За Линией Огня [18+]

Войдя внутрь и оставив за собой открытые врата, они переглянулись между собой.

- Вот это да... Ребята-а, не верю...

- Ага, но какой же здесь мороз, у меня зубы сводит!

Сказанные реплики были сказаны одновременно, привыкнув к разнице света спустя пару секунд, вошедшие смогли увидеть и осмотреть, что перед ними находилось.

Последний из троих лишь открыл рот в шоке от увиденного и от мысли, что за сколько лет ему ни разу не хватило смелости зайти сюда, он жалел об этом. Как же глупо будет проходит его жизнь, если она будет складываться из вот таких моментов трусости и жалости к себе.

Перед ними предстала картина разбитой, брошенной, вымученной, но всё же красоты. На местах окон прозябала пустота, какие-либо рамы и стёкла были выбиты полностью или где-то остатки держались из последних сил за раму. Напольная плитка покрывалась в толстостенном слое пыли, грязи, камней и мусора, но в некоторых местах проглядывала почти нетронутая плитка на удивление снежно-белого цвета. Стены, будто древние статуи, были возведены, чтобы наблюдать за внутрь входящими, они дышали и переговаривались, от них исходила приятная прохлада и влажность, они были искусно расписаны, видимо, история не соврала привезённых полотнах. Краска претерпела изменения, но её качество воистину выдержало испытание временем, можно было разобрать даже лица и мелкие детали на фресках, которые располагались по всем стенам и потолку, это было головокружительно.

- Ух, ну и пыльно же, - девушка начала закашливаться, затем приложила ладонь с носовым платком ко рту и носу, не скрывая своего недовольства и чувства отторжения.

- Да, уборщица здесь никакая, - ответил Жан в попытке рассмешить Лили, но не получив реакции, он попытался не обращать на это внимание и крикнул во весь голос с целью проверить насколько сильное эхо. – А-а-а-а-а-у!

- Жан, обязательно было так орать? – одарив его полу улыбкой поддержки спросил второй друг, проходя в центр масштабного зала, где была выложена фигура шестигранной звезды из голубо-золотых цветов. – И так страшно, что потолок вот-вот обвалится.

- Расслабься, я никого не разбудил, - сказал он, повернувшись к нему и усмехнулся. – Арэн, как будущий архитектор, что думаешь обо всём?

- Тоже скажешь, архитектор, это лишь увлечение, - он усмехнулся такой лести. - Если история правдива, то мне сложно поверить, что дети и заключённые могли создать что-то подобное, посмотри на качество работ, как выглядит исполнение колокольни-звонницы, они смогли правильно вывести приточно-вытяжную вентиляцию и...

- Ладно-ладно, я понял, ты в восторге. Только это заставляет сомневаться ещё больше, не так ли? – Жан посмотрел на него с небольшим вызовом.

- С одной стороны да, мы думаем стандартно, как нас учили, мы никогда не были в режиме выживания и в ситуации, где отсутствовали слова 'невозможно' и 'невыносимо'. А если посмотреть с другой стороны, то от мысли, что на нашем месте стояли наши одногодки и младше, бок о бок с преступниками, каждый день хранили кого-то и жили лишь надеждой, что это может всё закончится, у меня мурашки по коже в купе с холодом. Я не представляю, что они чувствовали. И если быть откровенным, то и не хочу.

- А вы помните, что я тоже здесь? Моё мнение вас не интересует? – отозвалась Лили, подойдя к алтарю и вытерев грязь с туфли об небольшой подступ рядом с ним. – Почему вам всегда нет дела до меня, как будто мои мысли второсортные?

Мимолётная тишина, а затем прочистив горло Жан дал желаемый ответ на её вопрос.

- Во-первых, я просто разговаривал с ним, поэтому сразу и спросил, ему интересна эта тема, а во-вторых, Лили, скажу честно, ты сегодня меня немного разочаровала, дело вовсе не во второсортных мыслях, даже я уже устал от распрей и споров за сегодня. Милая, хватит.

- За себя могу сказать, не немного, я как будто не знал тебя раньше, это неприятно видеть тебя такой, а тем более беспричинно, - перенимая инициативу добавил Арэн, стоя у поломанного металлического креста, наблюдаю за съевшей Христа ржавчиной. – Что с тобой? В тебе будто открылся поток ненависти, откуда? Мы все не без греха, так что я не ярый моралист, Жан тем более, но нужно отдавать себе отчёт в ...

