зачем
Такси ехало медленно, как будто ленилось не меньше своих пассажиров. Сквозь слегка затонированные окна утро казалось блеклым и туманным, хоть солнце уже начинало разгонять похмельную серость улиц. Внутри машины пахло табаком, освежителем «морской бриз» и чем-то очень лёгким, но узнаваемым - перегаром. Виолета сидела, прижавшись к двери, поправляя волосы и морщась. Слева от неё - Аньчик, с таким же видом уставшего, немного потрёпанного, но всё равно чертовски довольного собой.
- Бля, - выдохнул он, протирая лицо ладонью. - Я вчера, конечно, перебрал. Пиздец.
Он обернулся к ней, с чуть виноватым, но всё тем же дерзким выражением.
Виолета косо посмотрела на него, сморгнула усталость и фыркнула:
- Привыкаю. У тебя это как традиция - концерт, вискарь, потом ехать с перегаром на вокзал.
- Ага. Я стабильный, как календарь, - усмехнулся он. - Но всё равно, извини. Не хотел тебя тащить в это. Просто... ты сидела, такая красивая, всё контролируешь, я подумал - ну надо её расслабить.
Она отвела взгляд в окно, сдерживая полуулыбку. Ей бы сейчас показать, что всё равно, что вообще безразлично, но внутри сидело совсем другое. Не злилась. И даже не удивлялась. Просто было тепло - и странно. Странно, что он всё-таки извинился. Странно, что между ними, после всей этой истории, снова могло быть вот так.
- Ладно, - сказала она, пожав плечами. - Просто в следующий раз, когда будешь наливать мне вискарь, спроси хотя бы.
- А ты бы отказалась?
- Да.
- Пиздишь.
Они оба засмеялись. Смех был лёгкий, помятый, с хрипотцой, как будто натянут на усталость и ночные разговоры. У таксиста дёрнулся глаз, но он промолчал.
На вокзале пахло кофе, плиткой, человеческим движением и жареной мукой. Люди шныряли туда-сюда, кто-то спал на сидениях, кто-то ругался с кассиром. Аньчик первым вышел из машины, громко хлопнув дверью, поправил куртку и оглянулся на Виолетту, которая шла сзади с рюкзаком, уже начав искать глазами табло с расписанием.
- Поезд через сорок минут, - крикнула она через плечо. - Успеваем.
- Погнали тогда куда-нибудь сесть. Пока не разорвало башку.
Они заняли лавку ближе к третьему пути, где было чуть тише. Он присел, закинул ногу на ногу, как будто отдыхал на веранде собственного дома, и бросил на неё взгляд - прямой, немного уставший, но какой-то слишком внимательный. Виолета на секунду замерла. Его волосы были в беспорядке, как после ветра или ночи без подушки. Прядь упала на лоб, и он её не замечал.
- Блядь, - выдохнула она почти себе под нос и потянулась вперёд. - Сидеть спокойно не можешь, да?
- Чего?
Прежде чем он понял, она наклонилась, провела пальцами по его чёлке, заправляя её назад. Касание было лёгким, почти интимным, неосознанным. Но как только она это сделала, будто сама осеклась. Быстро отдёрнула руку, как будто обожглась.
- У тебя чёлка торчала, - буркнула она, отвернувшись.
- Ага... - тихо протянул он. - Значит, всё-таки соскучилась.
- Что?
- Да ничего.
Он усмехнулся, посмотрел перед собой. Виолета попыталась сделать вид, что занята телефоном, но сердце уже успело дёрнуться. Не из-за слов. Из-за реакции. Ей казалось, она давно всё переболела, всё поняла, всё расставила по местам. А вот сиди теперь, трогай ему чёлку и чувствуй, как внутри всё снова начинает шевелиться.
Пока ждали поезд, они молчали. Иногда переглядывались. Иногда просто сидели. Но в этом молчании не было неловкости - оно, скорее, тянулось, как воспоминание. Как будто между ними не было паузы в года, не было ссор, не было чужих отношений. Были только они. Снова. Здесь. Утро. Вокзал. И лёгкий запах виски, который почему-то стал сейчас почти уютным.
