-trois-
Вдохновение... есть не что иное, как то, что находящийся в состоянии вдохновения весь поглощен предметом, всецело уходит в него и не успокаивается, пока не найдет вполне соответствующую художественную форму и не даст ей последнего чекана, не доведет её до совершенства.
Георг Вильгельм Фридрих Гегель
Мин Юнги терпеть не мог три вещи.
1. Ожидание
2. Ложь
3. Дешёвые шмотки
Сегодняшний день не задался, кажется, с самого утра, ведь один из этих пунктов стал причиной остальных двух. Просто какое-то комбо.
Юнги было тридцать два года. Он был успешен, талантлив, горд. И одинок.
Не то чтобы Мин бахвалился своими грандиозными достижениями. Да, в СМИ он прослыл гением этого века, самым талантливым пианистом и композитором Южной Кореи. Он этого не отрицал, даже с охотой подтверждал такие высказывания в свой адрес. Но Юнги никогда не кичился славой, вниманием, ведь он знал - успех недолговечен. Один неверный шаг - и те же самые СМИ его в порошок сотрут, вместе с его достижениями.
Юнги был одним из самых уважаемых сонбэннимов у начинающих музыкантов - все стремились на него равняться. В том числе и Чонгук. Но их историю мы поведаем чуть погодя.
Вернёмся же к проблеме сегодняшнего дня.
Юнги ненавидел дешёвые шмотки, которые пачками скупали все, кому не лень. Его бесило однообразие девушек, следовавших моде. Казалось, что их клонируют. Выбеленные личики, огромные глаза с двойным веком и накладными ресницами, длинные крашеные волосы и вишенка на торте - однообразные «миленькие» вещи из сетевых магазинов. Ctrl + C, Ctrl + V. Снова и снова, и снова, и снова. Смотреть тошно. Парни, кстати, - ничуть не лучше, ведь у них выбор одежды был более скудным. Юнги сделал неутешительный вывод о том, что члены современного общества постепенно теряют свою индивидуальность, даже не отдавая себе в этом отчёт. Просто хотят быть «как все». Хотят соответствовать каким-то общепринятым стандартам красоты. Но пианист был слишком самостоятельным и ценил свою неординарность, чтобы идти на поводу у трендов. Он терпеть не мог даже дорогие бренды, видя, как знаменитости, с которыми он сталкивался постоянно, щеголяют порой в одинаковых нарядах. Зачастую безвкусных.
Поэтому у Юнги был собственный модельер.
Он не помнил, как и где наткнулся на эту чудесную женщину. Ей было слегка за пятьдесят, но с возрастом свою сноровку она не растеряла. Всегда очень быстро делала замеры и создавала одежду для пианиста такой, что она передавала всю его уникальность. Это, несомненно, стоило тех денег, которые Юнги отстёгивал каждый сезон.
Но этой истории, о которой речь пойдёт дальше, не было бы, если бы женщина внезапно не ушла в отставку. Юнги на мгновение даже потерялся, не зная, куда себя деть. Пытаться найти нового модельера, который бы удовлетворил все запросы Мина, - это словно искать иголку в стоге сена. Благо у бывшего модельера был уже кое-кто на примете.
И по этой самой причине Юнги сидел за роялем в огромной гостиной с панорамными окнами в своей шикарной квартире на тридцать пятом этаже и неторопливо играл «Лунную сонату» Бетховена, чтобы хоть как-то себя успокоить. Чёртов мальчишка опаздывал уже на целых пятнадцать минут! А у такого занятого человека, как Мин, каждая секунда на счету.
Почему мальчишка? Всё, что знал Юнги о новом модельере, - тот совсем недавно закончил университет. И ему было двадцать пять лет. Почти как Чонгуку. То есть, этот подлец был младше Юнги на целых семь лет и при этом имел наглость опаздывать в первый же день!
Наконец раздался звонок в дверь. Блондин, хмурясь, как грозовая туча, подошёл к ней и открыл, даже не удосужившись посмотреть, кто это был. Молодой парень с копной русых волос тут же согнулся перед Юнги в поклоне.
- Я ужасно извиняюсь, - пролепетал он. - Попал в пробку, не мог добраться раньше.
Ох, это была ложь. Юнги чувствовал это нутром, ведь за столькие годы общения с людьми научился их читать с полуслова, с микроэмоции. И этот русоволосый точно что-то недоговаривал. Скорее, он банально проспал и сейчас не хотел признаваться. Мин внутренне закипал и уже намеревался парня выпроводить за дверь - он не терпел такого отношения к себе. Но тут незнакомец распрямился.
И Юнги, кажется, потерял связь с реальностью.
Это был ангел во плоти.
Нет, серьёзно. Его лицо было похоже на шедевр античного скульптора. Разве что кожа была темнее мрамора. Огромные глаза цвета крепкого чёрного кофе, ровные, выверенные до мелочей черты лица с изящными изгибами, пухлые губы.
