Глава 5. Приобретения и потери.
Здравствуйте. Макеев Сергей Петрович? Вас беспокоят из полиции…
Не каждый вечер заканчивается подобным звонком. Признаться, от неожиданности я едва не въехал в черный внедорожник. Тот, наверное, обалдел от наглости затрапезной девятки.
– Да, – в последний момент я успел вдавить педаль тормоза. – Я слушаю.
– Имя Александра Кострова вам что-нибудь говорит?
– Конечно, это из моей команды. А что случилось?..
– Приезжайте в участок, мы вам все объясним…
Я тихо выругался и, развернувшись прямо перед носом серебристо-голубого «Пежо» так, что из-под колес во все стороны брызнул снег, поехал к отделению милиции.
Там меня ожидал сюрприз. Сашу Кострова задержали за то, что он ошивался на вокзале. Вот ведь упрямый!
– Ну все, поехали, отвезу тебя домой, – сказал я, когда полиция сочла личность Александра Кострова установленной и перестала смотреть на него как на потенциально опасный для общества элемент.
– Я не поеду. – Саша не смотрел на меня, только себе под ноги.
– Садись, – раскрыл я перед ним дверцу машины.
– Я сказал, что не поеду домой!
Похоже, неприятности оказались большими, чем я предполагал.
– А ко мне домой поедешь?
Саша растерянно взглянул на меня и кивнул.
Десять минут – и мы уже в моей квартире. Костров с любопытством оглядел многочисленные ящики – так и не разобрал их со времени переезда. С комфортом у меня, конечно, так себе. Диван старый, продавленный, обшарпанный стол, на котором лежат сразу несколько книг, маленькая кухонька со старым, натужно работающим холодильником, содержащим в своих недрах вместо полезных паровых котлет и свежих овощей несколько пакетов с полуфабрикатами модели «бросил на сковородку и разогрел». В общем, типичная холостяцкая берлога.
– Извини за бардак, недавно въехал, – объяснил я.
– Да нет, все нормально.
Вежливый мальчик. Кисляк наверняка нашел бы точное и едкое определение.
– Сейчас накормлю. – Я двинулся на кухню, чтобы извлечь из холодильника те же полуфабрикаты. – Наверное, голодный как волк. Саша сглотнул, а потом кивнул. Вот и отлично. Чем меньше пустых церемоний – тем лучше. Пока я возился, парень немного освоился.
– Ваш канадский тренер? – кивнул он на фото, стоящее у меня на шкафу.
– Больше, – я вздохнул. – Бобби Хьюз, спортивный врач. Отличный человек. Он мою ногу буквально по кускам собирал. Если б не он, наверняка я сейчас не на коньках, а в инвалидной коляске рассекал. Он посмотрел заинтересованно.
– Такая тяжелая травма была?
Я пожал плечами:
– Бывает и хуже. Да что ты стоишь, как в гостях? Мой руки и садись наворачивай.
Уговаривать Кострова не пришлось, а когда он наконец наелся, то рассказал о ссоре с родителями.
* * *
– Ну что, сын, учишься?
Семен Бакин дернулся и взглянул на отца.
Тот стоял над ним с газетой в руках. Волосы всклокочены. Недобрый знак. В моменты волнения отец любил запускать в шевелюру всю пятерню.
– Уроки делаю, – осторожно ответил Семен.
– Бросай свои уроки! Вот лучше послушай. – Бакин-старший надел очки и принялся читать: – Известный хоккеист Патрик Руа родился в провинции Квебек… Нет, это неинтересно… А, вот! Отец Патрика с детства развивал у сына реакцию. Для этого он ставил мальчика у стены сарая и кидал ему крупные куриные яйца. Поскольку доходы семьи происходили от продажи яиц, Патрик старался не упустить ни единого яйца…
Дочитав, отец поднял очки на лоб и посмотрел на сына:
– Ну как тебе?
– Нормально, – Семен пожал плечами, – теперь что, можно уроки делать?
– Да погоди ты! Я сейчас…
С этими словами Бакин-старший удалился на кухню, оставив сына в еще большем
недоумении. А когда вернулся… Семен понял, что дело – труба. В руках у отца были те
самые упомянутые в статье куриные яйца.
Парень попятился, надеясь, что отец все же шутит. Напрасно. Шутить Бакин-старший
не любил.
В общем, первые три яйца Семен поймал, а потом ситуация изменилась. В общем,
когда отец решил все же сдаться и прекратить бесчеловечный обстрел, стена и пол оказались
заляпаны.
– Ну вот, ек-макарек, – вздохнул отец, оценивая последствия тренировки, – а еще вра-
тарь! Простого яйца поймать не можешь, где же тебе шайбу взять!
– Так шайба – совсем другое дело… – попытался возразить Семен.
