Когда замолчали четыре Туза

★

Оживление царило во дворце Бубен. Праздник начался — Козырный Месяц, время дружбы и счастья. Время, когда даже божества, Великие Тузы, являются к людям.

Но никто и не подозревал, что начиналось страшное. И начиналось с договора. А точнее — с очень нехорошей сделки.

Когда Шедо явился на аудиенцию к Тузу Треф, тот трижды проверил, заперта ли дверь. Для надежности он закрыл ставни на окнах и задернул шторы. Оставалось только измерить толщину стен — не пропустят ли они лишнего шума?

Привыкший к странностям Тузов Шедо сдержал в себе порыв язвительно пошутить над чрезмерной осторожностью Крестеназа. Вместо этого шут короля Бубен прошел дальше по просторным покоям покровителя Трефовой масти и, не спросив разрешения, вальяжно уселся в одно из кресел, что с его стороны тоже было крайне невежливо. Особенно по отношению к богу-покровителю.

Но невоспитанному и наглому королевскому дураку такое поведение чаще всего прощалось. Вот и Великий Крестеназ промолчал, не осадил его.

— Зачем вы вызвали меня, господин Туз Треф? — спросил Шедо и, когда Крестеназ загадочно промолчал, осмелился предположить: — За тем же, что и в прошлом году? И что же теперь я должен для вас достать? Вероятно, пентакли Ромбеназа?

Крестеназ хрипло рассмеялся:

— Одна из пяти монет у меня уже есть.

— Тогда, может, кубок Сердценазы?

И вновь Туз покачал головой.

Он прошелся вдоль книжного стеллажа, взял с полки большой широкий словарь. Но этот старый фолиант был всего лишь обложкой, пусть и очень толстой. Из тайника между страниц Крестеназ выудил книгу потоньше и положил на стол перед Шедо.

Маленькая книжица в коричневом кожанном переплете была не толще тетрадки. Страниц в ней десять от силы. Только массивный переплет и замок, скрепляющий страницы, не соответствовали минимализму.

Та обложка прежде была увенчана углублениями для четырех драгоценных камней, обозначающих масть. Теперь углубления были заняты, а замок открыт.

— Ты... Распечатал ее?! — с восторгом спросил Шедо и невольно протянул руку к священной реликвии Четырех Тузов. Блеск камней так и тянул дотронуться до них, отражался в глазах, пробуждал азарт, который никогда не покидал их мира. Но Крестеназ не дал шуту коснуться Книги и вновь взял её в руки.

Тысячу лет назад планета, что зовется Миразартой, подарила четырём богам-покровителям по артефакту. Так говорится в легенде. Меч Тузу Пик, жезл Крестеназу, кубок покровительнице Червей и пять монет Тузу Бубен. Но помимо этого вручила она им и Книгу — одну на всех, что открывалась лишь если все четыре реликвии совместить. Каждый из Тузов не хотел, чтобы дар Миразарты достался врагу — и Книга оставалась запечатанной. Ее отдали Крестеназу, чья масть символизировала знания. «Какая разница, кто хранитель Книги, если прочесть ее невозможно?» — так думали остальные боги-покровители. Кто ж знал, что Крестеназ ее откроет?..

В прошлом году Шедо украл для покровителя Треф меч Черненаза, за что едва не поплатился головой. Но когда же Крестеназ успел достать другие две реликвии?

— Да, — между тем ответил Великий Туз, — и уже прочел.

— И что же там? — спросил Шедо, сгорая от любопытства.

— Там, мой друг, Безумная Колода — нечто, с чьей помощью можно держать в собственных руках человеческие жизни.

— Ты — Великий Туз, который и без того может держать в руках человеческие жизни, — возразил шут, по привычке добавляя в речь капельку лести.

— А что касается тебя? Ты бы хотел обладать Колодой? — поинтересовался Крестеназ. Украдкой Туз коварно улыбнулся, но эта эмоция была скрыта под густой белесой бородой, которая создавала вечно молодому богу-покровителю иллюзию старости и древности.