- Ой, как больно, я же сказала правду тогда, а вы так разнежились! – не дав договорить, Лили изобразила гримасу и сложила руки у груди, приложив ладони к друг другу, будто раскаиваясь. – Не ярый он моралист, конечно, ты просто заноза в нашей заднице, в моей так точно. – подойдя к высокому одинокому подсвечнику она толкнула его, старая засохшая свеча разбилась в дребезги, а металлический выступ фигуры, ударившись, дал трещину на плитке.

- И зачем ты это сделала? Мы пришли сюда не ломать и крушить, уподобляясь диким варварам, а найти доказательства и проверить теорию. Тебе лучше вернуться.

- А, ну если так, то конечно, смирюсь с ролью занозы, я даже не против, - уже отпустив всё как есть Арэн улыбнулся. – Видимо, тебе сегодня не терпится разорвать наши дружеские или хоть какие-то отношения, я тебя понял, оставь хоть что-то хорошее на память, у меня нет желания при любой будущей встрече иметь нелицеприятное воспоминание о тебе.

- Арэн, ну не руби с плеча, я тоже поторопился, мы же ...

- Жан, я сказал за себя, не стоит сглаживать углы, если это всех устраивает. Лили, ты вроде изначально не хотела идти, возможно ты была права, если хочешь – возвращайся.

- Да она притворялась, как и всегда, просто капризы, конечно, она ни за что не пропустила бы это, верно, Лили? Скажи, что ты жалеешь о сказанных словах ранее и мы снимем это напряжение, - в его глаза читалась мольба, он осознал, что ему действительно важно, что происходит между ними троими, других друзей у него и не было.

- И вот снова что-то между вами двумя! Ну уж нет, возвращаться, как и забирать свои слова обратно, я не собираюсь, мне здесь даже нравится, никогда не чувствовала себя такой живой, даже дышится легче, - она посмотрела вниз, осматривая своё платье как будто видит его в первый раз. – Ну и мерзкий же цвет, кто его выбрал, явно слепой. Ах, мой дорогой Жан, моя сладкая первая жертва, мой маленький комок комплексов, которого нужно кормить любовью и вниманием, а он и рад, глупец. – она кратко засмеялась и её нездоровый оскал послужил причиной мурашек по коже Жана, а затем уставившись на Арэна произнесла, почти рыча, направив на него указательный палец. – А что до тебя, ты никакая не жертва, нет, это я жертва из-за тебя! Как же я устала от тебя, как ты мне осточертел! Родители уже все уши прожужжали за эти годы, какой замечательный парень, какие связи у нас будут при таком союзе, а как возвыситься наше положение, а если рожу от тебя, то все карты будут на руках. И лицо, и статус, и образование, всё при тебе. Эх, мама-мама. – она усмехнулась и прикрыла глаза ладонью. - Да я и так к нему и эдак, подсаживаюсь ближе, наклоняюсь перед ним, заигрываю, переступаю через себя, уже начала специально выводить на эмоции, а меня блевать от него тянет, да и он не рыба не мясо! Если бы даже и получилось затащить тебя в постель, при каждом проникновении я бы представляла другого, а мне есть кого, и даже представляя это, я корчусь от мерзости!

Арэн заразился диким смехом и закрыл руками своё лицо, как давно он об этом догадывался, а теперь всё стало понятно, как ясный день. Было забавно наблюдать за тем, как Лили 'случайно' что-то роняет, на большой свободной кровати выбирает место рядом с ним, посылает надушенные своим парфюмом письма, хотя в них нет необходимости, тянется подтереть уголки рта салфеткой, когда они разделяли трапезу вместе. Всё это было несомненно комично для самого Арэна, поскольку никаких чувств у него не было по отношению к ней и даже нигде не ёкало, но он взял себя в руки ради Жана, он не сможет перенести это с лёгкостью, для него она значила совершенно другое.

Понимая, что Жан на публике совершенно отличается от того доброго и ранимого мальчишки, что сидит внутри, и которому с детства приглянулась Лили, ведь они знали друг друга с пелёнок, Арэн чувствовал ноющую боль за друга. В то время как Жан познакомил Арэна и Лили несколько лет назад, последняя 'неожиданно' пришла в гости к Жану, когда друзья проводили время вместе, было бы грубо не представить их друг другу. С того момента она как-то ещё пару раз заходила к ним и негласно было решено соединить круг друзей.

