Глава 19. Я хочу тебя всегда
Секс не может заменить вам любви, а любовь не может заменить секса.
Мэри Маккарти.
Том спал. Я аккуратно вылезла из-под его руки и встала с дивана. Мне хотелось выйти из комнаты и подумать о том, что произошло, подумать о том, какие последствия влекут наши поступки. Я натянула пижамные штаны и топ, взглянула на спящего мужчину у меня комнате и вышла на кухню. Здесь было зябко и одиноко, отличное место для беспорядочно мечущихся мыслей в моей голове. Уткнувшись лбом в окно, я стала следить за прохожими, которые спешили по домам, слишком поздно возвращаясь по каким-то причинам в этот вечер. Их было не так много, и они спешили к тем, кто ждал их там, за желтыми глазницами окон.
Я подышала на стекло и написала букву «Т». Слова на эту букву волной накатили на меня: тупость, тоска, трусость, трах...
Я достала из холодильника компот и налила себе в бокал. Оказалось, думать о том, что случилось, совершенно не хочется.
«Джонатан посоветовал быть твоей судьбой...»
И Том с рвением Дон Кихота кинулся ее исполнять.
Я прокручивала в голове эти слова про судьбу и не верила, что судьба так мерзко хотела надо мной посмеяться. Хотя, может быть, она наоборот пыталась меня спасти от чего-то. Мне не хотелось себя жалеть и думать о том, что поступила я неправильно и необдуманно, потому что, когда в душе так пусто, что хоть кидайся на стены и вой от невозможности быть рядом с тем, кто тебе нужен, находится только один выход быть с тем, кто хочет быть рядом в этот момент. По-просту постараться не быть одной.
Возможно, этим поступком я, наконец, ставила жирную точку в этом своем безумном фанатизме по Джонатану Коулу, мне хотелось думать, что это именно она. Потому что, даже, если мы еще и встретимся, размышляла я, то это уже будет другая жизнь, другая встреча и другая я.
В прихожей послышался шорох и на кухне появился обнаженный Страуд. Его прекрасное тело, освещенное уличными фонарями, которые бросали свет в окно, заставляло вспомнить меня о том, что произошло некоторое время назад. Тело меня предавало, вспоминая мучительную сладость мгновений, и я отвернулась к окну.
- Не спится? - спросил он, подойдя ко мне. – Жалеешь о том, что произошло?
Я улыбнулась, но, видимо, я вообще не способна скрыть то, что написано на лице.
- Нет, просто не спится, - ответила я.
Том повернул меня к себе лицом и нежно обнял меня, поглаживая спину, словно убаюкивая, как маленькую девочку.
- Все будет хорошо, – прошептал он в ухо. Его шепот прошелся мурашками по спине. – Я обещаю. Ты будешь счастливой.
- Том... Не надо давать обещаний, которые ты не можешь выполнить.
- С чего ты взяла, что я их не выполню? – удивился он и заглянул мне в глаза.
- Просто ты понятия не имеешь, что может сделать меня счастливой.
- А ты скажи. Только одно слово, и я сделаю все, что ты пожелаешь, – самоуверенно произнес он.
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Мы просто стояли и изучающе смотрели друг на друга. Интересно, о чем сейчас думал Том? Я думала только о том, что каково бы это было, если бы на его месте стоял сейчас кто-то дугой. И эти мысли мучили меня, поэтому я попыталась высвободиться из его рук, когда на кухне включился свет, и Злыдня Петровна провозгласила:
- Срань Господня! Ничего себе друг!
Она стояла в дверях и даже не пыталась отвести своего взгляда от сексуально-оголенной попки Тома.
- Тебе лучше вернуться в комнату, - с улыбкой произнесла я, думая о том, как он теперь собирается дефилировать мимо Тамары Петровны.
Но он не растерялся, лишь хитро подмигнул, схватив сковородку, стоявшую на плите. Слава Богу, она была пустой и чистой. Он прислонил ее к причинному месту и, шлепая по полу голыми ногами, стал пробираться из кухни мимо засланного разведчика «Злыдень».
Тамара Петровна проводила его попку взглядом, готовым расстрелять все, что попадется под прицел. Но, когда за Томом хлопнула дверь комнаты, она повернулась ко мне и рявкнула:
- Я же предупреждала! Никаких мужиков.
По щеке скатилась тонкая струйка соленого счастья, и я отвернулась и стала считать прохожих. Не знаю, что там решала для себя Злыдня Петровна, но через минуту ее рука легла на мое плечо, и она, как-то совсем непривычно для меня, заговорила теплым и приветливым тоном:
- Девочка, что произошло? На тебе лица нет.
- Все хорошо, - ответила я.
- Он тебя обидел?
- Нет. Я сама себя обидела, – язвительно заметила я.
