела сюда, оставалось жить всего месяц?
Мысли метались, как птицы в клетке. Как можно поделиться таким ужасом с посторонним человеком, когда я сама едва выдерживала эту правду? Лёша... Он больше не был просто пациентом, за которым нужно следить и выполнять врачебные предписания. Всё изменилось. Мы сблизились настолько, что граница между профессиональными обязательствами и личными чувствами стёрлась, исчезла, как утренний туман. Лёша стал для меня чем-то гораздо большим, чем кто-либо мог бы понять — другом, спутником, человеком, к которому я чувствовала нечто тёплое, почти неуловимое.
И теперь мне предстояло солгать. Я солгала, не потому что хотела, а потому что не могла иначе. Раскрыть правду — значило бы признать перед самой собой, что его время действительно истекает.
Т/И— У него бронхит, ничего серьёзного, — солгала я, стараясь говорить спокойно.
Зоя— Бедняга, — покачала головой Зоя. — Ну, пусть поправляется.
Т/И— Спасибо... — пробормотала я, чувствуя, как тяжесть лжи тянет меня вниз, словно камень.
Я вышла из склада с низко опущенной головой, стараясь делать вид, что рассматриваю игрушки в руках. Красочные кубики, плюшевые зайцы и мозаики мелькали перед глазами, но мой разум был далёк от всего этого. Внутри всё будто сломалось — я не могла избавиться от тяжелого комка в горле, а глаза, казалось, вот-вот снова наполнятся слезами. Эти чувства нельзя было показать, нельзя было выплеснуть наружу. Скрывая свои эмоции, я прижала игрушки к груди, но что-то внутри оставалось невыносимо тяжёлым.
Вдруг, я почувствовала, как Зоя тихонько дернула меня за рукав, вывела меня из этого внутреннего водоворота.
Зоя— Посмотрите, какой он заботливый у вас! — мягко сказала она, указывая рукой.
Я быстро моргнула несколько раз, чтобы сбить слезы, и проследила взглядом за её рукой. Передо мной открылась картина, от которой у меня защемило сердце. Лёша, тот самый Лёша, что еще недавно был поглощён гневом и отчаянием, теперь стоял на одном колене перед маленькой девочкой. Она, с робкой улыбкой на лице, показывала ему свои игрушки. Её хрупкая фигурка, редкие волосы и тусклый взгляд сразу выдали её болезнь — она боролась с онкологией. Но Лёша смотрел на неё не как на больного ребёнка. Он смотрел на неё с искренним теплом, внимательно слушая её рассказ. Его лицо озаряла улыбка, которая казалась невероятно искренней. Он не замечал своих собственных трубок и катетеров, не видел своей боли — для него в этот момент существовала только она.
Девочка с увлечением объясняла что-то про своих кукол и плюшевых зверей, а Лёша, склонив голову, внимательно вникал в каждое её слово. Он задавал ей вопросы, искренне интересовался её миром, её фантазиями. Казалось, будто он находит силы не в своём состоянии, а в этих кратких мгновениях, когда может забыть обо всём, кроме того, чтобы подарить ей частичку своей радости.
Это было нечто трогательное и светлое. Я стояла в стороне и наблюдала, как Лёша, этот измученный болезнью взрослый человек, находит для этой девочки добрые слова и улыбки, несмотря на свои собственные страдания. В его глазах не было ни намёка на отчаяние, с которым он недавно говорил мне. Вместо этого там было что-то совершенно другое — забота, даже нежность, словно он хотел передать этой девочке всю свою силу, чтобы она могла выдержать свою борьбу.
Этот момент был наполнен светом и теплотой, таким редким для больничной атмосферы. Казалось, что их смех и взаимодействие создают вокруг нечто, что заставляет забыть о боли, о страхе и болезнях. Это была встреча двух людей — маленького ребёнка, у которого ещё вся жизнь впереди, и взрослого, который не был уверен в своём завтрашнем дне, но именно сейчас, в этот короткий миг, они нашли друг в друге что-то большее, что-то настоящее.
Я не могла больше удерживать слёзы и, отвернувшись, позволила им медленно стекать по щекам.
Я медленно подошла сзади с коробкой игрушек, поставила её в сторону и шаг за шагом двигалась к Лёше. Он сидел на полу рядом с девочкой, чья улыбка озаряла её хрупкое лицо. Их общение было наполнено смехом и добротой.
Лёша — Вау! Какая у тебя красивая игрушка, у меня в детстве такой не было, — с восторгом произнес Лёша, играя с куклой девочки.
Девочка— Правда? Почему? — удивлённо спросила она, широко раскрыв глаза.
Лёша— Когда я был маленьким, у нас таких игрушек не было. Все игрушки из дерева были! — пояснил он с весёлым тоном.
Девочка — Прямо из дерева? — Девочка рассмеялась, её смех был тихим, но таким искренним, что даже у меня внутри что-то теплее становилось.
