Глава 14: та самая осень
Осень вошла в город неслышно, словно включили фильтр на фотографии: стало больше серого, золота и ветра. Лужи отражали небо, в котором постоянно что-то менялось, будто погода сама не могла определиться, кем ей быть рядом с ней — заботливой или равнодушной.
Аня вернулась в свою привычную жизнь. Или, вернее, в ту, что когда-то казалась привычной, но теперь — будто одежда не по размеру. В комнате всё стояло на местах, но казалось чуть чужим. Подоконник без его чашки, подушка без его запаха, гитара, которая ждала не столько песен, сколько воспоминаний.
Она снова ходила в школу, снова ставила оценки, объясняла, что такое диссонанс и зачем в музыке нужна тишина. Ученики почти не изменились. Только она — изменилась.
Теперь она понимала, что можно скучать не по человеку, а по дыханию рядом. По тому, как молчание между словами перестаёт быть тяжёлым. По тому, как просто быть — без страха.
⸻
Рома звонил. Не каждый день, но как-то правильно — вовремя. Иногда — просто голос, иногда — длинные сообщения в два экрана: про то, как прошёл день, про новые песни, про кота у соседей, который спит в его рюкзаке. Иногда он присылал ей музыку, которую писал ночами. Без слов. Но с ней внутри.
— Я тут, — писал он, — даже если по часам далеко. Я тут.
Она отвечала не всегда сразу. Иногда — только эмодзи. Иногда — голосовым, в котором был и смех, и слёзы, и её музыка. Иногда — просто точкой, потому что было слишком много чувств, чтобы уложить их в буквы.
⸻
Середина сентября выдалась мокрой и тёплой одновременно — как яблочный чай с корицей. Аня возвращалась со школы — уставшая, с ворохом тетрадей и затёкшей спиной. День был долгий, шумный, с кучей «Анна Ивановна , а можно...» и мелодией, которую так и не удалось дописать.
Она подошла к подъезду, поправила волосы и полезла за ключами, когда вдруг увидела — у её двери кто-то сидел.
Он.
В чёрной куртке, с гитарным чехлом и какой-то неловкой улыбкой, будто забыл, как дышать.
— Привет, — сказал он. — Я не смог не приехать.
Она застыла. Тетради выпали из рук, но ей было всё равно. Она сделала шаг — и ещё один. А потом просто вцепилась в него, будто в доказательство того, что чудеса иногда не случаются, а возвращаются по расписанию.
— Ты... Ты с ума сошёл. Почему не предупредил?
— Хотел сюрприз. Ну, и вдруг ты бы решила не ждать.
— Я бы всё равно ждала.
Он прижал её крепче.
— Я обещал. Я не умею не держать слово. Особенно если оно о тебе.
Они так и стояли в полутени подъезда, среди шелеста листвы и запаха её шарфа. И вдруг снова стало легко дышать — будто лето на секунду забыло, что оно уже прошло.
⸻
В тот вечер они пили чай на кухне, сидя на подоконнике, как в старых песнях. Он рассказывал, как заблудился на вокзале, как забыл сменку в поезде, как волновался, что она уже не та. А она просто слушала — и улыбалась.
— Ты знаешь, — сказала она, глядя на него, — осень была тише, чем лето. Но в ней было больше смысла. Потому что теперь я знаю — ждать тебя можно без боли.
Он кивнул.
— А я знаю, что ты — мой дом. Даже если там дождь, ветер и тысячи километров.
Она засмеялась, положив голову ему на плечо.
— кстати, вдруг сказал Рома, — не хочу показаться навязчивым но я случайно купил билет в один конец, так что можно...
На лице Ани появилась улыбка
— живи сколько хочешь
Они посмеялись и тогда она снова поверила: всё настоящее возвращается. Даже если кажется невозможным.
Особенно — если это Рома.