За Линией Огня [18+]

- О, а откуда здесь женские туфли? – взяв одну из них в руку и немного отчистив её от пыли, казалось засохшая грязь буро-коричневого оттенка сцепилась навечно, девушка повернулась к группе. – Размер средний, но на ногу взрослой не подойдёт, значит плюс минус подростка.

Вся группа разошлась по всей территории церкви с целью самостоятельно осмотреть локацию, изучить детали, найти что-то неизведанное, попробовать себя в ролях исследователя и сыщика в одном флаконе. Кто-то разбрёлся по одиночке, кто-то парами, образовалась даже мини группа из трёх человек, которые нашли общий язык и обсуждали увиденное.

- Что ещё может сказать наш детектив? – стоящая рядом девушка хихикнула.

- Ну что ж, по самому материалу и его состоянию могу сказать, что девушка была из зажиточной семьи, либо мало ходила и часто ездила, либо была весьма бережливой, ставлю на первое, цвет весьма вызывающий, что означает желание выделиться. Как-то так, - она улыбнулась.

- Даже симпатичные, я бы сказала, - добавила женщина.

- Возможно, кто-то заходил сюда из любопытства или желания пощекотать нервы, и каким-то образом оставил или потерял, специально или не намерено, кто знает. Как вы увидели, вход более-менее открытый, немного усилий и вуаля, - ответил на вопрос Проводник.

- Интересно, при каких обстоятельствах юная девушка решила снять туфли и пойти босиком, или же просто забыть такую важную вещь гардероба, - она сощурила глаза, всё ещё не выпуская туфлю.

- Об этом история умалчивает, могло произойти всё, что угодно, но, если у вас есть желание, вы можете придумать варианты развития событий.

- Он явно будет без хорошо конца, - прикинув все варианты она пришла к неутешительному концу, с девушкой явно случилось что-то ужасное.

- Увы, наверное, вы правы, - искренне с сожалением согласился Проводник.

- И чего, с ваших слов, все шарахаются от этой церкви? – неожиданно где-то сбоку спросила женщина средних лет в эпатажной одежде, украшенной выбивающимися разношёрстными узорами и большими очками на носу. – Да, не шик или произведение искусства, но надо понимать, кто строил, калеки, да убогие, но, по-моему, обычная, ходить можно. – она махнула рукой в знак позволения.

- Боюсь, вы не совсем внимательно прослушали историю создания, - пытаясь скрыть озлобленность поправил её Проводник. – Не калеки и убогие, а воспитанники детских домов и заключенные, этапы же проектирования и подготовки были исполнены профессионалами своего дела.

- Да-да, как скажете, но я бы сходила пару раз, посмотреть, посидеть.

- Вы говорите о церкви или о каком-то представлении? – молодой парень спросил её.

- А они чем-то сильно отличаются? Есть ведущий, цена за билет, места, сцена и программа, без обид, милый. Когда станешь старше, будешь по-другому смотреть на вещи и зреть в корень, я тебе обещаю.

- Я с ней согласен, по привычке из истории мы всё ещё возвышаем веру, которую закладывали в нашу ДНК, как самое главное в жизни, а раболепствование перед богом, как залог благопристойной жизни на земле и райское местечко на небе, - откуда-то издалека отозвался внешне приятный мужчина средних лет в костюме тройке.

- Давайте без панибратства, нахожу это отвратительным. И думаю, сейчас вы проявляете неуважение к верующим людям, и мне кажется, таковые имеются и в нашей группе, - он заметил, как одна девушка смущённо смотрела в пол и свела брови будто почувствовав боль во время слов женщины.

- Нет, верят не ради поощрения, верят по зову сердца ничего не ожидая взамен, людям приятно это делать и от этого они получают жизненную радость, - невероятно тихо произнесла эта же девушка, её услышали те немногие, которые умеют слушать.

- На обиженных воду возят, вроде, так? Обижаться или нет – дело самого человека, как по мне, ничего ужасного я не сказала, не вешай на меня чьи-то обиды. В наши дни хлебом не корми дай на кого-нибудь обидеться и перекинуть ответственность на другого, в ожидании извинений и последующих выгод от навязанного чувства, отлично устроились!

- С чем-то из этого я согласен, но такой фразой можно обесценивать что угодно, перекладывая вину за небезосновательно вызванную обиду на другого, в данном контексте, это не про обидчивость, как про черту характера.

- Парень, мне все эти разговоры и философствования про чувства верующих и ущемлённых не претят, моя точка зрения такова и останется такой, всего хорошего, - с этой фразой она ушла в другую сторону, продолжать рассматривать другие части здания.

