Павшие

 - Ты что, совсем идиот? На кой ляд тебе понадобилось окно разбивать, придурок!

Когда Тим сел в машину, все это время стоявшую у дома Добрякова, водитель обрушил на него шквал негодования. Богдан отчитывал его за это несчастное окно, которое ему пришлось разбить.

- Подумаешь, у него денег пруд-пруди, не обеднеет! - выкрикнул Тимофей, когда ему в очередной раз сказали, что этого не в коем случае нельзя было допускать. - И потом, я забросил в окно камень. Пусть думает, что какие-то хулиганы разбили.

Богдан со стоном откинул голову на сиденье. Вид у него был измотанный, как будто бы не Тим буквально только что ползал по парапету, а он. Свет уличных фонарей попадая в салон автомобиля, придавал кофейный оттенок смуглому лицу Богдана, делая красную и зеленую татуировки под глазами выразительней. Его черные волосы сегодня прибывали в беспорядке и торчали во все стороны, поэтому, когда парень провел по ним рукой, прическа не испортилась.

Тимофей и правда не понимал, что такого плохого он сделал? Перед ним поставили задачу, а он ее выполнил таким способом, каким у него это получилось. Он понимал, что лучше бы он взломал ту несчастную дверь, не прибегая к варварскому методу, но у него не вышло. Тим просто побоялся, что в конце концов он сломает замок или, что еще хуже, саму отмычку. Тогда хозяин наверняка бы понял, что в его дом посреди ночи кто-то вломился и целенаправленно пытался проникнуть в кабинет. И потом, Тим тоже не мало натерпелся. Пусть дом и двухэтажный, но ему все равно было страшно вылезать в окно не зная, есть там опора или нет. Короче говоря, Тим не понимал, почему Богдан на него так взъелся.

- Знаешь, что с нами будет, если об этом хоть кто-то прознает? - пробормотал Богдан, - Нас с тобой ждет ад на земле, в лучшем случае. Можно будет прям сразу писать завещание, да копать себе глубокую яму. А, - хмыкнул Богдан, как-то странно улыбаясь, - Нужно же еще не забыть заказать себе гроб и разослать приглашения на похороны. Тебе, кстати, какой стиль больше нравится: мрачный с разноцветными гробиками и крестами или более официальный?

- Да у этого Добрякова нет ни камер, ни охраны, а значит бояться того, что он узнает - не стоит.

Богдан повернул голову к Тиму, открыв один глаз. Потом он снова зажмурился, отворачиваясь к окну, открывая его. Свежий вечерний воздух, проникая в салон, смешивался с запахом ароматизатора, который пах смесью кедрового леса и кожи. Задувая, ветер трепал волосы Богдана, так и не достигая Тимофея.

- Да причем тут вообще этот дед? Я о тебе придурке волнуюсь. - донесся то Тима тихий, едва уловимый шепот. - Что будет с тобой, если Жора поймет, что ты был неосторожен настолько, что теперь, если этот Виктор сложит в своей голове два и два, у него с большей вероятностью получится четыре, чем пять! Он тебя со свету сживет и меня заодно, потому что не углядел!

В салоне повисла тишина. Богдан сидел неподвижно, смотря в окно, думая о чем-то своем. Возможно, он думал о том, что делать дальше, как еще напугать его, Тима, «нереальной расправой от Жоры Ведрова». Ну в самом деле, Жора, хоть и был человеком резким и временами жестоким, чего только стоил сегодняшний выстрел, но он был не убийцей. Он просто не мог в это поверить. Тимофей знал, что Богдан просто таким образом хочет наказать его за неосторожность, думает, что запугав, он его пристыдит и заставит извиниться, мол: «Прости, меною душу грешную, я не хотел портить чужое имущество. Обещаю, что на днях схожу в церковь, расскажу батюшке о своем грехе».

Мотор тихо заработал. Богдан, не проронив ни слова, тронулся с места, ведя машину в сторону выезда из частного сектора.

Путь до дома был неблизким и Тимофею никак не хотелось на плохой ноте завершать вечер, а потому просто поинтересовался, пытаясь быть дружелюбным:

- Завтра в церковь?

Богдан, молчал, игнорируя вопрос. Тим уже расслабился, думая, что так и не дождется ответа, а потому вздрогнул, когда Богдан с ним заговорил:

- Да. К семи утра. А потому я сейчас довезу тебя до подъезда и сразу же поеду домой спать.