- Что ты сказала? Что ты такое несёшь?! – глаза Жана загорелись пламенем, он буквально ударил волной своего гнева Лили. Он начал трясти её за плечи. – Возьми свои слова обратно! Я сказал забери назад! Как же это отвратительно! – он ошарашено смотрел на нее, а затем остановился, сделал шаг назад, не прекращая ртом ловить воздух. - Ты...какая же ты мерзкая, ты лгунья, ты говорила, что у нас есть шанс, тебе лишь нужно разобраться в себе, нужно время, то притягивала к себе, то отдаляла, потом же тебе резко потребовался перерыв. Ты довольна, что сказала эти слова? Довольна я тебя спрашиваю?! – по щеке потекла слеза, падая на пол, заставив разлететься песок в стороны от неё. – Тебе просто нравилось моё внимание, тайная любовь, подарки, выходы в свет в моей компании и выгода от нашей дружбы ...

- Жан, она того не стоит, слишком много было сказано, мы даже не знаем сколько из того правда, не поддавайся, друг, - он резко подошёл к нему и положил руку на плечо, приобнимая его. – Помнишь зачем мы пришли сюда? У нас же спор с тобой, забыл? Лили, давай пока что забудем всё, пожалуйста, возвращайся домой! – он пытался улыбнуться и сменить тему.

Лили уже мало что различала в услышанном, она менялась с каждой минутой на глазах, будто что-то занимало место внутри неё, её движения, походка, взгляд стали дёрганными, резкими, холодными. Дикая, сумасбродная улыбка в виде оскала не сходила с её лица, что вызывало тревогу и чувство страха у находившихся рядом людей. Её пальцы начали дёргаться, казалось, что даже рыжие блестящие волосы стали отливать грязным коричнево-тёмным оттенком.

Жан не мог отступить, его чувства обиды, злости, ненависти нарастали, как снежный ком и неслись прямиком к сердцу, в котором зияла дыра. Он так долго уговаривал себя, что чувства взаимны, просто Лили волнуется, переживает, боится, плюс проблемы в её семье тоже оставляли отпечаток. Как влюблённый дурак он пытался поднять настроение глупыми шутками и выходками, или покупал приятные подарки, думая, как можно ей угодить и увидеть улыбку на её лице. Его сердце не спрашивая выбрало её, и он видел в ней лишь тот свет, что привлекал и манил его к ней, она казалась ему милой, загадочной, временами взбалмошной, но прекрасной. Когда у неё было хорошее настроение, она могла озарить всю комнату, словно солнце, она принимала и дарила любовь. Он так думал, что дарила. Таких дней, сейчас он пытался припомнить, оказывается было не так много, но мы созданы таким образом, что наш мозг удаляет плохие или травмирующие воспоминания, чтобы жить дальше, а не находиться в уныние.

- Ты говорила, что любишь меня, говорила этой каждый раз, когда мы оставались одни или в те дни, когда ты сбегала ко мне после ссор с мамой. Это всё, это было правдой? – его лицо переливались из-за скатывающихся слёз, а голос звучал с хрипотой из-за сильного крика ранее.

- Нет, - ещё один кол вошёл в сердце.

- Ясно, - вымученная привычная улыбка, как защитная реакция. – Всё, что ты сказала, это действительно так, про планы родителей, про окучивание Арэна, про другого?

- Абсолютно, - второй.

- Ты была близка с кем-то?

- Да, - больно.

- Полностью близка? – он задал этот вопрос не желая слышать положительный ответ, в этом была его собственная ошибка.

- Да, - безумно больно. Она нисколько не колебалась в подборе слов, отвечая на сокровенный вопрос, снова уставившись на него с тупой непроницаемой улыбкой. – И ты не представляешь, как я жду этого снова, когда он зажмёт меня где-нибудь в тёмном углу, пока все остальные будут заниматься своими делами, как я буду задыхаться от одних его прикосновений, он приподнимет мою юбку и будет ласкать меня своими длинными, изящными пальцами, надавливая и углубляясь, одновременно затыкая мои протесты жадным глубоким поцелуем...

- Лили, остановись, - Арэн умолял об этом.

Третий. Финальный.

- Сука!

