Боже, храни Императора!

Площадь около дворца была заполнена до отказа, и те, кого притесняли лошади и повозки, собирались на улицах, в переулках, на крышах домов, чтобы не пропустить великое зрелище - кульминацию этого "похода". Люди, стоявшие под окнами императорской резиденции, начали робко гудеть, но вскоре, осмелев, крестьяне и бедные горожане, лица которых были испачканы пылью дорог, грязью города и кровью богачей, начали звучать громче, и всего через несколько минут они кричали, орали и горланили. Казалось, они надеялись, что шквал их голосов обратится в гигантскую волну, которая ударится о стены дворца, разбудит всех его обитателей, и заставит цель бунтовщиков сдаться на погибель.
- Ваше Императорское Величество! - в покои ворвался Высочайший Советник, испуганным взглядом ища своего господина. В конце концов, найдя его на балконе, советник оттащил императора в комнату, и посмотрел вниз, на площадь. Взору его предстали тысячи бедняков, державших в руках факелы, вилы, луки и мечи - всё, что удалось найти в домах и добыть путём убийств, грабежей и насилия, оправданных, естественно, благими намерениями.
- Ваше Величество, с вами всё в порядке? - робко осведомился он, пытаясь посмотреть в лицо своему господину.
Император был бледен как никогда, взгляд его был, как всегда, холоден и рассудителен, а губы шевелились, словно он что-то говорил, но, тем не менее, император не издал ни звука
- Вы хотите что-то сказать?
Имеператор, казалось, совсем не замечал его и всё продолжал еле заметно приоткрывать и закрывать рот, разговаривая сам с собой, но внезапно начал негромко шептать, так, что советник едва слышал.
- Я дал им всё, всё что мог только дать хороший властитель несчастному народу. Я был достойным сыном своего отца, я смотрел на него, старался подражать, я учился...
Внезапно, он дёрнулся и набросился на советника, сжимая его за плечи так, что упитанный мужичок взвизгнул от боли.
- Что я сделал не так?! - шёпот перешёл в крик, полный отчаяния. - Что, ответь мне? Я дал им знания, я наказал преступников, я дал им справедливость. Они получили свой хлеб и свои зрелища!
- Но вы покусились на Бога, а с ним людям не требуется ни хлеб, ни зрелища, ни, тем более, знания.
- Это была всего одна церковь. Одна жертва ради светлого будущего.
- А попробуйте теперь объяснить это им. - советник указал на балкон, под которым бесновались бедняки. - Докажите им, что это ради их блага.
- Ты... Ты, собака! - слабый на первый взгляд император прижал толстячка к стене. - Где твои советы были тогда? Почему ты молчал, почему не предостерёг меня в тот единственный раз, когда я ошибся? Ты не советник, ты - пустозвон и нахлебник, и, вернись я в то время, первым моим приказом после восхождения на трон, был бы приказ о твоей казни!
- Что тут происходит? - в открытую дверь заглянул молодой паренёк, и, увидев прижатого к стене советника, ужаснулся. - Пожалуйста, Ваше Величество, перестаньте, сейчас не время для разборок.
- Да, точно... - император отпустил толстячка, и тот, упав на пол, хрюкнул, потирая шею. - Ты прав, у меня есть проблемы поважнее. Где Гвенаэль?
- Он уже идёт к вам. Я как раз шёл сказать об этом.
- Спасибо большое. Эй, Эмерик! - шустрый малец уже хотел было убежать назад, но остановился. - Скажи, а что... что там, внизу? Они уже прорвались?
- Нет, Ваше Величество, толпа беснуется, но ничего пока не предпринимает. Видимо, ждут, что кто-нибудь выйдет сам, и они его прирежут. - Эмерик насмешливо хихикнул пару раз. - Словно думают, что мы идиоты! Не волнуйтесь, мы с Гвенаэлем обо всём позаботимся. Больше этой ночью не прольётся кровь, по крайней мере, не наша с вами!
- Мне бы твоё легкомыслие... - буркнул император, смотря вслед уже умчавшемуся слуге. Но, стоило топоту окончательно стихнуть, мужчина снова вернул лицу хладнокровие, и, взглянув на до сих пор не вставшего советника, спокойно сказал:
- Убирайся с глаз моих долой.
Мужичок неуклюже встал, и, переваливаясь с одного бока на другой, бросился вон из покоев. Император закрыл дверь и подошёл к балкону, так, чтобы его никто не видел, но чтобы он мог видеть хоть что-то. Толпа начала смелеть, люди суетились, думали, как пробраться внутрь, и кричали ещё громче, чем раньше, требуя выдать им императора. Тяжело вздохнув, виновник "торжества" направился к двери, в которую как раз начали стучать.