Тимофей кивнул. Ему было больше нечего сказать, потому что тема религии его никогда не интересовала. Он не разбирался не в церковных званиях, ни в их обрядах и ритуалах, а тем более не понимал того, что можно было делать каждое воскресенье в церкви.

- Наверняка это полная скукотища, каждую неделю выслушивать одно и то же, не понимая ни слова. - невольно вырвалось у Тима. Когда он понял, что только что сказал вслух, повернул голову к другу, надеясь, что он не оскорбил его чувств.

На лице парня была улыбка. Его глаза, как и всегда, когда он улыбался, немного сощурились, а на щеках появились ямочки.

- Да, тут ты прав, это ужасно скучно. Там постоянно происходит одно и тоже, не считая смены людей вокруг. Иногда, когда служба выпадает на праздник, в церкви народу тьма - не протолкнуться. Женщины и мужчины, иногда с детьми. Старики, которое уже не знают, чем заполнить свою жизнь, погрузившись в религию. Молодых очень мало. Я редко могу увидеть кого-то нашего возраста, но это не удивительно, потому что у молодежи сейчас совершенно иные интересы. - Богдан, положив руку на коробку передач, приложил небольшое усилие, чтобы ручка встала на нужное место. Плавно нажав ногой на педаль газа, он привел машину в движение, набирая скорость.

В окне мелькали разноцветные вывески, подсвечиваемые фонарями, витрины магазинов, в которых уже не горел свет, и машины, стоявшие у тротуаров. В центре города, несмотря на то что была уже ночь, ходили пьяные компании, размахивая руками и шатаясь из стороны в сторону. Мелкие капли начинающегося дождя падали на лобовое стекло, мешая обзору. Богдан включил дворники, которые, медленно зашуршав, размазывали влагу и оставляли на стекле тоненькие дорожки. Было спокойно и уютно.

- Тогда почему ты туда ходишь? - прерывая тишину поинтересовался он, повернувшись к другу.

Продолжая смотреть вперед, не отрываясь от дороги, Богдан вздохнул, нервно взъерошив волосы левой рукой. Остановившись на очередном светофоре, он все-таки решил ответить:

- Не то, чтобы я не хотел туда ходить. Мне там не особо нравиться, это точно, но другого варианта у меня нет. - Богдан замолчал. По нему было видно, что, затронув эту тему, он снова вскроет старую рану, такую, какая есть у всех его друзей.

Тимофей понимал, что давить на парня и причинять ему тем самым неприятный дискомфорт - неправильно, а потому решил, что если Богдан захочет об этом поговорить сейчас, через неделю или через десять лет, он его выслушает. Тим не будет его торопить. У него нет на это никакого права.

- Если ты не хочешь говорить, то не нужно. Я понимаю. - как бы заверил его Тим.

Богдан напряженно ухмыльнулся. Его руки плотнее сжали руль, да так, что кожаная оплетка скрипнула. Он снова запустил свою руку в волосы, взъерошив их, видимо делая это неосознанно, - нервничает.

- Спасибо. - медленно вздохнув и так же медленно выдохнув, он снова улыбнулся, - Но я думаю, что тебе лучше узнать об этом сейчас, чем потом вляпаться в какое-то говно, от которого не отмыться. Не то чтобы у тебя уже был выбор. Нет. Просто предупрежден - значит вооружен.

Тимофей еще ни разу не видел Богдана, который бы вот так вот нервничал, что немного его поразило. Обычно этот парень был само спокойствие и камень, но даже у самых крепких статуй иногда есть чувства. Богдан, прочистив горло сказал:

- Мой отец - служитель в этой церкви. Я хожу к нему и это единственное, что меня привлекает в религии. Раньше, когда у меня еще не отобрали отца, наша семья была довольно счастливой. Пикники на природе, веселые посиделки с друзьями семьи... У нас было все. Потом, когда его лучший друг детства, дядя Валера, отец Пети, стал безбожно пить, мой отец не остался в стороне - стал поддерживать, выпивая вместе с ним. Тогда мы и потеряли его. Он постоянно находился либо у Пети дома, либо в гараже. Потому я иногда приходил в гости к Пете, чтобы хоть иногда видеть отца, так и подружились. Иногда случалось, что мне удавалось этого пьяньчугу забирать домой, но это происходило не всегда, в основном меня забирала мама, а Петя либо оставался дома, заверяя что все хорошо, либо уходил с нами. В основном он оставался у нас, потому что его мама уходила из дома к своему любовнику, оставляя Петю на произвол судьбы. Все мы знаем, к чему это привело. - голос Богдана дрогнул, и он тяжело вздохнул. - Дома мы его видели редко, потому что молодая кровь требовала беспробудно пить и веселиться.

