Komorebi

Возможно, он немного переборщил. Вспоминая вечеринку спустя неделю, Тэхен понимает, что стоило бы быть немного поснисходительнее с Юонг. У неё ведь были проблемы, у неё в семье творился сплошной кошмар, и вместо того, чтобы выслушать – он ушел, обвиняя её.

Он каждый день думал попросить Чимина узнать номер Юонг, но каждый раз отговаривал сам себя. Что-то было не так, он ощущал что-то скользкое, противное, отвратительное. Не мог заставить себя хотя бы попытаться простить её.

Душу разрывало. Злость, обида, раздражение. Хотелось от всего избавиться, но он не знал как.

— Эй, где ты взял такой классный брелок? — Чимин отвлекает вопросом и мельтешит маленького енота, который был прицеплен к рюкзаку.

— Да так... достался из Киндера.

Тэхен хмурится, вспоминая, откуда у него вообще появился Киндер. Хотелось бы отблагодарить её. Всё-таки, в одно прекрасное утро ему чертовски сильно захотелось сладкого – привычка заедать стресс с детства никуда не исчезла – и под кофе ничего лучше не подходит, чем молочный шоколад.

Тогда-то он впервые и вспомнил о той незнакомке. Удивительно, но он слабо может воспроизвести в памяти её лицо. Но голос... голос помнит. Нежный, чистый, девичий, совсем не охрипший, но какой-то громкий. Да, она много говорила, но о чем она говорила?

— Эй, — Чимин щелкает пальцами перед глазами, а затем дергает за плечо, чтобы Тэхен не врезался в столб. Совсем не соображает. — Ты чего? Всё еще не можешь отойти от того, что было на вечеринке?

— Извини. Последнее время плохо сплю, — тихо говорит, но затем прочищает горло.

— Да ладно тебе, — Чимин толкает в плечо, но не винит своего друга. Он привык. — Ну, блин, все меняются. Может, Юонг боялась, что ты узнаешь, какой же "не такой" она стала.

— Давай не будем о ней, — Тэхен хмурится, сам себя бесит, но в груди всё еще кто-то скребет, раздавливает и потихоньку разбирает его на части. — Хочу сконцентрироваться на учебе.

— Как скажешь, — жмет плечами Чимин и заворачивает в сторону корпуса.

Нужно как-то выходить из состояния размякшего слизня. Он так запустит себя, опять обрастет жиром, опять будет смотреть только в пол и...

— Вечер кино! Вечер кино! Приходите на вечер кино в эту пятницу! Будет марафон Тарантино!

Голос.

Тэхен останавливается и оглядывается на небольшой парк, где студенты обычно отдыхают между парами. Сейчас же там небольшая кучка, которая подходит к каждому и выдает по листку бумаги. Кто-то охотно берет, кто-то вежливо отказывает, а кто-то закатывает глаза.

— Что такое? Хочешь сходить на вечер кино? — спрашивает Чимин.

— Знаешь её?

Чимин прищуривается, задумчиво кривится, словно сканирует, а затем жмет плечами.

— Кажется, её зовут Момиджи Накано. Глава клуба "Киноманов", вроде бы учится на режиссера. Ну и, как ты понял, сама японка, но вроде как её семья всю жизнь прожила в Корее. А что?

— Да так...

Тэхен уже привык, что Чимин знает всё на свете, но не привык, что он может интересоваться девушкой, которая продолжает кричать, продолжает рекламировать свой собственный клуб, постоянно поправляя очки.

Она в огромной, серой футболке, в широких черных джинсах, конверсах, с кепкой и маленьким хвостиком на затылке. Через плечо висит плоская сумка, на запястье парочку браслетиков. Тэхен особо никогда не засматривается на фигуры, никогда не выделял, какой типаж ему нравится больше всего, но, как ему кажется, у Момиджи очень красивые изгибы, потому что когда она наклоняется, то видно её талию и спину, а когда выгибается из-за усталости, то округлая грудь заметно выделяется.