- Ох, Гвенаэль, слава богу, ты пришёл.
- Не упоминай имя Всевышнего, ибо ты провинился перед ним и не покаялся, и именно это привело тебя к катастрофе. - спокойно ответил рослый мужчина в церковных одеждах.
- Хотя бы ты не осуждай меня за это! Я всё сделал правильно, но в неправильное время.
- И, тем не менее, сейчас ты стоишь здесь, словно загнанный в угол зверь, и в любую минуту тебя разорвет толпа, которая страшнее любого хищника. Что ты на это скажешь?
- Гвенаэль, люди глупы, ты знаешь это не хуже меня. Они не понимают, что я сделал верный ход ради их же блага.
- Но ты посягнул на бога, и тем самым пал в их глазах.
- Я же сказал тебе, они не понимают! - вновь разошёлся император. - Они не видят того, что у них перед глазами. Ведь я и есть бог! Я правлю этими людьми, вершу их судьбы, даю им то, что они просят и своими руками вершу суд над преступниками! Я - абсолют, я - всевышний, я - Бог!
- Молчи! - священник топнул ногой. - Молчи, и не гневай ни меня, ни народ, ни Его! Ты не бог, и ты прекрасно это знаешь. Людям нужна вера во что-то справедливое и вечное, а ты на эту веру наплевал и растоптал один из её храмов.
- Но вот же то, что они просили! Я - император, разве это не равносильно богу? Разве мой дворец не имеет своих ритуалов, разве он не похож на храм? Разве...
Гвенаэль Д'Эглиз отвесил императору смачную пощёчину, отчего тот пошатнулся, и безумный взгляд его слегка прояснился.
- Ты свихнулся!
- Возможно... - монарх стыдливо потупил взгляд. - Но скажи, Гвенаэль, что мне теперь делать?
- Тебя бы стоило сдать толпе и сжечь на костре за то, что ты говорил мне недавно. Но... - священник вздохнул, глядя на когда-то такого величавого и теперь такого жалкого императора. - Всё же, ты мой друг, и это важнее всего. Спрячь свои космы, чтобы тябя тяжелее было поймать, и накинь что-нибудь неприметное. Знаешь, то, что ты носил до своего правления. Так, хорошо, а теперь за мной.
Они вышли из покоев и направились в сторону комнаты Гвенаэля так быстро, насколько это позволяло его больное колено. После крестовых походов священник сильно хромал, что, в принципе, не помешало ему остаться приближённым короля и вести набожную жизнь. Как только оба вошли в скромно обставленный кабинет, Д'Эглиз закрыл дверь изнутри на ключ, усадил императора на свою кровать и стал буквально разносить комнату в поисках чего-то.
- Нашёл! - восторженно воскликнул он и показал императору простой деревянный крест с выжженным сзади шифром. - Тебе ли не знать, насколько могущественна на самом деле эта вещь. Забирай её и беги. Теперь у тебя есть приют в любой церкви этой империи, но никому не говори, кто ты и в чём провинился.
- Не говори очевидного, Гвенаэль. Но я благодарю тебя за это. Если я выживу, он вернётся к тебе.
- Я простой местный ординарий, и это единственное, что я могу сделать. - вдруг стало как-то неестественно шумно. Император открыл дверь и выбежал из покоев друга к своим, и, выйдя на балкон увидел, что пока они говорили, ворота были открыты.
- Чёрт! - воскликнул пробегавший мимо Эмерик, и боязливо оглянулся, ища взглядом Гвенаэля. - Больше здесь оставаться нельзя. Ваше Величество, скорее, бегите за мной, иначе вас поймают либо слуги, либо народ.
Пробежав до угла, Эмерик схватился за стену и начал тянуть её на себя, открывая тайный ход и резво шмыгнул туда, потащив за собой выглянувшего из-за дверей императора. Как только они начали спускаться по лестнице, дверь сразу же была закрыта подоспевшим Гвенаэлем.
- Боже, храни Императора. - пронёсся эхом по опустевшим коридорам вздох ординария.
И ужас охватил его душу, когда где-то внизу он услышал громкие вопли боли и крики крестьян "Мы поймали его! Поймали!"

***

- Ваше Величество! Ваше Величество! Ох, только этого мне не хватало. Ваше Величество Одрик!
Советник носился по невероятно длинным коридорам дворца, заглядывая во все залы и комнаты, где мог бы находиться новоиспечённый император.
