16.
Мы с Кристиной танцевали, будто в последний раз. Свет мигал, музыка долбила по венам, в руке — бокал с чем-то крепким и сладким. Алкоголь уже приятно растекался по телу, но сознание было ещё чётким. Я чувствовала себя живой — наконец-то. Как будто на минуту забыла обо всём.
Рядом появился парень — высокий, смуглый, в чёрной футболке. Он смотрел на меня с интересом, и я не стала отводить взгляда.
Он сделал шаг ближе, а я начала танцевать возле него — медленно, вальяжно, будто играя. Кружилась, касалась его плеча, потом уходила — и снова возвращалась. Он что-то говорил, но я не вслушивалась — неважно. Я просто хотела, чтобы мой мозг замолчал. Чтобы Лёша исчез.
Но не тут-то было.
Кристина подошла ко мне вплотную, взяла за локоть и сказала прямо в ухо, перекрикивая музыку:
— Альба, там твой. Он на грани. Сейчас подерётся.
Я вздохнула.
— И что? Пусть. Его проблемы.
— Нет, ты не поняла. Он орёт на охрану, как бешеный. Его уже держат.
Я усмехнулась, но в груди что-то дёрнулось.
— Ну и чё?
— Альб, он реально с катушек слетел.
Что-то во мне дрогнуло. Не знаю, то ли алкоголь, то ли просто этот голос Кристины, в котором было не осуждение, а тревога. Мы двинулись к выходу. Сквозь танцующих людей, мимо барной стойки, под светом софитов.
Сначала я его не увидела — но услышала.
— Я сказал, МНЕ НАДО ТУДА! — кричал он.
— Молодой человек, вы не пройдёте. У нас правила.
— Да ты хоть знаешь, кто я такой?! Мне туда и назад, ясно?!
— Мне всё равно, — глухо отрезал охранник.
Второй крепко держал Лёшу за руки, заломив их за спину. Он дёргался, злой, как зверь. Глаза горели.
И вот он увидел меня.
Наши взгляды встретились. Его резко выдохнуло. Он будто на секунду забыл, как дышать.
Я подошла ближе. Молча. Сердце билось в ушах.
— Если ты пришёл за мной, — сказала я спокойно, но чётко. — То зря. Я никуда не пойду. Я знать тебя не хочу.
Он замер.
— Альбина… ну пожалуйста.
— Не надо. — Я сделала шаг назад. — Ты уже сделал выбор. Там, в гримёрке. С той мерзкой…
— Это было не то, я… это всё фигня, — Лёша рвался ко мне, но охранник держал его крепко. — Аль, я не могу без тебя. Я сам не свой. Я…
Я уже не слышала. Музыка из клуба вновь накрыла, как волна. Его слова — как сквозняк мимо уха.
Я развернулась и пошла прочь. Высоко подняв голову.
Он звал. Он говорил. А я больше не слушала.
Он хотел меня вернуть, когда уже было поздно.
А я — впервые за долгое время — выбрала себя.
Я не помню, в какой момент точно всё поплыло.
Где-то между третьим бокалом и чужими руками на талии, я будто провалилась в какую-то размывшуюся версию себя. Смех стал громче, люди — размытее, чувства — страннее.
Я напилась. Настояще, по-настоящему. Так, как будто специально хотела провалиться в чёрную дыру, где ничего не болит.
И тут заиграла "Минимал" Элджея.
Басы врезались в грудь, и всё тело задёргалось в такт.
Танцпол мигал как безумный, а внутри закрутилась тоска.
Хочу к нему.
Честно, до боли. До ненависти. До желания просто подбежать, уткнуться в грудь и забыть, как сильно он меня сломал.
Или это алкоголь?
Может, это просто градусы говорят, а не сердце.
Но как бы там ни было — мне хотелось Лёшу. Хоть на секунду. Хоть взгляд. Хоть силуэт.
Я стояла, шатаясь под светом прожектора, как сломанная игрушка. И тут рядом оказалась Кристина.
Она подошла быстро, уверенно. В глазах блеск — не пьяный, а отчаянный, как у меня.
— Эй. — Она протянула руку. В ладони у неё — две таблетки. И пластиковый стакан с чем-то тёмным, явно не водой. — Хочешь отвлечься от него?
Я посмотрела на неё. Сначала в глаза, потом на её руку.
