Komorebi

На флешке было два файла: видео, подписанное "Japan 2000", и документ под названием "Taehyung". Первым он, конечно же, открыл своё имя.

Тэхен Тэхен
Мне нравится твоё имя! Я думала когда-то подобрать японские иероглифы, значения, было бы интересно, люблю такое, люблю символизм!
Надеюсь, ты открыл этот документ до того, как посмотрел видео.
Японию 2000 я сняла намного позже 2000 года, но сделала так, чтобы можно было вернуться в те года, в то десятилетие. Тогда я ездила в Токио, Киото – мама возила меня, чтобы я ближе познакомилась со своей родиной. Мне понравилось. Хочу туда вернуться.
Токио нравится больше, чем Сеул. Намного живее, красочнее, атмосфернее. Я бы снимала Токио и днем и ночью. Не зря же Японию всегда берут за основу научно-фантастических городов. Как в "Бегущий по лезвию", например.
Посмотри видео. Хочу узнать твое мнение.

Тэхен улыбается. Такое ощущение, что он прочитал любовное письмо, или письмо к другу, как в "Хорошо быть тихоней" Стивена Чбоски. Второй час ночи, а он сидит, смотрит в экран ноутбука, заново читает и словно слышит её голос где-то рядом, хотя в наушниках играет мягкий джаз.

Открывает файл с видеозаписью и смотрит.

Семь минут. Тэхен сидел, затаив дыхание, целых семь минут и смотрел на Японию 2000-ых годов. Он поражался кадрам, поражался чувствами, настроем, он понимал, проникался, и в какой-то момент ему самому захотелось взять билет и отправиться в Токио.

Момиджи захватывала всё, что можно: машина на дороге, смеющийся ребенок, бегущий ученик со школы, пара, которая сидит дома и ужинает, небо, поезд, аркадные автоматы, толпы, рекламные вывески на центральных улицах, бабушка в кимоно, даже реклама PS2. На фоне играл приятный lo-fi, иногда Момиджи вставляла звуки города, крик Марио из игры, смех.

Тэхен ощутил ностальгию по месту, в котором он никогда не был.

Фильм закончился. Наступает тишина. На экране застывший кадр из начала.

Вау. Немыслимо. Так... эстетично, так... красиво.

Тэхен облизывает губы, садится на кровати поудобнее, откладывает ноутбук и задумчиво смотрит перед собой. Пока что не хочет включать джаз, хочет сосредоточиться, понять, что же поразило больше всего.

Всё и сразу. Момиджи сделала всё сама, она предоставила Тэхену возможность ознакомиться с её творчеством, даже написала письмо, предупредила, объяснилась. Файлы были пропитаны Момиджи.

Уже поздно. Скорее всего, она спит, но так хочется написать, позвонить, сообщить, что он посмотрел, что ему очень и очень понравилось, что руки сами потянулись к нотной тетради с карандашом и написали нечто, что коснется пианино лишь с утра.

Тэхен откидывается спиной к стене, смотрит в окно, поправляет очки. Так душно, но хорошо. Каким-то чудесным образом Момиджи позволяет ему помнить о себе даже сейчас, стирает всё, что тревожило, и буквально заставляет его связаться с искусством так, как никогда.

Творить. Нужно творить. Нужно показывать, что Тэхен чувствует, нужно дышать музыкой, быть музыкой, нужно... попросить у Момиджи что-то еще. У неё ведь точно есть другие фильмы, маленькие или большие – неважно. Тэхен хочет увидеть, узнать.

Отрицал так долго, и только сейчас может с облегчением признать, что у него чувства. Сильные, неконтролируемые. Он не хочет думать, что всё то, что разрывает его изнутри, вызвано вовсе не Момиджи, а Юонг. Он не согласен с тем, что настолько сильно хочет забыть, что хватается за первую же возможность исцелиться. Он не принимает факт того, что ослеп, что не разбирается, что кидается туда, где слышит разрывающие грудную клетку барабаны.

Момиджи нравится ему, но совсем не так, как Юонг. По-другому. Совершенно по-другому.

Тэхен обязан позвать её на свидание.

...

Тэхен либо сошел с ума, либо пересмотрел слишком много романтических фильмов 80-ых и 90-ых, иначе как объяснить то, что он стоит посреди учебного дня с небольшой портативной колонкой напротив второго корпуса у окна аудитории, где у Момиджи идет пара, и на полную громкость включил "In Your Eyes" Габриеля Питерсона?

