"Субъект"
× От моего лица ×
Я вернулась в центр позже всех.
В голове гудело. Мозг, кажется, отказывался отключаться — работал в каком-то аварийном режиме, непрерывно прокручивая всё, что я увидела в южной зоне. Каждый кристалл, каждую трещину в земле, каждое пульсирующее эхо в воздухе. Они оставили след не только в данных — в теле, в психике, в крови. Всё, что я чувствовала, кричало, что Пульсар — не просто объект. Он наблюдал.
Тихо. Почти уважительно я вошла в лабораторию. Вокруг голограммы медленно крутились записи, схемы, спектральные волны. Я положила руку на консоль — и пространство ожило. Центральный купол над нами подсветился лёгким синим, как будто Пульсар и здесь наблюдал.
— Подключение с Землёй установлено, — сказал автоматический голос.
Я глубоко вдохнула и вошла в переговорную. Она была тёмной, с минимальной подсветкой, но экран уже горел. Лица пяти представителей Совета Земли — серьёзные, сосредоточенные. Среди них — генерал Шемес, председатель учёного комитета, президентский аналитик. Словно греческий пантеон, что решал судьбу смертных.
— Добрый вечер, — тихо сказала я.
— Добрый, Александра, — ответил седой мужчина, — Мы ознакомились с рапортами. И с вашими, и с докладами капитана Сукуны.
Небольшая пауза. Моё сердце забилось быстрее.
— Это… впечатляюще. И пугающе, — добавила женщина в строгом костюме. — То, что вы описали, выходит за рамки всех известных нам природных процессов.
— Потому я и прошу разрешения, — я чуть подалась вперёд, — Построить корабль. Нам нужен он, чтобы добраться до Аттрактора. Если гипотеза верна, и Пульсар связан с ним — тогда он всего лишь эхом. Мы не решим проблему здесь, не добравшись туда.
— Вы понимаете, что просите невероятное? — спросил третий, — Корабль, способный пересечь почти всю галактику. Экипаж, топливо, координаты. И это всё в условиях полной неопределённости.
— Я понимаю. И я также понимаю, что если мы проигнорируем это, последствия могут быть… не для одной планеты, — я замолчала на секунду, — а для временного континуума, для всей системы, возможно — для самой реальности. Аттрактор притягивает, искажает, пожирает. И если Пульсар — его вестник… мы уже проигрываем.
Совет молчал.
Даже дыхание стало слышно.
— Мы одобрим начальную фазу, — наконец сказал глава, — Пришлите детальный проект корабля, спецификацию, учёный состав, схему маршрута и все сопутствующие детали. В течение трёх дней.
Я кивнула.
— Благодарю. Я не подведу.
— Вы уже не подводите. Просто живите, Сандра, — сказал генерал, и связь отключилась.
Комната потемнела.
Я стояла в тишине, пока сердце не замедлило свой бешеный ритм. Потом, медленно, я вышла в зал. Сквозь стеклянный купол виднелся Пульсар.
Он пульсировал ровно.
Умеренно.
Словно… знал.
Мы едем к тебе.
Мы возвращались с юга.
Эхо разрушений до сих пор звенело в ушах. В грузовом отсеке — образцы, искажённые кристаллы, куски земли, будто оплавленные изнутри. Я откинулась в кресле, чувствуя, как тяжёлое напряжение вытягивает из меня последние силы.
И в этот момент это случилось.
— ВНИМАНИЕ! — сирена вспыхнула красным.
— Мощный гравитационный импульс! Источник — Пульсар!
Корабль затрясло. Металл скрипел, как будто сама реальность сгибалась. Тоджи, сидевший напротив, сразу встал — придержал моё плечо.
— Держись!
Удар.
Резкий толчок — и я почувствовала, как корабль будто "просел" в пространстве. Панель над нами замигала, часть света погасла.
— Щиты повреждены! У нас сбой в системе навигации! — крикнул Чосо.
— Возвращаемся на базу! — приказал Сукуна из командного отсека, — Немедленно!
На базе царила паника. Местные бегали по коридорам, кто-то кричал, кто-то молился. Я стояла в научном центре, чувствуя дрожь под ногами — не физическую, нет. Она исходила изнутри. Будто… что-то пришло в движение.
Ночью я проснулась внезапно. В висках — боль, а в голове… звук. Не просто шум. Импульсы. Они были ритмичны, в них была структура. Они говорили.
Я села на кровати, схватив блокнот. Рисовала схемы, линии, ритмы, пока руки не онемели. Утром, не дожидаясь рассвета, я направилась в аналитический отсек под куполом. Сборка дешифратора заняла восемь часов. Я почти не говорила. Даже Тоджи не мешал — просто был рядом.
Когда первый импульс прошёл через фильтры и цифровую обработку, я замерла.
Я включила голограмму. На экране мерцала расшифрованная фраза:
НЕ ВМЕШИВАЙТЕСЬ.
В зале воцарилась тишина. Даже воздух будто застыл.
Первым заговорил профессор Дейнар — главный астрофизик на базе, человек, которого считали гением в вопросах пространственных аномалий.
— Это... Это обращение. Не просто выброс. Это намеренное сообщение.
— Как будто кто-то… или что-то, наблюдает за нами, — добавила доктор Мейя, инженер по космическим радиочастотам. Она медленно обошла голограмму, словно надеялась, что найдёт в ней ошибку.
— Пульсар — он слишком стабильный. Это ненормально. Он должен был разрушиться миллионы лет назад. Но он живёт. И он... думает.
— Выходит, он понимает, что мы здесь? — Юджи выглядел испуганным, но держался, — И не хочет, чтобы мы вмешивались?
— Не просто не хочет, — тихо проговорила я, — он предупреждает. Это значит, что у него есть границы. И у него есть средства, чтобы эти границы защищать.
Я смотрела на всех молча. Это была не просто паника. Это было — осознание. Осознание чего-то необратимого.
— Что вы хотите сказать? — спросил Годжо.
— Что Пульсар — не объект наблюдения, — ответила я осознавая серьёзность слов, — Это субъект. Он не просто реагирует. Он действует. И, возможно, не в одиночку.
Дейнар обвёл взглядом остальных.
— Если он связан с Аттрактором, как вы писали, — тогда, Александра, мы имеем дело не с природным феноменом. Мы имеем дело с… волей.
— И если так, — добавила доктор Мейя, — нас уже не спасти. Он не просто защищается. Он предупреждает. Это не защита. Это последнее китайское предупреждение.
У меня в груди похолодело. Все мысли смешались, как мозаика, которую кто-то резко встряхнул.
Мы слишком близко. Мы зашли слишком далеко.
И он знает.