"Експедиция"
× От моего лица ×
Мы уже пол года находились на Крагаре. В целом в космосе около года.
И если на Варгану, с постройкой стабилизаторов ушло пол года, то сейчас только на экспедиции и сборку информаций, данных ушло уже семь месяцев.
Нестабильность планеты и Пульсара изматывала меня. И как только я находила какое-то решение, вспылвали новые проблемы, новые данные, новые аномалии. Этому не будет конца..
Опустившись вместе с Тоджи и Годжо в центральную зону Крагары, я впервые почувствовала настоящий страх. Не перед смертью — с ней я уже давно смирилась. А перед неизвестным. Перед этим… давлением. Перед тем, что нас ждало в самом сердце планеты.
Температура здесь была выше, воздух — насыщен электромагнитными частицами, и даже в костюмах — облегающих, скроенных так, чтобы мы могли свободно двигаться, — чувствовалось, как каждая клетка тела будто реагирует на импульсы, исходящие снизу.
Шлемы защищали нас от внешнего давления, но не от звуков. И я слышала, как Тоджи рядом медленно дышал, будто сдерживая что-то внутри. А Годжо… он шёл молча, сосредоточенно, но я уловила, как он бросает на меня взгляды — всё ли в порядке со мной.
— Ты в норме? — спросил Тоджи, его голос прозвучал в моей гарнитуре мягко, как всегда, когда он волновался.
— Пока да, — соврала я. Потому что сказать, что я ощущаю, как в воздухе гудит что-то древнее, живое, разумное, — было бы безумием.
Мы спускались всё глубже, медленно, осторожно, по предварительно пробитому коридору, закреплённому металлическими конструкциями. Свет фонарей рассеивался в пыльной атмосфере подземелья, отбрасывая странные блики на стены. Сканеры начали фиксировать всплески энергии.
И я чувствовала, как внутри меня начинает зарождаться паника. Потому что каждый шаг приближал нас к источнику этих аномалий. И этот источник... он знал, что мы приближаемся.
Мы достигли внутренней площадки, временно укреплённой металлическими балками. Здесь начиналась зона, где стандартные сканеры уже почти не работали. Импульсы Пульсара искажали сигналы, глушили сенсоры. Я открыла портативную панель и начала подключать автономные датчики, которые мы модифицировали вручную ещё на базе.
Годжо установил энергозащитный стабилизатор — небольшое ядро, окружённое синим полем. Оно должно было защитить нас от перегрузки хотя бы на время.
— Всё ещё думаешь, что мы сможем что-то найти? — спросил он негромко, словно знал, что голос, произнесённый вслух, здесь приобретает лишний вес.
Я не ответила сразу. Вгляделась в темноту тоннеля впереди, где рассеивался слабый голубоватый свет.
— Я не знаю. Но если мы не найдём — шансов у остальных не будет.
Тоджи стоял рядом, молча наблюдая за моей работой. Когда я отключила панель, он осторожно положил руку мне на плечо. Я обернулась. Он выглядел сосредоточенно, но в его глазах была тревога.
— Если станет хуже — мы уходим, ясно? Я не позволю тебе сгореть в этом аду ради ответов, — тихо сказал он.
Я кивнула, не говоря, что в глубине души знала — уйти мы уже не сможем. Мы слишком близко. Ответы были где-то впереди. И они нас уже ждали.
Мы шли вдоль спирального коридора, ведущего всё глубже в сердце Крагары. Воздух здесь был плотным, как будто каждая молекула сопротивлялась движению. Приборы на руках отслеживали давление, уровень кислорода и магнитные отклонения, а голографическая карта перед глазами вибрировала, подёргиваясь в такт крошечным колебаниям под нашими ногами. Сандра шла между Тоджи и Годжо, сосредоточенная, но уставшая. Семь месяцев борьбы с Пульсаром… это бы выжгло любого.
И вдруг — толчок.
Сначала он был почти незаметным, но спустя доли секунды стал сильнее. Гравий под ногами дрогнул, а стены тихо застонали — словно живой организм, что напрягся от боли. Голограммы на мгновение погасли.