Все выглядывают, все хмурятся и не понимают, что происходит.

Только один человек понимает.

Момиджи открывает окно на втором этаже, ухмыляется, смотря на Тэхена, который сглатывает и не может успокоить собственное сердце, которое вибрирует то ли от колонки, то ли от чувств.

— Ким Тэхен, Вы с ума сошли?! — кричит преподаватель по теории музыки. — Что Вы устроили?!

— Я... я хочу позвать на свидание Момиджи Накано.

Многие студенты охают, свистят, и, кажется, он слышит крик Чимина. Преподаватель лишь закатил глаза, цыкнул, махнул рукой и вернулся в аудиторию. Привык, что его окружают сплошные творческие фрики.

— Хорошо, — вдруг раздается голос Момиджи. — Куда пойдем?

— Магазин пластинок.

— Интересно, — она задумчиво трет пальцами подбородок, пока Тэхен стоит весь красный, как спелый помидор – весь университет смотрит на них и слушает. — Мне нравится! Оденься, как актер большого кино!

— Постараюсь!

Момиджи смеется, подмигивает, а затем уходит, но зрители всё еще остаются, некоторые даже хлопают, но Тэхен исчезает практически сразу, смущенно выключая колонку и запихивая её в рюкзак.

До конца дня он слышал собственное имя в коридоре настолько часто, словно теперь каждая живая душа знала, кто же такой Ким Тэхен. "Тот, кто пригласил на свидание Момиджи Накано". "Тот, кто прервал пару какой-то старческой песней". "Тот, кто решил повыпендриваться". "Тот, кто знает толк в романтике".

Сам виноват. Раньше хотел привлекать как можно меньше внимания, но сейчас сам же притянул взгляды к себе.

Чимин налетает на лестнице, хватает за плечи и смотрит так, словно он сбежал из палаты.

— Это что было?!

— Ты и сам прекрасно знаешь ответ, — вздыхает Тэхен, закатывает глаза и хочет пойти дальше, но друг не позволяет и шагу сделать.

— С каких пор ты смотришь кино о подростковой любви?!

— Так ты знаешь даже, откуда сцена?

— Шутишь?! "Скажи что-нибудь" я пересматривал раза три. Там очень грамотно поставлен сценарий и прописаны персонажи. Но... я никогда бы подумать не мог, что ты будешь вдохновляться им!

Тэхен посмотрел целую дюжину романтического кино за последнюю неделю, но больше всего ему понравилась конкретно сцена с магнитофоном. Точно такой же сложно было отыскать, а потом еще и притащить незаметно в университет, поэтому пришлось немного адаптироваться к ситуации.

— Я хотел, чтобы Момиджи запомнила.

— Уж поверь, не только она запомнила, — ухмыляется Чимин и, наконец-то, пропускает вперед. — И... магазин пластинок? Почему?

— Потому что я так захотел.

— Тэхен, ты последнее время сам на себя не похож, — хмурится Чимин, ступая рядом. — Неужели на тебя так Момиджи влияет?

— Хватит задавать глупые вопросы, — хмурится, но вновь чувствует, как щеки начинают гореть. — Я и сам вижу, что становлюсь странным.

— Не странным. Ты становишься более... как сказать. Свободным, что ли, — жмет плечами Чимин. — Раньше ты как будто закрывался и отрицал свою истинную сущность, — философски рассуждает друг, характерно сложив пальцы в, как бы сказал Тэхен, "итальянском стиле". — Сейчас же ты будто гордишься собой и тем, что внутри тебя.

— Тебе самому не смешно от того, что ты говоришь?

— Не-а, — улыбается Чимин. — Говорю то, что вижу, а я вижу, что ты поменялся.

Тэхен и не думает отрицать, но, всё же, ему пока непривычно то, что переполняет от головы до пят. Жар, особая страсть, желание что-то сделать, и он не может остановиться.

Вспоминая смех Момиджи, хочется поставить на повтор и послушать еще раз, как можно громче. Как он и предполагал – она смеется очень громко, искренне, заразно, что может не только настроение поднять, но и засесть в памяти на долгие часы.