Парень оказался выше Юнги на добрых полголовы, был довольно широк в плечах, но при этом отличался какой-то аристократичной стройностью. Именно стройностью - до худобы Мина ему было далеко.
В лёгких зажгло, и только так Юнги понял, что всё то время, пока разглядывал гостя, не дышал от шока.
Это не было похоже на сцену из сопливой мелодрамы, где главные герои внезапно сталкиваются и влюбляются без памяти с первого же взгляда. Хотя бы потому, что ни о какой влюблённости здесь речи не шло. Юнги просто-напросто как током прошибло, а в кончиках пальцев закололо. И в голову ударило раскатом мощных аккордов. Сфорцандо.
Русоволосый стоял и непонимающе смотрел на пианиста, хлопая глазами.
- Юнги-щщи? Всё в...
- Подожди! - отрезал Мин и ринулся к роялю, где всегда на всякий случай покоилась нотная тетрадь с карандашом. Признаться честно, Юнги в последние несколько недель пребывал в творческом кризисе - не мог написать решительно ничего. А то, что насильно из себя выжимал, - перечитывал и в итоге отправлял в мусорное ведро. С искусством не работает схема «посидишь подольше - непременно сделаешь». Если действительно хочешь поразить своим произведением - нужно вдохновение. Без него получится безвкусно, безлико. Без души.
Вдохновение Юнги всегда заставало в самые неожиданные моменты. Вот и сейчас, судорожно выводя какие-то странные каракули на листе, мало напоминающие ноты, Мин совсем позабыл о том, кто стал причиной этой вспышки, тут же удалившись в собственный мир музыки. А парень с едва заметной улыбкой наблюдал за всполошившимся музыкантом, думая, что такого знакомства у него ещё никогда не было. К слову, знакомства-то между ними пока так и не произошло.
Дописав мелодию до конца, Юнги небрежно отбросил в сторону карандаш и выдохнул, опершись на лакированную деревянную поверхность любимого инструмента. Успел. Бывало и такое, что вдохновение появлялось и исчезало слишком быстро, напоминая скорее удар молнии. Одинокая яркая вспышка, которую не то что записать - уловить было трудно. Но в этот раз он смог.
Ухмыляясь, блондин повернулся к всё ещё стоящему у входной двери парню и, подойдя к нему, протянул свою худощавую холодную руку с тонкими длинными пальцами.
- Мин Юнги. Прости за это. Ты же понимаешь, вдохновение - дело такое.
- Ким Сокджин, - представился парень, пожимая своей тёплой ладонью ладонь Мина, и широко улыбнулся. - Может, мне стоит прийти в другой раз?..
- Нет, всё в порядке. Всё, что было нужно, я записал. Проходи, - коротко ответил Юнги, возвращаясь в гостиную и опускаясь в удобное кресло. Сокджин разулся и последовал за ним, прихватив с собой сумку.
- Присаживайся, - Мин указал рукой на кожаный диван сбоку. Джин послушно сел и посмотрел на пианиста.
- Юнги-щщи, мне передали ваши замеры и основные пожелания, но я хотел бы спросить у вас лично. Какие у вас любимые цвета, фасоны? Предпочитаете ли вы модели на пуговицах или на молнии?
Блондин снова на несколько секунд выпал из реальности, наблюдая за каждым движением губ Сокджина, за каждой его малейшей эмоцией. В действительности пианист услышал только последние слова.
Юнги пожал плечами.
- Мне абсолютно всё равно. Просто посмотри на меня и представь, какую одежду ты бы мне изготовил. Прошлому модельеру я полностью доверял в выборе. Только помни - мне нужно что-то особенное.
Джин задумчиво отвёл в сторону взгляд и поджал губы.
Юнги отпечатал в памяти этот момент.
- Тогда... - неуверенно начал Сокджин, - я могу идти?
- Нет, - выпалил Мин, даже не успев подумать. Джин непонимающе склонил голову набок. Внешне Юнги был абсолютно невозмутим, но внутри всё кипело от внезапно нахлынувших странных чувств - этого парня отпускать не хотелось.
- То есть... - пианист старательно придумывал отговорку. - Я уже сказал, что доверял прошлому модельеру. Теперь моё доверие должен заслужить ты. Поэтому, если у тебя есть немного времени, я бы хотел узнать о тебе немного больше.
«Господи, Юнги, что ты несёшь?!»
Но для Сокджина эти слова оказались весьма резонны и лишних вопросов не вызывали. Парень просиял и кивнул, очаровывая блондина своей яркой улыбкой.
- Конечно! Вы - мой клиент, причём самый важный теперь. А желание клиента, как известно, - закон. Что бы вы хотели узнать?