— А что это? — пробормотала я, уже почти не слыша свой голос.
— Не парься. Просто немного тумана. Всё размоется. — Она усмехнулась. — Отвалишь от своих чувств, хоть на пару часов.
— Мне бы… — Я глотнула слюну. — Мне бы с удовольствием.
Кристина кивнула, серьёзно, почти по-взрослому.
— Тогда закинь. И залпом выпей.
Я взяла таблетки. Белые, крошечные, почти невесомые. В другой руке — липкий, тёплый стакан с алкогольным коктейлем.
Рука дрожала.
Голова металась: "не надо — надо — забудь — ты дура — тебе больно — он не любит тебя — ну и пусть — зато будет кайф — ты всё равно одна — просто проживи эту ночь"
Я колебалась.
Но потом резко, как будто кто-то внутри меня принял решение за меня, я кинула таблетки в рот и залпом выпила.
Горло обожгло.
Мир качнулся.
А музыка всё играла.
И больше ничто не имело значения.
Я тусовалась с каким-то дядькой.
Седоватый, бородатый, возраст — явно ближе к сорока, но на мне был взгляд, как будто я его спасение.
Он что-то говорил, кивал, пританцовывал под музыку, а я… я вообще не слышала. Мир плыл. Пол под ногами будто дышал. Света было слишком много, и каждый миг — как будто в замедлении.
Мне было плохо.
По-настоящему.
Сначала просто мутило. Потом закружилась голова. Сердце бухало в груди, как молот. Пот лил по спине, руки дрожали.
Я схватилась за стену, потом за какой-то барный стул — но он уехал из-под меня, и я чуть не упала.
Селедка. Кукла на батарейках. Тряпка. Всё вместе.
Алкоголь с таблетками — это был коктейль, от которого меня, кажется, просто рвало душой.
И в этом адском клубном шуме, где люди смеялись, целовались, снимали сторисы, — мне хотелось только одного.
К Лёше.
Сердце сжалось до боли, я нащупала телефон в сумке. Экран был мутный, палец дрожал, но я как-то дошла до его имени — хранимого в избранном.
Лёша.
Тот самый. Единственный.
Которого я послала. Которого боялась.
Но который был единственным человеком на земле, к кому мне сейчас хотелось.
Я нажала вызов.
Гудки.
Один.
Второй.
Третий.
— Боже, возьми трубку, пожалуйста…
Пальцы стали ледяными. Я уже почти всхлипывала. Я чувствовала, что теряюсь. Будто умираю.
И тут — «Алло».
Его голос.
Резкий, встревоженный. Настоящий. Живой.
— Алё? Аля?
— Лёша… — я захрипела. Меня шатало, язык еле ворочался. — Пожалуйста… забери меня… мне плохо… очень… я не знаю, где… но… пожалуйста…
— Эй, тихо, тихо… ты где? — в трубке послышался шорох, звук дверей, будто он уже в движении.
— Я… я возле… на лестнице… меня мутит, всё плывёт…
— Всё, не говори. — Его голос стал твёрже. — Я уже еду. Слышишь? Сейчас буду. Сиди там. Дыши. Я скоро.
— Хорошо… — я прошептала, и телефон выпал из рук.
Мир закружился совсем. Словно лампочка мигнула в голове — и почти погасла.
Я прислонилась к стене. Глаза слипались. Колени ватные.
«Лёша едет…» — пронеслось в голове последнее.
А потом — темнота.
***
Мне всё равно на мир.
На дороги, на людей, на музыку, на дождь. На всё, кроме неё.
Альбина.
Моя.
Дура, красивая, упрямая, дикая — и сейчас, возможно, умирающая где-то в клубе с левыми мужиками и чужими руками рядом.
Я давил газ в пол.
На своём кадиллаке, как будто он мог взлететь.
Наверное, 500 км в секунду — или мне так казалось.
Руки сжимали руль, как будто это могли спасти её, а не время.
Я никогда так не боялся.
Заехал на обочину перед входом, выскочил. Люди оборачивались. Кто-то узнал, кто-то — нет. Мне плевать.
Залетел в клуб, музыка давила на уши. Всё вокруг — как дурной сон: огни, дым, бестолковые лица, смех.
А её нет.
— Где Альбина?! — сорвался с голоса. Увидел Кристину, подошёл к ней, вцепился в плечо, будто хотел вырвать из неё ответ.