Одрик Дюран, этот амбициозный блондин, в светлых голубых глазах которого ещё бунтовал юношеский дух, всегда находился где угодно, но только не там, где ему положено. Двадцатилетний правитель государства был активен, чересчур даже активен для императора, правящего огромными землями, и, движимый тягой к познанию и самостоятельному исследованию вообще всего, заставлял стареющего советника, неожиданно для себя, с радостью вспоминать времена правления прошлого императора. Тот, хоть и был неимоверно заносчивым и недоброжелательно настроенным перфекционистом, сам знал своё расписание и всегда был там где нужно в правильное время.
Тем не менее, полдень стремительно приближался, и, сжав потными ладошками бумаги, советник побежал в последнее место, где мог находиться пропавший монарх.
- Ваше Величество, я требую, чтобы вы немедленно покинули кабинет ординария и проследовали в Зал Советов!
Стук и крик оторвал двух приятелей от полуденного чая, и, извинившись, Одрик встал из-за стола и открыл дверь.
- Что случилось? - император облокотился на дверной косяк и с насмешкой посмотрел на невысокого толстячка.
- Немедленно пройдите со мной в Зал Советов! Вы там срочно нужны.
- А что если я не хочу?
- Что значит не хотите? Что это значит? Вы должны! Это ваши обязанности!
- Ваше Величество. - спокойный, низкий голос Гвенаэля заставил Одрика обернуться. - Я думаю, что вы должны его послушать. Вы теперь император, и иногда придётся идти на жертвы ради своего народа.
После последнего предложения глаза Одрика заискрились энтузиазмом. То ли ему было не чуждо самопожертвование и геройство, то ли в голове промелькнула интересная мысль, а то ли и то и то. В любом случае, император кивнул.
- Да, ты прав... Ты определённо прав... Хорошо, я пойду. Но ты, Гвенаэль, идёшь со мной, и это не обсуждается.
- Как скажете, Ваше Величество. - ординарий встал и чинно пошёл к двери.
- Зови меня Одрик, Гвенаэль, Мы же друзья, как никак.
Отсюда до Зала Советов нужно было идти пятнадцать минут, что ещё раз доказывало, что дворец был больше, чем казалось. Узкие дорожки на втором этаже на первом превращались в широкие коридоры, стены которых были торжественно украшены гобеленами, картинами и витражными окнами, изображающими сцены из жизни прошлых правителей Империи и священных писаний. Стены были обиты деревом, скрывающим камни, из которых они были сложены изначально, а дерево, в свою очередь, обито красивыми тканями из дальних восточных земель. Тем не менее, Дюран, хоть и был ценителем всего прекрасного, этот эпатаж не любил - он же знал, что за красивыми стенами творились далеко не самые честные дела. Но витражные окна он любил. Свет, который они пропускали сквозь мерцающие цветные стёкла, сами сцены - всё это было красивым и неподдельным. И, в то же время, окутанным тайной, что больше будоражило воображение молодого императора. И как раз сегодня он собирался эту тайну раскрыть. Но потом, не сейчас - пусть они пройдут мимо этих витражей, а потом, после совета, ещё раз, и тогда он задаст Гвенаэлю вопрос, мучивший Одрика много месяцев.
- Ваше Величество, нам надо поговорить. - немного сердито шепнул советник на ухо императору. - Объяснитесь, что вы себе позволяете?
- А я что-то сделал не так?
- Конечно же! Вы отказываетесь ходить на советы, вы позволяете вашим подданным обращаться с вами на "ты", это же уму непостижимо! Я, как ваш советник, предлагаю вам прекратить эту порочную практику.
- У меня есть причины не бывать на советах, а что касаемо Гвенаэля - он, прежде всего, мой друг, а потом уже подданный.
- Но...
- Никаких "но"! - сказал Одрик яростно, но всё тем же шёпотом. - Я император, и, поверь, я знаю, что делаю. Так что эту тему предлагаю закрыть прямо сейчас, к тому же, мы уже на месте.
И он был прав - гигантская дверь Зала Советов была всего в десятке метров от них. Название этого зала было до боли логичным - там всегда проводились заседания государственных советников всех мастей, возглавляемых всегда императором, или, если тот отсутствовал, Высочайшим Советником.
Но сейчас Одрик Дюран присутствовал, и, войдя в дверь под представляющие его крики уселся в свой трон на другом конце относительно длинного стола. Высочайший советник проследовал за ним и уселся неподалёку, Гвенаэль же остался в дверях, решив, что сесть в один ряд с советниками будет нагло. Так он себя оправдывал, по крайней мере. Отношение к представителям этой профессии у него было не лучшее - советники всегда представлялись ему крысами - неприметными серыми тварями, тем не менее, имевшими острые зубы и корыстные помыслы.
