Глава 3
Утро началось бодро и оглушительно. Я открыл глаза под дивные певучие звуки, напоминавшие борьбу не на жизнь, а на смерть двух безоружных рыцарей. Бились они, судя по звону, врезаясь друг в друга доспехами, норовя тем самым раз и навсегда оглушить противника. И всех нерадивых, оказавшихся рядом. Через минуту я уже стоял перед своей палаткой, одетый и готовый к любому повороту событий!
Прямо у костра, над которым весело булькала утренняя каша в чугунной кастрюльке, переливаясь через край, стоял довольный Акки рядом с милесом Вааном. В правой руке у моего приятеля была старая сковородка, а в левой – толстая палка. Из соседних палаток, сонные и перепуганные, вылезли едва проснувшиеся наарнцы. Вот и источник затейливой утренней мелодии...
— У вас есть десять минут на прием пищи, после чего нас ждет небольшая прогулка. Время пошло!
Наскоро поев, я переодел верхнюю одежку, впопыхах надетую мною задом наперед, и ровно через выделенный промежуток времени мы двинулись пешим ходом в западную от лагеря сторону.
Большая часть дороги пролегала через лес. Мы шли неспешно, оглядываясь по сторонам и запоминая путь. Утро выдалось солнечным и прохладным — я чувствовал приближение холодов, что меня совсем не радовало. Подул промозглый ветер. Я ускорил шаг.
Через два месяца пребывания в полевом лагере, еще когда мы находились близ Этериона, нам выдали одежду – теплый сезон подходил к завершению и впереди маячил сезон дождей и холодов. С ужасом я понимал, что никак к этому не готов: в любое время дня и ночи, в любой день любого года на Островах было тепло. Мысленно настраиваясь на первые в жизни серьезные холода, каждый день теперь я надевал доселе незнакомую мне одежду. Полотняная рубаха свободного кроя сменилась на непонятного вида мешок из плотной ткани, доходивший до середины бедра. Они назвали это зимней туникой. По бокам даже были предусмотрены разрезы для свободного передвижения! Тонкие штаны уступили место гораздо более плотным, с каким-то внутренним утеплением. В довершение к этому, стопка вещей пополнилась черной накидкой – как оказалось, незаменимой в морозы вещью!
Выйдя из леса, мы оказались у пересохшего русла реки. Милес Ваан остановился и указал куда-то на север.
— Если вы двинетесь вниз по течению, окажетесь у пограничного поста. За ним расположена деревня, и в дне пути от нее ближайший город.
Милес двинулся дальше, мы последовали за ним. Миновав лесной овраг – когда-то полноводную реку – мы поднялись на пригорок и остановились. Милес Ваан подошел к дереву, ничем на вид не отличавшемуся от остальных и, присев на корточки, принялся раскидывать опавшие листья у самых корней. Стоя у него за спиной, я увидел, как в солнечных лучах блеснула крышка железного сундука, закопанного в земле и намеренно усыпанного сверху опавшими листьями. Я бы даже не взглянул на них! Вытащив из внутреннего кармана накидки ключ – на наших одеждах такого кармана не было, равно как и меха вокруг горловины — милес откинул крышку и достал из тайника несколько луков и стрел, переложив те на землю.
— Эур, под деревом со сломанной веткой и широкой царапиной на стволе есть еще один тайник, — он махнул куда-то за спину. — Акки, найди упавшее дерево рядом с двумя угловатыми валунами, — он указал ему рукой направление. — Ищи сразу два тайника, под деревом и за камнем.
Через несколько минут перед нашими ногами лежали три лука, стрелы, с десяток кинжалов и одноручных мечей. Кроме всего этого добра, в сундуках обнаружились мотки толстой веревки, уже порядком потрепанной. Хотел бы я верить, что она нужна для шатра...
— Милес Ваан, разрешите спросить!
— Валяй.
— Почему они были спрятаны здесь, а не в лагере? – я не удержался. Не все вопросы мне было по силам засунуть обратно в глотку и здравый интерес порой побеждал.
— Рядом с лагерем их бы нашли. Здесь же ничто не указывает на наличие тайников, значит и искать их не станут.
Вопрос «кто стал бы их искать?» повис в воздухе, но никто не решился его озвучить. В этот раз я решил все-же промолчать.
Вновь укрыв уже пустые тайники листвой, мы двинулись обратно в лагерь. Я запоминал ориентиры, подозревая, что мы еще можем вернуться. Может быть, здесь есть еще сундуки? О Ану'лар, и пусть в них будет золото!
Спустя час мы уже оттачивали навыки владения одноручным мечом. Эти, хоть и лежали в лесу одному Равесу известно сколько, были легче и острее предыдущих. Командир Арату доверил нам только ржавые и тупые – прям как мы в ту пору. Изменилось ли что-то с того времени?
Милес Ваан решил нас проверить. Или пристыдить...тут уж как посмотреть. С каждым из нас он провел поединок на мечах – то бишь избиение малолетних. Больше десятка секунд никто не продержался – так или иначе, у горла оказывался меч милеса, вслед за чем он неодобрительно качал головой.
— Молитесь, чтобы вам встретились такие же желторотые как вы.
Вечером того же дня, после унизительной тренировки, наконец милес Ваан решил ответить на наши вопросы.
— Имейте в виду, тупые изречения оставьте при себе. Будете нести чепуху, подниму вас на час раньше и буду гонять с мечом, как жалких эрок!
После сомнительных успехов и несомненного позора это казалось небесной карой и благодатью милеса одновременно. Он умело избавил себя от сотни вопросов! Ненадолго замолчав, каждый думал о том, что же спросить у милеса. И стоит ли вообще открывать рот? Какая мера у тупости? Уж очень живо представилось, как с первыми лучами солнца милес, злорадно хихикая, наставляет тебе меч прямо в грудь. С сотню раз за час!
