Тепло в тени лихорадки
Утро было серым. Сквозь плотные шторы едва пробивался свет. Комната тонула в полумраке, и только слабое гудение кондиционера напоминало, что за окном — другой мир. Люси медленно открыла глаза, тяжело вдохнув. В висках пульсировало. Головная боль будто придавила её к подушке, лишая сил даже на то, чтобы сесть.
— Энн? — прошептала она в пустоту, не зная, слышит ли её кто-то.
Как будто по зову, дверь приоткрылась, и в комнату вошла горничная. Энн — женщина, с прямой спиной и твёрдым голосом, одна из тех, кто мог быть строгой, но заботливой. Она поставила на прикроватную тумбочку поднос с чашкой пара и тёплым полотенцем.
— Ты не вставай, — мягко, но твёрдо сказала она. — Выпей ромашковый чай. Поможет.
— У меня просто голова болит... — Люси попыталась отмахнуться, но голос был слабым.
— Я вижу. Но не спорь со мной, девочка. Выпей.
Люси не нашла в себе сил спорить. Подняла руку, дрожащими пальцами обхватила чашку. Тёплый пар обдал лицо, и стало чуть легче. Она сделала глоток, сморщилась — вкус был горьковатый.
— Я варила его с мёдом, не ной, — ворчливо, почти по-матерински сказала Энн и, удовлетворённо кивнув, уселась рядом на кресло. — Отлеживайся.
— Зен... он знает? — едва слышно спросила Люси.
— Он на студии. Сказала ему, что ты приболела.
К вечеру в доме стало тихо. Энн убирала внизу, скрипела лестница. Люси задремала, укутавшись в плед. Голова всё ещё ныла, но уже не так остро. И в этот полусон, будто сквозь воду, она услышала тихие шаги. Дверь скрипнула. Кто-то вошёл.
— Люси?
Голос был глубоким, спокойным. Зен.
Она едва открыла глаза. В полумраке он казался тенью, но уверенной, тёплой. Он подошёл ближе и присел на край кровати.
— Энн сказала, ты с утра в постели... — его голос был осторожным. — Почему не позвала меня?
— Не хотела мешать... у тебя работа...
— Ерунда, — сказал он и осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони к её щеке, потом к лбу. — Температуры вроде нет. Но ты совсем бледная.
Он наклонился и на мгновение коснулся губами её лба. Люси вздрогнула. Не от холода — от жара, который вдруг вспыхнул внутри. Её лицо покраснело, она хотела отвернуться, но сил не было даже на это.
Зен долго смотрел на неё. Его взгляд скользил от глаз к губам, задерживался, словно что-то изучал. Но он ничего не сказал — просто встал и вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Прошло около получаса. Люси, уже почти заснув, снова услышала шаги. Он вернулся — с большим пакетом в руках и лёгкой улыбкой на губах.
— Я не знал, что ты любишь, — сказал он, вытаскивая коробки. — Поэтому купил всё.
— Это всё мне?.. — Люси округлила глаза. — Зачем? Мне уже лучше. Энн всё-таки уговорила выпить обезболивающее.
— Сладкое не повредит. — Он пожал плечами. — И потом... я волнуюсь.
На столе уже стояли пирожные, печенье, клубника в шоколаде, макаруны и даже какой-то японский десерт в яркой упаковке.
— Это выглядит как праздник, — усмехнулась она.
— Может, и праздник. Я же рядом. — Он подмигнул, заваривая чай.
Они устроились прямо на кровати: Зен с кружкой в руках, Люси, завернувшись в плед, с клубникой в пальцах. Разговор тек неспешно. Он расспрашивал, как она себя чувствует, что снилось, что хотела бы съесть на завтрак. Она смеялась — легко, впервые за день. Головная боль утихала.
— Я правда рада, что ты здесь, — тихо сказала она, глядя на него.
Он кивнул. — А я рад, что ты не молчишь.
В комнате было тепло — не от лампы, не от чая. От чего-то другого. Тепло от двух людей, которым впервые не надо было играть роли.