Внутренние аккорды
Апрель. Амстердам. Eurovision in Concert.
Солнце над каналами Амстердама било в глаза, когда Кейт проснулась в отеле. На прикроватной тумбочке стоял бумажный стакан с кофе — Томми, как всегда, проявил заботу своим способом. Он не говорил «доброе утро», но всегда приносил кофе. Иногда — со странными надписями на стакане. Сегодня было просто: «Espresso for Estonian royalty».
Кейт усмехнулась, села, провела рукой по волосам и заглянула в телефон. Расписание было плотным: интервью, саундчек, концерт, автограф-сессия. Она уже знала, как это работает: за кулисами хаос, на сцене — три минуты магии.
Katarsis должны были выступать вторыми после Томми. Она помнила, как Лукас выходил на сцену в Стокгольме — будто отсекая всё, кроме звука. Сегодня он был в чёрной худи и свободных чёрных брюках. На нём не было макияжа, никаких аксессуаров. Только глаза — те самые, из «Tavo akys». Она не понимала, как можно петь так, будто ты в исповеди, на виду у тысячи людей, и при этом — будто в одиночестве.
После саундчека Томми утащил её за кулисы. Он болтал с кем-то из греческой делегации, а она искала глазами знакомые лица.
— Он смотрел на тебя, — сказал Томми вдруг.
— Кто?
— Ты и сама знаешь.
Она промолчала, но знала. Лукас стоял чуть поодаль, разговаривая с Эмилией и Йокубасом. Периодически его взгляд скользил к ней. Не влюблённо. Не смело. Просто — внимательно. Как будто он замечал её даже тогда, когда она сама себя не замечала.
Позже, во время автограф-сессии, она снимала фрагменты для соцсетей — движения рук, смех фанатов, мелькание флагов. Когда подошёл один из поклонников Katarsis, держа альбом с наклейками, Кейт уловила фразу:
— …они точно вместе. Смотри, как он на неё смотрит.
Она отвела камеру. Сердце сжалось. Не от страха — от удивления.
Позже, уже в отеле, когда вся делегация разбрелась по номерам, Кейт валялась на кровати, прокручивая TikTok. Алгоритмы подстроились под её жизнь: Евровидение, Katarsis, Томми, фанатские мемы. И вдруг — эдит.
«Kate & Lukas — too quiet to be fake»
Плавная нарезка из кадров с мероприятий, где они попадают в один кадр: Кейт за камерой, Лукас — чуть в стороне, но всегда — с ней рядом. Один фрагмент — как он поправляет на ней бейдж. Другой — как они оба смеются над чем-то, снятым со спины. Голос из песни «Tavo akys» звучал фоном — нежно, интимно.
В груди что-то дрогнуло. Она не привыкла видеть себя с чужой точки зрения. Особенно — в таком контексте. Но вместо отвращения или смущения — было тепло. Потому что видео не врало. Между ними что-то было. Не яркое. Не кричащее. Но — настоящее.
В дверь постучали.
— Ты не спишь? — голос Лукаса был тихим, как и всегда.
Она открыла. Он стоял, немного смущённый, с чашкой чая в руках.
— Хотел просто... сказать спасибо. За видео. И за то, что ты всегда рядом.
Она кивнула, не зная, что ответить. Потом впустила его.
— У меня есть TikTok. Хочешь посмотреть, как нас «разоблачают»?
Он уселся на край кровати, чуть неловко, и кивнул. Она включила видео. Лукас смотрел молча. В конце лишь сказал:
— Они замечают больше, чем я думал.
— Это плохо?
Он покачал головой.
— Нет. Это... странно. Но не плохо.
Он допил чай, оставил кружку на столе и посмотрел на неё. Без улыбки. Без заигрывания. Просто — честно.
— Ты мне нравишься, Кейт.
Она почувствовала, как будто время сжалось. В этом номере, в этой ночи, в этих словах. Её не надо было убеждать — она уже знала.
— Ты мне тоже, — сказала она. — Очень.
Они не поцеловались. Не коснулись друг друга. Только сидели рядом, пока за окном засыпал Амстердам. Она включила музыку — не евровизионную, не свою. Просто фон.
— Как ты думаешь, что будет после Евровидения? — спросила она.
Он подумал, а потом сказал:
— Всё, что ты захочешь.