— Для чего нас перевели из Этериона в эти места?
— На ближайшее время нашей задачей будет выслеживать мятежные группы. Из Наарна поступили сведения о том, что рядом вновь участились вылазки этих эрок на близлежащие деревни и города. И они наверняка действуют из повстанческого лагеря, который нам и нужно найти. Скажу вам всем сразу: это не Этерион, это не тренировка. От вас будут отбиваться, на вас будут нападать. С оружием и желанием перерезать вам горло, — он многозначительно посмотрел на каждого. — И они не остановятся, как это делаю я. Проткнут тушу и вытрут лезвие вашими же одеждами! Это нужно уяснить для себя четко и ясно! В решающий момент у вас нет времени медлить. Но если представится возможность, а в ближайшее время на нее можете не рассчитывать, оглушаем мятежника и забираем в плен. И не вздумайте оставить у него оружие! Ищите кинжалы, ищите зелья – ходят слухи, что им помогают пасари. Узнаю, что по вашей глупости кто-то пострадал, пожалеете, что ваша мать не может засунуть вас обратно! Поняли?
— Поняли! — ответили все хором.
Не успел я опомниться, как прозвучал следующий вопрос. За ним последовал еще один и еще...
Кто такие мятежники мне было понятно еще из разговора с Наулом. Это люди, не признающие власть нынешнего короля Алариха. Но вот зачем они продолжают сопротивление, если никто не знает точно – по словам Наула – где находится Гильда, мне было не понятно совсем!
Милес Ваан сказал, что две другие группы во главе с милесами Свором и Фриданом тоже встали лагерем: одни западнее нас, другие – севернее. Никто точно не знал, где находится убежище восставших. Раз в несколько лет они наносили удары по разным городам, совершая вылазки глубокой ночью. Страдали дома самых зажиточных горожан, запасы самых процветающих деревень! Пожары, грабежи и разбои – они не гнушались ничего, что могло бросить тень на королевство и разорить его хоть отчасти! Разве что людей не убивали...
Каждый раз они действовали из разных точек – по всему Андлосу! – пока не подошли совсем близко к Этериону. Последние годы они действовали как будто из одного места – ну вот, вот же оно! Их лагерь должен быть совсем близко! Но его не нашли. Прочесали все леса: от ближайших к поселениям до самых темных и дальних, все деревни и города: от самых бедных и чахлых, до самых богатых и процветающих. Их лагеря как будто не существовало. А сами они были безликими духами...
Но выбора не было, и новобранцев бросали на рожон – искать пусть не лагерь, так хоть самих бунтовщиков. Несколько раз даже удавалось взять мятежников в плен! Мятежников... да уж. Скорее марионеток, чья жизненная нить вскоре обрывалась.
И найти сердце сопротивления не удавалось, и рукой махнуть нельзя: их последняя вылазка закончилась ну совсем уж бесстыдно! Из деревни увели нескольких мужиков! Приставили ножи к горлу да сказали идти с ними – выбор у пленных был известный.
— Милес Ваан, а почему из Этериона людей не направить?
— Мал ты еще, не понимаешь ничего. Нельзя и все, забудьте об этом!
Ненадолго все замолчали. То ли я не понимал, что за цель у мятежников, то ли они ее не преследовали вовсе. Ну зачем искать ту, что пропала много лет назад? Да и разбои эти... странно как-то. И где, в самом деле, исчезнувшая наследница? А если она вернется... что будет, если ее все-таки найдут? Может они и не ищут ее вовсе?
Тишину глухой ночи разбил голос милеса.
— Я не собираюсь гонять вас вокруг лагеря, занимая многочасовой утренней пробежкой. Вы не станете днями напролет лупить напарника мечом, хоть идея это и сносная. Сейчас все, что от вас требуется — это собраться с мыслями и слушать мои команды. Лучшая тренировка – первый настоящий поединок. И вовсе не с приятелем, который подаст вам руку после того, как вы шлепнетесь задницей на землю, — он сделал паузу. — Вам показали Этерион, чтобы вы понимали, чего можете достичь. Лучшие из вас будут обеспечены достатком. Самые лучшие еще и крышей над головой в цитадели. Ближайшую половину года мы проведем здесь, и я не советую вам бежать – похороните собственные заслуги и окажетесь неугодными. Кто-нибудь хочет проверить это на себе?
Ответом ему было молчание.
— Через этот срок можете отправляться домой, наслаждаясь праздной бесцельной жизнью. Либо остаться, и войти в число гарнизона. Я уже сказал – всем необходимым для жизни вас обеспечат. Жалованье сносное, да и дело почетное.
На этом, коротко посвятив нас в положение дел, милес и закончил. Бежать мы не стали, но совсем не из чувства страха: нужно продержаться всего половину года! Не так уж и много, чтобы обрести хоть какой-то достаток... Да у нас есть все шансы, что мы вообще их не встретим! Поживем тут немного, по лесам пошаримся, да и двинемся обратно в цитадель. И если не героями, то уж точно не трусами!
Позже нас разделили на две группы: ночную и дневную. Первая патрулировала местность глухими ночами на случай, если удастся услышать или увидеть что-нибудь... что-нибудь, что наведет нас на их след. Вторая сменяла их на рассвете.