Чимин опять щелкает перед глазами и смотрит на друга, как на призрака.

— С тобой всё гуд?

— Не хочешь на вечер кино?

Сам в шоке. Он сам не знает, что им движет. Кино ведь поможет ему отвлечься? Особенно, если они будут с Чимином, где-то в общаге или аудитории... неважно.

— Ну, давай, — медленно тянет Чимин и ступает первый в сторону бегающей Момиджи. Такое странное имя. У Тэхена плохо с японским, и ему очень интересно значение и иероглифы. — Эй, тут два добровольца!

Все с клуба (конкретно пятеро) резко поворачиваются на голос Чимина. Момиджи сразу же цепляет взглядом Тэхена, почему-то радуется и тут же подскакивает, впихивая в руки листовки.

Дежавю?

— Мы собираем донат на камеру для клуба, так что были бы благодарны за любое вложение, — быстро говорит, смотрит то на Чимина, то на Тэхена, и опять поправляет очки. — В программе "Однажды в Голливуде", "Убить Билла", "Криминальное чтиво" и, если успеем и хоть кто-то останется, "Доказательство смерти". Вот вы знали, что Тарантино когда-то работал в магазине, где на прокат брали DVD? Таким образом он и выстроил свой стиль, и предпочитал не следовать кан...

— Моми, — другая девушка, с розовыми волосами и кучей пирсинга на лице, пихает главу локтем под ребро, и той приходится прерваться.

— Ну, в общем, вы поняли. Приходите, не пожалеете! Нам по знакомству разрешили бесплатно арендовать кинотеатр, небольшой. Адрес указан, — она тыкает указательным пальцем в буклет, который держит Тэхен.

— Обязательно придем, — широко улыбается Чимин. — Придем же?

— Да... ага, — Тэхен прочищает горло и хочет хоть что-то сказать прежде, чем Момиджи убежит, но ему не нужно даже утруждаться.

— О-о-о! Классный енот! Мне попался какой-то попугай, — она достает ключи с кармана и трясет ими перед Тэхеном. — Тупая гача.

— Да, я хотел... поблагодарить тебя. Спасибо. Твой Киндер спас меня одним утром, — говорит Тэхен, выдыхает, и, удивительно, но не чувствует той тяжести, на которую надеялся.

— Круто! Отличный заголовок для короткометражки, — ухмыляется Момиджи. — Будешь главным героем?

Что?

— Что? — он не поспевает за ней, сглатывает и улыбается, явно от неожиданности и какого-то абсурда, который стоит прямо перед ней.

— Шучу, но... ладно, поговорим потом. Приходи на вечер – это лучшая благодарность, — она подмигивает, хочет уже уйти, чтобы завлекать студентов дальше, но разворачивается и как-то странно окидывает взглядом Тэхена. — Мне кажется, тебе бы подошел стиль... брюк и нежных рубашек. Вижу тебя в немного другом амплуа, а ты, — она тыкает в Чимина, у которого брови уже давным-давно достигли чуть ли не спутника над Землей, — всё в обтяжку, и всё черное.

— МОМИ!

— Да иду! Вечер кино! Вечер кино! В эту пятницу...!

...что это было вообще? Она... она действительно сплошной ураган, состоящий из идей и необъяснимого потока абсолютно разной информации.

Так покоряет.

Стоп.

— Так-так-так. То есть, ты знаком с Момиджи, и ничего мне не сказал?! Так она еще и тебе Киндер дала?!

Тэхену пока сложно хоть как-то реагировать на выпирающие эмоции Чимина, который чуть ли не подпрыгивает на месте. Он всё еще переваривает то, что увидел и услышал, не может понять, что конкретно чувствует, но знает, что ему хотелось бы еще раз услышать её голос.

Со стороны, она больше всего напоминает японский city pop, который Тэхен открыл для себя буквально год назад. От неё исходят те же волны, те же мелодии, она похожа на кого-то, кто бы ходил с наушниками по ночному городу, танцевал бы на мосту или снимал бы на камеру вечерний городской поезд. Тэхен слышит сразу несколько нот в голове, когда видит, как Момиджи победно поднимает кулаки вверх, когда у неё заканчиваются буклетики, а затем бежит в сторону кампуса, крича своим друзьям, что сегодня собрание в 18:00.