— Хотел бы, — Шедо не стал лгать.

— Значит получишь. По рецепту из Книги, Безумных карт можно изготовить очень и очень много...

— Что нужно делать? — перебил Туза Шедо, он понимал, что даром ему Крестеназ ничегошеньки не даст.

Покровитель Треф не стал тянуть с ответом:

— Все очень просто. Колода не возьмется из ниоткуда, ее надо сделать. А для этого мне нужно четыре ингредиента. Вот ты мне их и достанешь.

— Что это? — Шедо внутренне приготовился к невыполнимому.

— Зубы высокого представителя Червонной масти, волосы Пик, кровь Бубен и глаза Треф. Последнее я, так уж и быть, достану сам. Предоставишь мне три вещи — получишь Колоду.

— Почему ты просишь об этом именно меня? От Безумной Колоды не отказался бы ни один придворный.

Крестеназ гадко расхохотался, и этот звук можно было бы сравнить со скрипом ржавых дверных петель. Он протянул шуту круглое карманное зеркальце, но Шедо недружелюбно нахмурил брови и не стал его брать. Иначе в отражении он бы увидел свое лицо, пустое, без масти и ранга. Несложно догадаться, что имел в виду Туз Треф. Безумная Колода была не страшна шуту, ведь его карты ни в одной колоде нет.

— Хорошо, но дай обещание, — потребовал Шедо. И приготовился вслушиваться в клятву Крестеназа, чтоб ни в коем разе не упустить в его словах подвоха.

— Клянусь, что если ты добудешь мне три необходимых ингредиента, то, как только я изготовлю полную коллекцию Безумных карт, ты получишь такую же колоду из пятидесяти одной...

Шедо устало закатил глаза: «А вот и подвох».

— Карт в колоде пятьдесят две, — лениво напомнил он.

Крестеназ снисходительно рассмеялся:

— Ты не глупец, Шедо, но и я не дурак. Моей карты в твоей колоде не будет.

Шедо задумался. Стоит ли отказываться из-за одной карты?

— По рукам!

★

— Хоть бы это Время Козырей прошло без происшествий! — дворцовый целитель Отвагас распахнул дверцы своего шкафа. Еще месяц назад он был всего лишь подмастерьем, но любимый учитель слишком рано отошел в иной мир, и теперь восьмерка был вынужден вступить в свою должность, пусть и был для этого слишком молод.

Внезапно свалившийся на него тяжелый труд не дал даже оплакать своего наставника. Но Отвагас знал, что дальше будет только сложнее. Припоминая, как учитель готовился к празднику Козырей, Твага решил проверить, все ли необходимое у него есть, чтобы не было непредвиденных случаев.

— Ага, мечтай! — от Шедо поддержки ждать не стоило.

— Имей в виду, если ты что-нибудь натворишь, я тебя выгораживать не собираюсь, — строго ответил целитель.

— Да я тут при чем? Во дворце и без меня проблем хватает. Ты слышал, что Сердценазу отравили? Чета Червей винит во всем Ромбеназа...

— Не отвлекай меня, Шедо! — Отвагас все никак не мог сосредоточиться на своей работе. — Распри Тузов меня не касаются.

Шедо устало закатил глаза. Они с Отвагасом жили в смежных комнатах, и их дружба была скорее вынужденной. В других обстоятельствах они ни за что не стали бы общаться, ведь были полными противоположностями. Если шуту досталась роль обманщика и авантюриста, то Твага для всего этого был слишком правильным. Друг злодея и замена спящей совести.

Теперь же Отвагас стал полноправным целителем дворца. Скоро он заслужит авторитет и всеобщее уважение, а значит сможет попросить у короля отдельные покои. И его соседство с Шедо прекратится.