Хлесткая пощёчина, словно растянутая резинка на несколько метров устремилась к одной из сторон, которая замедлила и расплатилась за это, рассекла воздух и оставила огненный след на её лице, заставив содрогнуться от полученной боли. Он вложил всю силу и злобу, это было квинтэссенцией того, что он почувствовал и осознал за эти минуты - признаком слабости.

- Жан! Идиот! Ты совсем спятил?! – он схватил его за локоть, отбросив от Лили.

- Я... я..., - он заморгал и будто избавляясь от пелены на глазах, его лицо исказилось в боли и шоке от происходящего, он взял лицо Лили в ладони, но она в этот же момент отмахнулась от него и резко отошла от него, держа руку на месте удара. - Лили, прости меня, пожалуйста! Прости! Я не хотел, я не хотел! Арэн, я не знаю почему это сделал, я не хотел ... Ты же знаешь, я бы никогда её не обидел. – словно мечущийся шарик он отпрянул от подруги к Арэну, вытянув к нему руки. - Я не мог контролировать себя! Я пытался! Услышьте меня! - он обхватил свою голову руками, сжимая волосы, он снова направился в сторону девушки. – Лили, ты же тоже несерьёзно всё это наговорила, правда? Наверное, просто чтобы позлить меня, да? Я попробую не злиться, только объясни зачем ты всё это навыдумывала? Тебе не хватало внимания от меня? Скажи, что это всё неправда, прошу тебя. С этим местом явно что-то не так, я действительно не мог совладать с этим! Арэн ты же тоже это чувствуешь?

Последний не мог ничего ответить, сбитое дыхание, ощущение сверлящего взгляда за спиной, пульсирующие виски, его глаза точно подводили его, ведь то, что разворачивалось сейчас перед ним не могло быть реальностью, его мозг потихоньку начинает плавиться. Это не та милая, аккуратная, умеющая держать лицо при любом апокалипсисе, хоть и с каплей занудства Лили. Это не тот легкомысленный, забавный, слишком самоуверенный, местами высокомерный Жан. Вдох, выдох. Нужна холодная голова и план, да, точно, у них была цель, нужно сосредоточиться, а после они со всем разберутся.

- Дайте подумать, подождите ...

- Теперь я вижу какой ты лицемер, было приятно ударить меня? Тогда не останавливайся, мне это даже нравится, - она села на пол, даже не смотря на всю грязь и разруху в которой они находились, оперившись об локти она развела ноги в стороны, не прекращая улыбаться, её глаза становились покрасневшими, но она даже не плакала.

- Ты знаешь, что в своём уме я бы никогда так не поступил! Не веди себя так, будто не знаешь меня! – вены на его шее вздулись от напряжения и крика.

- Лили, блять, какая же ты ... Почему ты просто не можешь заткнуться?! Я пытаюсь разобраться! Что с тобой происходит? Неужели ты не видишь, что что-то не так, мы не были такими!

- Ошибаешься. Здесь вы такие, какие есть, - как гром послышался пожилой женский голос, доносящийся со входа и в эту же секунду они услышали, как дверь захлопнулась.

Незамедлительно все трое повернули головы на источник звука. Они были удивлены, в церковь бесшумно вошла и смогла самостоятельно закрыть тяжеленые, с трудом двигающиеся двери. Невысокая женщина приблизительно восьмидесяти- восьмидесяти пяти лет, на ней было надето самое простое коричневое платье и чёрная вязанная накидка, поверх одежды через плечо была надета кожаная, коричневая сумка, повидавшая виды.

От неё не чувствовалось угрозы, но было стойкое ощущение, что она не обладает безграничной добротой к каждому входящему. То, как она двигалась давало ощущение, что эти стены были ей знакомы, будто она зашла к себе домой. Старуха заметила опрокинутый подсвечник, подходя ближе к группе.

- Да, дочка, я вижу, на тебя правда обрушилась волной, - она осмотрела Лили, почти лежащую на полу. – Но обязательно было портить мой любимый подсвечник?

- У вас ещё и любимый есть? – в непонимании нахмурился Жан, находясь в шоке, пелена злобы отошла на второй план. – О чём я вообще, хотя о чём вы? – он сделал шаг навстречу ней, голосом выделяя последнее слово.

- Вы живёте здесь? Если да, мы с друзьями зашли ненадолго, немного осмотримся и все уйдём, - заверил Арэн.