Нашу четверку вместе с молчаливым наарнцем отправляли на патруль днем. Трое обходили ближайшие окрестности в поисках людских следов, двое располагались у русла пересохшей реки на возвышении и заметном расстоянии друг от друга, наблюдая за местностью с высоты. Долгое время ничего не происходило: день за днем мы бродили по лесам, слыша лишь звуки чащобы да диких животных. Уходя с каждым днем все дальше, мы изучили все окрестности. Южнее нашего леса была равнина, посреди которой стояла покосившаяся и давно заброшенная мельница. Еще в нескольких часах пути от нее расположились две деревни – мы не подходили близко, но порой наблюдали за людьми издалека. Милес, если узнает, голову открутит – еще мы перед крестьянами с оружием наперевес не шатались!
А к востоку от лагеря мы нашли еще одну деревню... сожженную дотла. Серая от сажи земля, разрушенные сараи и лачуги – черные и обуглившиеся. Это место навевало ужас! Оказавшись там в первый раз, я вспомнил нашу деревню на островах. Как люди, беззаботные и счастливые, громко смеялись, сидя у костра вечерами. Как повсюду бегали дети. Как мы взрослели и просто жили. И сейчас такие же люди, как мы, лишились дома. Все, что от него осталось – это черные руины...
Когда-то, быть может, эта деревня была портом, а местный люд наверняка занимался рыбным промыслом! Но сейчас в воздухе стоял лишь нестерпимый запах гари, намертво въедавшийся в одежду и даже в кожу. Дни шли один за другим, но проклятое самим Равесом место воняло все так же сильно.
Смекнув, что мы уходим слишком далеко, милес Ваан разозлился. Он запретил нам уходить за пределы леса без его разрешения. Только если не увидим прохлаждающихся и безоружных мятежников – чего быть не могло в помине.
— Если я узнаю, что вы ослушались, отправитесь в Этерион разгребать лошадиный навоз. А как закончите, лично отправлю прошение королю о вашем переводе в северные гарнизоны. Люди там всегда нужны...
— Милес Ваан, разрешите спросить!
— Ну попробуй.
— Почему там нужны люди?
— Да как раз за тем, чтобы ты ничего об этих землях не слышал. Власть короля неоспорима – весь Андлос находится в его руках. Но северным дикарям законы неведомы. Им не по нраву жить как люди – вот и сбились они в стаи, заполонив собой леса. Бескрайние северные земли – наши северные земли! – поражены ими, как лихой заразой: куда ни плюнь, то преступник, то лиходей, то смутьян. Ежели решил выйти за городские стены – путник ты или солдат, да хоть дитя малое! – считай, уже мертвый. Убьют да обчистят... падальщики. За тем и стоят там гарнизоны, чтобы твари эти в города не повалили. Чтоб люд наш и дальше спал спокойно.
В северные гарнизоны не хотелось никому. Судя по лицам Эура и Наула – напряженным и испуганным – про эти места они уже слышали. За пределы леса без команды милеса мы больше не уходили.
Через несколько дней милес Ваан показал нам, как в случае чего быстро узнать, если что-то пойдет не так. Перед этим смерив нас тяжелым взглядом и молчаливо напомнив о своем предупреждении и неизбежной каре, что падет на наши головы.
С дерева ножом снимался небольшой лоскут коры, который заворачивали в трубочку и зажимали ветками да небольшими камнями, оставляя так на несколько дней. Едва кора немного застывала, ее обильно поливали какой-то странной прозрачной жидкостью, которую милес убедительно советовал не пробовать. И через несколько часов после этого, едва она высыхала, скрученный пласт коры разогнуть было невозможно при всем желании!
Зажав ее между двумя пальцами – большим и средним – нужно было в нее сильно выдохнуть! Окрестность вмиг наполнялась тонким неприятным свистом, который не услышать было невозможно. Копица – так он назвал эту вещицу.
Впервые мы услышали этот свист через месяц, в один из холодных солнечных дней. Вместе с Наулом и Акки мы в очередной раз патрулировали окрестности, не видя никаких изменений. Все было тихо и обыденно. День за днем ничего не менялось, и мы совсем перестали бояться и надеяться. Мы боялись, что, если натолкнемся на них, окажемся не готовы к встрече! Но надеялись, что у нас будет шанс застать их врасплох и одолеть, в довесок получив одобрение милеса. Но главное... доказать себе, что у нас хватит сил это сделать. Что все эти месяцы были потрачены не зря.
— Вы слышали? – напряженно спросил Наул
— Да, — Акки вмиг подорвался с места.
Мы побежали на свист. Я не верил своим ушам! Неужели их нашли? Но звук был слишком близко к лагерю. Неужели они напали на нас? Или это не мятежники?
Это произошло ранним утром. Мы не успели далеко углубиться в лесную чащу и оказались у пересохшего русла реки за считанные секунды. Свист был слышен оттуда.
Эур, стоя на противоположном берегу оврага, свистел в копицу что есть мощи! Сбежались собаки, оглашая округу громогласным лаем. Приметив нас, Эур кивнул головой, указав на разворачивающуюся картину, которую мы и сами успели заметить.
Внизу, в самом овраге, стоял наарнец из нашей группы. У телеги с каким-то стариком! То ли торговец, то ли пройдоха – как он здесь вообще оказался?! Дряхлая хромая лошадь на последнем издыхании тащила за собой деревянную упряжку с холщовыми мешками, на которой гордо восседал уважительных лет седой мужик.
— Зачем он к нему спустился?
— Заткнись и смотри дальше, — пихнул меня в бок Наул.
Юноша приблизился к старику. Тот не казался опасным и меньше всего походил на мятежника, разоряющего чужие дома! В лесной тиши эхом разнесся голос наарнца.
— Как ты здесь оказался?