Тэхен правда пытается не быть слишком одержимым, ведь такое уже было, и закончилось не слишком-то и радужно. Но что-то подсказывает, что с Момиджи всё будет не так.

— О, а я тебя ищу.

Кажется, он действительно сходит с ума.

Оборачиваются с Чимином, замечая Момиджи, которая тяжело дышала и явно бегала по всему университету только для того, чтобы найти Тэхена. Поправляет очки, рюкзак, опирается о стену рядом, пытаясь привести дыхание в порядок.

Она не очень-то и спортивная, да?

Забавно.

— Ты... что-то хотела?

— Да. Ты не сказал, когда, где и во сколько мы пойдем с тобой на свидание.

Ах, да. Точно. Тэхен об этом не подумал. Хотя нет, подумал. Он не сказал, иначе бы весь университет приперся посмотреть на парочку у магазина виниловых пластинок.

— Как насчет... этой субботы? В три.

— Хм... да, подойдет.

— Я скину тебе адрес, если ты не против.

— Почему я должна быть против? — Момиджи опять улыбается. — Меня всё устраивает! Я никогда не была в магазине пластинок, хотя... это ведь отличная локация, чтобы снять сценку, например, об одиноком продавце, который владел коллекцией долгие годы и теперь пытается всё распродать.

— Да... наверное, — Тэхен не может сдержать улыбки.

Забытый всеми Чимин просто стоял и смотрел то на своего друга, то на Момиджи, явно не желая прерывать, но от него так и веяло шоком.

— Тогда... до субботы?

— До субботы.

— Класс! Я побегу, у меня еще пара. А, Чимин! Прости, не сразу тебя заметила, — она ничуть не издевается, говорит только лишь правду, но Чимину всё равно от этого не легче. — Слушай, попробуй как-то сделать себе стрелки, ради фана. Думаю, твоим кошачьим глазами пойдет. Пока!

— Что?! Какие еще кошачьи глаза?! Стрелки?!

Но Момиджи не слышит. Она мчит на пару, а Тэхен с трудом сдерживает смех. Давно он не видел своего друга настолько удивленным, возмущенным и растерянным в одно и то же время.

Лучше пока не говорить, с кем он ассоциируется у Момиджи. Он ведь и обидеться может.

...

Тэхен нервничает. Очень. Он сомневается, что вообще правильно поступает, стоя тут с букетом ромашек, в белой рубашке, брюках и туфлях, бежевом жилете и кофейном галстуке. Он так долго работал над укладкой, но волосы всё равно отказывались лежать так, как надо, поэтому слегка вспушились. Впервые за долгое время он надел линзы, уже забыв, как же удобно смотреть на мир во всей его красе. Рукава закатаны по локоть, на левой кисти часы.

Он ведь не переборщил с нарядом? Вдруг Момиджи сейчас придет в обычных джинсах и футболке? Может, стоило предупредить, что после магазина пластинок Тэхен планирует повести её либо в оперу, либо в ресторан? Если бы позволяли финансы, они бы посетили и то, и то, но студенту второго курса приходится выбирать что-то одно.

Ладно, нужно быть более уверенным. Всё пройдет как нельзя лучше, потому что по-другому быть не может.

Первое в жизни свидание. Поразительно, Тэхен, как ты докатился до такого? С каких пор ты ходишь на свидания? Если бы он сказал себе толстенькому, что через десять лет он пригласит одну из самых необычных и очаровательных девушек провести культурный вечер, то... о ком бы он тогда подумал?

— Честно сказать, я тебя даже не узнала сначала.

Тэхен настолько задумался, что не увидел, как к нему подошла девушка.

Да. Девушка. Не бегающий по парку ураган, не болтливый режиссер, а прекрасная девушка в белом.

Длинное платье на бретельках, что чудесно очерчивало грудь и талию, но от пояса свободно падало практически по самые щиколотки. На плечах красная, короткая кофточка, чтобы не замерзнуть, а на ножках коричные туфли на совсем небольшом каблуке. Раннее собранные в хвостик волосы или просто распущенные, сейчас аккуратно уложены волнистыми локонами.

Тэхен никогда не засматривался на чужие губы так, словно хотел поцеловать, до сегодняшнего дня. У Момиджи была красная помада, которая по оттенку совпадала с её кофточкой. Настолько сочный цвет, что Тэхен аж сглотнул, но позже отвлекся, когда его звали по имени уже четвертый раз.