– Молчи уж… – Бакин-старший запустил пальцы себе в волосы и дернул, словно от
стыда за сына хотел вырвать их с корнем. – Уж лучше бы на яичницу пустили…
– Спасибо, после сегодняшнего я эти яйца видеть не хочу! – парень передернулся. – А
вот вернется мама из рейса, и нам серьезно влетит.
– Не нам, а тебе. Кто у нас голы пропускал? – возразил отец не слишком уверенно, но
все же пошел за тряпкой.
А Семен в это время подобрал газету, послужившую сегодня источником несчастья, и
взгляд его упал на дату.
– Пап! – заорал он во всю мощь молодых здоровых легких. – Так газета твоя от первого
апреля! Про Руа – это шутка!
– Что, правда? – Отец заглянул в комнату, почесал затылок и снова вздохнул. – Ну…
– наконец сказал он, – давай, помоги с уборкой. И… не говори ничего маме, ладно? Ек-
макарек, кто же знал, что они так шутят?..
* * *
За окном было белесое, подернутое снежной завесой утро. Город просыпался медленно
и неохотно. Но Миша Пономарев, напротив, вскочил с кровати абсолютно бодрым.
Вчера был неплохой вечер. Он много ездил, развозя заказы, а в завершение получил от
шефа конверт с деньгами. Как раз очень кстати. Это первая приятность. А вторая… Вторая –
та, что сегодня он увидит Алину Морозову. Заглянув вчера в расписание тренировок фигу-
ристов, он убедился, что сегодня девушка будет занимать лед за час до них. Значит, можно
постоять немного, глядя на изящную девичью фигурку, легко выписывающую всякие слож-
ные пируэты и прыжки, называемые очень смешно – тулупами.
Бабушка уже встала. Они быстро позавтракали. Пора выходить в школу и на трени-
ровку. Миша стал собирать амуницию и вдруг понял, что коньков на привычном месте нет.
– Ба! – крикнул Миша. – Ты мои коньки не видела?
– Может, в комнате? – предположила она, тоже заглядывая в старенький обшарпанный
шкафчик, стоящий в прихожей.
– Нет их там!.. – Пономарев нахмурился. – Вчера я, как всегда, их в угол поставил,
вместе с сумкой, прежде чем идти на работу… Погоди… А отец случайно не заходил?
Бабушка вздохнула.
– Как же, заходил, ирод. Деньги просил.
– А ты? – насторожился Миша.
– Не дала, конечно. Кто же ему даст?!
– А он что, в мою комнату заглядывал?..
Подозрение было таким нехорошим, что все внутри у Миши сжалось.
Бабушка схватилась за грудь и покачала головой.
– Может, найдутся еще коньки, Мишенька?.. – проговорила она с надеждой.
– Может, и найдутся.
Искать было бесполезно. Увы, но такое уже случалось в их жизни, что отец уносил
какую-то вещь, чтобы продать ее и купить себе бутылку.
«Все пропало», – понял Миша, и утреннее хорошее настроение испарилось без следа.
* * *
Эта ссора с родителями выглядела глупо. В глубине души Саша Костров и сам пони-
мал, что в конфликте была и его вина. И родителей жалко, и слова тренера про то, что дом
– это тыл, и если в тылу плохо, то и на площадке ничего не выйдет, звучали резонно. А еще
Саша очень соскучился, хотя не желал признаваться в этом даже себе.
В общем, выйдя с утра из квартиры Макеева, где впервые за эти несколько дней спо-
койно проспал целую ночь, парень без сомнений направился к дому.
Как и тем вечером, когда он уходил отсюда, Саша не стал дожидаться лифта. Восполь-
зовавшись лестницей, он буквально вбежал на свой этаж, с замирающим сердцем открыл
дверь квартиры и… чуть не столкнулся с отцом, в руках у которого была новенькая хоккей-
ная клюшка!
– Кто там? – послышался из комнаты голос матери.
И, пока отец и сын смотрели друг на друга, она уже выбежала в холл и бросилась в
объятия сына.
Это было так хорошо и правильно, что Саша сглотнул, чувствуя подступающие к гла-
зам слезы. С минуту отец еще глядел на жену и сына, а потом, широко раскинув руки, обнял
их обоих.
И вся та ледяная стена отчуждения, что вдруг возникла между ними, плавилась теперь,
как плавится лед с наступлением настоящей весны.
* * *
Надо ли говорить, что на тренировку Саша Костров пришел, словно прилетел на кры-
льях.
Я, конечно, заметил его новую клюшку. Никаких вопросов не требовалось, чтобы
понять, что у Кострова все хорошо. Я только подмигнул ему – разумеется, когда никто из
ребят не видел, и Саша расплылся в довольной улыбке.
