10.
Утро было серым, не по-летнему прохладным. Я встала в восемь, немного зевая, машинально потянулась, прошла к окну и распахнула его — в лицо ударил свежий воздух, пахнущий мокрым асфальтом и кофе из соседнего кафе. Растянувшись, я пошла в ванную, умылась холодной водой, быстро собралась, включила чайник и заварила себе кофе, как всегда — крепкий, с каплей молока.
Только сделала первый глоток, как зазвонил телефон. На экране — незнакомый номер. Я нахмурилась, но всё же подняла трубку:
— Алло?
— Доброе утро, — раздался знакомый голос. Тёплый, чуть насмешливый. — Знаешь, я, честно говоря, удивлён, как у меня до сих пор нет твоего номера.
Я улыбнулась, чуть опешив:
— Доброе утро… А откуда он у тебя?
— Ты забыла? — сказал Лёша с лёгким смешком. — Я же фокусник. Угадываю всё. Ну что, как ты?
— Да нормально, как обычно… Утро, кофе, работа…
— Работа, говоришь? — в голосе была загадочная интонация. — Так вот, звоню сказать: сегодня в четыре я за тобой заеду. Будь готова. И красивая.
— В смысле? У меня работа…
— Уже нету, — спокойно ответил он. — Не переживай, я всё уладил.
— Ты… что? — я даже не знала, смеяться или волноваться.
— Просто поверь. В четыре. Жду. До встречи.
— Лёша…
— Не забудь про "красивая", — добавил он и повесил трубку.
Я опустила телефон, всё ещё переваривая этот разговор, и невольно улыбнулась. Бешеный. Но милый.
Не успела я поставить чашку обратно на стол, как тут же снова зазвонил телефон. На экране высветилось: "Конченый выродок".
Мир будто снова немного перевернулся. Сердце неприятно дрогнуло. Этот номер — я бы узнала его среди тысячи.
Телефон продолжал вибрировать в руке. На экране всё ещё горело: "Конченый выродок". Я закатила глаза, сердце сжалось, и всё внутри завибрировало от злости. Всё же я провела пальцем по экрану и ответила:
— Нахер ты мне звонишь? — голос мой был холодным, режущим.
— Слушай, прости... — начал он, голос был тихий, какой-то виноватый.
— У телки своей прощения проси, понял? Той, которую ты трахнул в моей квартире, пока я тебя, как дурочка, защищала и любила!
Он вздохнул в трубку, как будто действительно жалел, но я знала, что это всё игра. Опять.
— Ну, что было — то было, ну прости. Давай встретимся, поговорим, по-человечески...
— Ты не отстанешь, да? — прошипела я.
— Ты меня помнишь, малая.)
Я почувствовала, как кровь приливает к щекам от ярости. Кулак сжал край стола.
— Ещё раз так назовёшь — убью, понял?
Он замолчал на секунду, потом снова начал:
— Серьёзно, просто хочу увидеть тебя. Пять минут. Мне надо это. Ну дай мне шанс объясниться.
Он давил. Он всегда давил. И сейчас — не исключение. Голос у него был всё увереннее, он словно чувствовал, что я слабею, что я почти согласна.
Я вздохнула. Нет — скорее взорвалась:
— Да боже! Ладно! Завтра в двенадцать. Адрес скину. Придурок!
И сбросила.
На секунду комната затихла. Только стук сердца и мой бешеный выдох.
— Зачем я это сказала?.. Боже... — прошептала я вслух и опустила голову в ладони.
Знала ведь, чем это закончится. Знала, кем он был. Но всё равно — снова пустила в свою жизнь. Хоть на секунду.
Время было ещё только начало десятого. После разговора с этим идиотом — и с Лёшей до этого — внутри всё кипело, но я решила не раскисать. Всё равно до четырёх — уйма времени. Почему бы не поработать немного?
Я подошла к столу, открыла ноутбук, зашла на страницу студии. Сделала короткий, но вежливый пост:
«Дорогие клиенты! Сегодня у нас выходной — встречаем вдохновение и новых людей 😉 до завтра!»
Пока выкладывала фото, проверила сообщения, ответила на пару комментариев, отметила одну постоянную клиентку в сторис — мол, ждём завтра. Сделала всё, что могла, и ещё минут двадцать поработала над парой макетов — просто чтобы отвлечься. В голове всё ещё крутились слова Богдана, но я упрямо гнала их прочь. Сегодня я не про это. Сегодня я — другая.
Когда закрыла ноутбук и щёлкнула крышкой, почувствовала, как по комнате будто стало тише.
— Ладно, раз уж дома — надо убраться, — сказала сама себе.
Включила плейлист с энергичной попсой и взялась за дело.
Пыль с полок.
Разобрать косметику.
Протереть зеркало.
Разобрать мелочи на кухонном столе, где скапливалось всё подряд — от чеков до резинок для волос.
Перебрать обувь у входа.
И, наконец, пропылесосить и помыть пол.
Прошло где-то полтора часа, если не больше. Я устала, но усталость была приятной — будто вымыла из себя что-то лишнее. На кухне пахло чистотой и лимонной химией из спрея. В комнате всё лежало по местам, даже плед на диване был аккуратно сложен, как в рекламе.
— Теперь можно и собираться, — тихо сказала я, потянувшись и направившись к шкафу.
Время уже подбиралось к двум часам. Было ощущение, что всё только начинается.
И мне не терпелось — нет, не просто показаться красивой.
Мне хотелось сегодня блистать.
Я стояла у зеркала, прищурившись, аккуратно наводя стрелки — тонкие, но выразительные, с острым хвостиком, чуть вытянутым вверх. Они подчёркивали разрез глаз, добавляя взгляду кошачьей дерзости. Я растушевала по веку дымчатые тени — глубокий серо-чёрный смоки айс, слегка уводящий в бордовый, чтобы перекликался с губами и топом. В уголки глаз нанесла немного сияющего хайлайтера, чтобы они как будто светились изнутри.