- Ребятки, а вы немного другие. Понятно, - просканировав взглядом молодых людей изрекла она. - Хотя одного тоже задело не на шутку, да? – она по очереди посмотрела на Арэна и Жана, у последнего всё ещё не высохли слёзы на покрасневшем лице. – Вам лучше уходить отсюда и радоваться, что вы сделаете это в своём уме и здравии.

- О чём вы? Мы сходим с ума? Что происходит с Лили?! – почти со сломанным голосом спросил Жан. - Я говорил, это место отравляет иначе я не нахожу объяснений, но я не знаю как!

- Нет, вы – нет, иначе уже было бы видно, а ты на удивление догадливый, - она перевела рукой на Лили, указав на неё. – Из неё выходит то, что и находилось внутри изначально, к сожалению, а тебя коснулось по касательной, не всё потеряно, парень, вынеси из этого урок.

- Кто вы? Мы всё ещё ничего не понимаем и, простите за прямоту, нам и не хочется, это всё странно, мерзко и неразумно. Мы пришли сюда, чтобы разобраться в кое-чём, а вместо этого получили всё вот это! Мы точно не хотели этого! - задыхаясь выпалил Арэн, непонимание, страх неизвестного и жуткая атмосфера давили на него.

- Вижу, сынок, не хотели, но это уже произошло. Я – просто старушка, которой давным-давно однажды повезло, и которая зашла на шум, чтобы проверить мой второй родной угол, - она развела руки в сторону, направив ладони вверх, смотря на церковь.

- Вы можете сказать почему это с ней происходит? Как это прекратить? – Жан не мог контролировать увеличивающуюся громкость своего голоса от отчаяния. Девушке же становилось хуже с каждой репликой, из рта тянулась слюна, падала на пол, а где-то из груди не прекращая, вырывался рык.

- Извини. Прекратить это сможет лишь она сама, если у неё получится совладать и перебороть, то чёрное, вязкое, глубинное что есть в её душе. Когда это случится никто не знает, это может занять долгое время, - старушка присела недалеко от девушки наблюдая за ней, с грустью в голосе она сказала. – Мне жаль, ребятки, но правда такова. Вы пришли туда, куда не следовало, по крайней мере ей, здесь открываются истинные лица и души людей, мы не хотели такого.

- Мы? – Арэн зацепился за последнее предложение. – В смыс...

- То есть вы хотите сказать, что Лили останется такой же и мы ничего не сможем сделать?! Мы должны забрать её и привести домой! Боже! Её родители скоро хватятся её, что мне им сказать? – не унимался Жан и направился к старушке.

- Это уже не моё дело, парень. Ни ты, ни я, никто не сможет ей помочь, кроме её самой, понимаешь? Ты не можешь заставить человека полюбить тебя, ты не можешь заставить солнце взойти, если время ночи, также и здесь, ты не можешь заставить человека быть хорошим, заставить не поддаваться злу и ненависти, за неё очистить её сердце, - с тяжесть она снова встала, держась за колено.

- Стойте! Вы сказали 'мы', что вы имели в виду? Неужели ..., - он приоткрыл рот, ощутив словно в него попала молния от осознание своей дикой догадки.

После долгой паузы она ответила, собрав оставшиеся силы в разваливавшемся теле и душе.

- Мы были заложниками ситуации, но мы не хотели никому вреда, никого не проклинали, да и не умели, дети одним словом, - она скромно усмехнулась, вспоминая былые времена. – У нас не было выбора, и мы делали всё, что могли: выживали, пытались найти что-то светлое в той мгле, смеялись, работали, плакали и ... умирали. – из старческих глаз, повидавших многое, просочились слезы, которые пропитывали морщинистую кожу. - Да, парень, ты разгадал мою и не только мою тайну. Вы зачем-то пришли сюда, и я уже дала ответ на ваш вопрос.

- Но как вы выжили? Мы знаем, что все умерли и их скидывали в карьер под церковью, - Арэн всё ещё находился в шоковом состоянии, Жан в тот момент пытался достучаться до Лили, но нахождение рядом с ней становилось всё более и более опасным.

- Как я сказала ранее, мне повезло, меня спасли и дали шанс на новую жизнь, уж не знаю, была ли я достойнее других ребят и людей, но я не стала отказываться и мне удалось сбежать.