- Итак, господа, начнём! - воскликнул Одрик, и тридцать, не считая Высочайшего Советника, человек одновременно сели за стол
- Если позволите, Ваше Императорское Величество, то я бы хотел... - сказал толстячок, как только все устроились.
- Нет, не позволю. - устало буркнул император
Все присутствующие в зале немедленно зашептались, высочайший советник покрылся потом от неловкости и страха, и лишь Гвенаэль только удивлённо приподнял бровь, тем не менее, понимая - его приятель что-то придумал.
- Не позволю... - повторил Одрик. - А знаете, почему? Хотя, откуда вам знать. Я скажу вам. Слушайте все и внимательно. Вы, да-да, все вы, разжалованы. Не делайте такие удивлённые лица, никто не ослышался. Разжалованы, сняты со своих постов, уволены, как хотите называйте...
- Но, Ваше Величество... - нервно хихикнул кто-то. - Вы не можете просто так...
- Могу. - отрезал тот. - И я даже объясню вам, почему, если вы ещё не поняли. Я - император. И я не простой выходец из народа, не какой-то самозванец. Я прожил всю жизнь во дворце, являюсь дальним родственником бабки предыдущего императора, и, хоть это и седьмая вода на киселе, являюсь единственным законным претендентом на трон, и именно поэтому я его занял. Мне известны все интриги дворца, известны все козни, которые могут строить против меня, и я буду защищаться от них. И пока не придумают способ новый и изящный, чтобы навредить мне, я буду хитрее вас всех. И я с полной уверенностью могу сказать, что самое большое зло во дворце - зажравшиеся и старые советники, такие как вы. И поэтому, будучи императором, я отстраняю вас от должностей и приказываю покинуть дворец. Что с вами будет дальше - меня не волнует. А вы - все вон, мне нужно поговорить с Д'Эглизом. И чтобы завтра вас уже здесь не было.
Каждый советник был напуган неожиданным поворотом судьбы, но гнева правителя все боялись ещё больше, и поэтому, один за другим, тридцать человек покинули зал. Высочайший советник скрылся последним, зло поглядев на императора своими маленькими серыми глазками.
- Наконец-то! Свобода править! - Одрие довольно откинулся назад. - Гвенаэль, дружище, не стой в дверях, подойди сюда. Нам нужно переговорить.
Ординарий послушно двинулся к трону.
- Ваше Величество...
- Одрик! Прошу, называй меня Одриком! - отчаянно воскликнул правитель. - Хоть ты не будь таким, как они.
- Хорошо. Так вот, Одрик, скажи, зачем ты это сделал?
- А ты разве не знаешь? Они скорее угробят меня, чем дадут дельный совет, я-то знаю. К тому же, все эти старики не в состоянии принимать решения, соответствующие современным реалиям. От них нет прока, только вред.
- Значит, хоть здесь ты со мной согласен. Но... просто так выкидывать этих людей на улицу... Не по-божески это.
- Ты прекрасно знаешь, сколько выделялось на их содержание. Тех денег, что можно было накопить и своровать за годы работы на такой высокой должности, хватит надолго. Да и руки у них есть, поработают ещё.
- И всё же, - Гвенаэль сменил тему, понимая, что упрямство Наполеона не победить. - О чём ты хотел поговорить. Что-то мне подсказывает, не о советниках.
- На самом деле - о них. Но не о тех, что я выгнал, а о других. - Д'Эгиз снова удивлённо приподнял бровь и сжал губы, выражая удивление и интерес. - Найди мне нового советника.
- Что? - этого ординарий не очень ожидал. - Ты хочешь, чтобы я, простой священник, подыскивал советника императору. И вообще, зачем тебе всего один советник?
- А ты подумай сам. Ты честен и умён, это я знаю. Но сам в советники не пойдёшь, это я знаю не хуже. Не нужны тебе деньги и дворцовая грязь. Но ты знаешь сможешь найти хорошего, умного парня моих лет, который готов служить мне, и, главное - Империи. Смышлёный, молодой и верный - больше мне ничего от советника не нужно. А если он будет умён - так зачем мне много народу? Только деньги на них переводить.
- Что же, есть правда в твоих словах. Хорошо, Одрик, я сделаю всё, что в моих силах. Но я не могу сказать, сколько уйдёт времени на это.
- Всё в порядке, пока счёт не идёт на годы.
- Тогда, думаю, я управлюсь.
- Спасибо, дружище. Я рассчитываю на тебя. - правитель лучезарно улыбнулся и ушёл, оставив Гвенаэля наедине с витражными окнами и путающимися мыслями.