Моя музыка полна тобой [18+]

Солнце давно село за горизонт, когда ты опустошенная тяжелым рабочим проектом, затянувшемся допоздна, выдыхаешь перед заветной дверью. Ты никогда еще так поздно не приходила. Но тебе его надо, как лекарство, как успокоительное, как средство от нервической бессонницы. Прижаться со спины, запустить пальцы в густую шапку волос, пока он играет что-то медленное.  Огладить тонкую кожу, натянувшую кадык, очертить размах ключиц в вырезе футболки. У него всегда такая прохладная ямка между плечом и шеей, и пристроить туда гудящую голову хочется до смерти.

В прошлый твой приход дверь была закрыта. И у тебя нехватка Мин Юнги в крови, зудит кожа, соскучившаяся по его прикосновениям. Поэтому рука нетерпеливо тянется к изогнутой ручке, дрожит в предвкушении. Но вдруг ты замираешь, так до нее и не дотронувшись. Из-под двери льется чувственная мелодия, совсем как в ваши первые дни, когда чувств было по макушку, когда дышали одним на двоих кислородом, когда Мин Юнги еще улыбался, играя тебе. Только вот в мягкие переливы музыки вплетается женский голос, непонятно, но ласково воркующий слова. И вторящий ей низкий хриплый.

Рука падает, как плеть. А вместе с ней, кажется, и сердце — пробивает ребра и катится, подпрыгивая, вниз по ступеням. Воздух заканчивается одним глотком, но тебе его больше не надо. Зачем дышать, если весь кислород, вся жизнь остаются в чужой маленькой квартире с пианино. Музыкант Мин Юнги там, за хлипкой перегородкой, а тебе надо уходить, тебя там больше не ждут. И ты прислоняешься устало к двери, замираешь на последние 5 минут. Медленно уходишь, как старуха, еле волоча ноги, так и не проверив, закрыт ли замок.

Все правильно. Первые дни сентября греют землю, ложатся длинными тенями  на улицы и дома. Лучи блеклого солнца уже не светят закатами в маленькое окно, не красят всполохами белую стену. Последние аккорды вашей мелодии давно отзвучали, а ты только сегодня это поняла.

Путь домой ты просто не помнишь. Выйти из машины и доползти до квартиры — задача невыполнимая, ведь там и всегда — ты теперь одна. От собственных чувств так больно, что хочется выть. Хочется разодрать там, где болит, хочется вынуть из головы воспоминания неправильного счастья, хочется забыть каждую секунду, проведенную с ним. И ты падаешь головой на руль и больше не сдерживаешься. Боль исходится слезами, ведь он так жесток. Его чуткий музыкальный слух всегда ловил звук дизельного мотора твоей машины, гудящей, как трактор в тишине городской окраины. Он все знал. И все спланировал. И слезы катятся через ладони, капая на руль, пока твоя жалкая любовь выдирается с корнем.

С ней он разговаривал. А тебя только втрахивал во все поверхности.