- Спасибо, - девушка с тёмными волосами подошла к парню и с благодарностью посмотрела на него.

- Не за что, если честно.

- Защитим веру ради юбки, куда нам до него, просветлённого, - шепотом произнёс мужчина во временном тандеме единомышленников.

- Нисколько не удивлена, на таких, как он она и зиждется, верим ради чего-то, защищаем веру ради чего-то и будем делать вид, что страдаем ради чего-то, - поддерживая, она хохотнула.

Через некоторое время, дав всем участникам группы исследовать это место, гид встал у алтаря, создавая из группы полукруг, стоявший перед ним.

- Был задан вопрос, почему в эту церковь никто не ходил, не ходит и сторонятся её. Да, на первый взгляд, как не знающему обывателю, который не знает истории и тайн, не совсем понятно почему псаломщики, звонари, священники и другие рабочие церкви уезжали отсюда через несколько дней, почему прихожане не приходили больше одного раза и что отталкивало люди отсюда, словно от прокажённого места, - небольшая пауза. - Ответ прост, это место и есть прокажённое, но сейчас вы не чувствуете, как это влияет на вас, верно?

- А что мы должны почувствовать? – спросил высокий парень из первых рядов, стоявший рядом с мужчиной в костюме.

- Я ничего не чувствую, как и в любом другом здании, - ответила девушка брюнетка.

- Аналогично, абсолютно ничего.

- Моя мама была потомственным медиумом, и я унаследовала её дар, но здесь мой радар ничего не чувствует, - хорошо, что эта дама была низкой и стояла почти ближе всех к гиду, её слова удостоились неоднократного закатывания глаз и снисходительных улыбок.

Все остальные, конечно, ответили также отрицательно, они и не могли ничего чувствовать. Пока что.

- Всё верно, сейчас вы не можете ничего чувствовать, вы существуете в другой форме сознания, через минуту я сделаю так, что на две минуты вы обретёте почти полноценную физическую форму и все чувства, желания и страхи вернутся к вам.

- У-у, классно, интерактив! - захлопала в ладоши от дикого восторга юная девушка.

- Не слишком уж мало две минуты, даже ничего почувствовать не успеем, правда, девушки? – озарив похабным и никому не нужным вопросом спросил мужчина с левого края от Проводника.

- Поверьте, этого достаточно. Попрошу всех расслабиться и закрыть глаза, когда услышите мой первый хлопок, знайте, что отсчёт пошёл, когда придёт время конца, я хлопну ещё раз. И да, когда вы снова вернётесь в привычное состояние, не корите сильно себя и не смущайтесь, всё, что произойдет здесь, здесь и останется.

- Не шалить, ребят, руки держим при себе, - молодой человек попытался пошутить.

- Раз, два, три, - после монотонного отсчёта послышался хлопок почти невыносимой громкости, раскатился словно гром по величественным стенам и допрыгнул до потолка, растратив весь запал.

Казалось жизнь разделилась на до и после, оглушающая тишина, кромешная темнота, будто кто-то отключил сам мозг изнутри и вдохнул жизнь в самое глубокое и закостенелое, что есть в душе, что у некоторых должно было продолжать спать, не испытав вселенскую свободу.

И так, две минуты, сто двадцать секунд жизни, как выразился один из участников группы, это слишком мало, что можно прочувствовать за две минуты, как от части такого длинного жизненного пути? Проводник внимательно следил за секундной стрелкой своих часов, чтобы не дать себе шанса опоздать на долю секунды, он не палач, собственноручно обрекать на страдания и кару, у него другое предназначение.

За время, что можно было наблюдать за людьми в такой момент, он привык и увидел кажется всё, он знал такие секреты, которые мужья никогда не расскажут своим жёнам, дочери своим матерям и даже самые закадычные друзья друг другу. Он не был горд владеть этими знаниями и воспоминаниями. Зачастую после данного представления члены группы надолго замолкали, находясь мыслями где-то далеко, копаясь в себе и переосмысливая, кто они такие, знакомясь со своими потаёнными сторонами с которыми они не были рады познакомиться, это могло сломить. Такой уровень осознанности давался не каждому, некоторые выбирали путь всепозволения собственному «Я», большую часть того короткого периода они помнят, как что-то безмятежное и временами увлекательное, это говорит о многом, ведь самая глубокая внутренняя чернота не пугала их, а казалось знакомой и местами родной.