Однако, пока этого не произошло, шут собирался использовать помощь друга по максимуму:

— К слову, пока ты тут возишься, во дворец приехала чета Треф...

Говоря это, Шедо собирался незаметно подвести разговор к Безумной Колоде, но увы, Трефовая масть у Отвагаса ассоциировалась отнюдь не с Крестеназом.

— Что ж ты раньше не сказал! — восьмерка пулей вылетел в коридор. Шедо поборол желание крепко выругаться и пошел вслед за ним.

В прошлом году учитель Тваги, словно предчувствуя скорую смерть, взял своего ученика с собой на Время Козырей, чтобы он попробовал использовать свои знания на практике. Отвагас оказался частью четы Бубен и впервые побывал на празднике в чужом королевстве. Увы, внимание подмастерья оказалось сфокусировано не на больных, а на даме Треф. Отвагас безумно влюбился в Дарению, а она ответила ему взаимностью словно какая-то дура. И дело было даже не в запретной любви: было понятно что никто не позволит восьмерке жениться на дочке короля. Главная проблема заключалась в том, что Отвагасу не светит даже роль любовника, ведь проживают они в разных королевствах, за сотни верст друг от друга, и видеться могут лишь на короткое Время Козырей.

Но целителя это, похоже, не напугало. Напрасно шут надеялся, что за год Твага успел забыть свою любовь. Теперь Шедо ничего не оставалось кроме как последовать за ним в коридор и напомнить:

— Вообще-то ты не знаешь, куда идти.

— Точно, — отвагас остановился, — Шедо, прошу тебя, помоги мне узнать, в каких покоях ее поселили!

— Чуть что, сразу Шедо... — проворчал шут. Впрочем, просьбы о помощи он всегда выслушивал с крайним удовольствием. — Могу предположить, что ее покои в женской части дворца. Давай через окно пролезем в каждую комнату гинекея, вдруг повезет раза с десятого...

— А нет идей получше?! — Отвагас заметно нервничал. Казалось, его вот вот начнет трясти мелкой дрожью.

Шедо скрестил руки на груди и поморщился, не зная, как бы помягче сформулировать свою мысль:

— Твага, если бы она хотела с тобой встретиться, то она бы нашла способ и сама связалась с тобой. Если же этого до сих пор не произошло, то не стоит искать с ней встречи. Год прошел, неужели ты думаешь, что... — и глядя на печальное выражение лица своего друга, шут не стал продолжать.

Отвагас молча вернулся в свой кабинет. Он конечно расстроился, но того, чего опасался Шедо, не произошло. Он не попытался выброситься из окна или намеренно выпить яд. Если сердце целителя и разбилось, то точно не вдребезги.

Не то чтобы это было на руку шуту. Нет любви — нет и причины помогать с Безумной Колодой. Но по крайней мере за моральное состояние друга он мог быть спокоен.

Поэтому вечером, когда Бубновый лакей принес запечатанное письмо, Шедо не знал радоваться или огорчаться.

С момента их разговора прошло достаточно много времени, и, в отличие от шута, Отвагас не сразу понял от кого послание. Дело близилось к ночи, и восьмерка был уверен, что письмо адресовано Шедо. Так он думал пока край конверта не уткнулся ему в грудь.

Лакей вытягивал руку с письмом уже несколько секунд, а шут с усмешкой на губах проклинал заторможенность своего друга. Наконец Отвагас взял в руки конверт и сорвал печать, когда они остались в комнате одни.

— Вот видишь! А ты говорил... — радости восьмерки не было предела. Он уже рылся в шкафу в поисках одежды, так как уже успел приготовиться ко сну. Шедо же стоял в дверях. В отличие от правильного и воспитанного целителя, он собирался отправиться на ночную прогулку в ЛЮБОМ случае.

— Ты что, идешь со мной?! — спросил Отвагас, когда они вместе вышли в коридор.

— Да, — в этот раз шут был не особенно многословен.

— Но почему?

