Роллерская страсть

Никогда не ощущала себя хуже, чем сейчас. Список людей, которых нам следовало посетить, был довольно длинным. Виктор предупредил, что многих из них он уже обошел, поэтому проблем эти люди не вызовут. С «новенькими» же придется повозиться.

Первым был дедушка, живший в небольшом частном доме, который был окружен деревянной, немного покосившейся загородкой. Мы открыли скрипучую калитку и вошли на территорию. Виктор приветливо помахал рукой:

— Здравствуйте, Игорь Петрович!

Дедушка прищурился поначалу, но скоро помахал в ответ. Любопытно, что он видел нас впервые, но вел себя довольно дружелюбно. В анкете было сказано, что дедушка очень любил свою жену, которая умерла два года назад, и никак не мог смириться с ее смертью.

— Здравствуйте! А как вас зовут? — спросил дедушка. Я и Виктор представились, после чего дедушка посмотрел в сторону и сказал:

— Видишь, Люда, к нам в гости пришли.

Дедуля явно был не в себе, он представлял свою мертвую жену живой и говорил с ней, сидя на лавке.

— Давно вы вместе? — спросил Виктор, на что дедуля улыбнулся.

— Уж пятьдесят четыре года, милок, — дедушка на мгновение застыл, а потом взглянул на меня. — Поздоровайся с Людой, Настенька.

Дедушка вновь указал на пустое место на лавке. Это была самая неловкая сцена в моей жизни. Я взглянула на пустое место и «поздоровалась с Людой». Дедулю очень порадовала моя покорность, он начал радоваться и позвал нас на чай. Уже за столом нам пришлось разыгрывать просто идиотский спектакль, отвечая на вопросы Люды и улыбаясь при этом дедуле. Когда старик отошел за печеньями, я быстро спросила у Виктора:

— У него же есть сын, насколько я помню из анкеты. Почему он не займется лечением отца? Мало того, так он поддерживает эту идею оживления матери.

О последнем было ясно из разговора за чаем.

— Не все готовы принять правду такой, какая она есть, — ответил Виктор. Мне не нравился этот подход, и вообще вся эта идея казалась слишком уж аморальной.

— А вот и печенье, — обрадовался дедуля. Мы еще недолго попили чай, после чего покинули дом, чтобы следовать дальше по списку. Следующей на очереди была мать-одиночка с сыном в возрасте двенадцати лет. Тот увлекался скрипкой и ходил в музыкальную школу. Мама всячески поддерживала это увлечение и считала своего отпрыска настоящим талантом среди прочих детей. Больше в анкете не было ничего сказано.

Совсем скоро мы оказались возле пятиэтажки, где и проживала женщина. Любопытно, но нас с Виктором снова беспрепятственно впустили внутрь, а сама женщина даже обрадовалась приходу незнакомцев.

— Меня зовут Елизавета Федоровна, но лучше просто Елизавета, отчество ни к чему, — сказала женщина и пригласила нас в квартиру. Это было вполне уютное жилище, немного бедноватое, кое-где уже требовался ремонт.

— Вы не обращайте внимание, нас соседи недавно затопили, вот теперь судимся с ними. А вы проходите на кухню. Может, чаю?

Мы с Виктором вежливо отказались от еды и перешли к сути. Елизавета пригласила нас в гостиную и позвала своего сына:

— Сереж, и скрипку возьми, сейчас сыграешь гостям!

Елизавета тут же переключилась на нас, она оказалась довольно болтливой женщиной. Обстановка в комнате говорила об аккуратности и опрятности Елизаветы. И хотя мы пришли без приглашения, она встретила нас с собранными волосами и в чистеньком халатике.

Пока Сережа готовился к игре на скрипке, мы выслушивали долгую историю о том, как Елизавету пытались обмануть на рынке. Наконец она обратила внимание на сына и попросила его сыграть. Хотя нет, слово «наконец» тут однозначно не подходит.

Парнишка хоть и казался неплохим, но того же я не могла сказать про его игру на скрипке. Поначалу я задумалась, кто же кого насилует, Сережа музыку или музыка Сережу. Сжимая смычок полноватой рукой, он старательно выводил знакомую мелодию, название которой я не вспомню, так как в классической музыке не очень разбираюсь.