— Да меня ваши же послали, запасы на зиму привезти. Холодает нынче, дичи все меньше в лесах становится. Да кому я рассказываю, сам чой не знаешь? Этот, как его, Фридан послал! Я из Этериона к ним ехал, да вот, лишнего дали. Он к вам и отправил. Говорит, вниз по реке езжай, да и встретят тебя там. А дальше до деревни я поеду! Дак это... тут еще дело такое... у телеги моей колесо болтается, трясет как на корабле в лихой шторм! Ну куда мне уж такие переезды, спина болит, и без того работать не дает! Ты подкрути его, братец, будь мил.
Наарнец медлил, и я его прекрасно понимал. Нам говорили, что здесь могут быть мятежники, и вдруг откуда ни возьмись появляется этот старик! Но какой, в самом деле, из него мятежник? Да он с телеги сам не слезет, неужто покалечить кого-то может... И милеса имя назвал! Но как же его занесло сюда, дурного?
— Да ты чего стоишь? Ехать мне надо, говорю же. Чиняй колесо, мешки забирай да покачу я.
— Пойдем что ли? Один он с ним стоит, помочь может надо... — Наул был в растерянности. Как и все мы! И вроде в порядке все, да только...
— Стой на месте! — лицо Акки побелело, он напряженно сжал губы и, казалось, будто перестал моргать вовсе.
— Да ты погоди, мне же грамоту подписал Фридан ваш. Знал он, хитрюга, что не поверите. Куда ж мы катимся, скоро на родных детей волком смотреть станем! — старик из-под потрепанного временем дырявого плаща достал сложенный пополам пергамент, раскрыл и ткнул бумагу в лицо наарнцу. Его ладони были перемотаны повязками.
— Что с твоими руками?
— Да руки все в мозолях. Неделями копаешь, а потом держишь поводья и растираешь ладони в кровь! Больно мне, вот и замотал.
— Покажи!
Старик размотал повязки и показал наарнцу дрожащие ладони. Тот поморщился и кивнул. Путник замотал руки обратно, вновь достав грамоту. Наарнец взял бумагу в руки и напряженные несколько мгновений всматривался в грамоту, пока не выдохнул с облегчением, принявшись чинить колесо. Ударив по нему разок кулаком, он переключился на груз в повозке, выкладывая мешки один за другим на землю.
Попрощавшись со стариком и пожелав ему доброго пути, наарнец долго глядел вслед мерно покачивающейся телеге, даже когда та уже скрылась за поворотом. Спорю, что смотрел он с явным облегчением!
Той же ночью я проснулся от жуткого крика. Мы с Акки мигом вылетели из палатки! Посреди лагеря стоял перепуганный до смерти наарнец, расчесывавший себе шею. Рядом вмиг оказался милес Ваан!
— Какого кхагара! Что с ним?!
— Руки горят! Все чешется, жжет все тело! – хныча ответил тот.
— Что ты трогал руками?
— Ничего! Я ничего не трогал! – он выкрикнул эти слова и в этот же момент из его глаз полились слезы.
— Он разгружал повозку старика из Этериона, — заторможенно ответил я, чувствуя все нарастающую дрожь в теле. Вот... дагма!
— Эрки вас раздери! Какой еще старик из Этериона?! Почему я слышу об этом только сейчас?!
— Его послал милес Фридан. У него была грамота, подписанная им. Он доставлял провизию из Этериона и милес послал его к нам, отдать лишнее. Все было чисто, никого кроме него не было! — добавил только что подошедший Наул.
— Мы помогли ему донести мешки до лагеря, сгрузили их к другому провианту. Но с нами все в порядке.
— Что было в той грамоте? – Ваан повернулся к наарнцу. Шея столичного покраснела и опухла, руки приобрели ненормальный багровый цвет.
— Милес Фридан распоряжался доставить провизию в соседний лагерь. Там стояла его подпись и печать!
Милес Ваан молчал, отчего становилось еще страшнее. После недолгого промедления он отправил Наула и Эура с плачущим наарнцем до ближайшей деревни, запретив им трогать его голыми руками. Они порвали один из мешков с крупой и обмотали руки тканью, прежде чем уйти. Столичный едва держался на ногах!
— Милес Ваан, что не так с грамотой? – спросил Акки.
— Всё не так! — он тяжело вздохнул. — Эту бумагу подписал не Фридан...у него не могло быть печати. Как вам вообще такое в голову пришло?! Никто не доставляет им провизию! У них ближайший к Этериону лагерь, они отправят своих парней за едой в цитадель, если не найдут дичь. Это было хорошо разыгранное представление, в которое вы поверили!
Он сплюнул на землю и грязно выругался.
— Он брал эту грамоту в руки?
— Да.
— Ваш старик держал ее в руках?
— Да.
— Тогда я ничего не понимаю! Как это вообще могло произойти? Куда вы смотрели?! Вас же предупредили, зачем мы здесь!
Я вновь прокрутил в памяти картину событий и в голову пришла мысль, от которой сердце пропустило удар — руки, у него же были перемотаны руки!
Наарнца оставили в деревне. Через неделю, когда двоих из отряда отправили туда же за провизией, мы узнали, что он выжил. Только вот последние несколько дней находился без сознания от лекарств, которыми его накачали. Тело его покрывали ужасные ожоги, а руки стали настолько чувствительны, что он не мог ими прикасаться к чему-либо! Лекарь сказал, что чувствительность со временем спадет, но на полное выздоровление могут уйти годы.
А зерно, которое привез старик—мятежник, оказалось гнилым.
***
После этого события на короткий промежуток времени нас охватила паника. Неспокоен был и милес:
— Откуда они могли знать имя Фридана? Дагма! Еще и грамота эта! Эти кхагары знают о нас явно больше, чем мы думали! Раньше такого никогда не было... Здесь что-то не так...