Тон я выбрала матовый, с лёгким сатиновым эффектом, выравнивающий кожу и при этом не делая лицо «замазанным». Под глазами — капелька консилера, чтобы убрать следы усталости, но оставить естественную живость. На скулы — нежно-розовые румяна, чуть выше — хайлайтер с мокрым эффектом. Всё аккуратно растушевано, никаких резких линий.
А губы… губы были главной деталью. Я выбрала насыщенный, глубокий бордовый оттенок. Он выглядел дерзко, глянцево, почти влажно — как спелая вишня. Наносила аккуратно, с кисточки, слой за слоем, выравнивая форму до идеала.
Потом я отошла от зеркала и посмотрела на себя полностью. Образ был завершён.
На мне — короткая джинсовая юбка, чуть заниженная, сидела плотно по бёдрам. Выше — бордовый топ с кружевным верхом, тонкие бретельки и собранная ткань подчёркивали фигуру. Поверх — объёмная чёрная кожаная куртка с лёгким блеском. Она спадала с плеч нарочито небрежно.
На ногах — высокие кожаные ботфорты на платформе и каблуке, мощные, подчёркивающие длину ног. В ушах — крупные золотые серьги-капли. На пальце — кольцо с тёмно-красным камнем в винтажной оправе. На запястьях — два браслета: один с леопардовым узором и замочком, второй — тонкий, с маленькой подвеской.
Я взяла солнцезащитные очки Alexander McQueen с бордовыми линзами и примерила — идеально.
Перед тем как выйти, я слегка пшикнула на шею и запястья духами. Вишнёвый аромат разлился тонкой сладкой дымкой. Он был терпкий, чуть пряный, с глубокими нотами — как бордовый бархат на коже. Всё стало на свои места. Я больше не выглядела — я заявляла о себе.
Сборы забрали у меня море времени — макияж, укладка, выбор украшений, последние штрихи… Казалось бы, всё готово, но я то цепочку перепутала, то серьга упала под диван, то вдруг решила, что хочу другую сумочку. Пока бегала по квартире и дорабатывала каждую деталь, время ускользало сквозь пальцы. Я мельком глянула на экран телефона — 16:00.
— Блин… я не успеваю, — пробормотала я себе под нос, хватая куртку и пытаясь одновременно застегнуть застёжку на браслете.
И тут вдруг звонок в дверь. Я вздрогнула — совершенно забыла, что Лёша обещал заехать. Открыла дверь — и на пороге стоял он. Чёрный массивный костюм, лёгкий аромат его парфюма, и в руках — букет тёмно-бордовых роз, густых, роскошных, как бархат в вечернем свете.
— Привет, — сказал он с такой полуулыбкой, как будто всё в мире шло по его плану.
Я засмеялась и немного удивлённо произнесла:
— Ты будто знал, что я буду в бордовом.
— А я знал, — он подмигнул. — Ты — сама бордо сегодня. Нереальная просто.
Я пропустила его в квартиру, на ходу чуть отступая назад и прикрывая дверь. Он поставил букет на край комода, а я всё ещё смеялась, качая головой.
— Я не успеваю! Уже четыре, мы должны были выехать минимум полчаса назад!
Он подошёл ближе, взглянул на меня медленно, от ног до головы, и с совершенно спокойным тоном сказал:
— Такую красотку мир подождёт.
Я улыбнулась, немного смущённая, взяла у него букет двумя руками.
— Спасибо большое. Он шикарный, правда.
И, поддавшись импульсу, поцеловала Лёшу в щёку. Просто мягкий, благодарный поцелуй — как точка в этой красивой сцене.
Потом пошла на кухню, достала стеклянную вазу и наполнила её водой. Цветы встали в ней, как в витрине — гордо, ровно, шикарно.
Вернувшись обратно, я бросила взгляд на Лёшу и заметила след своих губ на его щеке — яркий бордовый отпечаток, как татуировка поцелуя.
— Ой, не шевелись! — я подошла ближе и засмеялась, разглядывая пятно.
Он чуть наклонил голову:
— Что, метка твоя?
— Сейчас уберу, — ответила я, аккуратно стирая отпечаток уголком ватного диска с каплей мицеллярки. Его кожа под моей рукой была тёплая, и в этот момент во мне всё растаяло.
— Всё, чистенький, — улыбнулась я, а он посмотрел с какой-то искренней теплотой.
— Ты даже, когда пятна стираешь, выглядишь как в кино, — сказал он и слегка коснулся моей руки.
Я, усмехнувшись, повернулась к зеркалу и аккуратно докрасила губы тем же бордовым, восстанавливая тот идеальный контур, что чуть стёрся.
Он стоял позади и вдруг сказал:
— Ты же понимаешь, что сегодня тебя будут смотреть все. Но я-то знаю — ты со мной.
Я посмотрела на него в отражении и чуть приподняла бровь:
— А если я захочу, чтобы на меня вообще никто не смотрел?
Он пожал плечами:
— Тогда придётся всё время держать тебя за руку. Или за талию. Или вообще не отпускать.
Я рассмеялась и, наконец, надела куртку. Он подал мне сумку, мы обменялись взглядами — и вышли из квартиры. Лёша галантно придержал дверь и, как только я закрыла её на ключ, предложил:
— Давай я понесу сумочку. Пусть все знают, что ты — принцесса сегодняшнего вечера.
— Ага, только сегодняшнего? — прищурилась я с игривым видом.
— Хм… пока — сегодняшнего. А там посмотрим.
И мы вышли в мягкий свет вечера, навстречу ночи, в которой всё только начиналось.