Я медленно опустилась на корточки рядом с ними, наблюдая за этим моментом. Лёша, наконец, заметил меня и остановился на миг, когда встретил мой взгляд. Он увидел мои покрасневшие глаза и понимающая улыбка скользнула по его лицу.
Лёша — А вот и моя подруга пришла, — сказал он, глядя на Еву. — Ева, это Т/И. Т/И, познакомься, эта маленькая девочка зовут Ева, смотри, какие у неё классные игрушки.
Т/И— Привет, Ева, — улыбнулась я, пытаясь спрятать свою боль за теплом. — Какая ты красивая, и игрушки у тебя просто замечательные!
Лёша вдруг подмигнул девочке, словно заключив тайный заговор.
Лёша — А что это Т/И плачет? — спросил он, обнимая девочку за плечи. — Давай подбодрим её, а, Ева?
Ева, заразившись его игривым тоном, посмотрела на меня серьёзно, будто раздумывая над важной задачей.
Ева — Не плачь, Т/И , давай поиграем ?
Т/И— давай , я вот еще игрушки принесла , пригласим остальных ребят .
Ева широко улыбнулась, покачав головой с таким рвением, будто нашла в этом мгновении что-то большее, чем просто игру. Мы с Лёшей, словно сговорившись без слов, пригласили остальных детей присоединиться к нам. Их глаза загорелись искрами радости, будто на мгновение мир за пределами этого зала перестал существовать. Коробка с игрушками опустела в считанные секунды, а зал заполнился звуками детского смеха, звонкими и настоящими.
Каждый новый смех отзывается в сердце, как будто мы возвращаемся в детство, когда радость была простой и искренней. Лёша, несмотря на усталость, делился своим теплом с детьми. Он осторожно дразнил их, задавая вопросы о их игрушках и играх, и смех ребят, словно звенящие колокольчики, разносился по всей комнате.
Лёша, осторожно, стараясь не перегружать себя, дурачился с детьми. Он, как настоящий волшебник, старался сделать так, чтобы они забыли о своих печалях и страхах, словно это был его последний шанс дарить счастье. Несколько малышей, не сдерживаясь от восторга, попросили прокатить их на плечах. Лёша, как будто забыв о своих ограничениях, с радостью согласился, и они визжали от счастья, когда он катил их по залу. Я не могла не улыбнуться, глядя на их искренние лица, полные счастья.
Мы придумывали разные сюжеты — то дети были храбрыми рыцарями, сражающимися со злыми драконами, то волшебными принцессами, спасениями своих королевств, то исследователями далеких планет, открывающими для себя новые миры. Каждый новый образ давал детям возможность быть теми, кем они мечтали, и этот миг был настоящим. Я смотрела на Лёшу, и в его глазах я видела свет, которого не было в больничной палате — здесь он был не просто пациентом, а человеком, который может вдохновлять и радовать.
Полдня пролетели в этом вихре радости и беззаботности, как если бы в зале не было ни болезней, ни печалей — только смех и игра. Лёша выглядел уставшим, но всё равно не мог перестать улыбаться, видя, как дети вокруг него становятся немного счастливее. Его энергия, казалось, била ключом, наполняя пространство светом и теплом. Я чувствовала, что этот миг — это не просто игра, а настоящая терапия, которая приносила нам всем невероятное облегчение.
Когда детей увели на обед, мы с Лёшей тоже отправились принимать лекарства и проходить свои привычные процедуры. Лёша был молчалив, но я видела, как в его взгляде что-то изменилось — появилось тепло, которое не было здесь до этого момента. Каждая таблетка и каждый анализ воспринимались легче, когда он вспомнил, как прекрасно делать других счастливыми.
Возвращаясь в детский зал, мы снова продолжили играть, словно ничего не изменилось. Мы, как будто не подчинялись времени, а вели свою игру, где счастье и радость были главными героями. Я чувствовала, как между нами и детьми возникла невидимая связь, которая обогащала всех нас, придавая сил и уверенности.
Каждый смех, каждое искреннее слово и взгляд делали нас ближе друг к другу. Я понимала, что эти мгновения — не просто временные утешения, а настоящая жизнь, которую мы наполняли смыслом, красотой и надеждой. Лёша стал не только моим пациентом, но и другом, человеком, который учил меня ценить каждую секунду и находить радость даже в самых трудных обстоятельствах.
***
Приближался вечер, и всем детям, включая нас, пришло время расходиться. Мы попрощались с малышами, каждый из которых обнял нас на прощание и спросил, вернемся ли мы снова. В их глазах светилась радость и надежда, что, возможно, наши встречи не закончатся. Мне было приятно видеть, как они радуются, как их лица светятся счастьем. Я почувствовала, что и сама немножко изменилась за этот день — общение с детьми наполнило меня энергией и теплом.
