мчащиеся по пустыне[AU]
trip!AU
|Robin/Winslow|
nirvana — come as you are.
спертый от жары воздух невыносим, как и палящее солнце на выцветвшем небосводе. запах пыли и ковыли чувствуется на расстоянии. пустое шоссе, с трещинами по краям, напоминает о забвенности этого места. лишь пустота и песок вокруг. мертвая земля, заросшая сухими сорняками.
темно-зеленый Шевроле мчался по дороге, преодолевая километр за километром, желая уехать из сердца этой полупустыни. зной отвлекал от негативных мыслей, заставляя акцентировать все внимание на погоде и ситуации. два молодых человека устроились на сидениях, которые жизнь и время помотали, максимально удобно. спокойствие не сходило с их лиц, а легкая улыбка сопутствовала удачному дню. смотря в вдаль, — там, где небо сходится с землей в линию горизонта, — они не задумывались о своем будущем.
в салоне душно, не смотря на открытые окна, а кондиционер не предназначен для такой старенькой, но еще целой, машине. расстегнутая рубашка цвета сочной черники вяло висела на дряхлом худом теле блондина, а белая майка прикрывала торчащие ребра. из сухих тонких губ выходит хрипящее дыхание, едва слышное из-за звука мотора. жажда душила горло, но количество воды в багаже только усиливало хватку терзающего чувства. ноги закинуты на древнюю панель управления, которая достойно держалась, выдерживая любой вес.
парень повернул голову в сторону водителя. его смиренность пугала, но так привлекала. спокойствие с ноткой равнодушия во взгляде отражало состояние души, как зеркало. взор его устремлен на дорогу, и отвлекать спутника было глупой затеей. на его торсе висит длинная, старая, выцветшая до серости черная майка и фланелевые брюки цвета хаки. ноги в сандалях вжимались в педали скорости. он с прищуром наблюдал, как мимо проносятся однообразные пейзажи засушливых земель, в то время как его спутник наслаждался каждым моментом, проведенном в пути.
откинув голову на старое сидение, блондин обнажил покрытую загаром шею; под подбородком разрасталась грубая щетина, а кадык чуть дергался, рефлекторно показывая желание мужчины пить. прикрыв веки, он громко выдохнул, надеясь как-то привлечь внимание водителя. брюнет же не дернулся, продолжая с отстранением смотреть на дорогу; он лишь покосился на обреченного жарой парня, украдкой скользя по выпяченным мышцам на шее, что броско выделялись на худом теле молодого человека.
— сколько до ближайшего города? — простонал блондин, лениво опуская голову и переводя голубые глаза на спутника. он слишком устал ждать чего-то; ему начала наскучать длительная поездка по шоссе в неизвестном направлении. а еще ему хотелось ощутить прохладу. сейчас он бы с радостью запрыгнул в ванну со льдом, и плевать, что потом ему станет плохо; жалеть о чем-то абсолютно не хотелось, даже о такой формальности.
— 4 мили. — брюнет взглянул на человека в соседском кресле и его взгляд чуть смягчился. развалившись в полулежащем положении, он с долей тоски смотрел на управляющего машиной; в мутной пленке глаз с каждой секундой проявлялось все больше раздражения. блондин нахмурил брови, поворачиваясь к окну.
— твою мать! я не выдержу столько. — возмутился он, глядя на зеленоватую линию на стыке голубого неба и выцветшей до желтизны почвы. она чем-то завораживала и притягивала к себе внимание. может, это из-за того, что зеленого цвета в пустыне явно не хватает, а может потому что нечасто завидишь слияние красок на линии горизонта. — Робин, я возьму воду из припасов.
брюнет моментально среагировал, резко поворачивая голову в сторону блондина, что развернулся к нему лицом и вцепился в мужчину взглядом.
суровость в его карих, почти черных, глазах, вызывала некий страх, симптомом которого является мимолетный укол паники и скользящий по позвоночнику холодок. хмурый вид Робина мог стать одной фобией блондина, но к сожалению, он видел его таким слишком часто; он не привык к той стороне Роба, которая движет кареглазым у него на глазах прямо сейчас.
— нет. ты не возьмешь воду, которую я специально откладываю на крайний случай, — прорычал водитель, указывая длинным пальцем на попутчика. в его голосе чувствовалось принуждение, но жаждущего пить это не колебало. он готов был отстоять на своем, так же как и Робин, сверлящий его взглядом, — так что, будь добр, перестань ныть и дотерпи до ближайшего жилого места.
подобные слова сильно задели парня, и он, убирая ноги с панели, принял привычное для всех положение в сидении, готовый собачиться с Робом. снова.
— черта с два! я и так терплю хер знает сколько, а ты принуждаешь еще! — взбунтовался блондин, злобно оскалившись. он цепляется к словам по возможности, но даже подобных аргументов ему кажется мало. — и с хрена ли ты решил присвоить все себе? нас вообще-то двое, если брать в расчет меня. так что не указывай мне и дай прожить эту жалкую жизнь свободно!