Что-то загорается внутри Тэхена, и он очень не хочет, чтобы оно угасло.

— Слушай, хватит уже улетать в космос. Эй! Хьюстон, приём! Земля вызывает Ким Тэхена!

— Прости, — он смотрит на недовольного Чимина, который скрестил руки на груди, всё еще держа рекламку. — Да, я с ней случайно столкнулся на вечеринке... то есть, когда уходил.

— Мг. Ты же понимаешь, да, что ты, наверное, впервые заговорил с девушкой в нашем унике, сам. Ладно, идем, травмированный ты мой, — Чимин приобнимает за плечи и тащит в сторону корпуса. — Момиджи классная, необычная. Вы чем-то похожи. Только если ты улетаешь в космос и перестаешь принимать сигнал, то от неё этого сигнала дохера и больше.

— Я раньше не замечал её.

— А ты, можно подумать, смотрел куда-то еще, кроме своих книжек и пианинки? — фыркает Чимин. — Так и что? Понравилась тебе? — он моментально меняет тему в интересовавшую его сторону, широко ухмыляется и лбом прижимается прям к виску, на что Тэхен смеется и отталкивает его.

— Опять ты за своё. Она просто... странная. Хочется больше пообщаться с ней, — отвечает и смотрит на буклетик.

— Ну, по крайней мере, ты хотя бы начал улыбаться после вечеринки.

И вправду.

...

К сожалению, у Тэхена в гардеробе нет ни брюк, ни нежных рубашек, но есть черная футболка от FILA, светлые джинсы и кроссы. Он попытался уложить волосы, что вышло, но не с первого раза, надел очки и решил украсить кисть тонкими, вязанными браслетами. Особо никогда не следил за своим стилем, никогда его не выстраивал, но ему захотелось хоть немного разнообразия.

Заходят с Чимином в кинотеатр, покупают колу, поп-корн с сыром, отдают буклетики, которые служили билетиками, донатят по 10 000 вон* и заходят в практически полный студентами зал. Тэхен замечает свободные места на самых дальних рядах, указывает другу, и они быстро садятся совсем рядом с центром,

— Ты вообще любишь Тарантино? — интересуется Чимин и, не дожидаясь начала, начинает поедать поп-корн.

— Смотрел только "Убить Билла".

— Серьещно?! — с полным ртом спрашивает и удивленно смотрит на Тэхена. — Упущение!

— Которое я сейчас исправлю, — слабо улыбается и начинает осматривать зал, не видя никого, кто бы напоминал Момиджи. Наверное, для их клуба специальные места.

Чимин еще долго отчитывает его за такое скупое познание в киноматографе, и болтает до самого начала фильма, пока не гаснет свет. Он вынужден замолчать, ведь затихают все, в ожидании.

— Ты, всё-таки, пришел.

Тэхен вздрагивает и как-то испуганно смотрит на Момиджи, что села совсем рядом.

— Мы не те места заняли?

— Нет-нет, наоборот – молодцы, что урвали, — когда шепчет, голос больше всего напоминает шум леса. — Хотя, не всем нравится сидеть сзади, особенно тем, у кого со зрением проблемы, — она ухмыляется и сложно понять, куда она смотрит, но пальцем тыкает себе на очки. — Но мне лично так лучше – можно увидеть всю динамику, композицию, постановку кадра, а если сидеть близко, то, мало того, что шея болит, так...

— Моми, — та же розоволосая девушка вновь упрекает подругу, и Тэхену кажется, что она служит своеобразным тормозом для Момиджи.

— Ну что? Поговорить уже нельзя? Тэхен, я тебе мешаю?

— Совершенно нет, — он улыбается, даже смеется себе в кулачок.

Стоп. Откуда она знает его имя? Они ведь не знакомились так, как нужно.