Десять раз предупреди, да поймут только на одиннадцатый, когда столкнутся с опасностью лицом к лицу. Так и произошло. После того, как один из нас пострадал, былая расслабленность вмиг исчезла. Следующие несколько месяцев за пределы леса близ лагеря мы не уходили.
В тот же день, на рассвете, мы отправились искать следы телеги. Но они обрывались через несколько сотен метров от места, где наарнец разгружал повозку старика! Мы вновь и вновь повторяли его путь, прочесали все земли вокруг, но все было впустую. Как будто он просто исчез. Да и взялся непойми откуда! Он не мог прибыть со стороны лагеря милеса Фридана – да оттуда несколько часов в пути, да еще и мимо дозорного поста...
Как могли мятежники знать точное расположение нашего лагеря? Милес сказал, что палатки и шатер сносили, едва наступала пора возвращаться в Этерион. Значит, они следили за нами? Или были все время где-то рядом? Еще и знали имя милеса Фридана, да еще и грамоту подделали! Что-то не так... Ваан говорил, что раньше они не уводили людей в плен. Теперь они еще и на наарнца напали, обманом того искалечив! Что-то не так. Это совсем не похоже на те вылазки мятежников раз в несколько, о которых нам рассказывали!
Ежедневные тренировки на мечах стали нашей собственным желанием. За час до рассвета и за час до отхода ко сну мы тренировались, наконец осознав, что находимся у них как на ладони. В какой момент будет удар? Где они расположились? Мы пребывали в постоянном напряжении, не понимая, чем может обернуться для нас каждый последующий день.
С наступлением холодов дичи в лесах становилось все меньше. Мы отправлялись за провизией в деревню, забирая у жителей мясо и крупы, отдавая им взамен несколько медяков. В первый раз они испугались, приметив у нас мечи. Но поняв, что угрозы от нас не исходит, успокоились. Через несколько месяцев некоторые из них даже угощали нас молоком – для них это было высшим проявлением расположенности! Так Эур стал добрым другом... одной деревенской девушки.
Я помню, когда все изменилось. То утро навсегда отпечаталось в моей памяти.
Раскаты грома разбудили меня среди ночи, и, как ни старался, уснуть обратно я не мог. Внутри палаток было сухо. Помню, как удивился этому в первый раз, когда пошел дождь! Милес Ваан рассказал, что палатки для них делает один известный мастер из Этериона. Несколько недель он замачивает ткань в диковинном растворе, после высыхания покрывая ее сверху каким-то веществом. Все знали, что компоненты для обработки ткани ему поставляют пасари через доверенных людей. Но его не трогали, да и торговлю эту не пресекали – всяко на благо королевства работает. Да и палатки не промокали даже в самые сильные ливни.
Рядом, укрывшись тяжелым одеялом, купленным у деревенских, спал Акки. Безмятежный и спокойный. Но днем он уже давно таким не был... Он как будто вдруг вырос, став внимательней и сдержанней. Всегда я видел в нем пример и продолжал видеть сейчас – наверное, даже больше прежнего. Я гордился им как родным братом, ведь он и вправду был мне как брат.
Я думал о том, сколько всего со мной успело произойти за этот короткий период. Я лишился дома и уверенности в том, что завтрашний день пройдет спокойно. Я оказался изгоем и тенью – лишь Эур и Наур решились сблизиться с нами. Остальные до сих пор косились в мою сторону, пусть я и не задевал их! Армия, сводящие с ума одинаковые дни у Арату, мятежники, король, пасари... я знать не знал обо всем этом! И сейчас на мою голову безостановочно обрушивались все новые и новые события, имена, истории. Я понимал, что слишком мало знаю о мире, в котором вдруг оказался. Но думали ли об этом наши родители, сбежав на острова? Думали ли они о том, на что нас обрекли?
Я не понимал, куда ведет меня жизненный путь. И не представлял, что меня ждет дальше. Я не видел себя на военной службе... но иных возможностей сейчас не было. Сын той, что сбежала из Андлоса и обратилась к старым верованиям. Сын того, что оставил ее и исчез. У меня не было дома, кроме Акки отныне у меня не было и семьи. Что случилось с моим отцом? Мама явно хотела, чтобы я нашел его. Живым или мертвым... м-да, скорее уж мертвым – сколько лет прошло с тех пор... Но я не мог вспомнить ни одного случая, когда мама бы отозвалась о нем плохо. Но ради чего он оставил ее? Где мне его искать?
Днем у меня не было времени об этом думать. Я постоянно бежал от этих мыслей, от этих вопросов, совершенно ничего не понимая. И дисциплина этому помогала – ты просто делаешь свое дело, не задумываясь о том, что будет завтра. Потому что у тебя его нет. Ты живешь здесь и сейчас, думая о том, как бы не умереть. И только сейчас, в глубокой ночи, я наконец разрешил себе выдохнуть.
Из огромной пучины мысли я выудил лишь одну, которая не давала мне покоя больше остальных: нужно найти отца. Только вот как это сделать, когда все, что у тебя есть – это лишь непонятный браслет? Быть может, мне стоило ехать в столицу и наведываться, один за другим, к местным ювелирам? Вдруг мне повезет, и кто-то из них узнает свою работу многолетней давности...
Как ни забавно, как ни печально, на некоторые вопросы ответ мне пришел слишком быстро.
Отправившись с утра на очередное патрулирование, сам себе я задавал вопрос – зачем все это нужно? С неба срывались капли дождя, вот-вот норовившие превратиться в небывалый ливень. Ну какие следы мы ищем? Ради Ану'лара, их же смоет через десять минут!
Мы удалялись все глубже в темный лес. Природа уже давно потеряла свои краски и последние несколько недель вокруг царил лишь холод и мертвая тишина. Никаких зверей, никаких песнопений птиц. Только голые деревья и бесконечная мерзлота, со дня на день готовившаяся окутаться, словно в пуховое одеяло, белым снегом. Но зимняя пора запаздывала, оставив вместо себя лишь дожди.