- Этот карьер, он действительно существовал и существует?

- Да, к нему ведет потайной вход через алтарь, толстый стальной люк на замке, а затем длинная лестница вглубь, даже если бы вы каким-то чудом нашли его, вы бы никогда не открыли тот замок.

- Неужели это правда, что тела мертвых сбрасывали? Вы видели это?!

- Видела пару раз, и вижу это почти каждый день в кошмарах, никому не пожелаю.

- Я не могу поверить ... Нам нужно отвести вас, вы расскажете всем правду! Это невероятно, что очевидец и сам участник событий ещё жив, прошло уже семьдесят лет, это непостижимо!

- Сынок, успокойся. Я прожила свою жизнь и больше у меня нет сил идти дальше, не принимай это за слабость, это то, что мне нужно, моё чутье привело меня сюда сегодня не просто так.

- Но ваши слова очень важны! Только представьте, ведь люди читали эту историю, как страшилку перед сном, как наставление, чтобы дети не бегали сюда, потому что так им было удобно.

- И они не были не правы, лучше сюда никому не соваться, даже, если преподносить это, как вымысел.

- Я вас не понимаю, неужели вы не хотите рассказать свою историю? Видя вас, я могу сделать вывод, что вы скитались множество лет, скрывались и переносили многие тяготы жизни.

- Всё, чего я хочу, чтобы мои друзья из детства и все остальные ребята умерли по своей воли, даже остальные люди, находившиеся там, заслужили право раскаяния и выбора, дадут мне ли это мои слова? С твоей точки зрения, конечно, у меня должна быть иная цель, а с моей, после стольких лет, я пришла только к этой.

- Хорошо, я принимаю вашу сторону, пусть будет так, - его лицо погасло от взрыва эмоций, возбуждение откатывалось, до него дошло осознание, что его правда – не истина в последней инстанции, затем он слегка улыбнулся. – Точно, мы же даже не спросили, скажите пожалуйста, как вас зовут?

Их внимание привлёк резкий и громкий крик, за их короткий разговор успело кое-что произойти.

- Нет, не надо, Лили! - в тот момент, когда Арэн и старуха посмотрели на девушку, она уже успела прокусить себе язык и губу в нескольких места до мяса, теперь её кровь стекала с лица и впитывалась в платье на груди. - Арэн, я... мне кажется, Лили совсем нехорошо, она не узнаёт меня, не понимает речь, мне страшно. - она издавала нечеловеческие звуки, присев на ноги, оперившись ладонями в землю, её спина округлилась, будто кто-то сломал и согнул её позвоночник.

- Всё, ребята, теперь, если вам дорога жизнь – уходите, больше мне вам сказать нечего. Девочка останется здесь, смиритесь с этим, вы сами всё видите.

- Арэн, нет, я не могу, как мы её оставим? Это же наша Лили, что мы скажем её родителям?! Они же будут ждать её на ужин, а прислуга уже наверняка начала наши поиски! – парень схватился руками за голову, пальцами оттягивая волосы в стороны, не совладая со снова и снова накатывающим стрессом, и давлением.

- Не знаю, Жан! Не знаю! – заорал Арэн, на секунду он закрыл глаза руками, не найдя силы смотреть на всё происходящее вокруг, особенно на саму Лили или на её оболочку, в следующее мгновение он резко посмотрел на Жана ясными глазами, держась за здравый смысл, и сказал. - Но я знаю, что, если мы сейчас не уйдём, я не ручаюсь за то, что мы останемся живыми. Ты слышал, она не умерла и не умирает, если она справится и сможет себя перебороть, она вернётся. Ты и я не можем ей помочь!

- Заприте дверь снаружи всем, чем найдёте, не оборачивайтесь и бегите быстрее, чтобы вас кто-нибудь ещё не заметил, - женщина говорила эти слова одновременно с тем, что выходила на первый план, закрывая своим телом парней.

- Стоп-стоп, вы же идёте с нами? Почему вы говорите так словно решили остаться здесь? – наконец спросил вышедший из пелены слез, потрясений и эмоций просил Жан. Арэн ничего сказал, лишь пронзительно смотрел на старушку и тянул руку друга на себя, безмолвно подталкивая идти. – Арэн?