- Я уж не думаю, что парень с такой задницей, - я кисло улыбнулась, повернув к ней лицо. – Может натворить что-то...
- Нет. Он хороший человек. Это я, мне кажется, дрянь.
- Ну-ну. Еще из-за мужиков плакать. Не стоят они наших слез! – заверила она. – Ни одного такого нет!
- Да... - многозначительно протянула я и смахнула еще одну слезу.
- Дрянь – это та, которая говорит одному люблю, а сама спит с другими. А ты говорила, что любишь? – успокаивала Тамара Петровна.
- Только раз в своей жизни. Но это было давно...
- Так чего тогда так убиваться, дорогая? Ты молода, красива, вся жизнь у тебя еще впереди. Наслаждайся тем, что она тебе дает. Живи без оглядки на прошлое. Ведь, что в прошлом? Его не вернуть. Заполни жизнь яркими красками, к тому же у тебя и помощник есть, – и она махнула рукой в сторону моей комнаты. – Я бы от такого тоже не отказалась.
Я усмехнулась и тоже ее обняла.
- Спасибо, вам.
- Не за что. И постарайтесь в следующий раз быть потише.
Я смутилась и покраснела, опустив глаза.
- Да, ладно-ладно, - похлопала она по спине. – Дело-то молодое, что я не понимаю что ли. Ну, иди к нему. Я бы такого и на минуту не оставляла одного.
- Запомню, - промямлила я, улыбнулась, закусив губу, и пошла в комнату.
- Счастье-то оно ведь разное бывает... - крикнула она мне вслед. – Главное успеть поймать его за хвост.
Оставалось только согласно кивнуть ей в ответ.
***
На следующий день у нас с Томом была запланирована культурная программа: Кремль, Третьяковка и парк Горького. Ничего себе поход.
Уже в метро Том шептал мне всякие шалости:
- Я хочу тебя.
- Том, мы в метро, если ты заметил. Не знаю, как у вас в Англии, а у нас не принято заниматься этим в метро, – иронизировала я.
- У нас тоже не принято, но это не запрещает мне просто хотеть, – с улыбкой чеширского кота издевался он. Страуд был просто невыносим, хотя, не буду лукавить, мне были приятны его грязные намеки, он не давал мне скучать и думать о том, о чем думать я себе давно запретила.
На красной площади мы стояли вместе на нулевом километре. Я ему объясняла, что это такое, а он объяснял, что все начинается в Гринвиче, и я его просто обманываю. Он нежно обнимал меня за плечи и целовал в кромку волос за ухом, делая одновременно щекотно и приятно. Я же попутно загадывала новое желание, которой гласило: «Получай удовольствие от того, что само идет к тебе в руки. И не кисни».
Том тоже что-то загадал. Надеюсь, ни секс в мавзолее. Как-то неудобно перед столетним дедушкой будет, если придется выполнять задуманное...
Смена караула в Александровском парке и вымуштрованные солдатики привели Тома в неописуемый восторг:
- Я думал, только у нас такие бедолаги есть... - задумчиво произнес он. – Хорошо, что у ваших хоть шапок этих лохматых нет.
Я вспомнила их стражу возле дворца в меховых шапках, и начала давиться от смеха. Чтобы не привлекать внимание прохожих я утащила Тома на лавочку.
- Мне нравится твой город. И ты мне нравишься, – довольный собой улыбался он.
- Ты мне тоже нравишься, – я потянулась к нему и поцеловала в щеку. – А я опять хочу в Париж.
- Ты там была? – заинтересовался Том.
- Нет. Просто уже хотела...
Том рассмеялся и прижал меня к себе.
- Я говорил, что ты чудо? – промурлыкал он.
- Да.
- Тогда, еще раз скажу. Ты чудо... - он схватил меня за руку, и мы побежали по парку. А потом мы просто целовались возле старинного грота, а китайские туристы снимали нас на свои фотоаппараты с большими объективами. И я начинала забывать обо всем, что так тревожило меня.
Третьяковская галерея произвела на Тома просто неизгладимое впечатление. На самом деле, оказалось, что Том очень неплохо разбирается в живописи, и некоторых художников он мог узнать по их работам. Странно, откуда он это знал? Может, они с Джонатаном начитались литературы об искусстве, а может быть у него было что-то с девушкой, которая в этом неплохо разбиралась, а может?...
- О чем задумалась? – наклонившись и почти касаясь моего уха, спросил Том.
- Думаю, о том, как люди раньше жили, как тонко чувствовали...
Том хихикнул в ответ.
- Ты совсем не можешь скрывать свои мысли. Тебя что-то беспокоит, – прошептал он.
- Да, ничего меня не беспокоит. Я счастлива, – я развернулась к нему и чмокнула его в губы.
- Я тоже хочу тебя, – пробубнил он мне это прямо в рот.