Вдруг я заметил, как с дерева взлетел ворон, огласив округу глухим карканьем. Я замер, вспомнив свою первую охоту. Картинка воспоминаний пронеслась у меня перед глазами, напомнив о когда-то счастливых временах. Но мы уже давно были не на островах.
Боковым зрением я уловил движение где-то вдалеке. Подняв руку в безмолвной просьбе о тишине, я кивнул Акки и Науру в ту сторону, куда продолжал напряженно смотреть сам. Вдалеке на долю секунды мелькнула тень. Ребенок! Это был ребенок, мальчишка, удаляющийся все дальше в лес! Внутри меня что-то оборвалось - я тут же сорвался с места, побежав следом за ним.
— Подай сигнал, дождись наших! — уже убегая, крикнул Науру Акки. Тот остался ждать.
Дождь становился все сильнее. Мы бежали за тенью, мелькавшей среди голых деревьев. Стена сплошного ливня стала завесой, и видеть я мог не дальше нескольких десятков метров. Но это была первая реальная зацепка за худой месяц бесконечного преследования чего-то невидимого, и я просто не мог остановиться. Вот он, мелькает передо мной, пытаясь убежать! Я чувствовал себя гончим и вместо волнения испытывал воодушевление. И все же это было волнение, только вот я получал от него дурное удовольствие. Вместе с этим ко мне пришло и облегчение. Я впервые почувствовал, что все не зря.
Мальчишка на секунду глянул в сторону, и, заметив нас, резко повернул вправо. Мы повернули за ним. Это повторилось еще раз и еще. Он старался нас запутать или вел в определенном направлении? В очередной раз оглянувшись, мальчишка вдруг споткнулся и упал на землю. Практически сразу поднявшись, он замедлился, припадая на правую ногу. На бегу я достал копицу, посылая сигнал остальным.
Мальчишка обернулся и резко остановился. Погоня завершилась – он твердо и уверенно смотрел прямо на нас, не двигаясь с места. Бледный, темноволосый и ни капли не напуганный. На вид ему было от силы лет семь, но в глубине души я почувствовал, что его детство уже закончилось. Мы приближались к нему быстрым шагом, оказавшись в дальней и незнакомой части леса – слишком далеко от лагеря.
— Кто ты?
— Мое имя Прасла. А вы кто такие?
— Где твои родители? – я намеренно не стал отвечать его вопрос.
— У меня их нет, – он молниеносно приложил ко рту два пальца, громко засвистев.
Чувствовал ли я себя идиотом, когда вокруг нас оказалось по меньшей мере десять вооруженных людей, взяв нас в круг? Абсолютно точно. Мог ли я дать этому мальчишке возможность уйти, упустив единственную зацепку за все это время? Ни в коем случае.
Всё молниеносно оборачивалось против нас. В правом ботинке у меня был спрятан нож, в ножнах на поясе одноручный меч, владел я которым ну не слишком уверенно. Вокруг нас стояло десять человек, не считая мальчишки... но сколько еще их могло находиться рядом? Акки лучше стрелял из лука, нежели обращался с мечом, но на такой дистанции он был практически бесполезен. Оставалось надеяться на то, что наши успеют оказаться здесь до того, как нам снесут головы. Я почувствовал дрожь, пробежавшую вдоль позвоночника. От холодного пота одежда приклеилась к телу.
— Кто вы? – Акки обратился ко всем и одновременно ни к кому. Он медлил.
Один из мужиков вышел из-за дерева. Одиннадцатый. Я сразу приметил, что на правой щеке у него был глубокий шрам от ранения. Он был хорошо одет – штаны, плащ, да и одежда целая. Слишком хорошо для того, кто днями рыщет по лесам. Он демонстративно положил руку на навершие меча, без лишних слов дав понять, что мы в проигрыше.
— Ты еще не понял?
— И чего вы хотите? – мой голос не дрогнул, хоть сердце и билось как будто в три раза чаще обычного. Всеми силами я старался успокоиться, да только получалось скверно. Нам нужно было что-то делать, но в тумане опасности разбежавшиеся мысли никак не хотели собираться в кучу. Вариантов у нас и правда было немного... точнее, их не было вообще. Оставалось только надеяться, что Равес сегодня благоволит нам и мы не умрем идиотами. И пытаться тянуть время. У нас нет ни единого шанса справиться с ними вдвоем с Акки. Наул наверняка должен появиться с минуты на минуту! Как я надеюсь, что они подняли всех наших! Дагма! Я чувствовал, как пульсируют виски и мутнеет в глазах.
— Хлопцы, мы уже не первый год тут воюем, — он хохотнул. — всему Этериону наши желания давно известны.
Он достал меч из ножен, лишив нас последней надежды на промедление. Мы с Акки за долю секунды сделали то же самое. Никто не станет медлить. Они здесь не за этим.
Все как будто смешалось. С криком с холма сбежали наарнцы и в тот же момент шею одного из мужиков пронзила стрела. Но это были не все наши! Почему они не взяли всех?! Тонкая багровая струйка медленно полилась из уголка губ мятежника, он упал.
Мятежник в два прыжка сблизился со мной, занеся над головой клинок. Страх завладел всем моим нутром. Дагмов Арату и его тренировки! Не знаю, в них ли было дело – я отшатнулся, как сотню раз до этого в кулачных боях. Не зря я уклонялся и уворачивался! Он промазал. Он – дагмов мятежник – и мимо меня промазал! Выше целился, скотина дикая. Я выставил вперед клинок, подавшись на него всем телом. Не так нас учили...