«Потому что я знаю, что Дарения выходит замуж, а ты нет. Потому что когда ты узнаешь и захочешь закончить жизнь самоубийством, я смогу тебе помочь».

— Потом спасибо скажешь.

★

Шедо казалось, что если уж и влюбляться в даму, то это должна быть дама Червей. Вот у них внешность что надо. Трефовая масть же отличалась крайне блеклой наружностью. Усугублялось это тем, что в королевстве Треф ценили строгость, а традиционным цветом был серый.

Вот и Дарения нынче выглядела плачевно. Светлые волосы были собраны в прическу, из которой не выбивалось ни единой прядки. На лице полностью отсутствовал макияж, из-за чего выделялись покрасневшие от слез глаза. А скромное платье подчеркивало все недостатки фигуры — за прошедший год Даша очень сильно похудела.

Когда Шедо вошел в комнату, она держала в руках книгу, как и положено подданной покровителя Знаний, но при этом смотрела в окно. Впрочем, стоило двери открыться, и девушка сразу вскочила со своего места.

— Читаете? — спросил шут вместо приветствия. — Романы надо не читать, романы надо крутить!

Полностью игнорируя его присутствие, дама кинулась в объятия Отвагаса.

— Впрочем, с этим вы тоже отлично справляетесь, — прокомментировал Шедо.

— Отвагас, зачем ты привел сюда этого... — Дарения запнулась, не зная, как закончить фразу, ведь браниться благородной даме не пристало, а приличных слов на ум не приходило тоже.

Шедо только криво ей улыбнулся и сел на подоконник.

— Пусть он сам объяснит, — и эти двое смерили шута довольно враждебными взглядами.

— Ваше высочество, — обратился Шедо к даме Треф, — перестаньте тянуть эту канитель и разбейте уже сердце моему другу.

— Я не понимаю, — пробормотал Отвагас, пока Дарения пыталась спрятать куда-то свой взгляд. Она смотрела в пол, в окно, но только не в глаза своему возлюбленному.

— Я выхожу замуж за валета Пик! — наконец выпалила девушка, и вместе со словами по щекам потекли слезы.

Отвагас побледнел, возникла гробовая тишина, а губы Шедо невольно растянулись в веселой улыбке. Пытаясь сгладить неловкость, он сказал:

— Трагично, не правда ли?

— Наверное, нам лучше уйти, — целитель с осуждением посмотрел на друга. — Такие встречи... от них только хуже... — эта фраза далась ему очень тяжело.

Даша промолчала. Обняв себя руками за плечи, она ждала, когда эти двое уйдут и оставят ее наедине со своим горем. Восьмерка схватил Шедо за предплечье и потянул к выходу.

— Я еще не все сказал! — возмутился шут, а Отвагас сильнее сжал его руку. — Если вы считаете, что не можете быть вместе, то вы ошибаетесь...

— Я часто думала об этом, — ответила дама тихим дрожащим голосом, и Отвагас замер у двери. — О том, что было бы, если бы мы сбежали. Но меня будут искать. И найдут, ведь ранг и масть не скроешь, — девушка подняла руку к лицу, то ли коснулась татуировок на своих щеках, то ли вытерла слезы. — И когда это произойдет, а тебя обвинят в моем похищении...

— Вы правы, — нетерпеливо прервал Дарению шут, — идея с побегом ужасна, но я говорил вовсе не про это.

Шедо рассказал им о Безумной Колоде, и вскоре недоверие на их лицах сменилось надеждой. Дарения могла не верить шуту, но богу своей масти верила всей душой, а после происшествия с Сеятелем Смерти все во дворце знали, что Шедо служит Крестеназу.

— Но мой отец... — попыталась возразить дама.

— Согласится выдать вас за кого угодно, если его жизнь будет в чужих руках, — продолжил Шедо, — в том числе и за Отвагаса.