Юнги внутренне ликовал, но дальше его груди эти чувства не распространялись. Может, двадцатипятилетний Ким Сокджин окажется неплохой заменой. Главное, чтобы одежду ещё нормальную шил.
Мин кивнул и поднялся с кресла, после чего неторопливо, почти лениво направился прочь из гостиной.
- Пойдём на кухню. Сделаю тебе чай, что ли.
***
Чимин проснулся, ощущая жутчайшую жажду и головную боль, из-за которой отлепить затылок от подушки не представлялось возможным. Парень нехотя разлепил глаза и уставился в потолок. Стоп.
Вопреки тому, что двигаться не хотелось, Пак от шока сел на кровати и понял, что находится явно не дома. Огромная спальня в светлых тонах, широкая плазма на противоположной стене, шкаф-купе слева и большое окно справа, у которого стояло кожаное кресло. Сам Чимин сейчас сидел в центре двуспальной кровати и пытался вспомнить это место.
Где он?
Кое-как поднявшись с кровати и борясь с лёгким чувством тошноты, парень подошёл к окну и раздвинул шторы, тут же попятившись от неожиданности. Окно оказалось во всю стену высотой, а у Пака была акрофобия. Чимин взял себя в руки и внимательно присмотрелся к окрестностям. Довольно высоко, поэтому рассмотреть район в деталях не составляло труда. И да, Пак узнал эти улицы. Его дом находится через кварталов пять. Уже что-то.
Тут резко всплыло в памяти, что он звал Чонгука выпить. Они были в ресторане, а потом...
Чимин опустил взгляд и уставился на свои боксеры. Оглядел комнату - но одежды своей не обнаружил. А вот это уже пугает. Похмелье от страха как рукой сняло. Пак прислушался к своим ощущениям. Да нет, вроде бы ничего не болит. Прошлёпав босыми ногами к шкафу, он отодвинул дверцу и увидел там два махровых халата, висящих на вешалках, а ещё пару пледов и подушек. Ни следа чиминовых вещей.
Делать нечего - Пак накинул на себя халат и, завязав его, подошёл к двери и прокрутил круглую ручку. Он вышел в длинный коридор и осмотрелся. Особой роскошью квартира не отличалась, хотя и стоила, судя по всему, немало. Откуда-то издалека послышалась нежная мелодия скрипки. Чимина на мгновение передёрнуло - так играть мог только один человек (и да, Пак Чимин ни за что бы не признался, что уже привык к игре Чонгука настолько, что может с лёгкостью её отличить). Значит, все догадки были верны. Он у Чона дома.
Под звуки «Адажио в ми-мажоре» Моцарта Чимин направился вниз по коридору, заглядывая в каждую дверь. Надо же было найти свои вещи. Пак уже прошёл две ванные комнаты и гардеробную (а у Чонгука, оказывается, были не только костюмы) и вышел в огромную гостиную, поражаясь простоте интерьера. Далее шла уютная кухня, а затем дверь, ведущая, наверняка, в главную спальню. Оттуда-то и раздавалась приятная мелодия. Совершенно ничего не стесняясь, Чимин раскрыл дверь и увидел стоящего к нему спиной Чонгука, от которого так и веяло контрастом. Длинные пальцы скользили по грифу скрипки, зажимая нужные струны, изящно и легко, создавая ощущение чего-то прекрасного. Но в данный момент времени Чон был в непривычном для Пака виде - широкой белой футболке и серых спортивных штанах, и это немного разрушало возвышенный образ. А ещё у него волосы были растрёпаны, да. Чимин это сразу приметил.
Чонгук ухмыльнулся, но играть не прекратил. Чимин же стоял и с интересом рассматривал обитель скрипача. Как ни странно, никаких наград и грамот он не обнаружил, хотя предполагал их здесь увидеть в огромном количестве. Интерьер был схож с той комнатой, в которой Пак очутился сегодня утром. Разве что ещё стоял стол с ноутбуком на нём и разбросанными листами. На незаправленной кровати лежал футляр от скрипки. Видимо, Чон решил поиграть, только проснувшись.
- Доброе утро, - продолжая мягко водить смычком по струнам, проговорил Чонгук.
- Ага, доброе, - буркнул Чимин, с недовольным видом скрестив руки на груди. - Где моя одежда, извращенец?
Конечно, Пак понимал, что иголки свои выпускает сейчас зря, ведь Чонгук не бросил его - даже у себя приютил (и не в своей спальне, что радовало). Но чувство самосохранения у Чимина было развито слишком сильно и напоминало скорее параноидальное расстройство. Во всех действиях Чонгука ему виделся какой-то подтекст не совсем приличного содержания. Вот и сейчас ему казалось, что парень напротив привёз его к себе не из чувства долга, не из благих намерений, а только, чтобы подобраться ближе. Словно Чон какая-то дикая кошка, тихо подкрадывающаяся к своей добыче. Пак не хотел, чтобы на него набрасывались, сцепляя зубы на горле, поэтому-то и предпочитал тактику недоверия. Не хватало ещё к этой кошке от глупости самому подойти.