— Д-да... эм... ты... ты очень хорошо выглядишь. Очень.

— Спасибо. Я знала, что мы сегодня совпадем по цветовой гамме, — она улыбается, окидывает взглядом костюм Тэхена и кивает. — Жаль, я не взяла сегодня с собой камеру. Ты бы отлично вписался в магазин пластинок.

— У тебя ведь есть телефон.

— Телефон – не камера, — она хмурится и цыкает. — Не то качество картинки, нет правильной цветокоррекции, я уже молчу про фокус. Ничто не заменит профессиональную камеру, хотя я знаю, что у Эпл такая техника, что они клипы снимают и...

— Это тебе.

— А. А-а-а...

Момиджи тут же теряет мысль, смотрит на букет, как будто только заметила, а затем медленно принимает и нюхает. Очень долго рассматривает цветы, настолько долго, что Тэхен уже начинает переживать, что ромашки – не самый лучший выбор.

— Мне еще... не дарили букетов.

Что?

— Что?

— Ну... в плане... парень никогда не дарил букетов, — она кратко улыбается, но затем еле-еле заметно краснеет, но даже этого хватает Тэхену, чтобы почувствовать внезапный прилив счастья. — Так приятно, оказывается. Мне нравится, спасибо.

— Я буду дарить тебе еще букеты.

Наверное... он что-то не то сказал, потому что Момиджи дернула бровями.

— Я буду не против.

Нужно немного успокоиться. Он так взволнован, а они ведь только-только встретились. Первые свидания всегда такие волнительные или дело в том, с кем свидание?

— Пойдем? Нам совсем недалеко нужно пройтись.

— Так ты слушаешь пластинки? — спрашивает Момиджи и равняется с Тэхеном, пытаясь шагать в такт ему.

— М-м... у меня нет проигрывателя, но всегда мечтал о нем. У пластинки один из самых лучших звуков, особенно у старых, — отвечает, но смотрит исключительно под ноги. — Пленка хоть и не самый лучший вариант, ведь там много шума, но есть много первых записей, которые так и лежат в формате кассетной пленки.

— Вау! Я не знала, — задумчиво кивает Момиджи. — У меня никогда не было даже мысли купить пластинку. Я всё слушаю через наушники, особенно, когда сижу над проектом или фильмом или...

— Я посмотрел то, что ты мне скинула.

Что-то сегодня они поменялись местами, и теперь Тэхен в роли того, кто перебивает и застает врасплох.

— И... как тебе?

— Я бы хотел еще что-то посмотреть, — улыбается и поднимает взгляд на слегка взволнованную Момиджи. — Мне понравилось. Я словно... не знаю даже, как описать, но я получил истинное эстетическое наслаждение. И... да, как ты помнишь, я плохо выражаю мысли, но... но это было что-то невероятное.

Она ухмыляется и затем гордо поднимает нос.

— Я знаю. Я очень люблю эту короткую запись. Никогда не приносила в универ, всегда держу для особых случаев.

Особых случаев.

— Спасибо, что поделилась.

— Хочешь, я как-то и тебя сниму?

— Зачем? — он слабо хмурится, улыбается, смотрит на Момиджи и вздрагивает, замечая, как же у неё сверкают глаза.

— Но ведь ты такой красивый, Тэхен! Особенно в таком костюме! — она останавливается и ладошкой указывает на наряд. — С этим букетом! Ты точно как принц. Я вижу тебя среди зеленой листвы, между деревьев, как ты собираешь эти ромашки, а затем идешь к себе замок, улыбаясь. Боже! Мы должны это снять!

Тэхен впервые в жизни видит, чтобы его внешность настолько сводила девушку с ума. Он не может не смущаться, не может спокойно реагировать на комплименты, ведь глубоко-глубоко всё еще сидит маленький, толстый, потный мальчик, который с трудом мог заставить себя взять другую девочку за ручку. Сколько же отвращения к себе он чувствовал, стеснялся своего тела, позволял другим унижать себя...

Дзюдо помогло. Да. Юонг помогла ему похудеть, но смогла ли она убрать то, что невозможно просто так выкинуть из головы?

Момиджи каким-то образом это удается.

— Может... в следующий раз? Я приглашу тебя на свидание еще раз.