По мере того, как стрелка перепрыгивала с одной цифры на другую и оставляла позади всё ненужное, перед Проводником разворачивалась картина, которую трудно будет пересказать другому человеку, поможет слово – хаос. Крики, визги, ор, рыдания, оскорбления, рык, мольбы о прощении – всё это воссоединилось и лилось одной огромной звуковой рекой.

Семьдесят один, семьдесят два, семьдесят три, семьдесят четыре...

Секунду и слух гида уловил чёткие слова одного члена группы:

- Я знала, что ты и папа перестанете любить меня, как раньше, мне не нужен кто-то ещё, я не просила её! И как же я рада, что у меня всё получилось, немного усилий и она перестала дышать, я была и буду единственной!

Следующий разрывающий крик не заставил себя долго ждать где-то слева:

- Я не виноват, что он был слабым, ничтожным и самым трусливым! Изо дня в день рыдал и жаловался, как ему плохо и как он несчастен, а кому легко? Кому?! Безмозглый эгоистичный придурок, прыгай, прыгай, я тебе говорю! Это всё, что ты умеешь в это жизни!

Снова женский голос, но на этот раз намного ниже, более грубый:

- Да-да, бабуль, это таблетки от твоей мигрени, помнишь? Пей. Пей. Пей я сказала! Открывай свой рот и пей, хватит трястись! Как же ты меня выводишь, я не могу находиться с тобой рядом без желания ударить тебя. Вот видишь, ты вынуждаешь меня это сделать! На!

- Ты знала, что меня это злит, ты специально так вела себя, зна-а-аю. Не могла держать свой язык за зубами? Чего тебя не хватает? У тебя есть кров, еда, деньги, муж, дети, чего тебе ещё надо?! Неблагодарная мразь! Толькой не начинай ныть, это не было даже ударом, не строй из себя жертву. Смотри на меня!

'Это когда-нибудь прекратится' мысленно про себя произнёс проводник и прикрыл глаза на секунду от дичайшей усталости и всей той грязи свидетелем которой он является каждый раз, он глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь сосредоточиться лишь на отсчёте времени. Не все были такими, не у всех было что-то настолько съедающее изнутри, что они не могли этого скрыть, это не могло не радовать. Проводник следил, что некоторая часть группы лежит на земле в тишине, свернувшись в позу эмбриона или же сидит, оперившись руками об колени и спрятав в них голову, не прекращая рыдать.

Девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто ...

- Двое, трое, неважно! Всё, чего я так долго хотела, а меня постоянно сдерживали, затяни ремень и тяни вот ...

- Мне никогда не нужны были эти дети, но нет, всем же остальным от меня было что-то нужно! Как же без них, это счастье, ты не понимаешь, да что с тобой не так?! Не жалуйся, не уставай, люби, не принадлежи себе! Теперь со мной всё так, я избавлю вас от плача, болезней и боли, сейчас ...

Сто десять, сто одиннадцать, сто тринадцать, сто четырнадцать ...

- Ложись, мы же уже говорили с тобой, ты ещё не готова выйти, милая, я беспокоюсь о тебе. Завтра я вернусь и решу, достойна ли ты будешь поесть или нет, будь хорошей девочкой, не дыши глубоко и часто в ящике, не хочу, чтобы ты потеряла сознание, как в прошлый раз. Как у нашего мальчика дела, всё хорошо? Пинается? - лицо мужчины озаряла неподдельная улыбка, его разрывало удовольствие при каждом слове, что он произносил.

Сто девятнадцать, сто двадцать. Стоп! Резкий хлопок. В тех же самых позах, состояниях и запечатлённых гримасах на лицах все участники снова вернулись к контролируемому режиму. Проводник не хотел смотреть на то, как они возвращаются в реальность, которую они могут регулировать, испытывав дикий стыд за то, что они были вывернуты наружу без возможности спрятать и скрыть под красивыми фасадами. Никто не смотрел друг на друга, некоторые пытались наладить зрительный контакт в попытке поиски поддержки, но все они не увенчались успехом.

Стоявшая гробовая тишина была прервана короткой фразой из середины зала:

- И так, вижу все готовы, теперь у вас есть понимание происходящего, останавливаться на этом мы не будем, всё было в ваших головах. Расслабьтесь, - для них это была правда, им не нужно знать, что все их тайны останутся с ним. Он сложил руки за спиной, отвернувшись от них, уходя от алтаря в сторону. – Прошу идти за мной, будет прохладно и влажно, мы отправляемся вниз.