Отвагас между тем исподволь наблюдал за Дашей. Он был на седьмом небе от счастья, но боялся это показать, ведь сама Дарения металась в сомнениях.

— Обещай, что только пригрозишь моему отцу, но не убьешь не в коем случае! — сказала дама Треф, и ее голос дрогнул: — Даже... даже если он откажется.

— Я обещаю вам даже большее, что я отдам вам с Твагой карты вашей семьи, и вы сами решите, как их использовать.

— Тогда я согласна, — радостно ответила Даша и наконец улыбнулась Отвагасу, сжав его руку.

— Тогда с вас волосы, а с Отвагаса кровь. А да, Твага, имей в виду, нужна кровь высокого ранга, твоя не подойдет... — отвечая на недовольные взгляды, Шедо добавил: — А я, так уж и быть, достану зубы.

— Шедо, имей совесть! — воскликнул целитель, загораживая собой Дарению. — Я тебе помогу, иначе быть не может, но какого черта ты впутываешь в это Дашу?

Шут удивленно приподнял брови. Однако удивило его вовсе не содержание высказывания, а то что Отвагас выругался при своей даме.

— Валет Пик — ее жених, и ей не составит труда отрезать ему волосы.

— Но!..

— Отвагас, твоя ревность абсолютно не к месту, — перебил Шедо.

— Я могу помочь тебе с зубами, ты все равно без меня не справишься, но волосы достанешь сам. Даша в этой сомнительной авантюре участвовать не будет, — припечатал восьмерка.

— В чете Пик меня ненавидят все! — шут с надеждой посмотрел на даму Треф. Почему она молчит? Когда Дарения уже вмешается в разговор и уймет своего защитника?

— Справедливости ради, у них есть на это причина, — парировал Отвагас.

— Учти их непримиримый нрав и поймешь, что валеты не упустят возможности проткнуть меня шпагой!

Они еще долго могли спорить, но вот Дарения наконец подала голос:

— Тебе не обязательно приближаться к валетам, — увы не в пользу Шедо.

— Ваше высочество! Вы думаете король лучше своих сыновей? Или вы имеете в виду Черненаза?!

— Я имею в виду даму Пик. — На повышенный голос шута Дарения отвечала спокойствием.

— Кого-кого? — опешил Шедо.

— У мужчин четы Пик в моде короткие волосы. По-моему логичнее будет нацелиться на дочку короля.

— Ну да, логичнее, — ответил он с наигранной серьезностью. — Но чета Пик состоит только из мужчин, так как король Давид вдовец, и дочки у него нет.

— Есть.

Шедо с минуту смотрел на даму Треф, пытаясь понять, не шутит ли она. Отвагас тоже не сводил с Даши удивленного взгляда, ведь семья династии Пик была самой малочисленной, и ее представителей знали все.

Но Дарения в ответ смотрела довольно серьезно, и шут не выдержал:

— Я так и знал, что Этьен что-то скрывает!

— Да при чем здесь Этьен? — возмутилась Дарения.

— А что? Единственный валет, который не отрастил усов, подозрительно до ужаса!

— Да с чего ты взял...

— Ожье отпадает, потому что он ваш жених.

— Да нет же! — Дарения вышла из себя. — У короля Давида есть внебрачная дочка. Девочку скрывали, боясь ревности его жены, и привели ко двору после ее смерти. Рангом и мастью она пошла в отца, поэтому в чете Пик ее признали. Я удивлена, что ты не в курсе, обычно ты первым узнаешь все сплетни...

— Сколько ей лет? — прервал Дарению шут.

— Я слышала, ее собираются выдать замуж в этом сезоне Времени Козырей. Значит, около семнадцати.

— Очаровательно! — и дама Треф скривилась от того, какая гадкая улыбка появилась на лице шута.

★

Все тихо и звезды освещают путь. Но не ему. Бесполезные звезды!

