14.
В двенадцать я вышла на улицу — жара стелилась по асфальту, воздух дрожал над машинами, а в голове будто загудело. Обед. И только на третьем шаге я вспомнила — Богдан.
Встреча.
Я забыла. Чёрт.
Сердце провалилось вниз. Я вспомнила, как пару дней назад — в том самом вечере, после ссоры с Лёшей, — скинула ему адрес торгового центра. Он сразу написал, что будет ждать.
И он действительно ждал. Стоял у входа, как ни в чём не бывало, опершись на серую колонну. Светлая футболка, джинсы, часы на руке, которые я когда-то дарила. Всё тот же взгляд — наглый, цепкий.
Я шла к нему медленно, не потому что хотела затянуть момент, а потому что каждая клетка тела сопротивлялась.
Он улыбнулся и сразу шагнул ближе, потянув руки, будто хотел обнять.
— Прости меня, — выдохнул он, почти шепотом. — Я был идиотом, я не знаю, что со мной было. Мне плохо без тебя.
Я отступила на шаг. Глянула прямо в глаза — не мягко, не с дрожью, а как нож.
— Ты забыл, что ты сделал?
Он помолчал. А потом, будто проигнорировал.
— Я каждый день думаю о тебе. Я хочу всё вернуть. Аль, правда…
Он шагнул ближе, я снова сделала шаг назад.
— Напомнить тебе? — голос у меня стал твёрже. — Постель. Девушка. Не я. Ваша фотка. В сторис. Утро после.
Он опустил взгляд, но всего на секунду.
— Это была ошибка. Это вообще ничего не значило. Я был пьян, она просто… Я не люблю её, я люблю тебя, ты же знаешь…
Он снова потянулся. К щеке. К волосам.
— Не трогай меня.
Он проигнорировал. Шагнул ближе.
Его рука обхватила мою талию, другая — попыталась развернуть лицо.
— Богдан, я сказала…
И он наклонился. Губы слишком близко. Этот запах. Этот напор.
Щёлк.
Я врезала ему пощёчину — звонко, без страха.
Он отпрянул, глаза округлились.
— Ещё раз приблизишься — получишь сильнее.
Я развернулась и пошла прочь. Не бежала. Просто ушла.
Он что-то выкрикнул вдогонку — но я не слушала.
Я шла через толпу, сквозь этот летний день, и чувствовала, как внутри наконец становится тихо.
Я выбрала себя.
Я знала, чем это всё обернётся. Чутьё не подводило.
Но работа прошла спокойно, даже хорошо — как будто специально, чтобы перед бурей дать мне пару часов покоя. Было начало шестого. Я собрала свои вещи, выключила свет, закрыла студию.
На улице стоял чёрный кадиллак. Его кадиллак. Он облокотился на капот, курил, уставившись в пустоту. Лёша. Красивый, как всегда. И всё же — скотина.
Я подошла ближе. Он заметил меня, бросил бычок на асфальт, раздавил его подошвой и спокойно сказал:
— Поехали.
И всё. Ни “привет”, ни “как дела”. Просто “поехали”.
Что с ним?
Когда мы сели в машину и тронулись, тишина будто давила на грудь. Я не выдержала.
— Что с тобой?
Он даже не посмотрел на меня. Глаза были на дороге, руки — крепко на руле.
— Я видел тебя с ним.
Я замерла.
— С кем?..
Он рвано вздохнул.
— Не делай вид. С Богданом.
Я офигела.
— Ты следил за мной?
— Не надо перекручивать, — бросил он резко. — Просто оказался рядом. Увидел. Ты стояла возле него. Он к тебе лез. Ты не оттолкнула.
— Серьёзно?.. — у меня дернулось лицо. — А ничего, что я вообще про эту встречу забыла? Что он сам пришёл? Что я ударила его!
— Почему ты мне не сказала? — перебил он, громче. — Ты встречаешься со своим бывшим и мне молчишь?
— А ты мне обо всём говорил, да? — вспыхнула я. — Давай напомню тебе, как та шавка в гримёрке при тебе флиртовала, а ты ей ещё так мило улыбался. Может, ты тоже с ней трахаешься, а потом забываешь её имя, как забыл моё после той ночи?
Он сжал руль. Машина рванула, скорость выросла.
— В смысле “тоже”? — зло бросил он.
Я повернулась к нему:
— А что? Ты со мной до секса — нежный, внимательный. А потом — холодный, как лёд. Не узнаёшь, не пишешь. Я что — вещь на одну ночь?
Он резко глянул на меня:
— Не учи меня, как правильно делать. Мы не в отношениях.
Эти слова ударили сильнее, чем скорость.
— Вот именно! — взорвалась я. — Не в отношениях! Мы уже через всё прошли, а ты тормоз! Ты смотришь на меня так, будто хочешь, целуешь, трогаешь, а потом — пустота.
Он молчал.
Я отвернулась к окну. Сердце билось в висках. Я не хотела больше ни его слов, ни его машины, ни его взгляда.
— Останови машину.
Он продолжал ехать.
— Я сказала: останови машину, или я выйду прямо здесь!
Молчание. Он гнал.
Я уже потянулась к ручке, приоткрыла дверь — в лицо ударил горячий воздух улицы.
— Ты дура! — рявкнул он. — Сейчас остановлюсь!
И машина резко притормозила у обочины. Колёса пискнули.
Я вырвалась из машины и захлопнула за собой дверь. Асфальт был горячим, солнце будто давило с неба, но я почти не чувствовала жары — только гул в голове и бешеное сердце, грохочущее в груди. Сделала пару шагов прочь, не оглядываясь. Ноги дрожали, будто я только что сбежала с поля боя. Может, так и было.
— Ты куда пошла? — услышала за спиной голос Лёши. Он резко закрыл дверь и догнал меня, обхватив запястье. — Ты как маленькая себя ведёшь. Хватит этого цирка. Поехали домой. Поговорим, нормально всё обсудим.
Я резко дёрнула руку, вырываясь из его хватки. Его прикосновение обжигало сильнее солнца.
— Нет! — крикнула я срывающимся голосом. — Я не хочу тебя видеть! Это худшее лето в моей жизни, понял? Не приближайся ко мне!
Он будто остолбенел на секунду, но потом всё равно сделал шаг вперёд.
— Ну и что ты хочешь этим добиться? Чтобы я тут стоял, пока ты уходишь ни с того ни с сего?
— Ни с того ни с сего? — Я едва не закричала. — Ты даже не понимаешь, что ты делаешь со мной. То холодный, то страстный, потом снова как чужой. Я не кукла! Я живая, Лёша, у меня тоже есть чувства!
На глазах выступили слёзы, мгновенно застилая взгляд. Всё обрушилось сразу: боль, усталость, злость, разочарование.
— Ты думаешь, я не видела, как ты на неё смотрел? В той гримёрке? Или как можешь быть со мной, а потом вести себя так, будто я никто?
Он молчал. Просто стоял. Даже не пытался оправдаться. Даже не пытался... понять.
И тогда я не выдержала.
Со всей силы, без подготовки, без слов — просто влепила ему пощёчину. Звонко. По-настоящему. Чтобы почувствовал.
— Это за всё, — выдохнула я дрожащим голосом.
Он не двинулся. Только провёл рукой по щеке и медленно выдохнул. Я не стала ждать, что он скажет. Развернулась на каблуках и пошла прочь. Быстро, почти бегом, будто убегала от него. От всего, что между нами.
От того, что могло быть любовью.
Но превратилось в обиду.