Когда мучительная игра на скрипке закончилась, мой слух был серьезно изнасилован. Елизавета принялась аплодировать и хвалить Сережу, который молча, с угрюмым выражением лица стоял в стороне.

— Ну как вам игра моего Сережи?

Взглянув на бедного пацана, мне хотелось высказать все его мамаше. Встречала я таких, как она, неудовлетворенных собственной жизнью, которые вздумали отыграться на своих детях, возомнив их гениями. И Виктор явно заметил мой недовольный настрой, поэтому едва заметно толкнул.

— Ваш сын — прирожденный скрипач, — воодушевленно сказал Виктор. От этой лжи уже тошнило.

— А вы, Настя, тоже так думаете? — спросила она.

— Ага, — скромно ответила я, и женщина принялась вновь досаждать нас своими разговорами. Когда факт приятельских отношений был установлен, мы с Виктором сказали, что нам нужно уходить. Она еще долго не хотела нас отпускать, но в итоге нам удалось распрощаться.

На очереди был следующий «пациент», с которым нам предстояло познакомиться. Этот день превратился просто в какой-то кошмар. Никогда в своей жизни я столько не лгала людям всего за один день. Да, все мы лжем в той или иной степени, но не настолько явно и омерзительно. Список был довольно длинным, и нам следовало обойти всех. Конечно, за один день это было просто невозможно сделать, но надо было хоть с чего-то начать.

Каждый человек, с которым нам нужно было наладить отношения, был рад нашему приходу. Я бы подумала, что это особенность данного города, но меня напрягал один факт. Когда мы только зашли с Виктором в город, людям были нужны лишь деньги от нас. Да и другие прохожие никак не реагировали на наше присутствие, тогда как люди из списка словно заранее знали, что мы к ним явимся. И сам факт, что город основан на душе Виктора, но для побега из него нам приходится всех обманывать, не укладывался у меня в голове.

За весь день мы посетили много разных людей. Одним нужно было удостовериться в любви супруга или супруги, пока тот изменял прямо у нас на глазах. Черт, да! Именно изменял с такими подробностями, что мне приходилось отворачиваться. Хочется стереть это из своей памяти. Ужасно, что человек, которому изменяли, видел все, но все равно хотел верить в любовь своей второй половинки. А я так и говорила: «Да вас любят, не переживайте». Отвратительно.

Вообще на тему любви оказалось довольно много вариаций. Нам попадался парень, который просил нас убедить его в том, что именно он является отцом ребенка его любимой девушки, потому женитьба оправдана. И богатый старик, утверждавший, что молодая любовница без ума от него, пока та крутила с молодым парнем. И с каждым таким посещением «наших подопечных» на улице становилось все больше людей в масках, но я не придавала этому особого значения.

Были и другие варианты, например, женщина, которая занималась проституцией и оправдывалась тем, что делает это ради ребенка. И если бы это была правда, но у нее была возможность уйти. И чем дальше двигалось дело, тем сложнее было оправдывать этих людей и соглашаться с ними. В конце концов я достигла той точки, когда сказала «нет». С этим я согласиться ни при каких обстоятельствах не могла.

Это была квартира, в которой жили муж, жена и их сын лет семи. Поначалу мужчина вел себя с нами довольно приемлемо, улыбался, рассказывал о рыбалке. Но потом началось страшное. Его жена случайно уронила на кухне кружку, где мы сидели, и мужчина при нас тут же закричал:

— Овца! Даже кружку в руках удержать не можешь! Дура!

Мужчина замахнулся на нее, но не стал бить. Женщина прижалась к подоконнику, в страхе смотря на мужа. Когда тот обратил внимание на нас, она быстро ушла с кухни, а тот прикрикнул ей вслед пару ласковых.

— Что сын дебил, что мать такая же. Эта даже жратву нормальную приготовить не может. Есть же такие женщины, которых нужно пару раз ударить, они и умнее сразу становятся. Да и сын тоже, учится плохо, сидит там что-то, пыхтит, а одни тройки получает. А как ремня получит, так сразу все задачки решает. Действенный же метод воспитания.

Я взглянула на Виктора и понимала, что он не сможет выдержать такой философии ровно, как и я. Но его ответ поразил меня, Виктор согласился с каждым словом этого мужчины и даже не вздрогнул. Я не понимала, как он мог так легко «переобуться», в его взгляде не мелькнуло даже доли сомнений, а лишь холодная решительность. Ведь эта история касалась непосредственно его детства.