Я почувствовал, как намокла туника, прилипнув к телу. И как мягко сталь вошла в мятежника. Его глаза распахнулись шире, рот открылся в немом крике. Я резко дернул оружие назад – он обмяк и повалился оземь. Я просто проткнул его, забыв обо всех приемах, которым нас учили. И все-же это Арату днями заставлял нас держать меч в руках да лупить друг друга кулаками. Я бы не успел отпрыгнуть, если бы не пропустил с лихую сотню ударов там, у Этериона. Впервые я вспомнил о нем с благодарностью.
Оглядевшись на долю секунды я ужаснулся. Один из наших парней уже лежал на земле, устремив прозрачный и пустой взгляд куда-то очень далеко. Я вздрогнул, увидев рану на его шее. Месиво, просто кровавое месиво! («Это уже и шеей нельзя было назвать...»). Невероятным усилием воли заставив себя отвернуться, я тут же ощутил приступ тошноты и головокружения. Мне было очень страшно. На миг отрезвившая рассудок победа потускнела, едва я увидел тело наарнца. Глубоко задышав, я начал искать глазами Акки, в надежде увидеть его живым. И увидел, как он сбил с ног мятежника и одним движением оборвал его жизнь, направив лезвие в ее средоточие. В его действиях не было ни сомнения, ни промедления.
Казалось, что в худшем положении оказаться мы уже не могли: милеса нет, из лагеря пришли не все. Вокруг стояла толпа вооруженных мятежников и я не стал бы клясться, что мы выберемся. Они замыкали кольцо, загнав нас внутрь. Арату рассказывал об этом... рассказывал, что у идиота, угодившего в такой капкан, шанса на спасение уже нет. Мною начало овладевать отчаяние – помочь нам могли только боги. Или сделать еще хуже.
Я увидел, как к одному из наарнцев со спины подобрался мятежник. Мальчишка, услышав позади себя свист меча, вынимаемого из ножен, отвлекся лишь на секунду... Из его живота выглянула сталь – земля под ним стала багровым морем. С лязгающе-чавкающим звуком мятежник дернул на себя клинок, победно улыбнувшись. Он ударил его со спины. Его – мальчишку, не ожидавшего такого грязного приёма. Все было так просто... и никто не расскажет всей правды. Только выбравшийся раздаст почести храбрым сторонникам и повесит клеймо подлецов на тех, кто ими никогда и не был. Все краски смешались – героев больше не было. Что такое война я начал понимать только сейчас. Арату об этом говорил... Ану'лар, ну почему ты заставляешь меня убеждаться во всем самому?!
Вдруг из леса раздался утробный рык, от которого внутри все похолодело. Я почувствовал, как мой желудок сделал скачок вверх, затем упал на самое дно вниз и резко вернулся на место. Среди деревьев показалась огромная тень, надвигающаяся прямо на нас.
Выйдя из леса, на секунду оно остановилось. Стоящий напротив меня мятежник оскалился и грязно выругался, стоя на месте без движения. Несколько мгновений напряженного ожидания — животное вдруг поднялось на задние лапы и зарычало. Выше двух метров в высоту, с густым мехом черно-бурой окраски и длинными шипами, торчащими из туловища. Оно было похоже на Онда, рассказами про которого запугивали детей. Я ощутил себя тем самым ребенком: не знающим, что делать, но испытывающим такой приступ страха, что хотелось потерять сознание.
— Мать твою! Бегите скорее! – несколько мятежников сорвались с места и побежали. Тот, что стоял напротив меня, даже не шелохнулся.
С глухим утробным рыком оно упало на четыре лапы и бросилось к одному из них. Разорвав его на части, как тряпичную куклу, буро-алая морда повернулась к остальным. Я замер на месте, стараясь даже не дышать.
Акки медленно отступал назад, держась лицом к зверю. Один из наших не выдержал и всхлипнув, побежал, устремившись к ближайшему дереву. Но он не успел. Дрожь в коленях не оставила мне возможности стоять – да я в тот момент сам хотел умереть! Просто чтобы все закончилось, чтобы этот ужас ушел! Я начал медленно отступать назад, чувствуя пульсирующее в бешенном ритме сердце во всем теле сразу.
Всё замерло. Незаконченная схватка с мятежниками обернулась не победой одной из сторон, но столкновением с диким и разъяренным зверем. В ту минуту я хотел бы найти хоть в чьих-то глазах – да пусть это даже будет мятежник! – тень уверенности, но все были напуганы. Я впервые видел такую огромную тушу! На островах на таких зверей никогда не охотились, да их и не видели вовсе. Самими богами проклятое место, и живность ему под стать.
— Если ты не решил аки барышня терять чувства, медленно иди на меня. И без резких движений.
Я обалдел, услышав за спиной этот голос, и все еще пребывая в шоке резко повернул голову на звук.
— Ты что, идиот? Тебе же сказали не дёргаться!
Я сделал, как сказали. Хотели бы убить – уже явно прикончили. Отступив на несколько шагов назад, я успел лишь охнуть...
Замедлившаяся картина и замершие герои как по команде ожили, в несколько раз увеличив привычный жизненный темп. Веретено событий закрутилось с немыслимой скоростью, и через время я не смог бы с уверенностью ответить, что не стал узником уж слишком реалистичного сна.
Отступив назад, боковым зрением я увидел фигуру в темном плаще. Замахнувшись, она что-то бросила прямо к ногам зверя нечто, тут же рывком развернув меня к себе.
— Собери оставшихся людей и уходите! Вас развели, как малых детей. Лучше не возвращайся в эти края, тебе здесь не рады.