— Осторожно! — сказал Тоджи, и в тот же миг его рука перехватила Сандру за плечи, прижимая ближе к себе. Она оступилась, потеряв равновесие, и упёрлась ладонями ему в грудь, тяжело дыша.
— Землетрясение? — нахмурился Годжо, проверяя показания на наручном планшете.
— 5.3 балла, — хрипло выдала Сандра, — центр под нами... в двадцати километрах.
Тоджи по-прежнему держал её. Её пальцы слегка дрожали.
Они двигаются уверенно. А я... — подумала она, отстраняясь. — Конечно, они прошли тренировку по устойчивости. Учили, как держать равновесие при подземных вибрациях. Учили, как дышать в разреженном воздухе, не теряя фокуса. А я… я просто учёный, которого затащили в подземный кошмар.
— Всё в порядке? — мягко спросил Тоджи, склонившись к ней.
Сандра кивнула, не доверяя голосу. Она выровняла дыхание, снова глядя вперёд.
— Идём. Мы уже почти у цели.
Мы прошли последний узкий тоннель. Стены здесь были гладкими, будто отполированы чуждым временем, и подсветка, встроенная в наши шлемы, отражалась на них мёртвым светом. Впереди открылся зал.
Он был колоссален.
Центральная зона Крагары — огромный подземный купол, усыпанный странными структурами, похожими на кристаллы и металлические наросты. Всё словно пульсировало: слабо, едва заметно, но в каком-то ритме, как дыхание.
— Боже... — выдохнула я, подходя ближе.
В самом центре — огромный обелиск. Он не был частью архитектуры, он выглядел... органичным, живым. Его поверхность менялась, будто дышала, покрытая тысячами крошечных линий, напоминающих нейронные сети.
— Это и есть... — начал Годжо, но замолчал.
— Эпицентр, — закончила я за него.
Мы начали устанавливать оборудование. Ксеноновые сенсоры, приёмники частот, гравитационные модули. Тоджи, молча, помогал. Он всё время держался рядом. Не спрашивал. Просто был.
— Что это вообще? — прошептал он, глядя на обелиск.
Я подошла ближе, включив портативный анализатор.
— Он издаёт... такие же импульсы, как Пульсар. Но в более низком диапазоне. Это как… приёмник. Или...
— Усилитель? — спросил Годжо, нахмурившись.
Я посмотрела на него. Он был прав. Это усилитель. Пульсар — не просто угроза. Он транслятор. Что-то, или кто-то, использует его как антенну. И обелиск — это его точка фокусировки на планете.
— Нам придётся остаться здесь дольше, чем планировали, — сказала я тихо.
Я посмотрела вверх. Вся каменная арка над куполом, казалось, звенела в ответ. В этом месте чувствовалась угроза... но и нечто древнее. Нечто настолько огромное, что его суть ускользала от обычного понимания.
Мы провели там больше четырёх часов.
Обелиск пульсировал всё чаще — будто чувствовал наше присутствие. Данные с приборов шли нестабильно, но кое-что начало вырисовываться: импульсы шли не только из Пульсара, но и вверх по оси планеты. Что-то пробуждалось.
Тоджи стоял рядом всё это время, следя, чтобы я не потеряла равновесие. Годжо уставился в голограмму с замерзшей улыбкой, как будто впервые почувствовал страх.
— Думаю, на сегодня хватит, — сказала я наконец, — если останемся дольше, начнётся перегрузка.
Мы двинулись назад. Дорога казалась длиннее, чем была утром. Каждый шаг давался труднее — кислород заканчивался, фильтры гудели всё громче. Подъём вверх был мучительным.
Как только мы вышли на поверхность и шлюз герметично закрылся за нами, я сорвала с себя шлем. Слишком резкий свет, слишком много воздуха, шум, жар. Я сделала шаг — и всё померкло.
Последнее, что я почувствовала — как сильные руки подхватили меня под колени и за спину. Голос Тоджи, глухой и встревоженный:
— Эй. Эй-эй. Сандра! Слышишь меня?
Я хотела что-то сказать, но силы не было.
А потом — темнота.