В тот момент, когда он повернулся и взглянул на меня, ожидая положительного ответа, я поняла. С ним что-то сделали. И хотя Виктор всегда был со мной максимально отчужденным, все же часто он не мог совладать со своими эмоциями. Ну хоть каким-то образом это выражалось, а здесь он стеклянным взглядом, словно кукла, ждал от меня ответ вместе с тем мужиком.

— Простите, я очень устала. Мы зайдем к вам завтра, — сказала я, пытаясь уйти от ответа. Я вдруг осознала жуткую вещь, что осталась на кухне наедине с садистом и человеком, который был совсем не похож на Виктора. По спине пробежал холод, мне нужно было вести себя как можно естественнее.

— Пожалуй, да, вы правы. Я жду вас завтра, покажу свои методы воспитания и их эффективность в действии, — воодушевленно сказал мужчина так, словно собирался показать свою дрессированную собаку. Хвала небесам, что он не стал нас задерживать, а Виктор тоже на этом не настаивал. Он понимал, что я устала и такое решение, как одобрение насилия, так запросто принять точно не могу. Уже на выходе мужчина проводил нас, а из комнаты выглядывал напуганный мальчуган с огромными глазами. Дверь перед нами захлопнулась, и от одной мысли, что там будет происходить сейчас, мне стало страшно.

— Вить, нужно вызвать полицию, — сказала я. — Он же ненормальный.

— Не беспокойся, полиция уже идет, — сказал Виктор, указав на полицейских. И правда, нам навстречу шли двое в форме. Полицейские поздоровались с нами и позвонили в ту самую квартиру, откуда мы и вышли. Если честно, на душе немного отлегло, и мы отправились вниз, как вдруг я заметила странную деталь. Перед тем как зайти внутрь, полицейские надели маскарадные маски и лишь после того переступили через порог.

Меня осенило. Я побежала вверх по ступенькам, чтобы вытащить из дома мать и ребенка, но Виктор больно схватил меня за руку.

— Не смей лезть, иначе мы не выберемся отсюда.

— По-твоему, нормально позволять ему избивать их? Ведь мы прямые свидетели, мы можем посадить его, и тогда его вообще не будет возле того корабля, — спорила я.

— Его не посадят, Насть. Полиция не сможет его посадить, а если и сможет, то ненадолго, он выйдет и отомстит с новой силой.

— И мне нужно будет с этим согласиться? Сказать ему, что правильно избивать своих жену и сына? Да я подорву этих чертовых людей возле этого корабля, но никогда не соглашусь с этим!

Виктор начинал свою речь заново, словно робот с плохо прописанными ответами. Я поняла, что сейчас спорить было просто бесполезно, поэтому решила действовать умнее.

— Хорошо, на сегодня хватит походов по людям, я дико хочу спать. Я целые сутки не спала, дай мне выспаться, пошли к Богдану.

— Богдан может быть опасен, нам нужно переночевать в гостинице. Я уже забронировал нам одно место.

— Откуда у тебя деньги? — спросила я.

— Заработал.

Я не стала больше ничего спрашивать, и мы пошли вниз по ступенькам. Я пропустила Виктора вперед и уже вовсю думала лишь об одном — как мне сбежать? Он спускался довольно медленно, я внимательно оценивала его физиологические особенности. Да с ним даже в этом плане что-то сделали, движения стали более топорными, это давало надежду, что мне удастся увильнуть от него.

Второй момент — эта книжка, которую он постоянно не выпускал из рук. Нужно было заодно и ее выхватить, но тогда мне придется вступить с ним в схватку, а это было бы неразумно. Кто знает, какими качествами его обделили, а какими наделили. Когда мы вышли из подъезда, мне пришла в голову одна идея, и я решила ее провернуть.

— Вить, постой, — произнесла я. Виктор остановился, и я подошла к нему вплотную. Он по-прежнему смотрел на меня кукольным взглядом. — Слушай, я давно хотела тебе признаться. Ты мне дико нравишься, черт возьми.