То, что ситуация разрешилась так благоприятно, было хорошо, тем более что сегодня
мне предстояло нелегкое дело. Сорняки нужно полоть с корнем, не жалея. Поэтому, проана-
лизировав каждого из игроков, я составил список тех, кто мешает работе команды, и был
намерен огласить его на сегодняшней тренировке. В число исключенных попадал и Петров-
ский, отец которого обеспечивал команду соляркой. Смешной отец Бакина был прав: нужно
очистить коллектив от всех блатных, какое бы недовольство это ни вызвало у второго тре-
нера и спортивного директора, изо всех сил радеющих о финансовых интересах команды.
Кандидатов на убывание получилось шестеро. Правда, вскоре к ним прибавился и седь-
мой. Миша Пономарев. Он умудрился явиться на тренировку без коньков, объяснив это тем,
что коньки украли в автобусе. Жалкое оправдание, какое-то детское. Настоящий хоккеист
никогда не выпустит из рук свой инвентарь, а в команде ротозеям не место. Жалко ли мне
Пономарева? Я не имею права на жалость, когда передо мной стоит задача спасти команду.
Оставишь слабое звено – и порвется вся цепь.
Оглашение этого решения, конечно, вызвало в команде волнение. После тренировки
ко мне подошел Егор Щукин. Капитан команды, бледный, но решительный, объявил мне в
глаза, что не согласен с моим поступком. Хороший парнишка, храбрый.
– Я хочу, чтобы команда появилась. Поверь, в отношении ребят у меня ничего личного.
Хоккей вообще жестокий вид спорта, и для вас теперь все будет по-взрослому, – ответил я,
и Егор ушел.
Хотя я видел, что он так со мной до конца и не согласился, был убежден, что время
нас рассудит.
И это действительно произошло, причем самым неожиданным для меня образом.
Пономарев серьезно удивил меня, когда явился на следующую тренировку.
– Миха! Привет! Какими судьбами? – приветствовал его Егор Щукин.
– Так, пришел шайбы вам подавать… – ответил парень угрюмо.
На нем были старые коньки, настолько заношенные и порванные, что это заметили и
другие ребята.
– Что у тебя за «кони»? – удивился Костров.
Миша смутился.
– Других в прокате не было, – сказал он, глядя себе под ноги.
– Да, – выдал непременную шутку Кисляк, – у них никогда не поймешь: сорок три –
это размер или год выпуска?..
Ребята дружно засмеялись, а я, выйдя на лед, сделал вид, будто не замечаю Понома-
рева. Если он действительно предан хоккею, у него есть шанс это доказать. Возвращение в
команду нужно заслужить, хотя, видя его лицо, я уже начинал сомневаться в правильности
своего решения. На растяпу парень не похож. Ну что же, пусть проявит себя. Уже не как
мальчишка, а как взрослый, который умеет добиваться и преодолевать препятствия. Уверен,
что у Миши есть реальный шанс.
* * *
Тренировка закончилась, ребята уже давно скрылись в раздевалке, но Миша Понома-
рев продолжал выполнять упражнения. Ускорение, прохождение центральной зоны… оста-
новка… Возвращение на исходную… Ускорение…
Коньки нещадно жали. Нужного размера в прокате не нашлось. Пришлось брать то,
что есть. Хорошо смеяться Кислому – у него, конечно, новенькие коньки самой последней
модели. А потерялись бы они – ничего, отец новые купит. Удобно, когда за спиной надежный
тыл и отец, который всегда поможет. Не его, не Мишина, ситуация. И что делать? А вот
что: стискивать зубы и возвращаться на линию. Ускорение, прохождение центральной зоны,
остановка… И так – сколько потребуется. До бесконечности.
– Эй, Пономарев!
Миша огляделся. Ведь и не заметил, как на трибуне появился ВасГен.
– Пономарев, ты чего? Хочешь кому-то что-то доказать?
Он перевел дыхание.
– Прежде всего самому себе, – сказал Миша глухо.
– Но это не повод себя загонять. Без контроля и без отдыха ты нанесешь себе больше
вреда, чем пользы, – покачал головой врач. – К тому же мне кажется или ты на левую ногу
припадаешь?
– Все нормально, – Миша хотел вернуться на линию.
– На сегодня хватит! – голос ВасГена стал жестким. – И давай ногу посмотрю.
– Нет, не надо… – Миша отчего-то покраснел, словно собирался признаться в чем-то
постыдном. – Просто коньки немного жмут. Моего размера не было…
– Коньки?.. – врач внимательно посмотрел на него. – Иди в раздевалку. Сейчас подойду.
Когда ВасГен появился в раздевалке, в руках у него были коньки.
– Вот, примерь. Кажется, как раз твой размерчик.
Это было похоже на сказку. И, как это случается в сказках, коньки подошли тютелька
в тютельку. Как раз то, что нужно.
– Это ваши? Я отдам деньги… – бормотал смущенный Миша, не зная, как и благода-
рить за неожиданный подарок.
– Да так, лежали без дела. Какие деньги! – ВасГен махнул рукой и рассмеялся. – Вот
забросишь в них шайбу – так и отблагодаришь.