Т/И — Пока, ребята! Мы обязательно еще придем, а сейчас идите отдыхать! — сказала я, стараясь передать им частичку той энергии, которую они дарили нам.
Лёша не переставал улыбаться, и казалось, что весь день с его лица не слезала улыбка. Она освещала его глаза, словно обретая новый смысл. Я смотрела на него и радовалась тому, что смогла помочь ему отвлечься от своих болезненных мыслей. Это было как глоток свежего воздуха для нас обоих.
Когда мы уже начали уходить, за нами послышались быстрые, короткие шажки, а затем тоненький детский голос.
Ева — Лёша! Лёша! — это была Ева, она бегала за нами, с игрушкой в руках.
Лёша обернулся, и, увидев маленькую девочку, опустился на корточки.
Лёша — Ева? Извини, но с нами нельзя, — ответил он, пытаясь объяснить.
Однако Ева вдруг протянула ему небольшую игрушку — серого слоника в голубой рубашке.
Ева — Возьми Дамбо, у тебя будет мягкая игрушка, а деревянные можешь выкинуть! — с надеждой сказала она.
Лёша — Мне? А тебе не жалко? — Лёша был удивлён.
Ева — У меня таких много, много! Не жалко! — уверенно ответила она, светясь от радости.
Лёша — Ха-ха, спасибо тебе большое, Ева, — с теплом в голосе сказал Лёша, и, не сдержавшись, обнял девочку.
Лёша— Ты большая молодец, Ева, ты очень сильная, — добавил он, восхищаясь её храбростью.
Я смотрела на эту трогательную сцену и чувствовала, как у меня на глазах наворачиваются слёзы. Ева, с её чистым и искренним отношением к жизни, вдохновила меня. Я понимала, что в нашей ситуации, наполненной страхом и болью, такие моменты — это настоящая находка.
Ева снова покачала головой, помахала ручкой и быстро вернулась обратно к своим игрушкам. Лёша нежно улыбнулся, глядя на игрушку-слоника, которую она ему подарила.
Лёша — Ты была права, дети лечат душу, — произнёс он, поднимая взгляд на меня.
Т/И— Лёша... — начала я, но он перебил меня.
Лёша — Спасибо, наверное, я веду себя нагло, — сказал он, опуская голову. — Смотря на Еву, я понимаю, что она сильнее меня в разы. В таком раннем возрасте , заболеть такой страшной болезнью.., но она не отчаивается, а наоборот, будто бы ничего не замечает , живет как остальные..
В его глазах появилась надежда — маленькая, но такая крепкая. Я видела, как в его сердце пробуждается новый смысл жизни, и это наполнило меня радостью. Я подходила к нему ближе и положила руку ему на плечо.
Т/И— Знаешь, Лёша, — произнесла я, — ты тоже сильный. Просто иногда нам всем нужно немного больше времени, чтобы это осознать.
Я подошла ближе к парню и аккуратно обняла его, стараясь не задеть катетер. Мягкие, тёмные волосы Лёши приятно ощущались на моей руке, и я почувствовала тепло, исходящее от его тела. Лёша обнял меня в ответ, его объятие было крепким и тёплым, и в этот момент мне показалось, что все тревоги и страхи, которые нас окружали, на мгновение растворились.
Мы стояли так, забыв о времени, и в этом объятии было что-то невероятно успокаивающее. Я могла почувствовать, как его сердце бьётся под грудью, и это придавало мне сил. Мне хотелось, чтобы этот момент длился вечно, чтобы он никогда не уходил. Никогда не уходил из жизни...
Лёша шепнул мне на ухо:
Лёша — Знаешь, я с тобой, и совсем мне не страшно.
Я не могла сдержать слез. Эта простая фраза, полная искренности, была как бальзам на душу. Я прижалась к нему ещё крепче, желая передать ему всю свою поддержку и надежду. В этом мире, полном неопределенности и страха, наше взаимопонимание стало нашей опорой.
Каждая минута, проведённая вместе, напоминала мне о том, как важны эти моменты. Я хотела запомнить его улыбку, его голос, как он шутит и смеется. Это было то, что делало его настоящим, несмотря на все трудности, которые он переживал. В тот миг мне казалось, что мы можем преодолеть всё, что нас ожидает, если будем вместе.
Но в глубине души я знала, что не могу отворачиваться от реальности. С каждым днём становилось всё сложнее игнорировать тень, нависшую над нами. Время, как беспощадный враг, тихо подкрадывалось, и мне было страшно терять то, что так ценно.
Я отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, и, увидев их блеск, поняла, что этот момент — это не просто встреча двух душ, это возможность жить настоящим, ловить каждую улыбку, каждый взгляд, каждую искру надежды, что мы можем подарить друг другу.
Т/И— Давай просто наслаждаться этим временем, — произнесла я, надеясь, что он почувствует то же самое. — Давай наполним каждый миг радостью, даже если за окном бушует буря.