Она вздрагивает, сжимает крепче букет, а потом виновато улыбается.

— Извини, я... я когда представляю перед глазами картинку, когда чувствую, как двигается камера, как играют краски, как...

— Мне нравится, — Тэхен делает шаг навстречу, и Момиджи поднимает удивленный взгляд. — Мне очень нравится, когда ты столько всего говоришь о съемках.

Глаза распахиваются, её дыхание лишь слегка учащается. Она сглатывает, переступает с ноги на ногу и не знает, что ответить. То открывает рот, то закрывает, сама удивляется внезапной тишине.

— Ты очень милый, Тэхен.

Улыбается, рискует взять её за руку, впервые не боится, что его ладошка может быть потной. Момиджи даже не пытается вырваться – сама крепче сжимает чужие пальцы.

Такая теплая.

— Идем? — спрашивает Тэхен.

— Да. Идем.

Она почему-то молчала до самого магазина пластинок. Интересно, о чем она думает? Что у неё в голове? Такой же хаос? Как много она говорит с собой, сомневается ли в своих решениях? Тэхен хотел бы знать больше, хотел бы почувствовать её на совершенно другом уровне, но... он вновь торопит события.

В магазине несколько посетителей, но никто не обращал внимание на слишком вычурно одетую парочку. Много кто ходил в наушниках или советовался с продавцом. Тэхен же, как частый посетитель, отвел Момиджи к отделу японской классики и city pop'а. Показывал и рассказывал, что может понравится, а затем повел по другим жанрам, вкратце знакомя с их мастодонтами.

По большей части, она слушала и изучающее смотрела, словно сканировала, что может стать отличным реквизитом, и через несколько минут лекций, Момиджи остановила Тэхена.

— Покажи пластинку, которая нравится больше всего.

Сложно. Очень сложно. Тэхен слушает слишком много музыки, он знает слишком много исполнителей, но, всё-таки, решает выбрать не слишком популярного, но известного в определенных кругах композитора.

— Berlinist. Мне очень нравится его композиция "Komorebi".

Момиджи хмурится, рассматривает обложку, крутит пластинку.

— Ты знаешь, что такое "Komorebi"? — спрашивает и нечитабельно смотрит на Тэхена.

— Знаю.

— Хм... Я хочу послушать, но у меня тоже нет проигрывателя.

— Я могу сыграть тебе. На пианино.

— Я бы с удовольствием послушала, — улыбается неожиданно счастливо и аккуратно кладет пластинку обратно. — Я даже не удивлена, что тебе нравятся... такие мелодии.

— Ты же даже их не слышала.

— Мне хватает названия, — жмет плечами, таинственно улыбается и прижимает к себе букет. — Мне хватает того, что я вижу. Тем более, я уверена, что сама мелодия невероятно нежная и чувственная.

Права. Она права.

— Ты не видишь здесь ничего такого?

— А что я должна видеть?

— Эм... например, что мне бы стояло слушать рок или хип-хоп, как... для парня.

Она хмурится, слишком недовольно, словно злится. Глубоко вздыхает, закусывает щеку изнутри и пытается сообразить.

— М-м... у каждого свои вкусы, — Момиджи ухмыляется и задумчиво рассматривает пластинки. — Тебя же не смущает то, что я, как девушка, никогда не видела смысла в романтических фильмах? Тебя не пугает, что я... слишком уверенная, слишком болтливая. Ты мне ничего плохого не говоришь, так почему я должна? — выгибает брови и вопросительно смотрит на Тэхена, который вновь не может сдержать неожиданную волну глубоких чувств. — Ты слушаешь то, что тебе нравится. Ты – есть ты, Тэхен, а я – есть я. Никто никому ничего не должен, и ты мне очень нравишься таким, какой ты есть. Нежным романтиком, невинным мальчиком, у которого в душе нет ничего грязного и грубого. Ты просто сам не понимаешь, насколько... насколько ты замечательный.

Тэхен не может. Он просто не может вынести столько всего от одной лишь Момиджи, которая в очередной раз атакует слишком внезапно, которая практически не моргает и говорит так четко, словно перед ней заготовленный сценарий. Не смущается, как Тэхен, не краснеет, говорит сплошную правду, и... и...

Так хочется поцеловать её.

— Вы хотите взять эту пластинку? — интересуется продавец, видимо замечая что-то неладное, но Момиджи сразу же мотает головой.