Когда объявили посадку, они встали. И пошли - не вместе, не в обнимку, но в одной точке пространства, как будто всё, что между ними было, никуда и не делось. Просто притихло. До следующей сцены.
---
Проводница громко объявила посадку, и люди начали неторопливо стекаться к вагонам. Ань, по привычке не торопясь, перехватил у Виолетты чемодан и закинул его на ступеньку. Она хмыкнула, но спорить не стала.
- Поскользнёшься ещё, - буркнул он, не глядя, будто оправдывался сам перед собой.
- Я в кроссовках, Ань, - улыбнулась она, проходя в узкий проход вагона.
Почти сразу нашлись их места - снова купе, снова четыре полки, снова окно, за которым скоро потекут километры. Он - снизу, она - сверху. Проводница быстро кивнула и оставила их в тишине нового рейса.
Виолетта сразу принялась распихивать свои вещи, а вот Ань завис над своими простынями с видом, как будто перед ним - не бельё, а карта военных действий.
Он посмотрел на подушку, потом на простыню, потом на матрас. Попытался что-то развернуть, натянуть, но оно всё куда-то уезжало. Простыня собиралась гармошкой, подушка перекатывалась к краю.
- Чего ты там бодаешься? - усмехнулась она, притворно фыркнув. - Ты что, в жизни ни разу не стелил себе постель?
- Ну, у нас тур-менеджер обычно всё делает, - пробубнил он, смущённо почесав затылок. - Я не думал, что тут... прям руками...
Он выглядел сейчас почти как ребёнок - здоровый, высокий, с растрёпанной челкой, вытянувшийся над этой несчастной простынёй. И почему-то это разозлило её и растопило одновременно.
- Сдай позицию, - сказала она и, не дожидаясь его реакции, мягко отодвинула его вбок бедром. - Сейчас женщина спасёт тебе ночь.
Он хмыкнул и уступил, отойдя чуть назад. Виола резко и быстро развернула простынь, одним движением натянула её на угол матраса, заправила, потом подушку - ровно по центру, уголком наверх. Чётко, как будто это она всю жизнь работала проводницей, а не ездила с музыкантами.
Ань стоял рядом, наблюдая, как она ловко управляется. Он уже собирался что-то сказать, может, пошутить, но в какой-то момент просто подошёл ближе.
- Спасибо, Ви, - сказал он тихо.
Виолетта только хотела ответить что-то острое, как вдруг он мягко, почти неуверенно, обнял её сзади, обвив рукой её талию. Движение было осторожное, будто он сам не верил, что делает это. А она замерла.
Тело её будто напряглось в одну секунду, тепло от его руки пронеслось по позвоночнику, как электричество. Он был выше - настолько, что подбородок мог спокойно лечь ей на макушку. От него пахло остатками парфюма и чем-то домашним, чем-то упрямым и таким знакомым.
- Ань... - выдохнула она. Голос её дрогнул, и в нём уже не было того привычного сарказма. - Не начинай...
Она не повернулась, не оттолкнула - просто стояла, вжавшись спиной в его грудь. А руки его были всё там же - осторожные, почти трепетные, будто боялись разрушить момент.
- Прости, - пробормотал он, чуть ослабляя объятие. - Я не... просто... ну, спасибо, правда.
Она кивнула. Молча.
И даже когда он отпустил, а она отошла к своей полке, сердцу пришлось время, чтобы перестать грохотать.
Он уселся на нижнюю, разулся, закутался в одеяло. А она поднялась на верхнюю, но долго ещё лежала, глядя в потолок, не моргая. Под пальцами - ткань одеяла, под сердцем - что-то острое и странное, но тёплое. Она злилась на себя за эту дрожь в животе. За эту реакцию. За голос.
Зачем, Ань...
Но она не отвергла.