— Наконец-то нормальный слушатель, а не то, что некоторые. Но, ладно, я правда лучше не буду тебе мешать. Наслаждайся фильмами гениального Тарантино! — она эмоционально вскидывает руки вверх – кажется, один из любимых её жестов – и расслабляется у себя на сиденьи.

То, что загорелось недавно, вновь согревает. Тэхен не хочет показаться слишком ранимым, слишком разбитым, особенно с такой, как Момиджи, но она не дает и секунды, чтобы хотя бы подумать над собственным состоянием. Тэхену нужно анализировать, просчитывать, думать... следовать указанным нотам, но Момиджи уводит его за нотную тетрадь и заставляет бить по клавишам, импровизируя от души.

Фильмы действительно помогают отвлечься. Кровь и жестокость не так ужасают, как стоило бы, наоборот, интерес только усиливается. Тэхен никогда особо не болтает, чтобы полностью погрузиться в происходящее на экране, но с одной стороны шебушной Чимин, который тянет "у-у-у" или "о-о-ох" или "а-ху-еть!" каждый раз, когда героя бьют головой об стену, а с другой стороны – Момиджи, которая вслух предполагает, каким образом стояла камера, или как добились именно такого освещения в кадре.

Тэхен ничуть не жалуется, но ощущает что-то странное. Уютное.

Последнее время ему вообще сложно заниматься интроспекцией**, особенно после вечеринки. Он чувствует себя потерянным, не может собраться и словно просто плывет по течению. Без особых эмоций соглашается или отказывается, ходит на пары, слушает, даже игра на пианино превратилась во что-то казуальное.

Но... сейчас всё чуть-чуть по-другому. Болтовня вокруг и кино перед глазами позволяют понять, что он здесь, что он еще не всё потерял, и что... Юонг пока что далеко, и пока что не будет ему мешать.

— Мой любимый момент! — Момиджи трясет его за руку, и Тэхен чувствует, какие же у неё холодные пальцы.

Но он сразу же переключается на сцену, где появляется японка в школьной форме и с моргенштерном на длинной цепи.

Фильмы Тарантино, всё-таки, что-то в себе таят. Тэхен больше прислушивается к музыке и делает пометку, что нужно отыскать все плейлисты и в спокойной обстановке оценить.

Время пролетает быстро, несмотря на десятиминутные перерывы между показами, но на улице уже горят фонари, а на небе светит луна, когда кучка студентов выходит с кинотеатра.

Чимин не может остановиться, говоря, как же ему понравилось смотреть всё на большом экране, а Тэхен просто чувствует себя, на удивление, отдохнувшим. Он не успел поблагодарить Момиджи, ведь она убежала сразу же, как всё закончилось, и даже не попрощалась, так что он не знал, стоит ли её подождать или лучше не казаться чудиком.

Боже, он, всё-таки, полный ноль в общении с девушками. Так всё путается, он не знает, за что ухватиться, но уверен, что ему не стоит так просто забывать Момиджи.

...

— Эй, симпотяжка. Хочешь кофе?

Тэхен застывает прямо в проходе. Он последний, кто выходит с аудитории, ведь преподаватель, как всегда, дал ему дополнительную литературу на домашнее чтение. Все уже ушли, и никто не обращает внимание на Момиджи, которая просто взяла и перегородила дорогу лучшему пианисту в университете.

— Я... уже пил кофе. Не против сока? — почему он так нервничает?

— Сок? Мультьвитаминный или апельсиновый? — она щурится, пытается угадать, и это забавно.

— Вишневый.

— Любишь кислое? — она улыбается, поправляет очки, и, кажется, для неё нет ничего такого в том, что это она приглашает Тэхена, а не наоборот. — Я тоже люблю, кислые конфетки, например.

— Конфетки лучше шоколадные.

— Ну, да, я помню, что Киндер тебе понравился, — она смеется и, поправив рюкзак, делает несколько шагов назад. — Так, что? Пошли?