— Всего лишь ознакомляемся с ассортиментом.

— Если понадобится помощь – сообщите.

Продавец уходит, а Тэхен всё еще не пришел в себя. Он сжимает челюсти, поджимает губы, выдыхает через рот и пытается найти спасение в пластинках напротив, но сердце так громко стучит, что в голове ужасно шумно.

Что делать?

— Я знаю, что я тебя смутила. Прости.

— Нет-нет. Я просто... не привык.

Момиджи хмурится в который раз, открывает рот от шока, словно она услышала что-то тайное, что-то из ряда вон выходящее.

— Не привык?

— Да.

— Надо это исправлять.

— В каком... смысле?

— Каждый день я буду говорить тебе, какой ты замечательный. Может, в конце-концов, свыкнешься с тем, что ты действительно замечательный.

Смеется, потому что не выдерживает. Прикрывает рот ладонью, плечи дрожат, он отворачивается и не понимает, как вообще можно быть настолько прямолинейной? Как вообще можно вогнать в краску настолько быстро?

— Ты тоже замечательная, Момиджи.

— Моми. Зови меня Моми.

— Как скажешь.

— Расскажи еще что-то про музыку.

И Тэхен рассказывает. Они ходят по магазину, болтают, но в итоге ничего не покупают и не замечают, как долго же бродили среди пластинок. Настолько долго, что солнечная погода резко сменилась дождем.

— На сегодня же не передавали, — удивленно говорит Моми. — Или передавали?

— Я не смотрел, — Тэхен мотает головой и полной грудью вдыхает свежий, весенний аромат мокрых улиц. — Ты не любишь дождь?

— Люблю, но... я так старалась над своим внешним видом, так долго крутила волосы, и в итоге нам придется либо ждать, либо... что ты делаешь?!

Тэхен никогда еще не ощущал себя настолько уверенно и по-детски игриво. Он хватает Моми за руку и тянет прямо под ливень, ступает белыми туфлями в лужи, заставляет испачкаться и свою спутницу, которая никак не может словить нужный настрой, но стоит ей взглянуть на улыбчивого и радостного Тэхена, как она тут же ухмыляется и сдается.

— Скажу в какой раз. Ты чертов романтик.

Они бегали под дождем, прыгали по лужам, смеялись, держались за руки и не обращали внимание на взгляды обыкновенных людей, которые спокойно шли себе под зонтиком или ждали под навесом. Они кричали, они танцевали, они просто отдыхали и наслаждались моментом.

Тэхен давно не чувствовал такой свободы, такого... умиротворения.

Они точно заболеют, они точно будут лежать с температурой, но они ни за что не откажут себе в столь теплых и безумных воспоминаниях, как баловство под практически летним дождем.

Забегают в небольшую арку, чтобы хоть немного остыть. Одежда насквозь промокла, прилипла к телу, и Тэхен понимает, как он выглядит только когда ловит незнакомый взгляд со стороны Момиджи.

Она рассматривает его руки, талию, смотрит на грудь и шею, на волосы и... губы.

Так часто дышит. Устала. Она устала. Она тоже вся мокрая, платье просто висит на ней, волосы облепили лицо, а одинокие капли скатывались по щекам и... губам.

— Тэхен. Ты... ты не будешь против, если я тебя поцелую?

Тэхен сглатывает. Он не может надышаться, он не знает, что с ним происходит, но после вопроса Моми становится жарко, хотя всё должно быть наоборот. Он чувствует, как руки дергаются, как ладони сжимаются в кулаки, как грудь вздымается, а сердце выпрыгивает.

Не хочет отвечать. Он хочет действовать.

Тэхен не знает, как правильно целоваться, но он смело обхватывает ладонями лицо Моми, порывисто наклоняется и, затаив дыхание, чувствует чужие, холодные губы на своих, не понимая, как одного мгновение, одно прикосновение может так сводить с ума.

Никогда не думал, что его первый поцелуй будет с очень странной, очень необычной, но интересной и прекрасной девушкой по имени Момиджи. Никогда не думал, что целоваться под дождем так... приятно.

______

Весь визуал, плейлисты, видео и прочее у меня в тг-канале!

Если хотите читать на главу раньше - подписывайтесь на мой патреон.

Все ссылки в шапке профиля.