- Неужели твоя мама не останавливала его? - Тим не мог поверить своим ушам. Сколько раз он общался с Натальей Юрьевной, мамой Богдана, он не мог представить, что ее семья некогда пошла по швам.

Богдан покачал головой:

- Она пыталась его остановить, даже к родителям его обращалась за поддержкой. Когда они сказали, что это она во всем виновата и нечего было выходить замуж за человека на двенадцать лет младше, тем самым портя его жизнь, мама оборвала с ними все связи. Я, честно сказать, не особо расстроился. Они меня никогда не любили. Когда они приезжали к нам в гости из своего солнечного Иерусалима - смотрели на меня как на какого-то отброса, который испортил жизнь своему молодому, не знавшему еще жизни, восемнадцатилетнему отцу, который, по их мнению, мог бы стать намного успешней вернувшись после института на родину. Отец бы стал профессиональным хирургом, спасал бы миллионы жизней там, в Израиле, но он остался в России, провалившись в бутылку. Их проблема была в том, что они не понимали, что отец сам выбрал свой путь и мою мать, которая его ни к чему не принуждала. Так же, как и решил остаться тут, чтобы растить меня. - парень кивнул, как бы подтверждая свои слова.

Он замолчал. Тишина салона наполнялась гудением двигателя, перемешиваясь с шуршанием дороги.

- Они думали, если я маленький, то не понимаю, что я им не нравлюсь. Смотря на меня, бабушка всегда говорила: «Господи, Карайх, этот нежеланный ребенок так сильно похож на нашего славного Салима, что аж сердце болит. Эта распутная женщина специально его заделала, чтобы оставить нашего мальчика без будущего». Впрочем, это все мелочи по сравнению с тем, что происходило дальше. После «исчезновения» Петиного отца, мой, вместо того чтобы вернуться в семью, стал заниматься нелегальным бизнесом. Этот бизнес ни имел ничего общего с перепродажами машин, телефонов или чего-то еще. Он толкал дурь. Естественно, это все происходило подпольно. Его «точки продаж» были разбросаны по всему городу. Он вскрывал подвалы домов и устраивал там свои «магазинчики с зеленью». Никто из нас не имел представления о том, где он брал эту самую «зелень». Когда же мы об этом узнали, просто были в шоке. Мы его просили остановиться, но он не слушал ни меня, не мать, говоря, что она ошибка всей его жизни, а я просто «подбросыш». - парень прыснул, с улыбкой покачав головой. - Даже учитывая то, что я очень сильно на него похож. Во мне больше от отца-наркомана, чем от матери, которая жизнь положила, чтобы я стал человеком.

Он замолчал, давая Тимофею все переварить. Действительно, Тим никогда бы не подумал, что мама Богдана, такая светлая и во всех смыслах этого слова прекрасная женщина, может оказаться женой неудавшегося как муж, отец и хирург наркомана и алкаша. Тимофей ни в коем случае не осуждал ее, но он просто не мог понять, почему этот человек таким способом перечеркнул свою жизнь. А еще он понял, что Салим, до того, как отец Пети ступил на эту скользкую дорожку, был просто замечательным человеком. Это было видно по тому, как относится к нему его сын. Даже после всего он ходит к нему на работу, в церковь, чтобы просто увидеть его и пообщаться.

Тиму было не ясно только одно, и он спросил:

- Но ты же говорил, что твой отец сейчас в церкви работает. Как он вообще туда попал? В смысле того, что он был. - он нахмурил брови, задумываясь, как бы не обидеть друга. Не сумев подобрать слов, Тим просто сказал: - Ну, таким.