- В сушилке посмотри. Первая ванная прямо по коридору.
Мелодия прервалась, и Чонгук бережно положил инструмент обратно в футляр. Чимин всё ещё выжидающе на него смотрел, приподняв одну бровь.
- Можно поинтересоваться, почему она там оказалась?
- Когда я открывал входную дверь, ты решил, что поползать по полу и собрать на себя всю грязь - неплохая идея, - прыснул Чон. - Поэтому я и решил, что лучше будет постирать твою одежду.
Чимин поморщился.
- Ты точно извращенец, - повторил он, фыркнув. - Облапал меня, небось, со всех сторон.
Пак заворчал и, надув губы, потопал к той ванной комнате, где стояли стиральная и сушильная машинки.
Чонгук лишь, улыбаясь, смотрел ему вслед, вспоминая, что когда снимал с Чимина штаны, действительно не смог удержаться. Он только ладонями провёл, ничего такого. И это было сделано просто потому что иначе никак штаны было не стянуть. Да.
Задница у Чимина и правда шикарная.
Помотав головой, Чон дошёл до кухни и включил кофеварку. На две порции, на всякий случай. Через пару минут послышался щелчок замка, а затем сердитый топот пяток по полу.
Чонгук вышел в гостиную, поймав там взъерошенного Чимина в помятой футболке, заправленной в джинсы.
- Уже уходишь? - поинтересовался он, прислонившись к косяку плечом.
Чимин вздрогнул от неожиданности и обернулся.
В голове пульсировало: «Пак Чимин, что ты творишь? Прояви хоть какое-то уважение. Совсем уже с ума сошёл». Но это не помогало ему принимать осознанные, взвешенные решения, поэтому он хмыкнул и произнёс совсем не то, что ему хотелось.
- Да. Мало ли что ты со мной сотворишь, если я останусь, - и пошлёпал к выходу.
Чонгук разочарованно вздохнул, но последовал за Паком. Да уж, на большее было глупо рассчитывать.
- Может, я подвезу тебя?
- Не стоит, я и сам в состоянии дойти.
Понурый вид Чона заставил Чимина отвести взгляд и занять себя чем-нибудь. Кеды, например, зашнуровать. Возможно, он переборщил. Как бы ему не нравился Чонгук, становиться совсем уж сукой он не хотел. Даже перед ним. Поэтому, распрямившись, Чимин накинул куртку и посмотрел Чону в глаза.
- Спасибо, что ли, - долго он не продержался - вновь отвёл взгляд и зачесал назад чёлку. - За то, что не бросил меня. И хотя бы не изнасиловал, - нервно хохотнул он в кулак и повернулся к двери, открывая замок.
Но потом вновь обернулся и уверенно отчеканил:
- Но мы не друзья, Чонгук.
Бровь Чона изогнулась в изумлении. Парень подошёл к нему почти вплотную и опёрся ладонями о дверь, по обе стороны от, мягко сказать, пребывающего в полнейшем шоке Чимина. Тот стоял, раскрывая и закрывая рот, как рыба, и глазами хлопал. Однако чувствовалось его нарастающее возмущение.
- У меня есть шанс стать твоим другом, хён? - огромные глаза цвета тёмного шоколада пытливо вглядывались в глаза Чимина, да так пронизывающе, будто старались выудить что-то из самой его души. Пак упёрся ладонями в крепкую грудь Чонгука, пытаясь его от себя отстранить, но тот был сильнее.
Чимин почувствовал себя жертвой.
Злость уже бурлила в крови, но почему-то к ней подмешалась и капелька страха. Страха, что он, в конце концов, доиграется.
- Ответь честно, - тихо проговорил Чонгук.
Такое ощущение, что Чон вытягивал сейчас из Пака жизненные силы. Ведь как ещё можно объяснить эту непонятную слабость в теле и гулко бьющуюся в ушах кровь? Хотя, может всему виной - похмелье. Чимин сглотнул.
- Есть, - признался он.
Чонгук отстранился от него, а Пак прикрыл глаза, припечатываясь спиной к двери. Сердце бешено колотилось в груди. Вот это он сейчас не на шутку испугался, конечно.
Обхватив пальцами ручку двери, Чимин нажал на неё и в последний раз поднял взгляд на Чонгука.
- Но я не знаю, как тебе довериться, - бросил он на прощание и, выйдя из квартиры, понёсся к лестнице - лифта ждать был не намерен.
Чонгук стоял и гипнотизировал взглядом захлопнувшуюся перед его лицом дверь.
И что всё это значило?