Гранд-финал
Зал гудел, как потревоженный улей. Огни, фанфары, флажки, вспышки. Кейт стояла рядом с Томми Кэшем в зоне делегаций, в обрамлении камер, с микрофонами, направленными в лицо. На ней было тёмное платье и пиджак, перешитый из концертного костюма Томми — его идея. Её волосы завязаны лентой в цветах флага. За спиной — логотип Эстонии и огромный экран с таблицей голосования.
Томми повернулся к ней вполоборота:
— Улыбайся, режиссёр. Сегодня у нас шансы.
Она кивнула, стараясь сосредоточиться, но взгляд постоянно соскальзывал в сторону: чуть дальше, у ограждения, находилась делегация Литвы. Katarsis сидели плотной группой, Лукас держал Эмилию за плечи. Йокубас откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Аланас держал в руках шарф, стиснув кулаки так, будто это был спасательный круг.
Объявлялись баллы жюри. Франция — 8 баллов Эстонии. Ирландия — 12. Германия — 10. И снова, и снова. Плечо Томми всё больше напрягалось от ожидания.
Кейт выдавала дежурные улыбки, делала вид, что всё под контролем. Но когда увидела:
Литва — 34 балла от жюри,
она даже не сразу поняла, что произошло.
— Простите, что? — тихо прошептала.
На экране показали Лукаса. Он даже не моргнул. Просто наклонился к Эмилии и что-то ей сказал. Та прижалась к его плечу. Камера быстро перескочила на другую страну.
Далее — голосование зрителей.
Сердце Кейт грохотало в груди, как барабан в темноте.
Литва — 62 балла от зрителей. Всего 96. Шестнадцатое место.
Рядом кто-то ахнул. Кто-то обнял певца. Но Катaрсис молчали.
А потом объявили:
— Итак, третье место… Эстония!
Томми Кэш с песней “Espresso Macchiato” получает 356 баллов! Всего на один меньше, чем у Израиля!
Зал взорвался аплодисментами.
Томми вскочил, обнял бэк-вокалистов, повернулся к Кейт, схватил её за руку:
— Ты это видела?! Мы почти! Боже, мы почти взяли серебро!
Кейт улыбнулась — искренне, с благодарностью. Он заслужил. Он работал на это. Они шли вместе.
Но внутри неё что-то тонуло.
Позже, в фойе отеля, Кейт сняла очки. Репетиция, интервью, финал, послевкусие — всё прошлось по ней, как шторм. В руке всё ещё был бокал игристого из зоны делегаций, но он уже нагрелся.
— Ты как? — раздался голос.
Лукас.
Он стоял в коридоре, у стены, один. Только он.
— Томми — третий, — сказала она глухо. — Я должна радоваться. Я рада. Честно.
— Но?
— Но я хочу сказать: «Это несправедливо. Вы были сильнее многих. Вы были настоящими.»
Он пожал плечами.
— Мы знали, что идём против системы. Слишком честно. Слишком просто. Слишком... музыкально, наверное.
Она подошла ближе.
— Прости, что не могла быть рядом с вами. Я стояла под флагом Эстонии. Но внутри… я была с вами.
Он кивнул. Потом спросил:
— А сейчас? Где ты сейчас?
Она сделала шаг вперёд и обняла его. Молча. Долго.
— Сейчас я здесь, — прошептала она. — И останусь, если ты не прогонешь.
Он обнял её в ответ. Губы его коснулись виска.
— Я никогда не прогоню тебя, Кейт.
Позже они сидели на крыше отеля, укутавшись в плед. Город шумел внизу, а над ними завис огромный экран с титром: Thank you for watching Eurovision 2025.
Лукас смотрел на неё:
— Всё только начинается, да?
Кейт кивнула:
— Мы проиграли на сцене. Но выиграли — в глазах людей. И — друг у друга.
Он поднёс её руку к губам и поцеловал кончики пальцев:
— Тогда всё правильно. Тогда это стоит каждой секунды.
И они остались там — в свете уличных фонарей, в тишине после грозы, вдвоём.