— Где она?!
— Я не знаю! — крикнула она, оттолкнув меня. — Я не нянька!
— Сука, — прошипел я, но уже отвернулся. Не терять ни секунды.
Пробирался сквозь толпу, как сквозь чёртов ад.
Ноги несли сами.
И тут — увидел.
Возле лестницы. У стены.
Маленький, бледный комочек.
Альбина.
— Господи... — выдохнул я, будто удар в грудь. Подбежал.
Она лежала полусогнутая, голова запрокинута, губы сухие. Ресницы дрожали, будто вот-вот — и всё.
Я присел, трясущимися руками коснулся её щеки.
— Эй, малыш… слышишь меня?..
Ответа не было.
Только судорожный вдох и что-то невнятное.
Я без вопросов подхватил её на руки. Она ничего не весила. Как будто тень.
Схватил её сумку, что валялась рядом, прижал к себе и пошёл к выходу, не замечая ни взглядов, ни охраны. Люди расступались, будто чувствовали — это не просто парень с девчонкой. Это беда.
Открыл заднюю дверь кадиллака. Осторожно уложил её на сиденье.
Тряслись руки, пот заливал глаза.
Я опустился рядом, на колени, нащупал пульс.
Слабый.
Слишком слабый.
— Чёрт… чёрт, что с тобой…
Пальцы дрожали. Я пытался сообразить — вызвать скорую или везти сам. Она бледнела с каждой секундой.
— Эй… эй, солнце, ты со мной?.. — я шептал ей, гладя по волосам.
— Пожалуйста… только не отключайся. Не оставляй меня.
А сам — уже рванул с места.
Вся машина — на пределе.
Но в этот момент сердце моё было только там — на заднем сиденье.
С ней.
С моей Алей.
Которая умирала. Или просто была слишком далека.
Я ехал как на автопилоте, не помня ни дороги, ни поворотов — просто держал руль, гнал как мог, и молился в голове только об одном: "Только бы не поздно. Только бы с ней всё было нормально."
Когда подъехал к приёмному отделению, резко затормозил, выскочил из машины и открыл заднюю дверь.
— Альбина… держись.
Я подхватил её — она обмякла в моих руках, будто уже не чувствовала ничего.
Сердце бухало, как бешеное.
Зашёл внутрь и почти побежал по коридору.
— Эй! Врачи! — заорал я. — Кто-нибудь! Помогите!
— С ней плохо! Она… — я сбивался, не мог собрать мысли. — Я не знаю, что с ней!
Сбежались двое в белых халатах, за ними медсестра с каталкой.
— Что с ней?
— Я не знаю! — голос сорвался, стал хриплым. — Она… на тусовке была Помогите, пожалуйста.
Её быстро положили на каталку, зафиксировали голову, руки.
— Мы берём её. Оставайтесь здесь! — крикнули мне и катнули её прочь.
— Нет! Я с ней!
— Дальше нельзя. Подождите в холле.
Двери закрылись. Прямо передо мной. С таким звуком, как будто сердце кто-то захлопнул.
Я стоял. Секунду. Вторую. Потом просто развернулся и сел на деревянную лавку у стены.
Опустил голову.
Уперся локтями в колени.
Пальцы дрожали.
"Господи… что я сделал?"
Она позвонила — а я даже не успел спросить, что случилось.
Просто услышал голос, полный боли: "Забери меня, пожалуйста."
И всё. А теперь… теперь я не знал, вернётся ли она ко мне снова.
Альбина.
Та самая. Моя.
Маленькая, сильная, упрямая, живая.
Та, которая могла с улыбкой выбесить, а через минуту растрогать.
Та, которую я не удержал тогда.
Которую не догнал.
Я же знал, что ей тяжело. Видел — и молчал.
Надеялся, что пройдёт. Что время залечит.
А время, оказывается, только ломает сильнее.
Я сжал руки в кулаки.
Думал обо всём, что не сказал. Что не сделал.
О том, как она улыбалась, когда впервые сказала, что верит мне.
О том, как прятала глаза, когда плакала.
О том, как просила остаться.
"Если ты выживешь, Альбина… я буду рядом. Навсегда. Слышишь? Навсегда."
И я сидел там, в этом дурацком холодном коридоре,
с единственной мыслью:
"Только бы она очнулась."