Я потянулась к его губам, на что он даже не знал, как реагировать. Виктор не шевелился, просто оцепенел от неожиданности. Этим я и воспользовалась. Я со всей силой замахнулась ему промеж ног и выхватила из ослабших рук эту чертову книгу. Виктора скрутило пополам, и я рванула с такой скоростью, что даже сам Соник бы позавидовал. Ладно, здесь я все-таки преувеличиваю. Но все же я бежала, не оглядываясь, боясь, что Виктор догонит меня. Но этого не случилось, видимо, я настолько его обескуражила, что он даже не смог прийти в себя.

Я знала только одно место, куда могла направиться, — это квартира Богдана. С другой стороны, глядя на прибавляющихся людей в масках, я боялась, что таких роботов, как Виктор, может быть очень много. Но других вариантов у меня не было. От страха и переизбытка эмоций я бежала без остановки, даже сон пропал. И тут на одном из поворотов, на котором я остановилась, чтобы немного передохнуть, кто-то схватил меня за руку и потащил за угол. Я начала вырываться и хотела закричать, но вдруг увидела лицо Богдана.

— Черт, ты здесь как оказался? — спросила я.

— Они поняли, что я хочу изменить сюжет, поэтому начали за мной следить, — ответил он.

— Ты о чем? — не понимала я. Богдан огляделся, чтобы никого не было рядом.

— Что тебе сказал этот клон? — спросил он.

— Ты о ком?

— Да про Витьку я. Точнее, про клона Витьки, — Богдан взглянул мне в глаза и тут же вздохнул. — Ты что, этого не заметила? Вокруг тебя ходят ваши клоны, а ты и не видишь?

Я высунула нос из темного переулка, чтобы внимательнее оглядеть прохожих. Большинство из них были обыкновенными людьми, но потом я присмотрелась. В толпе мелькнул Виктор, чуть подальше еще один, который тут же надел маску. А потом и моя копия. У меня буквально отвисла челюсть.

— Сколько здесь этих копий? — со страхом в голосе спросила я.

— Судя по тому, что вас уже неплохо обработали, довольно много.

Я отошла в темноту и схватилась за голову. С улиц по-прежнему слышались радостные возгласы из-за приближающегося маскарада, стук женских каблуков, мяуканье кошек и пустые разговоры.

— Ты смогла достать книгу, — заметил Богдан, я уже успела забыть о том, что сжимала ее в руке. Он немного помолчал, но потом, видя мое обескураженное выражение лица, продолжил. — Наш город не такой простой, каким может показаться. Очень часто сюда попадают различные путешественники, которые без труда раз в неделю на корабле уезжают отсюда, так и не узнав нашу тайну. Я думал, что вы с Витькой окажетесь такими же путешественниками, которые без труда покинут этот город. Поэтому я и не стал загружать ваш мозг лишней информацией, надеялся, что вам повезет, как и многим. Но вам не повезло. Каждый год у нас проходит маскарад, суть которого вовсе не веселье. В нашем городе существует элита. Эти люди одержимы определенной идеей или философией и нуждаются в ее одобрении. Они не могут увидеть правду либо не хотят. Таким образом, чтобы оградить себя от реальности, из попавших в город путешественников выбираются двое или четверо, которые должны убедить элиту в том, что их мышление является единственно верным. В противном случае элита ни за что не выпустит этих бедолаг на корабль. Элита знает, что вы придете в их дом и заранее готовится услышать слова одобрения.

— Да у меня возникала такая мысль в определенные моменты, — дополнила я. Богдан продолжил:

— Чтобы быстрее обработать путешественника, в жертву не берут одиночек, с ними сложнее. А берут таких, как ты с Витькой, знакомых. Сначала они соблазняют одного на самом простом задании, человек соглашается, оправдывает одного из элиты, и таким образом создается копия путешественника или клон, называй, как хочешь. В дальнейшем этого клона используют для того, чтобы обдурить второго путешественника. Тот, естественно, верит в сказку про то, что попал во временную петлю, якобы уже прошло три недели, и надо срочно выбираться любыми способами из этого города. Так появляется еще один клон, который идет манипулировать первым. И так создается множество ваших клонов, что говорит лишь об одном: под их влиянием вы теряете свою личность. Если человек проходит все задания из книжки, оправдывает даже самые ужасные вещи ради своего спасения, он окончательно теряет себя. И он уже никогда не сможет выбраться из этого города, так как потеряет смысл, цель и вообще забудет, кто он такой. Останется жить в городе, приспособится, будет веселиться, соглашаться с общественностью, участвовать в маскараде, пока элита не найдет следующих жертв.