Я не видел лица полностью, оно было скрыто под низкой тенью накидки. Я не успел ничего сказать, да, по-видимому, ответа и не ждали – развернувшись, неожиданный заступник бегом устремился в глухой лес, не желая быть раскрытым.
Я обернулся к остальным, но ничего не увидел. Все произошло за считанные секунды! Густой серый туман застилал поле боя, скрыв в своей пучине людей, часть леса и самого зверя. Это было похоже на обман! Но я сразу же понял, что – а точнее, кто – стал его причиной. Вопрос «как это возможно?» остался без ответа. Если сейчас, в этом темном плаще, это был не пасари, то точно связанный с ними человек! Нет у людей таких знаний, чтобы туман в бутылку поместить.
— Акки! – я громко закричал. — Акки!
Направившись ближе к туману, я увидел две тени, выходящие из него. На мгновение я напрягся, крепче сжав меч в руке, но тут же облегченно выдохнул. Акки с Наулом вышли ко мне, держа под руки еще одного наарнца. Его правая штанина почти наполовину была в крови.
— Ты видел?! Как это произошло? Они сбежали, а эта... эта огромная туша просто упала на землю!
— Я потом расскажу.
Быстрым шагом мы направились к лагерю, оставив за собой мятежников, дикое разъяренное животное и нескольких погибших наарнцев. Трижды я оборачивался, пока мы шли, но больше никто не вышел. Все замолкло: ни криков, ни шелеста заблудших животных, ни звона стали. Даже природа замолкла, погрузившись в немую печаль. Как будто на этом небольшом участке вдруг вымерла вся жизнь, и никто не мог сказать, было ли оно так на самом деле.
— А мятежники куда подевались?
— Едва это туманное марево появилось – врассыпную побежали. Кто-куда, эрки проклятые! Подумали видать, что задохнутся...
В лагере нас встретил милес Ваан. Я ожидал ругани и криков, но он лишь покачал головой и утешительно хлопнул меня по плечу. Раненого доставили в деревню – как и предыдущий, он уже не вернулся обратно.
Они все продумали заранее. Это было так просто и так точно – я чувствовал себя дураком! Как же чувствовал себя милес? Его, опытного воина, облапошила кучка бунтовщиков!
Незадолго до нашего столкновения с мятежниками ночной отряд был разбужен криком милеса Ваана, услышавшего свист копицы. В противоположном от нас направлении! Схватив мечи, выпустив собак и рванув на свист, они увидели свежие следы на земле. И потеряли совсем немного времени – но и этого хватило – преследуя лишь тень. Милес быстро сообразил, что это был обман. Но сигнал мы уже подать не могли – те, кто еще не простился с жизнью, из последних сил за нее цеплялись.
После этой истории на долгие месяцы все затихло. Как будто больше не было ни самих мятежников, ни столкновения с ними.
Однажды вечером выпал снег. Я смотрел на падающие с неба белоснежные узоры и гадал, что же мне уготовили боги дальше. Всем сердцем я чувствовал, что прошел определенный рубеж, окончательно разделивший мою жизнь на «до» и «после». Бестолковое столкновение с мятежниками, первая кровь на моих руках и последний стук сердца падших... Отныне я просто не мог быть бестолковым мальчишкой, но и не успел вырастить в себе холодный разум воина. Да и хотел ли я им становиться? Видеть боль, смерть... как из глаз недавно живого человека вдруг ускользает жизнь, и он становится просто окровавленной куклой.
Застыв в промежуточном состоянии, я чувствовал, как меня изнутри раздирает печаль. Я не мог ответить себе на главный вопрос – кто же я теперь? Что со мной стало?
Я вспоминал этот день бесчисленное количество раз. Внутри меня в тот момент как будто что-то перевернулось и уже не встало на место. Яркие цвета мира вдруг выцвели и стали далекими и холодными. Солнце внутри меня погасло, и мне казалось, что никогда я больше не смогу смотреть на мир так же беззаботно, как несколько месяцев назад, когда я жил на островах и не знал ни потерь, ни страха, ни сбивающего с ног отчаяния. Неизвестность пугала меня, но точно знал, что не покину сейчас поле боя. Мне оставалось продержаться всего несколько месяцев, и я мог быть свободен... Но в тот день я ясно осознал, как шатко мое положение. Я ничего не умел, ничего не знал и не к кому мне было вернуться. Пока я не смогу за себя постоять и не заработаю хоть что-то – да пусть даже несколько медяков на ночлег под крышей, а не на улице – мне незачем бросаться за невидимой нитью, способной привести меня к отцу. Я просто и не смогу ее найти и увидеть – беззащитный и неимущий.
Я вспоминал этот день бесчисленное количество раз. И одна деталь все никак не хотела оставлять мой и без того измученный разум. Я возвращался к ней снова и снова, жалея, что не смог увидеть лицо, скрывавшееся за тенью глубокой накидки. Она спасла нас, но кто она такая и как оказалась на месте сражения? Что создало такой туман и как можно было сосредоточить мельчайшие капли воды в тонком сосуде? Была ли она нашим врагом – хитрой пасари, по слухам поддерживающей мятежников? Но зачем тогда она нас спасла...
Одна-единственная деталь в ее образе не давала мне покоя. Она точно не могла быть из Андлоса! Я слышал, как диковинно она растягивала звуки в словах. За несколько месяцев пребывания здесь я привык, что все говорят быстро и сухо, проглатывая лихую половину букв. Но она говорила иначе... Первые несколько дней я постоянно думал о ней. Со временем жар воспоминаний утих, и я принял мысль, что вряд ли когда-нибудь еще ее увижу.
Но как от нее пахло! Запах костра, свежескошенной травы и пряностей напомнил мне о доме. Намеренно мною забытом и покинутом.
Конец ознакомительного фрагмента