Отвагас задержался у Дарении. Когда Шедо оставил их наедине, был уже поздний вечер. Сменив темно-синий шутовской костюм на старую рубашку и потертые штаны, шут бродил по коридорам. Лунный свет в окнах отбрасывал тени на пол. Ставни были раскрыты, чтобы даже в летний зной во дворце не становилось душно. От сквозняка слегка приподнимались полупрозрачные белые занавески. Слуги даже не пытались зажигать свечи, их потушит ветер.

Прибывшую днем чету Треф удачно разместили по комнатам, и теперь гости отдыхали, осваиваясь на новом месте. Бубна не была козырем последние двадцать с лишним лет, поэтому дворец этой масти был незнаком молодым придворным, а старые уже забыли, как здесь все было в последний раз.

И вот он, проклятье Бубновой масти, гуляет по ночному замку. Когда Тузы выбирали, кто будет присматривать за дьяволенком без ранга и масти, Ромбеназу не повезло. И потом не везло на протяжении двух декад.

Говорят, ему не повезло и в этот раз, ведь череда неудач так просто не рвется. Жребий выпал покровительнице Червей. Но Сердценаза тяжело больна, и не смогла бы принять гостей.

Шедо вспомнил покои Крестеназа и книгу с элементами всех мастей. Бубна и Черва тоже там были. Вывод напрашивался сам собой: Ромбеназ отдал Тузу Треф реликвию своей масти и помог силой отобрать артефакт Червей.

Но где в этот момент был Туз Пик? Все просто — он искал способ вернуть свою реликвию, Сеятеля Смерти.

Шут, конечно, должен был радоваться, что у Крестеназа все получилось. Но радоваться не получалось.

Когда Шедо услышал про Безумную Колоду, он мигом подумал о двух вещах: богатство и власть. Он вырос во дворце Бубен, ему казалось, что данные понятия ему довольно близки. Но этого хотел бы Ромбеназ. О да, при звучании этих слов у Туза азартом загораются глаза. Однако теперь Шедо не был уверен, что ему это нужно...

Отвагасу одна-единственная карта из Безумной Колоды дарует истинное счастье, исполнит мечту. Ему повезло, он знает, как ее использовать.

Прежде Шедо редко мечтал. В глубине души он боялся, что если у него появится мечта, то он не сможет ее воплотить и будет только мучиться от этого. Отвагас, например, долго страдал. Он часто рассказывал, как у него от горя разрывается сердце. Шедо было страшно ощутить то же самое.

Однако, теперь Шедо жалел, что у него нет мечты. Зачем тогда вообще нужна Безумная Колода?

Шедо непроизвольно прикоснулся кончиками пальцев к скулам. В этом месте у каждого жителя Миразарты от рождения появляются метки ранга и масти. У шута их не было. В детстве их бессовестно отобрали. Выжгли, не оставив на месте меток ничего, даже шрамов. Поэтому многие думали, что татуировок у него не было вовсе, что он родился без них.

«Как среди зверей рождаются химеры, так среди людей родился ты», — звучали в голове голоса Тузов.

Бес, дьявол, исчадье ада, изгой.

Но с Безумной Колодой он сможет просить покровителей вернуть отметки. Он сможет получить самый высокий ранг — ранг Туза! И вечную жизнь в придачу! Только за это придется заплатить. Миразарта велит богам быть честными, за обман она карает их смертью. От лжи кровь Тузов чернеет, они гниют изнутри.

— Черт бы побрал эту колоду! Да на ней порча, говорю тебе!

Шедо вздрогнул и не сразу осознал, что говорящий имел в виду совсем не ту колоду, о которой думал он. С интересом шут повернулся на голос и увидел старуху. Она сидела на одном из диванчиков, стоящих вдоль стен анфилады, и что-то бормотала себе под нос. А в руках веером держала карты, как бы играя в дурака с воображаемым соперником.

— Мадам Миррух? — удивился Шедо. — Не ожидал увидеть вас здесь.