- Ты несносный мальчишка, – выдохнула я.
- Какой-какой? Ненасытный? Да. Это про меня... - восхвалял себя он, наглаживая грудь, а я тянула его в следующий зал.
В парк Горького мы добрались уже к вечеру, се светилось разноцветными огнями и аттракционы звали пересилить свои страхи. Том дернул меня за руку и потащил на «Американские горки». У них они назывались почему-то «Русскими». Я сопротивлялась, как могла, но он настойчивый парень...
«Может быть», - думала я. – «Этой настойчивости хватит, чтобы...»
Остальное додумать он мне не дал, купив билет и посадив на самое первое место, где первые секунд тридцать я просто визжала, как сирена скорой помощи. Потом, когда мне становилось совсем страшно и горки переворачивали нас вверх головой, я просто впивалась ногтями в руку Тома, который старательно кричал за меня.
Домой мы вернулись в полночь. Уставшие и довольные. И мне, думалось, что это и есть оно самое – счастье... Без всех заморочек и невозможностей.
***
Утром разбудил долгий звонок в дверь. Злыдня Петровна стучала кулаком в стену, давая понять, что к ней в такую рань, точно никто не может ломиться. Я встала и, нырнув в футболку Тома, пошлепала в прихожую, открывать нежданному гостю. Рыжинки светились в моих глазах, когда я взглянула в зеркало, и я улыбнулась им и своему хорошему настроению, приглаживая волосы.
Звонивший не унимался, словно, звал на тушение пожара. Но, когда я открыла дверь, пытаясь накричать на того, кто за ней стоял, смогла только раскрыть рот.
- На твоем лице картина «не ждали», - выпалил высокий мужской голос. А сам мужчина оглядел меня с ног до головы.
- Кхм... - прочистила горло я. – Глеб? Что ты тут делаешь?
Он решительной походкой, отстранив меня от двери, прошел в прихожую и огляделся. Его кудри скрывала бейсболка, а походная жилетка с множеством карманов делал его еще ниже, полнее и смешнее, особенно в сложившихся обстоятельствах.
«Может быть, именно так выглядел Вассерман в свои былые годы», - усмехнулась молча я.
- Да... Шикарно живешь...
Его слова заставили меня нахмуриться. Кто он такой?...
- Живу, как могу, – язвительно заметила я.
- Прости, не хотел обидеть, – он потрепал меня по плечу. – Что ты стоишь? Давай одевайся, я же обещал тебя вывезти на «покатушки».
Глеб?! Покатушки?! Какие, нафиг, покатушки?
- Что происходит? – из комнаты вывалился Том. Босиком и в одних джинсах. Его разительная привлекательность по отношению к Глебу, моментально бросалась в глаза, заставляя гордиться выбором, хотя тут же я почувствовала себя дурно от таких мыслей, словно выбирала скакуна, в каком-нибудь рыцарском романе.
И все же, они были как две противоположности разных миров. Высокий Том и среднего роста Глеб, который был сантиметров на десять ниже. Аристократический профиль Страуда и его модная стрижка никак не вязался с обыденностью пухлых щек Глеба, его вздернутым носом и вихрами кудрей, спрятанных под бейсболку. Глаза Тома сузились, а его челюсть пришла в движение, заставляя двигаться мышцы на скулах.
Глеб выпятил вперед грудь и вздернул подбородок.
Мне стало смешно. Реально просто смешно и все. Только недавно я думала о том, что мне никто не нужен, что хочу спокойной размеренной жизни: дом-работа-дом. А тут на тебе и петушиные бои и красавцы.
- Так, ребята, – заговорила я по-русски, нарушая неловкое молчание. – Все хорошо.
- Все окей, – это для Тома, который оценив обстановку, заулыбался мне в ответ. Его взгляд стал теплее, хотя о Глебе того же я сказать не могла, его кулаки все еще были сжаты.
- Прости, - наконец, сказал Глеб. – Я думал, что ты живешь одна. Ошибся.
Я пожала плечами, неуверенно подтверждая его догадки.
- Глеб, – он протянул руку Тому. – Мы вместе работаем. Хотел пригласить Настю на природу с друзьями.
Я перевела слова Глеба. Том пожал ему руку и тоже представился:
- Томас Страуд, парень Стаси.
- Глеб Пирогов, - еще раз повторил он. А мне сквозь смех захотелось запеть: Артур Пирожков...
- Простите, что отнял у вас время, - заторопился тут же Глеб. – Мне пора.
Он сконфуженно улыбнулся и покинул квартиру.
- И ты настаиваешь, что он просто твой коллега? – заулыбался Том.
- Да.
Он подошел ко мне вплотную и зарылся лицом в волосах.
- Я хочу тебя, - прохрипел он в ухо. – Я хочу тебя всегда... Поедем со мной в Лондон?
- Том...