Зачем? Почему? У Тэхена столько вопросов. Чем он так её заинтересовал? Но, что немало важно, чем она так интересует Тэхена?

С Тарантино прошла еще неделя, и Момиджи появилась так же внезапно, как и на вечеринке, как и в парке. Возможно, он совсем сошел с ума, раз думает, что она появляется в его жизни именно тогда, когда нужно.

— Пошли.

Они молчат до самой кафешки, где было достаточно посетителей, но Момиджи успела отхватить место и сказала, что ей хочется обыкновенный американо с молоком и два пончика с малиновой начинкой. Тэхен взял себе вишневый сок.

— Ты на диете? — серьезно спрашивает Момиджи, не издевается и не подкалывает.

— М-м... нет.

— Врать у тебя получается удивительно плохо. Хотя ты похож на человека, который стал бы очень известным актером, учитывая твои черты лица, повадки, твои движения и жесты, — выдает всё так же неожиданно, вгоняя Тэхена в краску.

Он смущается. Он смущается?

— Эм... я..., — скажи что-то, идиот.

Момиджи смеется, очень мило, а Тэхен пытается спрятать взгляд, опуская его на вишневый сок. Он уже отвык от этих эмоций, он не знает, как себя вести, но ему... кажется, нравится.

— Блин, я так много болтаю. Говорю, что думаю, потому что... знаешь, я когда-то прочитала, что если хочешь что-то сказать – говори, ведь ты не знаешь, что произойдет завтра, — рассуждает и делает глоток кофе, облизывая губы. — Чувствуешь, что злишься? Скажи! Чувствуешь, что грустно? Не молчи! Но не всем нравится такой подход.

Хах. Иронично. Тэхен совсем другой.

— А если ты сделаешь кому-то больно? — спрашивает, хмурится, но смотрит на Момиджи, которая жмет плечами.

— Я не говорю, что нужно оскорблять, но если ты понимаешь, что вот тебя сейчас разорвет, если ты промолчишь, то лучше сказать, — она кусает пончик, прожевывает и задумчиво смотрит на Тэхена. — У тебя когда-то такое было?

— Было, — он сглатывает, не хочет вспоминать, но картинки сами мелькают перед глазами, в голове звучит плач Юонг и...

— Ну? Жалеешь, что не сказал?

— Чимин сказал, что ты учишься на режиссера, а не на психолога, — он вздыхает, слабо улыбается и пытается перевести тему.

— Кино, в некотором роде, хорошая терапия. Ты смотришь, думаешь, анализируешь персонажей, осуждаешь их или симпатизируешь им, возможно, сравниваешь себя и понимаешь, что можно поменять в своей жизни, а чего лучше не допускать. Вот мне в детстве очень запомнилась фраза из "Истории игрушек". "Бесконечность – не предел", — она проводит ладошкой в воздухе, как будто фраза прямо перед ней, и Тэхен улыбается. — Каждый раз, когда я снимаю что-то, думаю над проектом или занимаюсь монтажом, я всегда вспоминаю эту фразу. Она словно двигает меня. Разве у тебя ничего такого нет?

Интересно. Она очень интересная, и Тэхен никогда не встречал таких девушек. Не то, чтобы он вообще много с кем знакомился, но даже вспоминая книги, которые он перечитал, Момиджи казалась персонажем, который выскочил из-под пера Харуки Мураками.

Он следует её голосу, и словно успокаивается. Окружающая их болтовня и музыка превращаются в приятный фон, в те мелодии, которые включают на ютубе для концентрации или учебы.

Тэхен не хочет прыгать, не подготовившись. Ему хватило одной влюбленности, поэтому он будет осторожен с Момиджи. Она вызывает столько чувств, столько... вдохновения и желания творить, и это так сильно, так ярко, что нельзя ни спрятаться, ни убежать. Тэхен признает, что она его покоряет, но не хочет делать поспешных выводов.

— Только не смейся, — он прочищает горло, вспоминая одну цитату, которую периодически повторял себе еще в старшей школе.