— А если человек откажется? — спросила я.

— Было много тех, кто не смог в подобных условиях оправдывать подобную аморальщину элиты либо начинали подозревать своего партнера. Таких людей запирали и начинали их пытать до тех пор, пока они не соглашались со всеми условиями, лишь бы мучения прекратились. Были и те, кому удавалось сбегать, но ненадолго. Их все равно ловили и подвергали пыткам.

— А ты как здесь оказался? Ты был таким путешественником?

— Нет. Я попал сюда случайно, город поначалу понравился, решил остаться. Потом только понял, что тут творится, поэтому покидать это место мне уже не разрешили. Спокойно можно уехать тем, кто ничего так и не осознал, остальных же, знающих, элита видит насквозь.

— А что происходит с теми копиями? — спросила я.

— Они растворяются после маскарада вместе с вашей личностью. Поэтому так важно все это остановить, это можно сделать лишь одним способом.

— Что за способ?

Богдан сел рядом со мной.

— У каждого из нас есть маска, под которой мы прячемся от окружающих. Ты и Витька должны будете признаться сами себе в том, в чем всегда боялись признаться. Тогда ваши клоны растворятся до окончания карнавала.

— Так с этим все понятно. Но как нам найти настоящего Витьку теперь? — спросила я. Богдан достал телефон и сказал:

— Я сохранил на телефон запись с видеокамер моей квартиры. Ты ничего такого не подумай, просто не так давно на меня нападали грабители, вот и пришлось установить. А тут ты и Витька пропали, я сразу заподозрил неладное, вот и решил проверить камеры. Тут есть видео, во сколько Витька покинул квартиру. Вряд ли оно поможет нам в нашем деле, но тут есть другой момент. В общем, сама посмотри.

Богдан передал мне телефон, и я нажала на видео, где Виктор бродил туда-сюда по гостиной. Начало мне показалось довольно обыденным, но потом я прислушалась к словам, которые повторял Виктор: «Я ненавижу Анастасию Короткову. Я ее терпеть не могу, меня она не волнует и вообще никогда не будет волновать. Мне она не нравится и никогда не нравилась. Я лишь вернусь с ней в наш мир, и все закончится. Мы больше никогда не встретимся».

— Это точно не копия Виктора говорит? — спросила я.

— Нет, это настоящий. Потом он уходит, и уже на его место приходит тот самый клон, с которым ты общалась.

Виктор повторял эти слова снова и снова, и мне стало так больно. Он и раньше говорил, что не хочет иметь со мной ничего общего, но видеть такое было просто отвратительно и даже... невыносимо. Я и не думала, что он может опуститься до такого, чтобы убеждать себя в ненависти и безразличии ко мне. Неужели я настолько для него противна, что он готов говорить такое?

Я не могла больше смотреть на это и отдала телефон обратно Богдану. Меня пожирала дикая боль, хотелось разрыдаться, но я не позволяла себе. Мне было обидно не только, как девушке, но и чисто по-человечески. Как он вел себя за моей спиной. Конечно, я надеялась, что однажды он все-таки признается мне, что я ему нравлюсь, предложит встречаться. Но теперь мне просто стала отвратительна лишь мысль о нем, как о парне. Да я ничего не могла поделать со своими чувствами, но подобное унижение стерпеть тоже не могла.

— Я не знаю, Насть, что у вас там творится, но я подумал, что ты должна знать правду прежде, чем мы отправимся на его поиски. Если ты еще хочешь его найти, — сказал Богдан.

Я так и сидела в оцепенении от обиды, поглощавшей меня целиком. Эти слова повторялись в моей голове снова и снова, буквально били по мозгам.

— Мы найдем его... но с сегодняшнего дня он мне не друг и даже не приятель. Просто попутчик, с которым мне нужно выбраться из этой задницы. И все.

Я решительно поднялась и взглянула на оживленную улицу. Люди мелькали так быстро, что я не успевала у многих разглядеть их лиц. Богдан встал рядом, после чего я сжала книгу и настроилась лишь на один исход — покинуть этот чертов город.