8.
Всё то время, что я собираюсь, я нахожусь на грани панической атаки. Не знаю, как смогу пережить одновременное нахождение Вовы и Глеба возле меня.
И, как на зло, всё идет не так: волосы лежат не так, штаны облеплены кошачьими волосами и ни в какую не хотят чиститься даже скотчем. Кофта, которую я выбрала, теперь кажется мне слишком подчеркивающей недостаточно узкую талию. Проклятье какое-то.
Я уже опаздываю.
Глеб спрашивал Соню, заехать ли за нами. Я почти кричала, отказываясь. Не хватало еще оказаться с ним в замкнутом пространстве без свидетелей.
Добираюсь сама. Всю дорогу сердце не на месте, а когда вижу их, то и вовсе проваливается в пятки.
Они стоят ко мне спиной. Вова тоже здесь, со своим невероятным ростом, осанкой и лоском. От одного взгляда на его прямую спину и широкие плечи меня подбрасывает в радостном волнении. А потом перевожу взор на него. Плечи чуть уже, волосы взъерошены. Не поправляя их Глеб натягивает капюшон толстовки. Когда он оборачивается, на нем оказываются темные очки, несмотря на позднее время суток. Видимо, не хочет, чтобы узнавали. Рядом с моим потрясающим одноклассником он кажется сосредоточием всего неправильного и неопрятного, и негативные эмоции при виде него перебивают переполох в сердце, вызванный Вовой.
— Ты долго, — произносит он первый. Замираю, как вкопанная.
— Привет, Кать. Прекрасно выглядишь, — выдает следом Вова.
Я? Прекрасно выгляжу?
Соня счастливо подскакивает ко мне, чтобы крепко обнять.
— Катя лекции дописывала. У нас завтра семинар, — щеголяет она словечками из лексикона студентов.
Встречаюсь взглядами с Глебом и резко отворачиваюсь.
В кинозале сажусь между Вовой и Соней. Со стороны это выглядит как настоящее двойное свидание, и я была бы безумно счастлива, если бы не присутствие одного человека. Поворачиваю голову. Проклятье! Меня начинает выбешивать тот факт, что когда рядом со мной сидит Вова, мой прекрасный и любимый Вова, я постоянно пялюсь на него.
Он спит. Серьезно, закрыл глаза, склонил голову набок и сопит. Честно, я и сама не сильно слежу за тем, что происходит на экране, но в сон не клонит. Наоборот. Я так взбудоражена, что не отказалась бы от пробежки.
Затем смотрю на Вову и ощущаю, как самая романтичная часть меня робко надеется, что Вова положит руку на наш общий подлокотник ладонью вверх, пригласив меня к прикосновению. Но этого не происходит. Почувствовав взгляд, он тоже поворачивается, слегка вздернув брови. Смущаюсь до ужаса. Черт. Щеки начинают гореть. Мне нужно выйти. Умыться холодной водой.
Встаю, неловко перелезаю через Вову и выхожу в коридор, где меня сразу же обдает прохладой. Через широкий холл с большим количеством стульев у стены я направляюсь в уборную. Вид в зеркале не очень. Темно-русые волосы взъерошены, лицо красное, а взгляд серых глаз угрюмый и отталкивающий. Подношу руки под струю ледяной воды и прикладываю к щекам. Весь этот вечер — слишком много для моего тревожного сердца.
Голову вдруг захлестывает маленькая фантазия о том, что Вова мог бы выйти вслед за мной. Столкнуться со мной здесь, положить свои большие ладони мне на талию, а дальше… а дальше я бы умерла от прилива чувств в ожидании, что он поцелует меня. И… интересно, если бы он знал, что нравится мне, он бы сделал так? Неужели он даже не догадывается? Я же посмотрела на него.
Но, видимо, вселенная неправильно распознала мой запрос, потому что, когда я выхожу, в холле на одном из диванов сидит Глеб. Сидит и точечно смотрит на меня этими своими странными глазами.
Хочу пройти мимо, но он хватает меня холодной и сильной ладонью за запястье, от чего внутри всё скручивает от тревоги.