- Хороший вопрос. Хвалю. - Богдан, аккуратно повернул руль, сворачивая. - После того, как мы с матерью не смогли самостоятельно найти никакого решения, мы сдались. Отец пропал, не выходил на связь, полностью стерся. Мама стала все чаще задерживаться на работе, чтобы я не видел ее слез, а я стал все реже появляться дома. Да, эта ситуация сильно подкосила нас. - он кивнул, соглашаясь сам с собой. Тимофей проводил взглядом машину, которую пропускал Богдан, когда тот снова подал голос: - Тут ты должен понимать, Тим, у всех, кто хоть как-то связан с Жорой - неблагополучная семья. Наши жизни - это не фильмы про травку и алкоголь, это наша реальность. Мы не белые и пушистые. Мы убивали, грабили, творили всякое только потому, что когда-то Жора помог нам в том, с чем мы сами ни за что бы не справились. Я, Петя, Коля и даже твой Рома, - все мы его верные цепные псы, которые пытаются выплатить неоплатный долг. - Тим кивнул, давая понять, что не собирается никого осуждать. Богдан, улыбнувшись, как-бы поблагодарил его.

Новый светофор, мигая зеленым огоньком, заставил Богдана нажать на газ, ускоряясь, пересекая перекресток. Парень снова выровнял скорость, плавно двигаясь по мерно шуршащей под колесами дороге.

- Понимаешь, - продолжил Богдан, немного повернув голову к Тиму, - Когда ты знаешь, что с твоим отцом все хорошо, он в порядке и просто пьяный в стельку спит у друга или, не совсем вменяемый, торчит в каком-то грязном подвале... Ты все равно знаешь, что он жив и, в каком-то отношении, здоров. В тот раз мы не понимали, что делать и мне пришлось пойти, как и Пете когда-то, на крайние меры. Скорее всего Шлавеев, ну Петя, тебе об это не рассказывал, а кроме него в курсе всей ситуации только я. В общем говоря, после того как его отец над ним поиздевался, он пошел к своему другу, который вывел его на Жору. Я не знаю, что это за парень, но знаю о том, где он похоронен. - сказал он как бы между прочим, а у Тима по спине и рукам пробежали мурашки. Ему стало не по себе. - В то время у Ведрова уже были идеи своего бизнеса, но основная его деятельность заключалась в «безвозмездной помощи». В общем говоря Петя, будучи тогда на крючке Жоры, общался с ним уже на протяжении года. Петя тогда еще верил в искренность этой безвозмездности, потому что Жоре как раз был нужен парень с мозгами, а он как раз подходил на эту роль. И вот, когда я приехал к Жоре, обрисовал всю ситуацию, он сказал, что вправит ему мозги так, что мой отец превратиться в прилежного человека. Три недели спустя, когда я уже перестал на что-то надеяться, Жора позвонил мне, приглашая меня на встречу у небольшого храма на окраине города. Когда я приехал, я увидел своего отца. Поверь, я бы его не узнал: на нем был белый наряд священника, на груди у него был золотой крест, он был аккуратно причесан и умыт, а еще у него в руках была маленькая книжка. «Кайрак Салим - новый служитель этого храма. Так же у твоего отца теперь есть собственная келья, в которой он живет» - сказал мне тогда Жора. Я был на седьмом небе от счастья, но, когда я попытался снова заговорить с отцом, он просто посмотрел на меня и, сказав, что больше не желает меня видеть, развернулся и ушел проч.

Богдан замолчал, а Тиму просто не хотелось что-то говорить. Теперь он понял, о чем говорил Коля. «Я уверен, более душещипательной истории ты не слышал». И правда, история была очень печальной, но не понятно, что тогда имелось в виду под «горьким опытом». Ведь Жора исправил Салима, поставил его на верный путь, подарил работу. Возможно, метод и был жесток, - ему не дали выбора, - но из социальной ямы он его все равно вытащил.

Погруженные каждый в свои мысли, они добрались до дома Тимофея. В его квартире свет не горел, что было не удивительно и от того так грустно. «Вот была бы Маша, я бы пришел, а на кухне стоит горячая кастрюля с едой, а она уже давно спит. И поел вкусно, и никто на мозги не капает» - подумал было он, но одернул себя. Нечего бередить душу, когда уже ничего не исправить.

Выйдя из машины, он попрощался с Богданом и, пожелав ему хорошо добраться, поднялся к себе в пустую квартиру, зажигая свет на кухне.