- Потому что я останусь, теперь я понимаю зачем пришла сюда сегодня, меня тянуло. Это наконец-то мой выбор, и я воссоединюсь с теми, кто был мне дорог. Уходите, глупцы! – она выкрикнула так громко и резко последнюю фразу, что Жан дёрнулся от шока, это была словно отрезвляющая пощёчина. Неизвестно откуда, но под ногами началось какое-то движение, казалось, что пол, стены, потолок начало трясти и всё это сложится, как карточный домик. Сверху начал сыпаться песок, кусочки краски.

- Жан, бежим! Скорее!

Последние взгляды, длящиеся какие-то секунды, но по ощущениям то были полноценные часы, падающие из глаз слёзы, бессилие и беспомощность. Жан и Арэн задыхаясь бежали к выходу, думая, что сейчас плиты упадут и раздавят их, ноги были ватными и тяжелыми, сердце вырывалось из груди, тело било жар. Они выбежали, с трудом затворили двери, впопыхах рыская глазами чем можно запереть, парни нашли небольшую металлическую палку, которую они скрутили вокруг ручек и несколько толстых отвалившихся ветвей и засунули внутрь рукоятей, преграждая возможности выхода.

Они бежали от церкви пока их лёгкие не загорели, а дыхание ощущалось, как наждачка по горлу, кашель поглотил их, Арэн и Жан упали на землю, не в силах больше стоять. Даже стоящему рядом человеку было бы слышно, как пытаются вырваться из грудной клетки их сердца. Потеряв счёт времени, они лежали в абсолютной тишине, смотря на небо, не зная сколько прошло с их побега или спасения.

- Арэн, как мы теперь будем жить? – почти шёпотом, лишившись голоса, спросил его друг.

- Ты думаешь, я знаю, Жан?

- У тебя точно есть какой-нибудь ответ, я же своего найти не могу.

- Значит, найдёшь, я тоже постараюсь со временем.

- Лили, она не выберется из этого, не сможет, как бы я её не любил, подозреваю, что она тянется к другому. Я дополнял её теми качествами и чертами, которых не существовало.

- Возможно, так и должно было случится, может не сейчас, а в будущем, - минута молчания. – Тебе страшно?

- Безумно, а тебе?

- Мне тоже.

- От этой мысли легче, что я не один. Ей, наверное, страшнее в тысячу раз больше.

- Наверное, ты прав. Будем надеяться, что она будет сильнее.

Они помогли друг другу подняться и направились домой, зайдя во дворец они не нашли слуг, которые должны были охранять их. Пройдя в кабинет отца Лили, парни встретились с пустотой, тогда они решили оставить записку, написав в общих чертах, что произошло и где найти Лили, прождав пару часов они так никого и не увидели. Через пару дней они узнали, что её родители приехали из какой-то поездки и отправились на поиски дочери, но поиски велись лишь в поле и на территориях близлежащих около церкви, хотя друзья в записке чётко обозначили, что их дочь наверняка всё ещё внутри и нужно очень быстро открыть дверь и вызволить её оттуда, но быть готовым к сумасшедшему и неадекватному поведению со стороны девушки, лучше привезти с собой врачей.

Из сплетен слуг, Арэн и Жан узнали, что родители вроде как увидели Лили издалека, но лицезрев, что сейчас представляет их дочь, они сказали, что ошиблись и поспешно свернули все поиски, сообщив, что Лили удачно вышла замуж и уехала с мужем в его владения, свадьба была закрытой и небольшой, только для самых близких родственников, поэтому никто не был в курсе событий. На Дни Рождения и Новый Год они обязательно получали открытки от её имен, через несколько лет эти жалкие попытки прекратились.

Жан время от времени приходил к церкви, держась на расстоянии, помня весь страх, ужас и неконтролируемый гнев, который он ощущал внутри находясь там, он теплил надежду увидеть Лили, идущий к нему с улыбкой на лице и заразительным смехом. Спустя несколько лет он прекратил свои походы, решив, что, если суждено, чтобы она к нему вернулась, это произойдёт. В течение своей жизни Арэн изредка заходил в саму церковь, но никогда не встречал Лили, лишь её красные лакированные туфельки валялись на полу под слоем пыли и грязи. Ему так и не удалось найти вход в карьер, также поиски пути, о котором рассказывала старушка, ни к чему не привели, как не удалось отыскать её саму или её останки. В последний свой приезд он принёс букет девяти черных роз, прощаясь навсегда.