— О, здравствуй-здравствуй, юный хитрый гаер, — старуха отвлеклась от игры и лукаво глянула на шута.

Мадам Миррух, или же дама Бубен, как ее, впрочем, уже лет пятнадцать никто не величал, приходилась королю Тьерри тетушкой. Жизнь давно оставила старуху вдовой, а на трон Бубнового Королевства посадила ее племянника. Миррух немного тронулась рассудком, а потому на старости лет баловалась гаданием и карточным колдовством.

— Ты как раз вовремя, дорогой шут, не везет мне сегодня в игре, — говорила вдова. — Может подскажешь, какие карты у моего соперника?

Шедо улыбнулся, решил подыграть сумасшедшей:

— Шваль одна и совсем нету козырей. Вы наверняка победите.

Старуха, однако, осталась недовольна:

— Нет, Гарольд, ты слышал, каков наш гаер? Вздумал меня обманывать! — обратилась она выдуманому собеседнику именем своего мертвого мужа. — Ах, кажется, я видела это в сегодняшнем раскладе! Не подскажешь, Шедо, какая карта означает ложь?

— Пиковая дама, насколько я помню, — ответил Шедо. — Скажите, пожалуйста, а существует ли связь между картами и людьми?

Вдова Миррух скрипуче рассмеялась, откладывая в сторону свои карты:

— Ну что за глупость, гаер? Я дама Бубен, а в гадании эта карта обозначает женщину страстную, соблазнительную, да к тому же незамужнюю. Неужто ты осмелишься утверждать, что описание мне подходит? Все больше убеждаюсь, что ты дурак не только по призванию!

Шедо пожал плечами, выражая полное безразличие:

— И что же вы видели в гадальном раскладе?

— А ничего особенного. Ложь, ложь и ложь. Ты ожидаешь вранья лишь с одной стороны, а оно нынче следует отовсюду, — хрипела старуха. — Обманут будет даже лжец, никто не останется не одураченным...

— Лжецом вы меня назвали?

— Лжецов много, — неоднозначно ответила вдова.

— И кто же из нас победит? — заинтересованно спросил Шедо. Ведь в глубине души он уже видел свой триумф.

— Самая сильная карта в колоде. — Такой фразой старуха отсекла все его надежды.

— У-у-у... — разочарованно протянул шут.

— Ты опечален?

— Еще бы, — усмехнулся Шедо, — у меня нет ни масти ни ранга, моей карты не существует в колоде. А Козырь нынче Бубна, вот Ромбеназу и праздновать победу.

Гаданиям мадам Миррух верили редко. Старуха в прошлом была дамой Бубен, женой короля, но никак не ведуньей. Скорое будущее вдовы — естественная смерть. Ей ли рассуждать о судьбе других? И тем не менее ее предсказание остудило пыл шута.

— Не переживай, мой друг. И держи карту!

Шедо послушно взял бумажку из сухих костлявых пальцев старухи. И расхохотался в голос, когда перевернул рубашкой вниз:

— Двойка? Самая слабая в колоде? Ещё и Червонная!

Но мадам Миррух не разделила веселья и смотрела на него серьезными глазами.

— Ты не знаешь, что означает Пара Сердец?

— Гляну в толкователе карт.

Ну конечно, он знал! Любовь! Двойка Червей или Пара Сердец, как называла эту карту Миррух, означала истинную любовь. Иронично! И очень-очень глупо. Бесполезная бумажка. Эта карга, возомнившая себя гадалкой, издевается над ним?! Шедо хотел смять карту и выкинуть, но в итоге аккуратно сложил и сунул в карман. На одобрительный взгляд старой дамы он ответил:

— Отдам потом Отвагасу, вот он обрадуется.

— Тьфу, дурак! — Проворчала вдова ему вслед. А после вновь принялась тасовать свою теперь неполную колоду для игры с призраком, что мерещился ее ослепшим от старости глазам.