— Не посмею, — твердо уверяет Момиджи и внимательно слушает.

— "Три товарища". Ремарк. "Запомни одну вещь, мальчик: никогда, никогда и еще раз никогда ты не окажешься смешным в глазах женщины, если сделаешь что-то ради нее", — он вздыхает, пьет вишневый сок, смотрит в окно, потому что думает, что Момиджи ожидала чего-то другого, возможно, что-то из "Рокки" или "Терминатора", но...

— Хм, так ты романтик, да? — она подпирает голову ладонью, смотрит так, словно любуется, и Тэхен опять краснеет.

Да что же это такое?

— Не совсем...

— Я читала "Три товарища". Мне показалось скучным, но помню еще одну очень хорошую книгу Ремарка и фразу из "Триумфальной арки". "Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил", — она ухмыляется, а Тэхена как будто бьют током. — Я когда-то снимала, для портфолио, сцены романтики, звала своих друзей, которые по уши влюблены друг в друга. И... я могу в любой жанр, я могу вызвать ностальгию, слезу, улыбку, но любовь..., — она смотрит в свою чашку, и Тэхен узнает, как выглядит грустная Момиджи. — Я никогда не любила романтику, не любила фильмы про любовь, но когда поступила и профессор сказал, что хороший режиссер должен уметь всё, я поняла, что "Бесконечность – не предел" впервые меня подводит, — она ухмыляется, вновь поднимает взгляд, слабо хмурится, думает, а Тэхен не может перестать слушать. — Ты красивый, Тэхен. Мне нравится смотреть на тебя. Ты – романтик, глубоко в душе, и я сразу это увидела. Наверное, поэтому я решила вручить тебе Киндер. Сейчас рядом нет Ёнми, которая могла бы меня заткнуть, так что я прошу прощения, если говорю что-то, что неудобно.

Он просто сейчас взорвется.

Момиджи выглядит так... спокойно, и Тэхен бы тоже должен так себя вести, но от услышанного он, наверное, напоминает огромный, красный помидор. Кажется, он начинает потеть, ему становится жарко, и он не знает, что со всем этим делать.

Момиджи не книга, не фильм, не мелодия. Она что-то таинственное, что-то, что заставило Тэхена чувствовать то, что он никогда прежде не чувствовал. Ему говорили комплименты, но не так. Он слышал, как о нем шушукаются девушки, но не так.

Юонг тоже смотрела на него. Она тоже вызывала бурю эмоций, но всё казалось совершенно не таким насыщенным, как сейчас. Момиджи смогла застать его врасплох, смогла подарить то, чего он прежде никогда не видел и не ощущал за каких-то десять минут, и, наверное, поэтому он сглатывает и понимает, что если он потеряет её, то вновь вернется туда, где душила тьма и глухое эхо.

— Я бы хотел чаще пить с тобой вишневый сок, — говорит, хрипит, злится. Не может четко сказать, но хочет. — Ты не против?

Момиджи удивленно вскидывает брови. Она явно не ожидала, что Тэхен одобрит её откровение, что он пойдет навстречу.

— Я буду очень рада.

— И я... прости, я знаю, что я, вроде бы, должен хорошо выражать мысли. Я ведь много читаю, — он хмурится, пытается подобрать слова, но это так сложно. — Ты очень необычная, и я рад, что мы встретились, и...

— Слушай, ты же музыкант? — Тэхен хмурится, но кивает. Хорошо, что она его остановила, а то он практически начал задыхаться. — Сделай для меня плейлист. Как бы ты оценил меня? Чтобы ты хотел сказать? Что тебя 2? Используй музыку, и я всё пойму.

На её лице улыбка, а у Тэхена в душе птичье пение, удары барабанов, бас и громкие динамики.

Он смотрит на Момиджи, и всё становится только громче и громче. Облегчение, простота, какое-то необъяснимое счастье из-за того, что его понимают.

— Хорошо.

И она широко улыбается в ответ.

____________________________________________

интроспекция** = самоанализ

10 000 вон* – примерно 8 долларов