он поворачивается к задним сидениям и, чуть подавшись вперед, пытается дотянуться до ткани, лежащей под отвердевшей со временем обивкой, костлявыми пальцами чуть дотрагиваясь до грубой материи. неожиданно для мужчины, машина резко останавливается и он, по силе инерции, подается назад, ударяясь позвоночником о ту самую панель управления, на которой несколько мгновений назад разместил длинные ноги в потрепанных и рваных джинсах, расслабленный и довольный; сейчас он чувствовал удивление, боль и ярость.
— бля!...— восклицает мужчина, находясь в мимолетном полете и в ту же секунду выгибаясь от удара, он замолчал. скрип резины об асфальт и глухой звук стука плоти проносятся мимо ушей. зажмурившись, он громко стонет и, найдя источник боли, он сильно потирает его в надежде заглушить неприятные ощущения.
приоткрыв один глаз, он видит лишь голубое небо за стеклом и палящее по глазам солнце. сам того не заметив, он быстро устроился в кресле, касаясь сидения только головой, ибо хребет отдавал острой и продолжительной болью. поворачивая голову влево, он замечает смотрящего на него Робина — его выражение лица говорит ни о чем хорошем, а раздражение во взгляде лишь возросло. на смуглом из-за загара лбе проступила не заметная с первого раза морщина, но блондин слишком часто смотрел в это всегда чем-то недовольное лицо, поэтому запомнил эти тяжеловатые и угловатые черты лица слишком хорошо.
— как же ты меня бесишь, Винслоу! — рявкнул Роб, открывая дверь и наступая легкими резиновыми сланцами на раскаленный и местами потрескавшийся асфальт. со злостью захлопывая машину, он идет в сторону багажника, без устали бормоча о ненависти и раздражении к голубоглазому. тот лишь переводит рассвирепевший взгляд на бескрайнее шоссе, на котором они остановились.
желтые линии дорожной разметки вились дикими змеями под пристальным взором, но если не приглядываться, полосы упирались в выцветший небосвод; смешиваясь двумя тусклыми красками, они прорезали в безоблачном полотне царапину, из которой сочилась скверна, заливая тонкой струйкой измученную климатом равнину отраву. рана, длинною в горизонт, уже была знакома Винслоу, и сейчас она вызывала лишь раздражение и неприязнь, будто являлась повреждением его собственного тела, — ненавистного и слабого.
в задней части машины хлопнул багажник; настолько сильно, что удар пробил весь салон и Винслоу тоже. через мгновенье в окне появился силуэт Робина, с явной агрессией залезший в салон, в очередной раз громко хлопнув дверью. брюнет берег машину, но в моменты ярости ему сносило голову и он не мог не выплеснуть на зеленый Шевроле часть негативной энергетики, о чем постоянно жалеет. мрачность на его лице являлась тонкой гранью истерии и трезвости ума; хоть он и являлся человеком рассудительным, Робу тоже иногда нужно было выплескивать накопившееся от постоянного молчания. проблема была в том, что он слишком часто не мог себя сдерживать и позволял эмоциям брать вверх.
вцепившись в Робина взглядом, Винс не заметил, как тот бросил в него бутылку. реакция у парня ухудшалась, когда блондин становился озлобленным и агрессивным, поэтому не успел поймать пластмассу, летевшую в его торс. слабая волна снова пробила тело, но в тот же момент исчезла, будто ничего и не было. переводя голубые глаза на бутылку, он с неким восторгом наблюдал за поблескивающей под солнцем водой, плескающейся о прозрачные стенки сосуда. Винс почувствовал легкое облегчение, когда прохлада обожгла его горячую кожу, и хотел чувствовать морозь воды вечно.
мотор завелся, въедаясь в уши привычным гудением, и авто двинулось дальше, разгоняясь до невероятной скорости. Винслоу открутил крышку и, поднося горлышко к сухим губам, почувствовал невероятно желанный холод, растекающийся по горлу. он прикрыл глаза, удовлетворенный в своей глупой потребности, и пил, пока разрывающая глотку жажда не заглушилась. Робин бросал на него критикующий взгляд несколько раз, пока он не замечал вокруг себя ничего, морщась от раздражения.
— выхлебаешь все. — проговорил Роб, снова косясь на Винса, приложившегося к бутылке, а потом неожиданно спокойно, как ни в чем не бывало, добавил, — оставь мне, верблюд.
блондин закрыл бутылку, с удивлением глядя на Робина. он смотрел на Винслоу беззаботным и умиротворенным взглядом, в котором промелькнуло что-то; это была не злость, привычная ему, нет. что-то знакомое, но в то же время непонятное. он громко засмеялся, оголяя неидеальные зубы; его заразительный, с хрипом, смех заставил улыбнуться Робина. брюнет не понимал, почему они это делают, поэтому скрыл неведение, закравшееся в их головы, хохотом, залившим салон и вырывающимся из открытых окон.
они летели по раскаленной равнине мертвой земли, хохоча без повода. а зачем он нужен, если жизнь и без того полна дерьма, и поводов улыбнуться невероятно мало?